скачать книгу бесплатно
– Пусть полиция проверит все бордели – в одном и найдет. А если не найдет, то он обязательно отыщется у какой-нибудь девицы. Он вечно шляется по разным бабам! Зачем мне его искать?
– Вы хотите сказать, что вас не волнует исчезновение собственного мужа?
– Не волнует. У нас с мужем, господин…
– Полипин. Егор Полипин, полицейский следователь по особо важным делам.
– Неужели полиция считает дело моего мужа таким важным? – Дама искренне удивилась. – В торговле все прекрасно справляются без него. Ну а мне он не нужен. Зачем кому-то его искать? Так вот: у нас с мужем довольно натянутые отношения, господин Полипин. В последнее время мы живем сами по себе. И поверьте, если он решил меня бросить, лить слезы я не стану. – У дамы даже голос не дрогнул.
– Интересная точка зрения, – качнул головой Полипин. – Значит, вы уверены, что ваш муж жив и здоров?
– А что с ним может случиться? Друзей у него целый город, все его обожают. Он всегда тщательно следил за своим здоровьем. Что же с ним может произойти?
Дама даже захотела уйти, однако Полипин ее остановил:
– Прошу прощения, мадам. Но сегодня вы не попадете за модистку. Вы должны поехать с нами в анатомический театр.
– В анатомический театр? – Изумлению дамы не было предела. – С какой стати? Зачем?
– На опознание трупа. Мы подозреваем, что ваш муж мертв, мадам…
Позже, когда с процедурой опознания было покончено, они снова вернулись в особняк на Софиевской. Теперь мадам Коган была так бледна, что краска на ее лице проступала уродливыми клоунскими пятнами. Она полностью опознала вещи убитого мужа, в том числе и золотой браслет. А также труп, несмотря на то, что лицо было изуродовано – по родинке на внутренней стороне левого бедра. Труп с решетки Горсада – это был Борис Коган, богатый торговец мясом и колбасой, человек, довольно известный в городе.
И эта информация сразу дала новый поворот в деле, ведь люди такого социального положения редко становятся жертвами случайных убийц.
Жена Когана была шокирована, потрясена, испугана, но отнюдь не убита горем. Узнав о смерти мужа и увидев его тело, она не проронила ни единой слезы.
Вернувшись в особняк (Полипин решил допросить ее по-горячему, пока не успела собраться с силами), она все еще продолжала держаться решительно, несмотря на пережитый шок.
Мадам пригласила их в другую гостиную, а когда они расположились в роскошных креслах, обтянутых золотой парчой, позвонила горничной и велела подать коньяк.
– У вашего мужа были враги? – начал допрос Полипин.
– Если вы имеете в виду тех, кто способен на такое, – нет, таких врагов у него не было. Мой муж был богатым и уважаемым человеком. Дела его в торговле обстояли блестяще. А в последние годы, когда подрос наш старший сын и серьезно занялся отцовским бизнесом, у него появилось много свободного времени, которое он мог тратить исключительно на себя.
– Как же он его тратил, мадам?
– Искал развлечений. Видите ли, мой муж стал стареть, и это подействовало на него угнетающим образом. Как говорится: он пустился во все тяжкие. Стал менять женщин и выбирать какие-то сомнительные компании, с которыми посещал различные увеселительные места. Он был большим любителем веселой и беззаботной жизни, завсегдатаем всех модных ресторанов, кафе и кабаре. Словом, я мало знала о его времяпрепровождении, так как с тех пор, как он изменился, наши отношения стали очень натянутыми. Мы даже подумывали о разводе. – Мадам замолчала, демонстрируя скорбь о прошлой жизни.
– Кто хотел развода? – Полипину было не до церемоний, он говорил резко.
– Я, – так же неожиданно резко ответила вдова. – Я устала от его бесконечных историй с разными женщинами. Иногда они являлись сюда и пытались устроить скандал. Это было отвратительно. Я несколько раз порывалась от него уйти, но он валялся в ногах и слезно клялся, что это было в последний раз, что любит он только меня. Ну и я таяла. Проходила неделя, другая, и все начиналось сначала. В конце концов мы стали чужими людьми. И жили под одной крышей каждый своей собственной жизнью.
– Как проводил свои дни ваш муж? – не унимался Полипин.
– Вставал поздно, часов в одиннадцать. Велел подать кофе с газетой. Затем ехал в контору. Завтракал в городе, в каком-нибудь из ресторанов. Возвращался в контору и занимался делами часов до четырех-пяти. После этого появлялся дома, обедал, отдыхал около часа, а затем отправлялся на поиски приключений, из которых возвращался под утро, а иногда вообще не возвращался. На моей памяти он раз десять пропадал из дому на неделю, дней десять, даже на месяц, пребывая у какой-нибудь женщины. Вот почему я не стала беспокоиться и в этот раз… – Мадам вздохнула.
– Но забеспокоился ваш сын, – не отставал сыщик.
– В конторе намечалась важная сделка, сын не хотел ее упускать, а мой муж должен был поставить подпись под документом. Вот почему сын вознамерился его найти.
– Ваш сын живет с вами?
– Нет. Он женат, живет со своей женой на Княжеской улице, это недалеко. Со мной живут младший сын и дочь. У нас трое детей.
– Вы не знаете, как провел ваш муж день исчезновения? Кстати, когда он исчез?
– Он не вернулся к утру. Числа не помню. А день провел так же, как и всегда. Как я уже рассказывала, – похоже, вдова начала уставать от бесконечных вопросов.
– Куда он мог пойти тем вечером? – Полипин, по всей видимости, усталости не испытывал.
– Не имею ни малейшего представления! – воскликнула вдова. – И также не знаю, кто мог сотворить с ним такое… Это ж насколько надо было его ненавидеть… Я всегда считала, что у моего мужа нет врагов.
– Скажите, в жизни вашего мужа не происходило ничего необычного в последнее время?
– Ничего. Разве что налет…
– Можно подробнее? – Полипин начал записывать.
– Ну, где-то дней десять назад к нам в дом вломились бандиты. Было около семи вечера. – Вдова всхлипнула и начала говорить четко и быстро: – В тот день мой муж задержался в конторе позже обычного, и только вернулся. Они оттолкнули горничную и ворвались в гостиную. Выстрелили в люстру. А муж спокойно сказал, что незачем громить дом, он сам им принесет деньги. Пошел и принес. Один из бандитов, молодой такой, чернявый, указал главарю на браслет, который всегда муж носил на руке. Муж перепугался – он никогда не снимал этого браслета. Это был подарок его матери, последний подарок перед смертью, и он очень им дорожил. Ну а когда он увидел, что бандиты заинтересовались золотом, то перепугался. Но главарь не стал забирать – сказал, что оставляет браслет на память о них. Молодой этот, чернявый, был очень недоволен. Глаза его так и сверкали злобой. Но пойти против главаря не посмел. Потом они ушли. А деньги, которые они забрали, муж через день восстановил на бирже. Так что не сильно и пострадал…
Больше ей нечего было рассказать. Она все еще была на взводе и дергалась, но постепенно стала успокаиваться. Володя и Полипин не сомневались, что, когда они уйдут, вдова не станет рыдать.
Глава 6
След банды Корня в убийстве Когана. Вечер литературной богемы. История жены художника Грановского. Деньги – мусор!
– Занятная бабенка! – Закончив отчет об опознании, Полипин бросил все бумаги и уселся на стол. – Таки да, занятная. Не удивлюсь, если она мужа грохнула. Есть у нее к тому все задатки. Тем более, его смерть очень ей выгодна: еще молодая, свободная, получает все миллионы. Есть шанс на хипиш.
– Неужели она могла убить таким способом? – удивился Володя.
– Ну, не сама, конечно. Наняла кого-нибудь. А тот и увлекся.
– А может, к этому причастны те бандиты, что их грабили? Разозлились из-за браслета?
– Как ты учился на юридическом? – усмехнулся Полипин. – Никакой логики! Они же не взяли браслет.
– Да просто в отместку, что он выставил их идиотами. Чернявый, к примеру, – настаивал Сосновский.
– Он не выставлял их за адиётов, – засмеялся Полипин. – Они хорошо заработали на нем. А насчет бандитов – ты прав, нужно узнать, чья работа. У меня есть свои каналы.
После этого их вызвал в свой кабинет Бочаров.
– С убийством Когана все ясно, – заявил он, – надо как можно скорей закрывать это дело и приступать к следующим.
– Что ясно?! – в один голос удивились Полипин и Володя.
– Дело это явно политической окраски. Теракт. Так и будем держать курс. Коган был богатым человеком, известным в городе. Таких людей не убивают просто так. Таких людей убивают, чтобы показать обществу, что с ним не считаются, не уважают его законы. И, оскверняя труп Когана, убийцы показывают, что оскверняют мир, к которому он принадлежал. Это политика чистейшей воды. Иного просто быть не может. Так рассуждают сейчас эти красные, которые будут поопасней любых бандитов. Или анархисты, которые устраивают теракты, – Коган вполне может быть делом их рук. Так что теперь вам ясно, в каком направлении работать: хватать политических и допрашивать с пристрастием. – Такая долгая речь не могла не сказаться на дыхании Бочарова. Сначала он замолчал, а потом тяжело задышал. Затем, справившись с собой, закончил: – Дело закроем, и все начальство в городе будет очень довольно.
– Я не согласен! – не выдержал Володя. – В этом чудовищном убийстве я не вижу вообще никаких идей! Зачем политическим убивать с такой жестокостью, а потом добавлять пальцы в какие-то мясные продукты, а внутренности оставлять под грудой мусора? Для теракта в этом нет никакого смысла! Это сделал психически больной человек – к тому же, очень опасный для общества. Мне кажется, он может убить еще раз.
– Психически больной! – фыркнул Бочаров. – А что я буду с этого иметь? Вы серьезно считаете, что я брошу лучшие силы полиции и всех жандармов на поиски психически больного человека? Зачем мне это? Я не получу от этого ни повышения, ни уважения в городе. Зато на фоне борьбы с политическим террором начальство без всяких сомнений позволит мне использовать все лучшие силы, и даже военных. Я заслужу славу в городе. А сколько пользы я принесу обществу, если в облавы будут попадаться члены всех этих банд, которые готовят теракты в городе! И на фоне таких блестящих перспектив я буду думать о каком-то психе, а тем более углубляться в то, что он отрезает пальцы? Да вы посмотрите, что происходит в городе! Город горит огнем! А вы мне предлагаете бросить все это и думать о психах? Нет, ловите красных, ловите анархистов, заполняйте камеры политическими и на этом фоне закрывайте дело Когана. Что молчишь, Полипин? Ты же опытный человек! – Бочаров, похоже, начал задыхаться.
– Я… – Полипин откашлялся, – я согласен с Владимиром… Политические тут ни при чем. Это псих, причем очень опасный. Если мы его не поймаем, он еще кого-нибудь убьет.
– Не городи чепухи, Полипин, – откашлялся Бочаров. – Таких убийств больше не будет. Нам показали всё, что хотели показать. Это чистейшей воды теракт, и второй раз его не повторят.
– Надо бы проследить контакты Когана, посмотреть, с кем он общался… – нерешительно подал голос Полипин.
Покладистость Бочарова никого не могла усыпить. И это было правдой. Через минуту раздалось:
– Ну, Володя человек молодой, неопытный, ничего не знает о нашем городе. А ты, Полипин, что? Хочешь вылететь у меня из полиции, или как? Какие контакты Когана?! Ты только попробуй! Когана этого вообще оставь в покое! На его месте мог быть кто угодно, любой известный богач. О другом думай. Надо устроить в городе политический террор, хватать студентов, криминалитет, интеллигенцию всякую, чтоб им неповадно было развивать здесь свои политические идеи! И главное – слушайте внимательно, это вас обоих касается! Говорить о деле Когана следует исключительно как о политическом теракте. Там, кстати, в приемной вас журналист дожидается, Пильский из «Одесских новостей». Шустрый, как… – Тут Бочаров замялся. Но ненадолго. – В общем, как фраер. Я обещал ему дать информацию по убийству в Горсаду. Теперь уже можно объявлять, что это Коган. Скажете, что это теракт, политическое убийство. Ты, Полипин, знаешь, что сказать. И учти: если что-то пойдет не так, ты у меня первый кандидат на вылет. А у тебя, между прочим, жена и пятеро детей. Где ты устроишься на работу в таком возрасте? Так что иди и хорошо подумай о своем будущем… И о том, что я сказал.
Разговор с Бочаровым ни Володе, ни Полипину радости не добавил. Опечаленные и удрученные, они возвращались в свой кабинет.
– Прости меня, – вдруг произнес Володя. Будучи человеком тонким, очень чувствительным к малейшим переживаниям людей, он остро почувствовал ту беду, в которую из-за его замечаний едва не угодил Полипин. И теперь ему было немного не по себе.
– Прости меня, – повторил Володя, – я больше не буду встревать со своими замечаниями. Я понял, что в опасности находишься ты.
– Да ладно уж… Шо тут за это… – Полипин махнул рукой. – Врать здесь не тут впервые. Обидно то, шо ты прав на сто процентов. Кто-то имеет держать нас за фраеров. Бочаров зациклился на своем и ничего вокруг не видит. Его тоже можно понять – начальство постоянно на башку давит, из-за политики все с ума посходили, делают ему беременную голову. А за криминальный мир ему трогать не хочется. Вот и попал под колесо.
– Это правда, что Бочаров берет от воров взятки? – Неожиданно даже для себя в лоб спросил Володя, уже наслышанный о местных делах.
– Ну, во-первых, не от воров, а от главарей местных банд, – сразу же ответил Полипин, как будто ждал этого вопроса. – Каждый из них называет себя королем Молдаванки, и на каждой улице за пять таких королей. А во-вторых, надо же как-то жить. Взятки все берут, я тоже беру – а что делать? На грошовое полицейское жалованье детей кормить?
– Ну знаешь!.. – вспыхнул Володя. – Это же непорядочно: ловить бандитов и брать деньги от бандитов!
– Ты, мальчик, идеалист. – усмехнулся Полипин. – Ну чистый швицер без тапочек! Тебе вообще хорошо – семья богатая, чуть что – дядя прикроет. Напялил себе трусы с галстуком – и сделал как киця лапкой… Полный ажур… А всем остальным жить как? Эти бандиты, которых мы ловим, тоже стали бандитами не за хорошую жизнь. Может, повернись жизнь к ним другим боком, они стали бы уважаемыми членами общества, как этот Коган. Так что никогда не берись никого судить. Когда знаешь за всю правду – перестаешь осуждать… – Полипин замолчал. Молчал и Володя…
Журналист Пильский ждал их на первом этаже полицейского управления. И Полипин бодро выдал порученный ему Бочаровым текст. Володя молча стоял в стороне. Он решил больше не вставлять своих замечаний. Полипин разошелся, повествуя об успехах полиции, и в конце разговора представил Володю как чиновника по особым поручениям, приехавшего из Петербурга.
– Я сразу понял, что вы не одессит, – улыбнулся Пильский.
– Как вы могли это понять? – удивился Володя.
– Стоите в сторонке и все время молчите – ну это не характерно для одессита. И вид у вас такой чопорный, как будто гвоздь проглотили. А он вот-вот вырвется наружу!
Володя рассмеялся. Пильский был энергичный, хваткий – настоящий журналист. Но в то же время была в нем какая-то изюминка, вызывавшая людей на откровенность.
– Я надеюсь стать одесситом, – улыбнулся Володя. – Я влюбился в ваш город… Он такой поэтический.
– Поэтический? Вы любите стихи?
– Я пытаюсь их писать.
– Какое замечательное совпадение! Я организовал литературный кружок, у нас собираются молодые писатели и поэты, все веселые, задорные, талантливые. Бывают очень острые дискуссии! Приходите к нам, почитаете свои стихи.
– Я с удовольствием! – зарделся от восторга Володя. – Я этого очень хочу.
– Познакомитесь со всеми одесскими литераторами и немного отвлечетесь от ваших полицейских проблем. Давайте я напишу вам адрес. Собираемся в ближайшую среду.
Когда Пильский ушел, Полипин посмотрел на Володю с подозрением:
– Чего ты так сияешь? Вид, будто миллион выиграл!
– Ты не понимаешь! Писать стихи, читать стихи! – Володя действительно просто сиял. – Это же счастье, отвлечься от всего этого! Трупы, взрывы, торговки… Вся эта чушь, которая вертится в голове… А стихи – они и есть настоящее! Это и есть – жизнь!
– Настоящая жизнь – это найти за Людоеда, – буркнул Полипин. – Ты бы лучше на этом сосредоточился. А то развел тут холоймес… стихи у него… Фраер с ушами…
Но Володя отмахнулся от него. Жизнь тут же заиграла перед ним своими радужными красками, даря ощущение настоящей свободы – как раз того, о чем мечтал, когда ехал сюда! Ах, Полипин, Полипин! Обремененный семьей и долгами, старый сыскарь уголовного розыска, привыкший к полицейской циничности, ну разве он поймет все это! Он думает об убийстве. А для Володи стихи всегда были символом жизни – не смерти. И он стремится жить!..
Облавы начались сразу. Володя знал, что они проходят, но не участвовал в них. Шок наступил в тот самый момент, когда в своем дворе он увидел человек двадцать молодых людей, которых конные жандармы гнали к зданию, где находились камеры для политических. Большинство этих людей были сильно избиты, в крови. Некоторые даже не могли идти, и товарищи поддерживали их, помогая двигаться. Зрелище было одновременно и жалким, и устрашающим.
Володя бросился к Полипину. Тот был невозмутимым:
– Студенты. За облаву попались, фраеры вислоухие. Многие из них хранили запрещенные книги. Лучше бы молчали по делу свой рот.
– Многие… А остальные?
– Ты что, не слышал Бочарова? В облаву всех брать.
– Почему они все избиты?
– А их шо, привезли на курорт? За минеральные воды? Может, им еще пирожные раздавать? С бесплатными тапочками?
– Не понял?.. – Володя был обескуражен.
– Сопротивлялись, видимо, – пожал плечами Полипин. – Да не обращай ты за это внимания! Нужны они тебе. Что ты с них будешь иметь?
– Но какое отношение они могут иметь к убийству Когана?
– Никакое. Но что Бочаров сказал? Большое ша! Они политические, и дело Когана – политическое. Всё. Точка. Мы же договорились не обсуждать. Шо ты юлозишь, как вошь в бане?
Но Володя не мог успокоиться. Он даже направился к Бочарову, но того не было, он уехал к губернатору. И отсутствие Бочарова на месте несколько охладило Володин пыл. Тем более – до долгожданного литературного вечера оставался день. А больше Володю не интересовало ничего.
К концу дня Полипин принес новости. Отсутствовал он часа два, но вернулся очень довольный собой.
– Я знаю, кто брал дом Когана. Налет на его дом совершила банда некоего Корня. Чистый фраер, молодой авторитет, живет на Молдаванке, банду сколотил недавно. До того работал на железной дороге и был уволен – якобы за пьянство. Но на самом деле – за драку с мастером. Авторитет дерзкий, но не особо удачливый. Хотя с Коганом ему конкретно повезло. Есть мнение, что на Когана Корня кто-то навел – возможно, из прислуги. Она у Коганов меняется постоянно, потому что вечно конфликтует с характерной мадам Коган, ну ты сам знаешь.
– А чернявый бандит, который заинтересовался браслетом?
– Это – Гека, правая рука и бессменный адъютант Корня. Они друзья детства.
– Гека? Что это еще за имя такое? – удивился Сосновский.
– Это кличка. А может, и за имя. – Полипин изобразил, что смотрит документы. На самом деле ничего похожего не было. – Не знает никто. Гека сирота. Воспитывался в сиротском доме, затем работал грузчиком в порту, откуда был уволен за драку. После этого околачивался с контрабандистами, выходил с ними в море, но чего-то не поделил и ушел. После этого связался с Корнем, и с тех пор неразлучен с ним. С Корнем они воспитывались в одном сиротском доме. – Было ясно, что все эти сведения находятся просто в голове у Полипина. – Корень тоже сирота. Словом, типы отчаянные, способные на всё. И палец им в рот не клади. Банда Корня, кстати, сейчас контролирует достаточно большую территорию Молдаванки и пытается подобраться к Пересыпи. Но на Пересыпи правит Сало, а Сало – тот еще зверь. Пока до открытых столкновений не доходило, так как Корень пытается потеснить других лидеров Молдаванки. Но Сало держит Корня за швицера, а тот думает, шо за фраера. – Полипин всхохотнул. – Та да, и качает права, как за тут. А это шо не здесь. Но пока ему не удавалось. Похоже, Сало будет открыто иметь его за полного адиёта. Сейчас он сцепился с Ванькой Рвачом – помнишь, – обернулся Полипин к Володе, – торговка про него говорила? Многие считают, что Корень одолеет Рвача. И тогда – шухер, но по-другому…
Володя все переваривал информацию.
