скачать книгу бесплатно
– Понял.
Зяме не надо было объяснять, что именно я задумала.
Братец распахнул окно, закрыл и придержал своим телом дверь, а я перегнулась через подоконник и выплеснула жижу из стаканов с восьмого этажа, целясь в клумбу, на которой тетя Даша из пятой квартиры выращивает декоративные подсолнухи.
Кто не знает, исторически это растение родом из Южной Америки, значит, должно быть совместимо с перуанскими жидкостями в ассортименте. Авось, солнечные цветочки переживут однократный полив свежей чича-морадой.
– Все не выливай!
Зяма в два прыжка подскочил ко мне и с сожалением посмотрел на пустые стаканы.
– Эх… Считай, напросились на добавку! Папуля решит, что нам понравилось, и нальет еще.
– Польем подсолнухи еще раз. – Я пожала плечами, закрыла окно и поправила занавеску. – Все, Зяма, садись и не отвлекайся на ерунду. Разговор у нас с тобой будет очень серьезный. Что это за новая баба на красном «Пежо»?
– Красный «Пежо», красный «Пежо», – забормотал братец, как бы напрягая память.
– Новая баба, новая баба! – сместила акцент я. – Кто она такая и почему вы с ней гуляли в ювелирном магазине?
– Ах, ЭТА баба!
Зяма не то изобразил, не то действительно испытал облегчение.
– Это моя клиентка, Тамара Руслановна Кулишевская, владелица сети гомеопатических аптек. Я оформляю ее новую квартиру.
– Кольцами?
– Стразами! У нее в межкомнатных дверях будут витражные стекла с камушками, и вот по поводу размеров этих камушков мы с Тамарой Руслановной никак не придем к единому мнению. Она хочет вот такие! – Зяма пальцем начертал в воздухе ромб размером с воздушного змея. – А я говорю, что это будет китч!
– И вы пошли в ювелирный, чтобы выбрать камушки? – недоверчиво уточнила я. – Вы что, бриллиантами будете двери обклеивать?!
– Зачем бриллиантами? Кристаллами Сваровски.
– То есть жениться на этой самой Тамаре Руслановне ты не собираешься? – еще раз уточнила я. – Трошкина зря испугалась, что ты ей не верен?
– Она нас видела? – Зяма сморщился. – Ой-е-ей, как плохо…
– Не переживай, я сама поговорю с ней и все объясню, – пообещала я, преисполнившись симпатии к братцу, который, оказывается, вовсе не такая скотина, как мы с Алкой подумали.
Мне даже стало совестно, что я в нем усомнилась.
– Пойду к ней прямо сейчас! – Я потянула на себя ручку двери и увидела на пороге папулю с подносиком.
– Кому добавки? – провозгласил он.
Я оглянулась на Зяму – он сморщился – и проявила благородство:
– Давай, я Трошкину угощу.
Папа любезно открыл и придержал мне входную дверь, и я поплыла вниз по лестнице с чича-морадой навынос. Трошкина уже успела запереться. Много лет подружка вовсе не имела похвальной привычки закрывать дверь на ключ изнутри, но мой братец перевоспитал ее в одночасье.
Как-то раз он ввалился в квартирку Аллочки без спроса и стука, в момент, когда хозяйка гнездышка имела некондиционный вид общипанной курицы. На лице у Трошкиной было кровавое месиво клубничной маски, на голове – лакированный термитник маски масляно-медовой, а на талии – пухлый, как спасательный круг, пояс для похудения. Все вместе преобразило милую Аллочку настолько, что Зяма, охнув, пробормотал:
– Пардон, бабуля, а Алки дома нет? Тогда я позже зайду.
И сконфуженная «бабуля» даже не решилась его окликнуть. С тех пор подружка запорными механизмами не пренебрегает, отчего попасть к ней в дом бывает затруднительно.
Поскольку руки у меня были заняты подносом с чича-морадой, позвонить я не могла и постучала в дверь пяткой. Импровизированное соло на барабане вызвало некую реакцию только после мощного крещендо.
– Это кто стучит ко мне? – прокричала подружка, открывая дверь.
Я развернулась и вплыла в прихожую подносом вперед.
– С чем-то бурым в стакане? – опасливо договорила Алка, вешая телефонную трубку и косясь на чича-мораду.
– Это мексиканское народное пойло, возможно, тебе понравится, – я вручила ей подносик. – С кем болтала?
– С твоей бабушкой, – Трошкина унесла угощение на кухню. – Тебе, едва ты ушла, звонила девушка с овощной фамилией!
– Какая именно? Репина?
– Бабушка не помнит! – Трошкина вернулась. – А у тебя разве много овощных знакомых?
– Даша Репина, Вера Огурцова и еще жена Василия Буракова, не помню, как ее зовут… Да ну их всех в сад! – Я решила не гадать: кому надо, тот перезвонит. – Давай-ка я тебе лучше про бабу на красном «Пежо» расскажу. Как я и думала, ты зря переживала: эта «пежонка» – Зямина богатая клиентка, и в ювелирном магазине они выбирали кристаллы Сваровски для отделки интерьера. Вот и все.
– Правда? – Трошкина недоверчиво прищурилась. – Тогда объясни мне, зачем эта баба приходила к нам в офис?
– Когда это? – спросила я, пройдя в комнату и устроившись на диване.
– Да сегодня! – Алка тоже рухнула в кресло. – Вы все ушли, а я письмо-приглашение свинтусам писала. И тут она – р-раз! – и распахнула дверь. Посмотрела на меня странным взглядом, зловеще объявила: «Это вы, Алла? Вы-то мне и нужны!» – и тут же снова дверь захлопнула. Я посидела, посидела, выглянула в коридор – а там никого.
– Ну? – не дождавшись продолжения, я покачала тапкой. – И чем же это не сочетается с версией о богатой клиентке с большими причудами?
– Она пришла ко мне! Зачем и почему? – Трошкина тряхнула локонами, и взгляд у нее стал острый, как циркуль: точно так отличница Аллочка выглядела в школе, у доски, где щелкала задачки, как орешки. – По-моему, все ясно: эта баба имеет виды на Зяму. Она узнала, что у него есть невеста, выяснила, кто она и где работает, и явилась, чтобы выяснить отношения.
– А чего ж не выяснила?
– Вот уж не знаю! Я бы выяснила! Если бы только она не убежала…
Я развела руками:
– Алка, по-моему, твоя версия высосана из пальца. Баба хоть и назвала тебя по имени, но ничего не сообщила о своих намерениях. Может, у нее к тебе совсем другого рода претензия, не по части раздела Зямы? А может, вообще не претензия. Может, она представитель лотереи и пришла объявить тебе о выигрыше. Или член секты, в которую хочет тебя заманить. Или сборщица подписей под феминистским манифестом. Я могу еще сто таких версий придумать! Давай подождем какого-то развития событий.
В прихожей соловьем защелкал телефон.
– О! Какое-то развитие событий! – обрадовалась Алка и полетела к аппарату.
Но это оказалось совсем другое развитие: звонила наша бывшая коллега Маруся Сарахова.
– Тебя, – разочарованно выдохнула Трошкина, помахав телефонной трубкой.
Я подошла к аппарату, но прежде, чем начать разговор с Марусей, спросила Алку:
– Это Сарахова-то овощная девушка?
– На «арахис» похоже, – пожала плечами подружка.
– Арахис – орех!
– А вот и нет, он из семейства бобовых!
Я закатила глаза и прилепила трубку к уху.
– Инка! Какое счастье! Я знаю, ты меня спасешь! – с места в карьер заблажила экспрессивная Маруся.
Любопытная Трошкина бессовестно приникла к трубке с другой стороны.
– У меня сейчас нет денег, – торопливо заявила я, предположив, что Марусе, которая всегда живет очень бурно и не по средствам, снова потребовался заем.
– Тем более! – не обескуражилась моя собеседница. – Я отдам тебе половину, только помоги!
– Половину чего? – шепотом просуфлировала Трошкина, которая всегда рассудительна и практична, если только речь не идет о ее взаимоотношениях с Зямой.
– Какую половину? – по-своему спросила я.
– Бо?льшую! – вскричала Сарахова с ударением на первый слог.
– Так не бывает, – пробормотала отличница Трошкина. – Половины – они одинаковые.
Я отодвинула зануду-зубрилку плечом и спросила:
– Насколько бо?льшую?
– Шестьдесят на сорок, – быстро ответила Маруся.
– Семьдесят на тридцать, – не согласилась я.
– Ты же не знаешь, о чем торгуешься! – схватилась за голову Алка.
– Ладно, шестьдесят пять на тридцать пять, – вздохнула Маруся. – Итого твоих примерно три-дцать восемь. Идет?
– Да. – Я успокаивающе похлопала по плечику нервно подпрыгивающую Трошкину. – Теперь скажи, чего именно тридцать восемь?
– Попугаев, – мрачно буркнула Алка.
– Тысяч рублей, конечно, чего же еще? – Маруся вроде удивилась. – Или ты думаешь, мне в евро платят? Да пока нет, не доросла я до гонораров в валюте.
– Так, значит, это гонорар, – логично рассудила я. – Прекрасно. А за что?
– За то, что ты займешь мое место, конечно! Или ты спрашиваешь, за что мне гонорар? О, ра-зумеется, за работу, которую, впрочем, придется сделать тебе.
– Нормально! – Я искренне возмутилась. – Я, значит, сделаю твою работу за половину твоего гонорара?! По-твоему, я вдвое менее ценный специалист?!
– А ты не хочешь спросить, что это за работа?! – зашипела неугомонная Трошкина.
– Шестьдесят пять процентов – это гораздо больше половины! – напомнила Маруся.
– Ищи дурака, – фыркнула я.
– Инусь, ну ладно, ладно, я отдам тебе семьдесят процентов! Даже семьдесят пять! – заскулила Сарахова. – Больше никак, мне ведь еще «Боярыне Морозовой» придется откатить!
– Кому-кому?
– Да кадровому агентству! Я же не могу отказаться просто так, это сильно испортит мою репутацию! – Сарахова вздохнула. – Ин, подумай, пятьдесят тысяч! Соглашайся, я знаю, что это твоя зарплата за месяц!
– Ладно, согласна, – сказала я, и Трошкина снова схватилась за голову. – Теперь рассказывай, что мне придется сделать за этот полтинник. Кого-то убить?
– А ты можешь? – Маруся неподдельно заинтересовалась. – Я думала, это стоит гораздо дороже…
Тут Алка не выдержала и вырвала у меня трубку:
– Сарахова, криминальная ты личность, сбавь скорость! Я не позволю тебе втянуть Кузнецову в авантюру! Живо рассказывай, что ты затеяла, и помни, что тебе пока что дали только предварительное согласие!
– О, Трошкина! – Маруся, как ни странно, обрадовалась Алкиному вмешательству. – Ум, честь и совесть Кузнецовой!
– Уж так прям и ум, – пробурчала я, вытягивая шею и ухо, чтобы лучше слышать.
– Девчонки, нам надо встретиться и все обсудить, – донеслось из трубки. – Как насчет «Суши Луши», через час-полтора? Я приглашаю.
– Я «за»! – крикнула я.
Не упускать же возможность вкусно поужинать за чужой счет? На папины мексиканские корма я не особо налегала и чувствовала себя вполне в силах уплести еще что-нибудь.
– Договорились, в восемь в «Суши Луши», – закончила предварительные переговоры Трошкина.
В такси по дороге в ресторан мы с подружкой бурно дискутировали о том, кто из нас с ней лучший дипломат, и чуть не поссорились, но в итоге пришли к мировой, договорившись, что обе и в подметки не годимся графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому.
У Жоры Горохова выдался трудный день, перетекший в сложный вечер.
Упакованные баночки импортного художественного дерьма имели вид, габариты и вес отечественного овощного ящика.
– Брутто тридцать три кило, – предупредил Жору водитель почтового фургона, пряча в планшет чин чином оформленную расписку в получении ценного груза.
– Брутто, брутто… Как-нибудь допру-то! – небесталанно срифмовал Горохов, радуясь тому, что дело движется.
С помощью почтового водителя он перегрузил увесистый ящик в свою машину и бережно, чтобы не растрясти содержимое баночек, повез искусство в городскую художественную галерею.
И тут удача Жоре изменила.
