скачать книгу бесплатно
Она, между прочим, моя бывшая однокурсница – тоже на филфаке училась, но как-то переквалифицировалась в управдомы.
– Не плачь, девчонка, пройдут дожди, – игнорируя плаксивый тон собеседницы, бодро сказала я. – И вообще все пройдет, и это тоже.
С Маринкой надо знать, как разговаривать: она феноменальная хныкса и пессимистка, у нее все всегда плохо.
– Что – это? – спросила она с подозрением.
– Ты мне расскажи, – предложила я. – Что за суета вокруг собаки? По-моему, Белке и Стрелке во время предполетной подготовки меньше внимания было, чем этой нашей Каштанке.
– Анжеле, – поправила меня Маринка.
– Кому?!
– Собаку назвали Анжелой, – объяснила управдомша. – Хотели Ангелом, но ветеринар сказал, что она далеко не кобель.
– А что, и ветеринар уже был? – я искренне удивилась.
Чтобы жители нашего дома дружно воспылали такой любовью к приблудному четвероногому, должно было случиться что-то совершенно особенное!
– А, так ты не в курсе, – Маринка повеселела. Она любит поболтать, особенно в режиме просвещения темных масс. – Ну, тогда слушай. Как Васильевна накормила собаку, ты видела, потом народ разошелся, во двор вышли дети. Старшие мальчишки Челышевых, оболтус Прокопенко, младший Косов – ну, ты знаешь эту гоп-компанию. Короче, затеяли они в футбол играть, но Катька Челышева отогнала их подальше от своих окон, чтобы опять ей стекла не побили.
– Я про собаку узнать хотела!
– Я про собаку и рассказываю. Она лежала на газоне, отдыхала, должно быть, после сытного обеда. Но не спала, за происходящим приглядывала. И тут кто-то из старших пацанов пнул по мячику так, что он на дорогу полетел, а Лешка Косов – он типа на воротах стоял – со всех ног за ним, за мячом то есть. И выскочил бы, дурень, прямо под машины, а они как раз на зеленый летели, если бы не эта собака.
– Она остановила Лешку? – не поверила я.
Младший Косов – весьма упитанный мальчик. Собака средних размеров в лобовом столкновении с ним была бы сметена и повержена.
– Она остановила мяч! Точнее говоря, отбила его обратно – и прямо в ноги Лешке! Он и упал. Нос разбил, зато под «КамАЗ» только шапочка угодила.
– Какая шапочка? – я ощутила легкое головокружение.
– Да бейсболка, что на Лешке была! Она на проезжую часть укатилась – и все, всмятку!
– Вот это история! – подивилась я. – Собака, получается, подтвердила свой статус ангела-хранителя!
– Ну! Потому Верка Косова и окрестила ее Анжелой! И зацеловала прям всю, и говяжью вырезку ей скормила, и к ветеринару свозила.
– К ветеринару-то зачем? Собака как-то пострадала?
– Как выяснилось, у нее есть ушибы и ссадины. Это Верка обнаружила, когда ее обнимала как родную. Ветеринар сказал – похоже, собаку недавно били палкой, а вообще-то она домашняя, ухоженная. Груминг там, когти подстриженные… А на шее у нее узел болтался, видно, к ошейнику была веревка привязана. Странно, ошейник хороший, кожаный, а вместо поводка простая веревка?
– Может, собаку украли у хозяев? – предположила я. – Увели на веревке, а она сорвалась и убежала, но не нашла путь домой.
– Годная версия, – согласилась Маринка. – Надо бы запостить в соцсетях объявление, что найдена собака. Пойду, сделаю это, а потом попрошу всех жильцов расшарить эту публикацию.
– Давай.
Я благословила управдомшу на доброе дело и села за работу.
На редактуру дамского романа у меня было три дня, пошел уже второй, а я еще и до середины текста не добралась. Как оставила героиню после первой эротической сцены, так она и валялась до сих пор в объятиях возлюбленного.
С копчиком, отбитым о ребро, и множественными повреждениями от царапающих взглядов.
Бедная женщина!
К вечеру погода испортилась, полил дождь, да такой сильный, что промятая колесами лужа под воротами, на выезде со двора, превратилась в славное море – священный Байкал, свободно раскинулась вдоль и вширь и даже залила первую ступеньку крыльца.
Колян, опасливо поглядев в окно на это безобразие, спросил дрессированный ИИ в своем смартфоне:
– Сири, какой прогноз погоды на завтра?
– Завтра днем будет преимущественно ясно, солнечно, воздух прогреется до двадцати двух градусов, – немного подумав, жизнерадостно ответила виртуальная помощница.
– Можешь называть меня Повелитель, – услышав позитивный ответ, благосклонно разрешил Колян.
– Хорошо, я буду называть вас Повелитель, – сговорчиво согласилась Сири и, подумав, подхалимски добавила: – Повелитель – красивое имя.
– Сири, я твой отец! – откровенно наглея, заявил Колян.
– И мы будем вместе править галактикой! – радостно подхватила подлиза-Сири. – Как отец и интеллектуальная система!
– Вообще-то он МОЙ отец! – ревниво напомнил Коля-младший.
– Третьим будешь, – успокоил его отец и повелитель.
– Короче, вы на троих распатроните галактику, – хмыкнула я.
И подумала, что надо бы выяснить мое место в этой иерархии. Я при таком раскладе буду мать и повелительница – или так, пятое колесо в космической телеге?
Непогода прозрачно намекала, что надо бы пробираться в высшие эшелоны власти: в низших всем, кроме рыб и жабродышащих, в ближайшее время будет некомфортно.
– Очередной великий потоп! – встав рядом со мной у окна, прокомментировал происходящее за бортом Колян.
Дождь лупил по моревидной луже, та волновалась, шла рябью, как змеиная шкура. Зрелище завораживало.
– О! Ты слышишь? – муж сунулся ближе к стеклу и приоткрыл оконную раму.
Вместе с водяной пылью в помещение проник мужественный голос:
– Врагу-у-у не сдае-отся наш го-ордый «Варяг»!
Не попадая ни в ноты, ни в ритм дождя, барабанящего весьма энергично, из-за угла выплыл Василий Челышев.
– Набрался, – резюмировал Колян.
– Во всех смыслах, – поддакнула я.
На ногах у Василия были резиновые сапоги, но он то и дело загребал ими воду. Куртка с капюшоном, в нормальном состоянии серая, потемнела – промокла насквозь.
Колоколом бумкнула железная дверь подъезда.
– Ах ты ж, гад! – громко и почти восторженно вскричал женский голос.
Пение Василия достигло слуха его супруги Катерины.
– Ну, я тебе сейчас!
Формулировка грешила неточностью, но Василий, похоже, прекрасно понял, что его ждет, и резко сменил курс, повернув на девяносто градусов от крыльца, к которому собирался причалить.
По морю-луже прошла волна, покачнувшая большую ветку, – ее муж нашей управдомши Марины Семен Петрович заботливо воткнул в колодец ливневки, с которого водой выбило крышку.
Ветка пошатнулась, листья на ней затряслись.
Василий заметил это движение и, видимо, расценил его как призыв.
Он сменил репертуар, лирично запел:
– Бе-елая бере-оза… под моим окно-ом… – и рывками, качаясь под действием принятого на грудь, пошел к воспеваемой «березе».
– Стой! Куда ты, дубина?! – рявкнула с крыльца, как с трибуны, Катерина.
– Эх, дуби-инушка, ухнем! – грянул Василий.
Дотянулся до дубинушки-березушки, широким жестом обнял ее, и да, ухнул!
– Там же люк, придурок! – взвизгнула Катька. – Ой, ма-а…
Закачалась, медленно поплыла по волнам освобожденная из плена люка ветка. Василий, занявший ее место, на секунду скрылся под водой, но тут же вынырнул и захрипел.
Меня обдало ветром: Колян сорвался с места, выскочил из квартиры, запрыгал вниз через две ступеньки.
Так и побежал в мягких домашних тапках из овчины, сообразила я, машинально отметив отсутствие грохота, который должны были бы производить гигантские шаги супруга.
– Что? Что случилось?! – прибежал из своей комнаты сын – на голове наушники, на лице испуг.
– «Варяг» тонет, – пробегая мимо него (и тоже в тапках), коротко ответила я и выскочила за дверь.
– Мам, ты совсем с ума сошла? – вдогонку поинтересовался непочтительный отпрыск.
Я сказанное им запомнила и даже успела, пока бежала вниз, сделать правильный вывод: так-так, значит, сынок считает, что обычно его любимая мама слегка не в себе! Ладно, проведем воспитательную беседу.
Потом. Когда предотвратим затопление «Варяга»…
Но принять участие в экстренных спасательных работах я не успела. Опоздали даже Колян и Катерина, бросившаяся с крыльца, как ее тезка, героиня пьесы Островского, с утеса.
Рыжая собака, названная Анжелой, опередила всех.
Когда я вылетела из подъезда, затормозив на крыльце у захлестываемой волнами нижней ступеньки, Василий уже отдалялся от невидимого теперь люка малым задним ходом, буксируемый вцепившейся в его куртку собакой.
– Р-родненькие вы мои! – причалив к крыльцу, захрипел спасенный и полез обниматься почему-то к Коляну, игнорируя собственную супругу.
Та, впрочем, тоже кинулась на шею вовсе не мужу: Катерина трясла и тискала мокрую собаку. А та и сама дрожала – во все стороны летели брызги.
– Вот! – прибыли новые действующие лица: из подъезда выскочили Маринка с мужем. – И вот!
Практичные Лосевы прибежали с пледами. Одним укутали Василия, другим собаку.
– Мне бы чего погорячее, – откашлявшись, просительно сказал Челышев.
– Погорячительнее тебе? – тут же завелась Катерина, тряся кулачками в опасной близости от физиономии супруга. Тот отворачивался и страдальчески кривился. – Ах ты ж, гад такой! Нажрался – и топиться, а у тебя, между прочим, дети! Кредиты! Ипотека еще не выплаченная!
– Ну-у, понеслась! – Многодетный отец повернулся и, спасаясь от набегающей сзади благоверной, скрылся в подъезде.
На крыльце остались пятеро: мы с Коляном, Лосевы и собака.
– Сема, ветку надо обратно воткнуть, – посмотрев на лужу, сказала мужу Маринка.
– Сейчас, только заброды надену, – Семен Петрович повернулся и пошел в подвал, где он хранит свое снаряжение рыболова.
– А Желечку в подъезде устроить, – продолжила распоряжаться управдомша.
Я поглядела на газон, где днем пацаны соорудили Анжеле виллу из коробок. Картонки размокли и покривились. Очевидно, собака пряталась от дождя под навесом на крыльце первого подъезда, оттуда и высмотрела утопающего…
– У нас есть коврик из пенки, им никто не пользуется, Анжеле на нем не холодно будет, – вспомнила я и заспешила вверх по лестнице.
Заодно с ковриком принесла пару сосисок.
Маринка притащила миску собачьего корма – надо же, обделила любимого чихуахуа! Колян тем временем отжал и выкрутил снятый с собаки мокрый плед и затейливо пристроил его сушиться на почтовых ящиках, заодно отгородив угол, где мы устроили на постой нашу рыжую подругу.
– Кодовым замком пока не пользуемся, – предупредила еще Маринка и подперла дверь подъезда кирпичом. – Все, я пошла к себе. Надо проинформировать жильцов.
Я присела на корточки рядом с псиной, охотно улегшейся на пенку.
– Ты отдыхай уже, подруга, – сказала я ей, и пушистый собачий хвост застучал по полу, а шершавый язык прошелся по моей руке. – Хватит на сегодня героических подвигов.
– Апчхи! – чихнул Колян.
– Вот, я правильно говорю, – кивнула я на мужа. И, спохватившись, встревожилась: – Ты что, простудился? Ну конечно, помчался на улицу в тапках, ноги промочил!
– А сама-то ты, можно подумать, в галошах прибежала! – огрызнулся супруг.
Из подвала на выход мимо нас, громко бу?хая литыми резиновыми забродами длиной до бедер, проследовал невозмутимый Семен Петрович в брезентовом плаще с капюшоном.
Мы молча проводили его уважительными взглядами, прощально помахали героической собаке и пошли к себе.
– Куда это вы ушли? – открыв нам дверь, спросил Колюшка. И, посмотрев на наши ноги, добавил в голос печального удивления: – В белых тапках…
