скачать книгу бесплатно
– Это что, получается по расписанию у меня не было физкультуры вчера?
– Что, простите?
– Нет – нет, ничего. Спасибо. Всего доброго
– До сви… – я положил трубку
Вот это уже интересно.
4 Глава
Где Фрайм?
В канун нового года агентство по усыновлению работало в полной
неразберихе, плюс я, со своей стороны, подливал масло в огонь. Мне несколько
раз назначали встречу с возможными родителями, но по непонятным причинам
всё отменялось в последний момент. И если честно, это я был причиной каждой
несостоявшейся встречи. Чаще всего, я узнавал номера этих людей, звонил, притворялся секретарём и назначал встречу потенциальным родителям в
другом месте. Правда, чтобы не рисковать, так я делал всего один – два раза. А
когда меня хотели забрать в детский приют, я уходил из дома и выключал
телефон. Этот вариант был самый надёжный, так как живу я один, ни с кем не
общаюсь и спросить о моём местонахождении не у кого. Вот так я и жил весь
этот месяц. Я жил, но просто – напросто, бежал от своего будущего. Теперь я
знаю какого это бежать с чувством безысходности. Жалкое ощущение.
Было время я ночевал в палатке на утёсе. И старался не попадаться никому
на глаза, потому что меня могли бы заставить ходить в школу или, опять же, отправить в этот жалкий приют. Я уходил и жил в палатке или закрывался дома.
Я не мог ни о чём думать. Я судорожно пытался, но просто не знал, как обмануть
всех и сохранить брата. Возможно тогда, я сдался.
После смерти папы, врач позвонил моему дяде Рику – тому самому папе
Эллы, чтобы сообщить об этой новости и решить вопрос с похоронами. Семья
дяди выслала денег и заказала у похоронного агентства их услуги. Я не мог
отказаться или высказать своё мнение на этот счёт, потому что всё это
происходило за моей спиной. Похороны прошли в Сан Франциско и прошли
хорошо, если вообще так говорят. Одной задачей / проблемой меньше. Теперь
можно было сосредоточиться на другом.
Спустя время, настала пора уже вызволять Роджера из больницы. Кстати, он так со мной и не разговаривал. Как мне сказали медсёстры, он вообще ни с
кем не разговаривал. Роджер, видите-ли, обиделся, что я оставил его в больнице, был у него всего один раз и, вообще, всё ещё не рассказал ему обо всём. Эту
проблему я пока был не готов решать. Я до жути презираю обиды. Обида – это
показатель слабости, а ведь Роджер не слабый. “Я люблю брата, но он просто
глуп, если не видит, что я утаил смерть отца, исключительно ради сохранности
его нервов”.
И вот, однажды, отправившись в магазин, чтобы закупиться хоть какими-
нибудь продуктами, я случайно встретил доктора Раена. К сожалению, он тоже
сразу меня заметил, поэтому сворачивать смысла не было. Я принял решение
пройти мимо, погружённый в изучение витрин, как ни в чём ни бывало. Вдруг он
подумает, что обознался или не станет заводить разговор. Он же не должен
ничего знать о моей жизни после больницы.
– Привет, Фрайм. Как ты? – чёрт, всё-таки узнал
– Здравствуйте, мистер Раен. Ой, Флим, – сохраняя скорость шага я
понадеялся пройти дальше.
– Сынок, остановись на секунду. – мне пришлось остановиться, но я
продолжал сохранять холодный, безучастный вид. – Помнишь наш разговор об
опекунстве в больнице? Я дал тебе возможность самому найти родственников
или определить свою будущую жизнь с опекунами. Ты разобрался с этим?
– Аааа… Конечно! Конечно разобрался. Спасибо, что интересуетесь – я
поспешил окончить разгвор и уйти.
– Постой, Фрайм. Твоя тётя Лика очень переживала за тебя и после общения
с ней на счёт сме… – тут врач запнулся и задумчиво отвёл глаза вдоль пола, чтобы подобрать необходимое слово, на замену слову “смерть”. Как будто меня
это волнует. – В общем, после похорон я ещё раз связался с твоей тётей, сообщив
ей о твоём образе жизни. Сынок, несмотря на то что ты “скрываешься” все всё
знают о тебе. Я взял на себя ответственность пригласить Лику и её семью в наш
город в качестве твоих опекунов. Надеюсь ты не против. При последнем нашем
разговоре она уже оформляла последние документы для переезда сюда. Как я
понял, сейчас они живут в Японии.
Я застыл на месте и, кажется, забыл, как дышать от этой новости. Выслушав
пламенную речь доктора, даже не попрощавшись, я направился в сторону дома.
Какое мерзкое чувство – опять кто-то всё решил за меня: какую ответственность
мне дать, чего я достоин, что мне делать, какое окружение мне подходит и как
мне жить. Будто я сам ни на что не способен.
Раз такое дело, я решил лично созвониться с тётей. Выяснилось, что по
документам опекунства они были уже на месте. Тогда всё сошлось. Я понял, почему агентство проявляли активность только первые 2 недели после смерти –
всё уже решилось, пока я скрывался. Агентство по опеки собирались нас
навестить и всё проверить, но была огромная очередь и конец года. Тётя Лика и
её семья должны были приехать на праздниках, однако, их приезд всё
оттягивался. Вот уже и новогодние каникулы подходили к концу, а их всё не
было. Процесс затягивался из-за документов моей сестры, мол, дочь тёти не
прошла комиссию и из-за этого в аэропорту их не пустили. Я тогда понял, что и
они меня бросили.
5 Глава
Встреча
Тот самый, мать его, день.
Я поехал забирать Роджера. Он, как и прежде, молчал. В такси мы лишь пару
раз обменялись с ним взглядами.
– Роджер, скоро мы уже будем дома. Ты только не пугайся – этот месяц я, бывало, часто не ночевал там, так что, возможно, где-то будет беспорядок. Но, теперь, я думаю, всё наладиться, мы всё исправим, организуем и со всем точно
справимся. Всё будет круто, старик.
Разумеется, сам я так не думал. Несколько раз за прошлый месяц у меня
были истерики, срывы, всплески неконтролируемых эмоций, можно называть
это по-разному. Если будет угодно, даже – шизофрения. Главное, что в те
моменты я творил много всякого и не всегда осознавал, что делаю. Когда меня
отпускало, я, чаще всего был либо уже не дома, либо просыпался в своей кровати, как ни в чём не бывало, а потом с ужасом наблюдал последствия своих деяний.
Естественно, в этот период, когда это было просто необходимо, я и думать забыл
о проблеме поиска опекунов. Всё это сидело во мне и грызло изнутри, но трезво
об этом размышлять я никак не мог. Меня било по лицу собственная
беспомощность и некчёмность. Последний раз, когда я был дома, в глаза, первым
делом бросились разбитые вазы и посуда на полу, переломленный пополам
журнальный стол из дерева и много перьев. Перья были везде: в комнате, на
кухне, в ванной и даже во дворе.
Как – то мой учитель сказал, что лучше выпускать злость, чем копить её
внутри. Ну и в один из таких дней, когда злость и ярость внутри сдерживать уже
было невмоготу, я схватил, лежавший на столе большой кухонный нож, замахнулся и ударил, слава богам, не себя, а подушку. Я бил по ней, пока комната
не наполнилась перьями, в такой зловещей и жуткой тишине, что слышно было
только моё дикое дыхание и звук разрывающийся ткани. Я брал подушки одну
