скачать книгу бесплатно
Глава третья
Утром мне позвонил кот.
Мобильный запел, я, не посмотрев на входящий, ответила и услышала сварливый кошачий голос:
– Ва-а-а!
– Варварство это и дикость? – расшифровала я. – Что именно?
– Умя-а-а!
– Умелась вчера с утра и запропастилась до вечера? Ты на Ирку жалуешься?
– Ма-уа!
– Мало котику еды достается?
– Да какое мало: он вчера три пакетика корма за один присест слопал, а потом еще мясо из кастрюли с супом пытался выловить! А ну, иди отсюда, ябеда!
Кошачий мяв отдалился, человеческий голос приблизился.
– Оставила смартфон вчера на столе в кухне, не зная, что кот способен позвонить, – пожаловалась Ирка. – Хорошо хоть, тебе, а не тете Иде! Разволновал бы старушку своими кляузами.
– Ты вчера вечером со мной разговаривала, а кот случайно повторил последний вызов, – объяснила я.
Перед сном, управившись со всеми дневными делами, мы с подругой провели небольшое совещание, решая, как дальше вести свое расследование. Постановили съездить по месту прописки Александры Смурновой – в поселок с выразительным названием Болотный. Авось там кто-то покойницу знает, помнит и нам о ней расскажет.
– Только я с утра не могу, – напомнила я. – Мне нужно десять страниц своего романа написать и тридцать чужого – отредактировать. Давай после обеда.
– Ладно, я тогда пока транспорт нам организую и решу вопрос с Архиповым.
Вчера мы с подругой постановили, что нам не обязательно все время таскать с собой нового компаньона. Без него нам с ней как-то сподручнее – слаженная боевая двойка, как у Холмса с Ватсоном. Оставалось договориться с самим Архиповым, вдруг он будет против эпизодического участия.
Я приготовила завтрак, накормила свое семейство и засела за работу. Мне никто не мешал: муж и сын и сами сидели за компами, а буредрельщик над седой равниной потолочного перекрытия нынче не реял.
– Надеюсь, он засверлился, – мечтательно щурясь, предположил Колян.
– А? – не поняла я.
– Буредрельщик. Надеюсь, он приставил дрель к виску и засверлился!
– Звучит ужасно. – Я поежилась. – Кроваво, как в фильмах Тарантино.
– А в жизни разве не ужасно? Крысят несчастных как страшно убили, хоть и совсем не кроваво, – напомнил муж и опять уткнулся в свой макбук.
А я застыла с занесенными над клавиатурой руками, задумавшись: в самом деле, зачем кому-то понадобилось убивать этих Смурновых таким странным и сложным образом?
– У меня по этому поводу две версии, – сказала Ирка, которой я незамедлительно позвонила. – Первая: убийца псих. Чокнутый маньяк, для которого затейливость преступления обязательна, иначе ему не в кайф.
– А вторая?
– Убийца хотел этих Смурновых наказать. То есть он их не просто жизни лишил, а казнил. Жестоко, с выдумкой, весьма впечатляюще.
– Эта версия мне больше нравится, – призналась я. – Она позволяет думать, что убийством Смурновых злодей ограничится. Тогда, как в случае с маньяком, наоборот, надо ждать новых жутких преступлений.
– Поживем – увидим, – невозмутимо ответствовала подруга. – Ты, кстати, как там, успеваешь со своим ежедневным оброком? Я договорилась с Фабержонком, он и его «ласточка» в нашем распоряжении сегодня с трех до семи. Я подъеду к тебе к этому времени.
– Буду готова, – пообещала я и не обманула.
А Фабержонок, он же Боря Левензон, прибыл к назначенному часу даже не с одной своей «ласточкой», а с двумя: когда мы с Иркой полезли в его машинку, на переднем пассажирском сиденье уже помещалась кудрявая блондиночка с оленьими глазами.
– Это Джульетта, – представил ее Боря. – Моя невеста и менеджер.
– Ме-е-е? – Удивленная Ирка то ли заикнулась, то ли высказалась на кошачьем.
– Менеджер, – повторила я, чтобы подруга поняла: она не ослышалась.
– Здравствуйте, очень приятно, я много о вас слышала. – Красавица повернулась к нам, просияла улыбкой и тут же деловито скомандовала Боре: – Поехали уже, надо управиться с этим до семи.
– Тебе не кажется, что она на кого-то очень похожа? – нашептала мне Ирка, пристально глядя на светлые локоны барышни.
– На Римму Аркадьевну, Борину маман, – так же тихо ответила я. – Тот же типаж, только помоложе. А я-то думала, наш мальчик обрел свободу…
– Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться.
– Это кто сказал?
– Ганди.
– А ты, значит, считаешь, что Боря ошибся в выборе подруги?
– Она мне не нравится.
– Так это его подруга, а не твоя!
– А почему вы шепчетесь? – с переднего сиденья к нам обернулась Джульетта. – Говорите громче, не стесняйтесь. Или у вас тайны следствия?
– Какого еще следствия? – Я строго посмотрела на Ирку, она точно так же – на Борю.
– Проболтался?
Водитель наш втянул голову в плечи.
– У Борюсика от меня секретиков нет, – похвалилась красавица. – Я знаю, что ваших знакомых убили и вы не доверяете полиции, хотите сами выяснить, чьих это рук дело. Мы готовы участвовать, но давайте сразу договоримся об условиях.
– О каких еще условиях? – Ирка качнулась вперед, чтобы заглянуть в лицо излишне болтливому Боре, но тот отвернулся, пряча глаза.
– Вы, Елена, упомянете Борюсика в новом детективе, это, как выяснилось, неплохая реклама. И хорошо бы что-то из нашей новой коллекции украшений в сюжет заплести, хотя бы броши-пуговицы, это очень интересный, но еще совершенно не раскрученный продукт.
Покрасневшая Ирка уставилась на меня в немом возмущении. А я не стала артачиться, сговорчиво кивнув:
– Ладно, упомяну и Борюсика, и его пуговицы, мне не жалко. Но с тебя за это, милый родственник, безлимитный извоз по первому требованию на все время расследования.
– А, тогда нормально, такси дороже обойдется. – Успокоившаяся Ирка поудобнее устроилась на сиденье.
Джульетта призадумалась, видимо, прикидывая, не прогадала ли она.
Боря, что примечательно, не проронил ни звука. Однако поработила его эта белокурая бестия!
Я мысленно сделала себе пометочку: разобраться между делом, счастлив ли наш Ромео с этой Джульеттой. Если нет, Ирка ему быстро сосватает одну из своих многочисленных юных родственниц, она обожает устраивать брачные союзы.
В тишине, нарушаемой только рокотом автомобильного мотора, мы пролетели по Кольцевой, свернули на дорогу похуже, потом еще хуже и вскоре запрыгали по колдобинам неухоженного проселка. Мелькнул указатель с надписью «Болотный – 1 км», сосновый лес по сторонам поредел, расступился и открыл вид на подобие обширной поляны, окруженной строениями. Проселок вильнул в сторону, нырнул с пригорка вниз и потянулся широким кругом между заборами разной степени высоты и ухоженности.
– Не дачное местечко, – резюмировала Ирка, глядя в окошко.
По нужному нам адресу обнаружилось полуразрушенное деревянное строение, некогда, вероятно, не лишенное своеобразной красоты и прелести, а теперь воплощающее тоску запустения. Покривившаяся резная башенка выглядывала поверх оплетенного колючками забора, как скорбно поникшая голова.
Калитка оказалась заперта, на призывный стук никто не реагировал, но доски из забора кое-где были выдернуты, и я решительно просочилась в проем побольше. Ирка, кряхтя и усиленно втягивая живот, пролезла вслед за мной. Джульетта только сунулась в дыру, огляделась и быстро приняла решение:
– Местные, наверное, держат кур, коров и коз, пойду, куплю деревенских продуктов. – И удалилась.
Боря, наш пуговичных дел мастер, заглянул, скороговоркой сообщил:
– А я в машине подожду, ладно? – И тоже исчез.
Мы с подругой остались вдвоем.
Я поежилась – местечко наводило легкую жуть: резной теремок – образец северо-русского деревянного зодчества – выглядел заброшенным и необитаемым.
Крыша его с одной стороны провалилась и неприятно походила на проломленную голову, окна были закрыты ставнями, на двери висел амбарный замок – такой большой, что его прекрасно видно от забора. А в противоположном углу двора и вовсе чернело пепелище, представляющее собой холмы неопознанного хлама в обрамлении обугленных бревен.
– Похоже, здесь не живут, – констатировала Ирка и присела на корточки, рассматривая длинные прямоугольные холмики вдоль забора.
– Могилки трогать не будем, – предупредила ее я, машинально понизив голос до шепота.
– Это не могилки, – отмахнулась от меня подруга, – это были грядки. – Она потянулась, сорвала несколько травинок, растерла их в пальцах и понюхала. – Мята, мелисса, укроп, а вот это и это даже я не знаю…
Я удивилась: Ирка – совладелица успешной компании, торгующей семенами, всяческой растительностью и всем, что нужно для сада-огорода. Если она не узнала какую-то зелень, это должно быть что-то очень редкое.
Озвучить свою мысль я не успела. За забором как будто огромный гриб вырос – над неровным краем досок поднялась серо-бурая шляпка.
Точнее, шляпа. Мягкая, кажется, войлочная, фасона «мятая кастрюлька». Из-под нешироких полей блеснули отливающие фиолетовым толстые стекла очков и седые локоны:
– Кто такие? Зачем в чужой двор полезли?
Я автоматически шагнула ближе к забору, открыла рот, но не придумала, что ответить. Зато Ирка нашлась моментально – распрямилась, подошла, поправила тяжелую сумку на плече и умильно заворковала:
– Здравствуйте, здравствуйте, бабушка, как хорошо, что вы здесь, а мы уж подумали – ни единой живой души нет!
– И чего? Решили поживиться? Так нечем, – хмыкнула бабушка и мотнула головой. – Что не сгорело, то в халабуду сложено и заперто надежно!
Я оглянулась, чтобы увидеть, на что указывает острый старушечий подбородок, и только теперь разглядела красно-коричневый контейнер для перевозок, который приняла было за накопительный резервуар для воды.
– Какое красивое слово – «халабуда»! – негромко восхитилась Ирка, и глаза ее затуманились.
Сейчас начнет стихи сочинять, поняла я.
И точно:
– Дай мне рифму! – шепотом потребовала подруга.
– Не буду!
– Спасибо! Я не буду, я не буду лезть в чужую халабуду…
– Громче говорите, у меня слух уже не очень! – Бабушка и сама повысила голос. – Заблудились, что ли? Или вы новые наследники? Слыхала я, что внучку Графыча убили.
Она вплотную приблизилась к забору и удобно сложила поверх него руки в матерчатых перчатках с обрезанными пальцами. Я расценила этот жест как проявление готовности к дальнейшей беседе и вступила в разговор:
– В том-то и дело, что Александру Смурнову и ее мужа убили, мы тут как раз по этому вопросу…
– На милицию вы не похожи. На полицию то есть, – перебила меня бдительная бабушка.
– Разумеется, мы не из полиции, – фыркнула Ирка и зачем-то полезла в свою торбу.
Через пять секунд шуршания и энергичной возни в закромах стало ясно – зачем.
Подруга извлекла из сумки мою новую книжку! Ту самую, со свеженьким автографом на первой странице.
– Вот, видите? – Ирка продемонстрировала бабушке сначала обложку, потом последнюю страницу с фото. Еще и подняла руку повыше, установив томик в воздухе рядом с моим лицом. – Писатель Логунова – известный автор детективов…
– Меня Еленой зовут, – вставила я.
– А меня Верой Игнатьевной, – машинально отозвалась старушка.
– А я Ирина, не писатель, но поэтесса, очень приятно! – обрадовалась подруга и протянула мою книжку новой знакомой. – Это вам в подарок, на память о нашей встрече.
– Подарок – это хорошо, – бабуля приняла презент, покачала головой вверх-вниз, переводя внимательный взгляд с моего лица на портрет на обложке, – а только все равно непонятно, зачем вы к Графычу покойному полезли?
– Ну как же? – Ирка всплеснула руками. – Лена в поисках нового сюжета! Смурновых же убили, да и Графыч этот, вы говорите, покойный уже…
– Ну старика никто не убивал. – Зашуршала болоньевая ткань плаща – удовлетворенная объяснением Вера Игнатьевна спрятала книжку в карман. – Сам помер, старый был, а мужикам в таком возрасте одинокими оставаться нельзя, они ж беспомощные – захворал да и слег. А мог бы жить еще, кабы простых деревенских не чурался. – Бабушка поджала губы, заправила под шляпу выбившуюся прядь.
Мы с Иркой молча ждали продолжения, не сомневаясь, что оно последует. Чувствовалось, что Вера Игнатьевна из тех бабулечек, которые не прочь поболтать, особенно – кого-то обсудить и осудить.
Из короткого, но эмоционального рассказа старушки-соседки мы узнали, что Арсений Евграфович Елагин, которого в поселке звали Графычем, приходился Александре Смурновой родным дедом. Приехал он в Болотный несколько лет назад, недорого купил дом, который уже тогда был не в лучшем состоянии, а ремонтом и восстановлением своего жилища не занимался, поскольку «не рукастый был». У Арсения Евграфыча имелось другое пристрастие: он выращивал и собирал по лесам и болотам разные травки, сушил их, варил и настаивал.
– Ну чисто ведьмак какой, – блеснула очками Вера Игнатьевна. – Бывало, запрется у себя в сарае – это вон там, где все сгорело, – и что-то варит, варит – из трубы дым валит то зеленый и вонючий, то ничего так, даже приятный…
