скачать книгу бесплатно
Я поспешно опустила боковое стекло, чтобы выглянуть из окошка и рассмотреть сопровождающую ребенка женщину, но невоспитанный Барклай меня опередил. Он высунул морду из машину и приветственно пробасил:
– Гау!
Ребенок от неожиданности крепко сжал медвежонка, и тот громко произнес:
– Миша любит Сашу.
– Не Шашу, не Шашу! – рассердился малыш.
– Тише, тише, милый! – заворковала женщина, придавая прогулочному «болиду» ускорение.
Я разинула рот. Тот самый костюмчик, тот самый медвежонок и то самое имя – для случайного совпадения это было уже слишком! Разумеется, это был тот самый ребенок, которого я видела в аэропорту!
– Значит, они не улетели! – шизоидно забормотала я, отпихивая в сторону растопырившегося перед дверцей Барклая. – Значит, я могу побеседовать с красавицей-мамашей и ангажировать ее на съемки в рекламе!
Барклай, вообразивший, будто я затеяла новую веселую возню, никак не желал понять, что я просто хочу пробраться мимо него к выходу. Борьба с некстати разыгравшимся псом заняла некоторое время. Когда я вывалилась из машины на тротуар – вспотевшая, растрепанная, в расхристанном жакете и запятнанной юбке, – женщина с коляской уже исчезла. Теряя тапки, я пробежалась до угла – за поворотом начиналась тихая улочка, застроенная симпатичными особнячками, прячущимися за неприступными заборами. Вероятно, трехколесный «болид» закатился в один из этих двориков. Но в какой именно? Улица была пуста. На выложенной красной плиткой мостовой не осталось никаких следов. В сердцах я прокляла дорожное благоустройство: была бы здесь обычная для частных кварталов непролазная грязь, в ней надолго остались бы не только следы коляски, но и сам экипаж!
Мысли о следах заставили меня вспомнить о тех, кто традиционно считается непревзойденными спецами по их обнаружению, – о собаках, конечно же!
– Барклай, твой выход! – пробормотала я, рысью возвращаясь к синей «Ауди».
Прохожие опасливо сторонились меня. Я не обращала на них внимания.
Барклай тоже вылез из машины, но в отличие от меня никуда не убежал, а чинно сидел на тротуаре у распахнутой дверцы. Его заинтересованность происходящим выдавал только наклон головы, в результате которого длинные уши бассета перекосились, как ведра на коромысле.
– Красная коляска в виде гоночной машинки! – присев на корточки выдохнула я прямо в собачью морду. – Она проехала тут пару минут назад! Помнишь? В коляске сидел мальчик в зеленой шапочке с завязками. – Я руками нарисовала в воздухе затейливые вензеля, изображающие завязки детской шапочки.
Судя по моим жестам, можно было подумать, что головной убор закрепили под подбородком малыша тройным морским узлом.
– Мальчик в коляске, понимаешь? – Я вытянула перед собой руки и повозила ими взад-вперед.
Барклай переложил голову на другое плечо, продолжая смотреть на меня с доброжелательным любопытством психиатра, диагностирующего очень интересный случай.
– У него еще мишка был! – не сдавалась я.
Показывать мишку любящие родители научили меня еще в нежном возрасте двух лет: я скривила стопы, свесила руки до колен и, покачиваясь, как заводная игрушка, басовито напела незабываемое:
– Мишка косолапый по лесу идет! Шишки собирает, песенки поет!
Вероятно, в отрепетированной с раннего детства роли Топтыгина я была достаточно убедительна, потому что на слове «песенки» Барклай издал низкую горловую ноту, отклеил попу от асфальта и деловито потрюхал за угол. Продолжая косолапить, я заковыляла следом.
– Гау! – победно возвестил пес, возложив лапу на глухую металлическую калитку.
– Гау-гау, гау, гау! – тотчас же понесся истеричный лай с другой стороны забора.
В узкую щель между нижним краем калитки и тротуарной плиткой высунулась одна тонкая мохнатая лапка и блестящий нос, похожий на черную пуговку, нашитую на белую кроличью шубку. Барклай с брезгливым интересом обнюхал фрагменты несерьезного противника, фыркнул и, очевидно, сочтя ниже своего достоинства лаяться с болонкой, неторопливо, вразвалочку, двинулся в обратном направлении – к Денисовой машине. Я осталась под забором одна – не считая хозяйской собачонки, конечно.
Ничего похожего на звонок вблизи калитки не наблюдалось, поэтому я тихонько прижала тапкой собачью лапу, и обиженная болонка залилась такой трелью – куда там курскому соловью!
– Чего надо? – из щелочки, которую я приняла за прорезь почтового ящика, донесся хриплый голос неопределенной половой принадлежности.
– Хозяйка нужна, – уверенно отозвалась я.
– Чего надо? – повторил голос. – Мы с рук ничего не берем, идите себе дальше!
– Сами идите! – рассвирепев, рявкнула я в щелочку динамика. – Совсем обнаглели, буржуи проклятые! Второй раз заказное письмо приношу, а двери никто не открывает, а почтового ящика на заборе и в помине нет! Вот останетесь без своей корреспонденции – не жалуйтесь потом!
Выкрикивая эти угрозы, я выворачивала карманы своего жакета, торопясь отыскать конверт, подобранный в прихожей у Трошкиной. Так, листок перепрятать в карман юбки, эту писульку я потом прочитаю… А что же затолкать в конверт, чтобы он не был предательски тонким и легким? Я не нашла ничего лучшего, как сунуть туда собственный носовой платочек. Разрушения, коснувшиеся моего костюма, батистовый сморкальничек не затронули, он остался чистым, отутюженным, крахмально-жестким и идеально подошел по размеру.
Я прошлась кончиком языка по клеевой полоске на клапане конверта и припечатала его кулаком, когда калитка бесшумно приоткрылась. В щель высунулась голова в лиловых ежиках бигуди, очках для подводного плавания и стерильной медицинской маске.
Маска меня особенно озадачила. А нет ли где-нибудь над забором камеры слежения, талантливо замаскированной под скворечник или осиное гнездо? Может, бигудястая тетка увидела меня, всю такую растрепанную и сильно септическую, на экране монитора и прежде, чем открыть дверь, срочно напялила маску, спасаясь от возможной заразы? А плавательные очки ей в таком случае зачем? Чтобы милостиво скрыть от меня слезы, навернувшиеся на глаза добропорядочной гражданки при виде такого жалкого зрелища, как я?!
Гражданка тем временем просунула большие пальцы под резинки очков и переместила окуляры на голову, занятно пристроив их поверх бигуди, которые после этого стали походить на морских ежей.
– Лук резала! – вполне добродушно сообщила она мне. – А очки – отличная защита.
– Да что вы? – вежливо отозвалась я, подумав, что нужно уведомить об этом ноу-хау папулю. А то он, спасаясь от едких испарений, прищуривает глаза так, что рискует покрошить вместе с луком собственные пальцы! – А маска зачем?
– Аллергия у меня на амброзию! – скороговоркой ответила моя собеседница и в подтверждение сказанного оглушительно чихнула.
– Будьте здоровы! – сказала я.
– Спасибо. – Тетка вытерла заслезившиеся глаза уголком передника и внимательно осмотрела меня, отчего ее взгляд сразу построжал и налился густым, как чернила, недоверием. – А вы кто? Вы не почтальон!
– Конечно, не почтальон! – с готовностью призналась я. – Почтальонам хорошо, им даже оружие носить разрешается, а нам, специальным курьерам, никакой защиты не полагается. Мы бегаем, значит, ноги в кровь сбиваем, а нас толкают, пихают, грязью из-под колес обдают и собаками травят!
Живописуя тяготы жизни специальных курьеров, я так разжалобила свою очкасто-бигудястую собеседницу, что она громко шмыгнула носом. Впрочем, не исключено, что это вновь проявил себя поллиноз.
– Да неужто это наша Жаннетка вас так уделала? – плаксиво хлюпая, тетка нашла глазами белобрысую болонку.
Собачонка вышмыгнула со двора и сидела на тротуаре, нервно ерзая попой и пристально глядя вдаль. Я заподозрила, что мужественный бассет Барклай Кулебякин, сам того не ведая, с ходу покорил трепетное сердце нежной болонки.
– Нет, это не Жаннетка. – Я глянула на свой замурзанный костюм и удержалась от клеветы на гавкучую собачонку. – Это я случайно присутствовала при столкновении газонокосилки с тележкой продавца хот-догов. Скажите, а вы и есть хозяйка дома?
– Что вы! Я кухарка! – вскричала моя собеседница тоном королевы, которую приняли за какую-то там паршивую графиню.
– А мне хозяйка нужна, письмо ей лично в руки отдать следует, – я покачала головой и спрятала за спину конверт, который до того показательно держала на виду.
Разумеется, в роли хозяйки мне виделась та царственная красотка, которую я видела в аэропорту с сынишкой. Ясно ведь, что избалованный мальчик Саша – августейший потомок сеньоров этого небольшого замка!
– Ну, Милену Витальевну спрашивайте после десяти вечера! – оглянувшись на дом, ворчливо сказала кухарка. – Жаннетка, живо домой!
Тетка решительно застеклила глазницы плавательными окулярами, и я поняла, что она считает наш разговор оконченным.
– Постойте! – вскричала я, ногой отпихнув рвущуюся в калитку болонку. – Что же мне теперь в третий раз приходить? Хоть телефончик скажите, я вашей Милене Витальевне предварительно позвоню!
Суровая кухарка приостановилась:
– Есть куда записать?
– Есть! – обрадовавшись, я вытянула из кармана мобильник. – Диктуйте, я сразу в память занесу!
Получив телефончик хозяйки, я пропустила во двор вякающую болонку, глубоким кивком поблагодарила за помощь любезную кухарку, повторила про себя адрес дома – улица Подгорная, дом пятнадцать – и поторопилась вернуться к синей «Ауди».
Меня немного беспокоила судьба машины, брошенной вблизи магазина, экспонаты с витрины которого можно было рекомендовать в качестве наглядных пособий для семинара по повышению профессионального мастерства взломщиков-домушников. На мой взгляд неспециалиста, там были все возможные новинки запорных механизмов. Оставалось надеяться, что Денис не переусердствует и купит для Трошкиной что попроще – лучше всего простой амбарный замок, который в случае утери ключа можно сбить топором, не калеча дверь. На моей памяти раззява Алка потеряла столько ключей, что их общего веса хватило бы пионерскому звену, чтобы с большим отрывом победить в школьном соревновании по сбору цветных металлов.
Денис уже вышел из магазина и громко отчитывал, понуро свесившего уши Барклая.
– Ты оставил машину без присмотра и не закрыл даже дверцу! – справедливо сердился Денис. – Куда тебя понесло? Где ты шлялся? Только не говори, что побежал по нужде, я не поверю!
– О, ты уже вернулся! Можно поздравить с покупкой? – самым светским тоном молвила я, нарисовавшись у заднего бампера «Ауди».
– Ты оставила машину без присмотра и даже не закрыла дверцу! – Денис оставил в покое собаку и, не меняя текста, накинулся на меня. – Куда тебя понесло? Где ты шлялась?
– Ты не поверишь, но я отошла по нужде! – ответила я, упреждая следующую фразу. – А Барклай ходил со мной.
– Вы справляли нужду вместе? – Денис, как и обещал, сказанному не поверил. – Мочились на брудершафт?!
– Нет, Барклай стоял на шухере – охранял меня, пока я сидела под кустиком, – легко соврала я. – Тут ужасный район, ни одной общественной уборной!
– Сидела под кустиком? – ошеломленно повторил Денис.
– Согласись, это вполне сочетается с моим нынешним имиджем! – Я нарисовала в воздухе вертикаль, более или менее параллельную своему телу, облаченному в маскарадный костюм Леди Бомж.
– М-да, – вякнул милый.
– Ты замок-то купил? – спросила я, кивнув на витрину. – Кажется, здесь богатый ассортимент?
– Ха! Богатый ассортимент! – высокомерно хмыкнул эксперт-криминалист, залезая на водительское место. – Особенно широкий выбор деревянных щеколд и железных засовов времен царя Гороха!
– И чугунных шпингалетов, – пробормотала я, вспомнив известную миниатюру одного из наших комиков. – Самовывозом из Нижнего Тагила…
– Чего?! – Денис обернулся и посмотрел на меня с откровенным беспокойством.
– Не отвлекайся, едем домой, – попросила я. – Что-то у меня с головой не в порядке, наверное, от жары. Надо поскорее лечь в постель.
– Со мной? – быстро и с нескрываемой надеждой спросил мой любимый мент.
– С холодным компрессом! – возразила я.
Он фыркнул и придавил педаль газа. Через четверть часа мы уже выгружались из машины в родном дворе. Денис со мной не разговаривал – похоже, обиделся на то, что я предпочла горячему милицейскому парню холодный компресс. До двадцать первой квартиры мы дошли в напряженном молчании, но, когда увидели Алкину дверь, заговорили разом:
– Это еще что? – воскликнула я.
– Что за хрень? – продолжил Денис.
На двери, которая была закрыта кое-как – сбоку оставалась косая щель, – белела бумажная полоска с чернильным оттиском. Мне стало дурно: ноги задрожали, голова закружилась. В этот момент я и впрямь не отказалась бы от холодного компресса, желательно с нашатырем. Подобные бумажки я тысячу раз видела в кино: таким образом милиция опечатывает квартиры, в которых произошло убийство!
Подумав про милицию, я, конечно же, вспомнила, что эксперт-криминалист стоит рядом со мной, и перевела взгляд на Дениса. Его симпатичная физиономия сделалась непроницаемой, как дверца сейфа. Еще бы! Бравый капитан Кулебякин наверняка и не такое видел!
– Никогда такого не видел! – сказал между тем Денис, этим неожиданным заявлением спутав все мои мысли.
Он присел на корточки и приблизил свою бронированную физиономию к напугавшей меня бумажке. Поглазел на нее, непонятно цокая языком, а потом поддел полоску ногтем и бесцеремонно сорвал с двери.
– Как ты думаешь, что это?
Я никак не ожидала, что эксперт обратится с этим вопросом ко мне, и замешкалась с ответом. В руках у Дениса трепетала полоска бумаги, вырезанная из школьной тетрадки в клетку. На ней аккуратным ученическим почерком шариковой ручкой было выведено странное слово «апичатана», хвостик которого был придавлен отштампованным изображением гнусно ухмыляющегося черепа. Из его глазницы выглядывала кобра, судя по всему, молодая и энергичная. От раздутого капюшона до кончика хвоста, которым гадина игриво щекотала скрещенные под черепом берцовые кости, змея была полна самодовольства и скрытой угрозы.
– Я не поняла, это какого же ведомства печать? Минздрава, который катастрофически опоздал с предупреждениями? – глупо спросила я, не зная, что и думать.
Может, злокозненные гаитянские колдуны обиделись на Трошкину за то, что она их разлюбила и изменила пугающей магии Вуду с кротким природничеством, а потому взяли да и прислали Алке черную метку?
– Сейчас узнаем, – сквозь зубы сказал Денис и решительно постучал в соседнюю квартиру.
За дверью что-то грохнуло, шлепнуло, а затем послышался частый топот, затихший в глубине квартиры.
– Васька, – с уверенностью сказал Денис. – Подслушивал, заразёнок, под дверью!
– И подсматривал в глазок, – добавила я, угадав природу шума: сто процентов, это упала табуретка!
Алкин сосед Васька Кулешов по прозвищу Василиса Микулишна – на диво шустрый, но мелкорослый пацан неполных десяти лет. У пацана обманчивая наружность сказочной королевны – глазки-незабудки, ресницы веером, ротик бантиком, точеный носик в россыпи умильных веснушек и пышная копна золотистых локонов, которые Васькина мамаша Татьяна не стрижет из ностальгических соображений – видите ли, буйная грива сына напоминает ей собственную великолепную шевелюру, от которой только воспоминания и остались. Васькина маменька уже лет двадцать работает парикмахершей и за это время смелыми экспериментами над собственным волосяным покровом истребила таковой почти напрочь.
– Татьяна небось на работе еще, Василиса один дома сидит, – предположила я, видя, что никто не спешит нам открывать.
Денис бухнул в дверь кулаком и бармалейским голосом проревел:
– Откройте, уголовный розыск!
По линолеуму влажно зашлепали быстрые шаги, и дверь распахнулась настежь.
– Честно, не врете, уголовный розыск?! – захлебываясь от восторга, пропел Василиса.
Я с иронией покосилась на Дениса. Если он думал испугать пацана, то промахнулся! Василиса – один из самых преданных фанатов нашей мамули, он добровольно тестирует ее новые кошмарные произведения с пяти лет и развил у себя стойкий иммунитет к любым страхам и ужасам.
– Ее убили, да?! – Мелкорослый Василиса возбужденно подпрыгивал у наших ног, и его ясные голубые глаза светились, как ксеноновые лампы. – Я так сразу и подумал!
– Стоять смирно! – гаркнул Денис. – Твоя работа?
Пацан поглядел на бумажку с устрашающей печатью и согласно тряхнул кудрями:
– Ага, классно получилось, да?
– Где же ты взял такую печать? – я не удержалась от вопроса.
– Да это же не печать вовсе, теть Ин, вы че, совсем темная? – укорил меня Василиса. – Разбираться надо, это же временная татуировка, вроде переводной картинки!
– О картинках после поговорите, – строго сказал Денис. – Скажи лучше, с чего это тебе вздумалось чужую квартиру опечатывать?
