скачать книгу бесплатно
– Дети замечательные, да… – терпеливо повторил мужчина. За столько лет совместной жизни он уже понял, что, пока жена щебечет о какой-то своей ерунде, её лучше не перебивать – иначе начнутся слёзы, обвинения Ричарда в чёрствости и в том, что он никогда её не слушает, и вечные обиды.
Произнеся на автомате ещё несколько счастливых фраз (что-то о правильном воспитании детей и долгожданном отпуске, который Корриганы заслужили) женщина, наконец, остановилась:
– Ричард, ты, кажется, хотел что-то сказать.
– Я… да. Прости. Тебе придётся обедать без меня.
– Без тебя? Почему? Что-то случилось?
– Бишоп хочет со мной поговорить.
– Бишоп? – Линда насторожилась. То, что с мужем хочет поговорить незнакомый ей человек (к тому же, названный лишь по одной фамилии), ничего хорошего женщине не сулило. Наверняка это снова работа – причём какое-то новое дело, которое грозило срывом всех её планов. – Какой ещё Бишоп?
– Из «наркотического» департамента. Мы с ним пересекались пару раз по работе.
– Из «наркотического»? Что за дело у него может быть к тебе? Ты же не занимаешься наркотиками!
– Наркотиками – нет, – мягко согласился Ричард. – А картинами – да… Они вроде взяли кого-то… на границе с Мексикой… То есть не они, а американские коллеги… вот… и там нашлись картины, которые у нас давно в розыске… Ну что я тебе объясняю, я сам почти ничего не понял из сумбурной речи Бишопа! Это не телефонный разговор. Мы должны встретиться.
Линда медленно опустилась на стул. Картины. Вот оно. То, что разрушит её планы на идеальный отпуск. В глубине души женщина продолжала надеяться на то, что, если эти картины уже нашлись, значит, ничего больше расследовать не надо, и это всё-таки не начало нового дела, а просто закрытие какого-то старого, но что-то ей подсказывало, что, если Ричарду позвонили в воскресенье, то всё не может быть так просто.
– Я пойду? – нерешительно спросил Корриган, переминаясь с ноги на ногу, как будто от ответа жены что-то зависело.
– Куда?
– На встречу с Бишопом. Он ждёт меня в пабе за углом.
– Да, конечно… – Линда услышала свой голос со стороны и удивилась тому, насколько тускло он прозвучал. Если Ричард что-то решил, бесполезно пытаться заставить его поменять решение.
– Ну не расстраивайся ты так, дорогая! – Мужчина начинал чувствовать себя виноватым. – Он же не задержит меня до ночи! К ужину я точно вернусь. Можем накрыть стол в гостиной и зажечь свечи, как ты любишь.
– Иди уже, – устало сказала Линда и выключила плиту, где на сковородке всё ещё шкварчали аппетитные бифштексы.
– Ты у меня умница! – Корриган поцеловал жену и резво умчался переодеваться.
«Вот так всегда, – горько подумала Линда. – И это не закончится ни-ко-гда»…
Глава 3
Выходные Котова пролетели быстро – в пятницу, пока Рита была на работе, он с друзьями играл в покер почти до субботнего утра: все разъехались уже когда светало. Девушка, вернувшаяся на такси после продолжительной рабочей смены (по пятницам и субботам кафе работает до последнего клиента, а в эти дни они, как правило, никуда не спешат), разминулась с гостями Котова всего на несколько минут.
Юрий неожиданно много проиграл в покер, однако получил огромное удовольствие от игры и общения с близкими по духу людьми, но вместе с тем и усталость, так что полсубботы он тупо проспал. Вечером Рита приготовила ужин, и они несколько часов смотрели романтические комедии, а воскресенье ей пришлось снова выйти на работу – вместо заболевшей напарницы, и Котов провёл чудесный лентяйский день – проспал до обеда, заказал доставку индийской еды на дом и читал Лавкрафта до самого возвращения девушки, ни разу не вспомнив ни об отце, ни о ритуальных убийствах, ни о своём детстве.
Рита устала так, что ей не хотелось даже есть – она приняла душ, намазалась своими душистыми кремами с ног до головы, переоделась в смешную пижаму с медвежатами и рухнула в постель лицом в подушку, а парень до полуночи смотрел стенд-ап-шоу, отложив поиск криминальных новостей на завтра. Юрий не удосужился прочесть даже то, что заботливо нашла и распечатала для него девушка. Он как мог гнал от себя мысли о своём, как он считал, пропавшем детстве, об отце, о котором не было вестей уже много лет, и о мистическом совпадении с резной миниатюрой, хотя сам даже не осознавал, что он это делает.
Утром в понедельник Котов подогрел себе на завтрак блинчики с творогом и приготовил кофе, а для девушки оставил на столе рекламный буклет службы доставки (как и он, Рита обожала индийскую еду) и короткую записку нежного содержания.
Шереметев уже неделю был в отъезде, оставив Юрию кучу всевозможных поручений – в числе которых было подписание рабочих бумаг и решение мелких рутинных вопросов.
Котову нравился кабинет шефа, и когда он замещал Шереметева, то (разумеется, по согласованию с последним) всегда работал именно там.
На самом деле обстановкой кабинеты отличались не так уж и сильно – большое кожаное кресло на колёсиках, добротный стол с выдвижными ящичками, этажерка с документами, шкаф для верхней одежды, мусорная корзина, пара стульев для посетителей и большие окна с видом на Тверскую. Кабинет шефа был немного просторнее, для посетителей были предусмотрены два кресла и диван, у окна кулер, а на угловой тумбе – небольшая кофемашина: шеф был заядлым кофеманом, как и сам Котов. На открытых полочках тумбы всегда можно было найти кофейный сервиз, капсулы с отличным кофе, сливки, сахар и неисчерпаемый запас печенья – за регулярным пополнением запасов следила секретарша.
Юрий приготовил очередной кофе (пил он из собственной, чайной, кружки, которую принёс из своего кабинета). Осознав, что это уже третий за утро, он подумал и добавил в кофе порцию сливок, чтобы немного смягчить терпкий вкус напитка, и стал подписывать бумаги. Счета на оплату канцтоваров и мобильной связи сотрудников галереи, акт выполненных работ за услуги кейтеринговой службы (в этом месяце в галерее состоялось открытие выставки китайского фарфора шестнадцатого века, на котором к услугам гостей был сервирован роскошный шведский стол с десятками всевозможных закусок и напитков), и целый ворох договоров с владельцами коллекций на будущие экспозиции и аукционы… Ко всеобщему удивлению, очередной финансовый кризис не особенно сильно ударил по антикварному бизнесу. Доходы Шереметева не только не снизились, но даже выросли, и шеф (без единого намёка со стороны сотрудников) повысил всем зарплату – в то время, когда в других сферах вместо повышений окладов прошли только сокращения.
Через час Котов закончил с бумагами и стал разбирать электронную почту. Когда он пил четвёртый за сегодня кофе (снова со сливками) – хотя на часах ещё не было и двенадцати, – в кабинет, цокая шпильками, вошла Леночка, молоденькая секретарша Шереметева и всеобщая любимица. Хрупкая блондинка в безупречном бежевом костюме всегда пребывала в отличном расположении духа и тонко чувствовала настроение окружающих.
– Я за документами, – девушка взяла со стола красную папку с наклейкой «на подпись». – Всё подписано?
Юрий кивнул, не глядя на неё, и отхлебнул кофе, держа кружку в левой руке – в правой была компьютерная мышь. Леночка неодобрительно покачала головой:
– Это уже какой кофе за сегодня?
– Четвёртый. А что?
– Хотите получить сердечный приступ, Юра?
Парень усмехнулся и посмотрел на сотрудницу. У неё были удивительно красивые голубые глаза.
– Это будет не худшее событие в моей жизни, поверьте. На больничной койке я точно не буду стоять в пробке, или подписывать документы, или отвечать на письма психопатов и звонки… пожалуй, вообще ни на чьи звонки не буду отвечать.
Леночка понимающе кивнула:
– Плохой день?
– Плохая жизнь.
Леночка кисло улыбнулась: она ненавидела чёрный юмор.
– Всё будет хорошо, – сказала девушка. – Попробуйте отвлечься. Подумайте о чём-нибудь хорошем… Кстати, через полчаса у вас встреча.
– Встреча, – машинально повторил Котов.
Ни о какой встрече парень не помнил – в последние дни он, как ни старался, не мог сосредоточиться ни на чём: мысли то и дело перескакивали на воспоминания об отце и детские рисунки со странной фигуркой. Со временем эти мысли стали такими настойчивыми, что их уже было не отогнать.
– Ну с австралийкой этой, Анной Строгофф! Приедет поговорить о своей выставке. Вы разве забыли?
Ну конечно, австралийка! Юрий вспомнил, что перед отъездом шеф предупреждал его о встрече – Анна была давней знакомой Шереметева, и предварительно они согласовали, что в галерее будет выставлена какая-то коллекция женщины – с целью продажи с аукционом. Такие мероприятия происходили в галерее время от времени, хоть и не слишком часто. В зависимости от предмета коллекции к её подготовке к выставке-продаже привлекались разные сотрудники. Прерогативой Юрия были в основном резные предметы искусства.
В приёмной зазвонил телефон, и Леночка убежала, быстро цокая шпильками, а Котов откинулся на спинку кресла и попытался вспомнить, что именно шеф говорил об этой своей приятельнице.
Родилась и жила Анна в СССР, работала в каком-то областном краеведческом музее… когда ей было уже под тридцать, она всё ещё была не замужем – а в то время это было почти предосудительно. Женщина уже совсем было отчаялась, когда подруга посоветовала обратиться в одно брачное агентство, специализировавшееся на знакомствах с иностранцами…
Некоторое время спустя Анна переписывалась с австралийцем намного старше себя – из семьи мигрировавших во время революции русских. Ещё через несколько месяцев Союз распался, а австралиец сделал женщине предложение. На родине её ничего не держало – родных не было, музей подлежал расформированию (экспозиции перевозили в соседнюю область), и Анна рискнула. Через год она уже была замужней дамой и (к огромной своей радости) молодой мамой… Муж Анны, человек весьма обеспеченный, владел небольшой юридической фирмой и коллекционировал статуэтки со всего мира. Недавно он умер, и вдова унаследовала всё его немалое состояние. Анна не разбиралась ни в бизнесе мужа, ни в его коллекции, поэтому решила всё распродать, положить деньги в банк и жить на проценты, ни в чём себе не отказывая. В принципе, это желание можно было понять – много кто на её месте сделал бы то же самое. Но если с бизнесом всё обстояло относительно просто (деловой партнёр супруга сразу же согласился выкупить его долю за весьма приличную сумму), то куда девать коллекцию мужниных фигурок, женщина не представляла.
Тогда она и вспомнила об Аркадии – когда-то давно они вместе изучали в университете музейное дело, и теперь время от времени переписывались, поддерживая дружескую связь. Узнав о том, что Шереметев – владелец собственной галереи с антикварным магазином, Анна попросила о помощи, и мужчина сразу же согласился, предвкушая, в том числе, и личный гешефт…
Анна оказалась интеллигентной женщиной лет пятидесяти пяти – полноватой, но одетой со вкусом: тёмно-синее бархатное платье удачно скрывало недостатки фигуры, а декольте подчёркивало её неоспоримые достоинства. Тёмные волосы без намёка на седину подобраны вверх и уложены волосок к волоску. Свежий маникюр, сдержанный макияж, до блеска начищенные туфли. Довольно свежее, моложавое лицо, как решил позже Котов, не несло отпечатка недавнего траура – как будто женщина не позволяла себе тосковать об умершем муже. Она вошла в кабинет Шереметева без стука и решительно протянула Юрию руку:
– Анна Строгофф.
Котов пожал мягкую женскую ладонь и предложил гостье кресло, а сам вернулся за стол. Леночка принесла кофе. Напиток Анны источал тонкий аромат апельсина и гвоздики: у секретарши был талант угадывать, кто какой кофе предпочитает. Кофе Юрия, как ему почудилось, содержал двойную порцию сливок, сгладивших и терпкость, и крепость напитка. Сахара, к его облегчению, в чашке не оказалось.
– Коллекцию начал собирать мой свёкр, – без лишних предисловий начала Анна. Женщина осторожно попробовала кофе, секунду подумала и удовлетворённо кивнула секретарше. Леночка улыбнулась и вышла из кабинета, довольная собой. – Его отец приехал в Сидней из России во время революции. Говорят, к старости он совсем тронулся умом – всё время говорил о какой-то фигурке, которую вырезал из кости его друг, известный в то время скульптор. Даже пытался её рисовать у себя в дневнике… После его смерти свёкр заинтересовался и стал искать эту фигурку… И не нашёл. Но зато нашёл другие, похожие по описанию на ту, только… немного недоделанные, что ли… Впрочем, они тоже оказались весьма ценными…
Котов чуть подался вперёд:
– А ту самую нашли? Или… её не существует?
Женщина сделала ещё глоток кофе и поставила чашку на стол.
– Ну почему же… существует. Мой муж… Артур… нашёл фигурку. Она находилась в постоянной экспозиции в краеведческом музее – в том, где я работала, в Архангельской области… После развала Союза наш музей расформировали – что-то перевезли в другие музеи, что-то попало в заказники… что-то было продано… Так фигурка попала к моему мужу… Из всех этих похожих фигурок она одна законченная, поэтому отличается от других… Вы сами увидите – она как будто гипнотизирует… Конечно, в коллекции есть и другие фигурки, не похожие… Всего их… штук, наверно, пятьдесят, – задумчиво сказала Анна. – Честно говоря, я не большой специалист по этой коллекции… и не хочу продолжать это коллекционировать и вообще держать в своём доме. Я собираюсь её продать – Аркадий вам, наверное, говорил.
Юрий услышал звук входящего СМС на своём телефоне и решил, что прочтёт позже. Он был заинтригован:
– А где сама коллекция? Вы привезли её с собой в Москву?
Женщина посмотрела на него так, словно хотела сказать: «Парень, ты в своём уме вообще?».
– С собой у меня только фотографии, – Анна открыла «шанелевскую» сумочку и, не глядя на Котова, стала перебирать в ней разные предметы. – Помощник Артура… То есть мой… оформляет сейчас документы на вывоз коллекции. Как вы понимаете, за один день такие вещи не делаются.
Анна достала из сумочки конверт с фотографиями и передала Котову.
– Мой сын Джеймс приехал в Москву вместе со мной. Думаю, он сможет рассказать вам гораздо больше, чем я – он как-то проникся, в отличие от меня… Я попрошу его зайти, если хотите.
– Да, пожалуйста, если вам не трудно. Мне нужно немного больше информации, чтобы понять, с чем предстоит работать.
– Завтра в первой половине дня вам будет удобно?
Юрий кивнул и украдкой взглянул на телефон: СМС было от Риты – девушка обещала устроить любимому незабываемый вечер.
– А… простите, Аркадий когда будет в Москве?
Котов отвлёкся от телефона:
– В пятницу должен быть уже в офисе, так что, скорее всего, в Москву он вернётся в четверг. Но точно не знаю. Вам лучше ему позвонить.
– Спасибо, я так и сделаю. Ну, мне пора. – Анна встала. – Думаю, фотографии вы можете посмотреть и без меня…
Женщина ушла, оставив после себя ускользающий аромат пряных духов. Оставшись один, Юрий аккуратно распечатал конверт, достал фотографии и обомлел: фигурки, изображённые на фото, он уже видел.
***
Когда Корриган, одетый в безупречно выглаженные тёмно-синие брюки и того же оттенка шерстяной пуловер, наконец, пришёл в паб, Дуглас Бишоп в мятом сером костюме пил уже второй эль. Впрочем, он не выглядел утомлённым ожиданием – мужчина явно получал удовольствие от напитка.
– Супруга? – понимающе спросил он, обменявшись коротким рукопожатием с коллегой.
– Ага, – так же коротко ответил Корриган, присаживаясь рядом и подавая знак бармену. – Всё мечтает о моей пенсии, будь она неладна.
– Слышал, это уже вроде на следующей неделе?
– Вроде того… Если что-нибудь, – Ричард спрятал в усах многозначительную улыбку, – снова не помешает.
– Мы будем ходатайствовать о том, чтобы твой выход на пенсию отложили, – понимающе улыбнулся в ответ Бишоп. – Там ведь твои картины нашлись.
– Брось, приятель, если бы дело было только в картинах, которые уже нашлись, ты не позвонил бы мне в воскресенье, – Корриган посмотрел в глаза коллеги, пытаясь найти там подтверждение своему предположению, и нашёл его: глаза Бишопа не улыбались. Инспектор был необычайно серьёзен. – Давай, выкладывай.
Час и две кружки эля спустя Корриган был кратко посвящён в произошедшее в Эль-Пасо, маленьком городишке на границе США и Мексики.
Несколько дней назад был убит криминальный авторитет Санчес, которого долгое время не могло взять ФБР. Обстоятельства смерти неоднозначны: это могло быть и самоубийство, хотя видимых причин для этого не было. Ни родные, ни соседи ничего не видели и не слышали, записи наружных и двух внутренних видеокамер оказались затёрты: специалисты занимаются их восстановлением. На разборки кланов не похоже – приближённые Санчеса уверены в том, что никого из участников конкурирующих банд в тот день в Эль-Пасо не было. Собственно, «коллеги» Санчеса и сами хотят знать, кто его «завалил», иначе не обратились бы в полицию.
При осмотре дома был обнаружен подвал, битком набитый всевозможными ценными вещами и музейными экспонатами – картины, скульптуры, драгоценности… В их числе оказались картины, за которыми давно охотился Корриган – они всё ещё числились в международном розыске: два Матисса, Рембрандт и четыре Пикассо. После окончания следствия всё, конечно, вернут в музеи, где экспонаты и находились до того, как были похищены. Это будет громкое событие: общая стоимость богатства, изъятого у убитого наркобарона, исчисляется триллионами долларов.
– Ну ясно, – пробормотал Корриган. – Один Пикассо чего стоит!
Но вот что странно: убийца не взял ничего, хотя каждая из находившихся в тайнике вещей стоила целое состояние. Пропали только две маленькие резные костяные фигурки, которые были убитому дороже всего остального добра: вдова сообщила, что Санчес мог смотреть на них часами. Работы девятнадцатого века, ничего особенного – изображают английского солдата конца семнадцатого века и бедного индийского крестьянина того же периода. По признанию вдовы, Санчес неоднократно говорил – то ли в шутку, то ли всерьёз, – что готов убить за них. Но теперь, видимо, убили его самого…
Миниатюры не имеют какой-то особой ценности, но они уникальны: обе вырезаны с мельчайшими подробностями: вплоть до того, что под слоем ажурной одежды просматриваются скелеты человечков и их внутренние органы (Бишоп видел фотографии собственными глазами, обещал прислать их Корригану). По предварительным данным, фигурка англичанина похищена несколько лет назад из музея Клюни в Париже – музей собирался её приобрести, но эксперт даже не успел оценить стоимость вещи – фигурку выкрали прямо из его кабинета. Миниатюра, изображающая индуса, была похищена из Баварского национального музея в Мюнхене задолго до этого случая – тогда пропала целая коллекция изделий из слоновой и моржовой кости; позже было найдено всё, кроме этой фигурки.
Корриган был заинтригован.
– Но ты сказал, что фигурки не имеют какой-то исключительной ценности.
Бишоп кивнул:
– Таково предварительное заключение экспертов. Но очевидно, что убийство как-то связано с их похищением. И пока кража не будет раскрыта, убийство останется «висяком». Мы должны узнать, кому и зачем могли понадобиться эти фигурки. Тем более… – Бишоп наклонился к коллеге и, понизив голос, доверительно закончил: – Что это не единственное убийство, связанное с этими чёртовыми фигурками.
Три часа спустя Ричард Корриган ужинал с женой при свечах в полной тишине – Линда так и не решилась спросить мужа, как прошла его встреча с коллегой.
Женщина возлагала большие надежды на этот ужин: ей казалось, что Ричард, сам себе в том не признаваясь, уже очень сильно устал за много лет работы, и достаточно лишь ещё разок расписать ему прелести давно заслуженного отдыха, чтобы он сдался и решился, наконец, уйти на пенсию. Линда потратила немало времени на то, чтобы их и без того уютная гостиная стала этим вечером ещё уютнее и романтичнее: зажгла свечи и сервировала журнальный столик у камина. Подсознательно соперничая с работой супруга, миссис Корриган успела красиво уложить волосы и, решив не откладывать сюрпризы на потом, надела новое вечернее платье, которое было куплено ещё несколько лет назад и с тех пор висело в шкафу без дела; женщина собиралась взять его в круиз. Еда была вкусной, трайфл получился бесподобным, а Линда в новом образе была просто обворожительна – но мистер Корриган не замечал ни романтической обстановки, ни приятных перемен во внешности жены.
Инспектор был полностью поглощён мыслями о том, что рассказал ему Бишоп: три убийства.
Одно – на границе с Мексикой, которое произошло совсем недавно. Второе – в прошлом году в Пакистане: вор убил местного коллекционера, украл у него фигурку (к слову, это оказался английский офицер в форме семнадцатого века) и попытался нелегально переправиться с ней в Индию, куда гражданам Пакистана въезд запрещён. Его поймали ночью на границе. Преступник сопротивлялся недолго, но из его признания ничего нельзя было понять: он всё твердил, что совершил убийство ради Учителя, которому должен доставить фигурку – причём этот Учитель якобы внушал ему всё, что он должен сделать, на расстоянии, а сам в это время находился в Индии. Вместо тюрьмы преступника ожидала психиатрическая экспертиза и, видимо, длительное лечение… А фигурка потерялась при перевозе на склад улик – осталось только фото.
Третье убийство, строго говоря, таковым не являлось: японский коллекционер, в знак особого расположения, сам подарил фигурку американскому деловому партнёру (который позже продал подарок на e-bay), но, проведя несколько дней в депрессии, решил, что не выдержит разлуки с миниатюрой, о чём и сообщил родным в предсмертной записке – и покончил с собой.
Итак, все три смерти связаны с коллекцией вырезанных из кости фигурок, которые ничем, кроме мельчайшей детализации исполнения (по всей видимости, весьма талантливого исполнения), не отличаются. В деле присутствовала и мистическая сторона – поговаривали, что эти фигурки выглядят как живые маленькие человечки, и что, если достаточно долго смотреть на них, можно даже увидеть, как у них бьётся сердце, – но всю эту напускную таинственность Корриган отверг сразу: его дело – факты. Факты, факты, и ещё раз факты. Жёсткие и неумолимые. Произошло преступление. И Ричард был заинтересован в том, чтобы его раскрыть.
Стараясь не смотреть на жену, которая и так уже всё поняла без слов, Ричард достал из кармана свой телефон, набрал номер Бишопа и сказал:
– Это Корриган. Я согласен.
Глава 4
Котов вернулся домой уставший, весь в мыслях о своём прошлом, о маленькой резной фигурке, об отце, о ритуальных убийствах в Москве и коллекции Строгофф. Как это всё связано между собой – и действительно ли связано? Едва ли не впервые в жизни Юрия окружали сплошные загадки, разгадать которые было необходимо, и чем скорее, тем лучше: ему казалось, что ещё чуть-чуть, и эти загадки начнут жрать его изнутри – полная неизвестность относительно судьбы отца, так рано ушедшего из его жизни, детской болью распространялась по всему телу, ядом растекаясь по венам и заполняя собой мозг.
Марго однажды сказала, что взаимосвязь есть всегда, между любыми людьми, вещами и событиями, даже если на первый взгляд они кажутся абсолютно независимыми друг от друга. Мы все – суть одно, сказала она. Одна душа. С тех пор Юрий подсознательно искал взаимосвязи во всём.
