скачать книгу бесплатно
Из меня не получилась ни жена, ни мать, да и женщиной я была никакой. Обыкновенная толстая тетка под 40, каких полно на улицах любого большого города. Имя им – легион. Вдобавок ко всему я не была красивой. Так уж вышло…
Дальше, наверное, следует переходить к самой истории. К той, что началась душной ночью не по осеннему теплого сентября и закончилась в ночном аэропорту.
В ночь с субботы на воскресенье я проводила время в квартире в одиночестве – сын на выходные был у моей мамы. День прошел отвратительно. Приняв анальгин (голова раскалывалась), я очень рано легла спать. Но громкий звонок мобильника вырвал меня из такого приятного сна. Сначала я даже не могла сообразить, что происходит, где нахожусь… Было около полуночи, а звонила моя подруга Ксюха.
– Ты стоишь?! Немедленно сядь!
– Вообще-то я уже сплю.
– Сейчас ты точно проснешься!
– Давай завтра. Я не в настроении, и…
– Вирг Сафин приезжает в наш город с выставкой.
– Что-о-о?!
– Ты слышала. Вирг Сафин приезжает в наш город с выставкой – впервые.
Я села на кровати, сон сняло как рукой.
– Когда?
– Одиннадцатого сентября – через три дня.
– Как ты узнала?
– Одна моя знакомая дружит с хозяйкой галереи «Королевский замок». Именно там будет проходить выставка. Ты обязана достать пригласительный на открытие! Я тебя убью, если ты не подсуетишься! Она сказала, что в день открытия будет закрытая вечеринка для вип-персон. И я тебя задушу, если мы с тобой не будем на этой вечеринке!
Сидя на кровати, я пыталась осмыслить полученную информацию. Выставка Вирга Сафина открывается 11 сентября. Говорят, он – Бог. Не знаю, что в нем такого, но город уже сходит с ума. Если уж Ксюха позвонила посреди субботней ночи…
– Не знаю, хочу ли я туда идти, – выдохнула я, – боюсь разочароваться, увидев его в жизни.
– Ты пойдешь, – в голосе Ксюхи послышался металл, – если надо, я потащу тебя туда на веревке. Когда в последний раз в нашу деревню приезжала подобная звезда?! Ты хоть понимаешь, кто такой Вирг Сафин?!
– Известный фотограф.
– Он – мировая звезда. Мегазвезда мирового уровня. От его работ сходит с ума весь мир! А ты сидишь тут, дура старая, и сопли распустила – вживую, не вживую… Так и сдохнешь, ни хрена в жизни не увидев. Ты просто…
– Ксюха, уймись! Я постараюсь достать пригласительный.
– Молодец. Вот так бы и раньше. Действуй!
Ксюха отключилась, а я вдруг поняла, что действительно уже не смогу вернуться к прежней жизни. Я умру, если не достану пригласительный! Я достану пригласительный. Я себя знаю.
Воскресное утро застало меня на улицах центра города. Я шла очень медленно, останавливаясь на каждом углу. Нет, конечно же, я не считала ворон. Каждый угол, каждый таблоид, каждый постер в углу захудалой закусочной – все это было обклеено яркими, красочными плакатами. И со всех этих плакатов на меня смотрело одно и то же лицо. Конечно, не на меня. Просто так. В пустоту.
«Уникальная выставка Вирга Сафина. Портреты Вирга Сафина. Вирг Сафин – „КОРОЛЬ ШАНТАЖА“».
Выставка, которая через несколько дней должна была открыться в нашем городе, называлась «Король шантажа». Это название придумал, разумеется, Вирг Сафин.
Никто не знал его настоящего имени, но все знали о том, что Вирг Сафин – не просто фотограф. Он даже не фотохудожник. Равных его снимкам нет во всей вселенной. Он открывает окно в другой мир. Он отражает тени, отпечатки, снимки душ живых людей в потустороннем мире, обнажая их сущность, и слой за слоем снимает самый сокровенный покров.
Глава 2
Чтобы достать пригласительный, у меня были только три возможности, и все они рухнули к вечеру воскресенья.
Первой я позвонила хозяйке галереи «Королевский замок» – самый разумный звонок. Гламурная стерва отказала почти сразу. Да еще так, что я диву далась!
– Милая моя, да у меня еще сорок человек в дополнительном списке! Это будет исключительно закрытое мероприятие. Организаторы Сафина потребовали очень строго: вход только для випов, которые могут заплатить за его работы. А фотографии Сафина стартуют, между прочим, от тридцати тысяч евро. Так что пригласительный вам – просто смешно. У меня сорок депутатов горсовета ждут пригласительный! А тут вы… Насмешила, честное слово.
Я позвонила пиар-менеджеру из крупного информагентства, которое сопровождало туры знаменитостей и организовывало пресс-конференции всех звезд. Он буквально рассмеялся мне в трубку.
– Вирг Сафин не общается с журналистами. Он ненавидит всю прессу. Как ты, журналист, можешь это не знать? Ну, ты даешь! Так что никакой пресс-конференции не будет. Да, мы встречаем его в аэропорту, но он потребовал шесть человек секьюрити. Ты не поверишь, но мы специально наняли бывших беркутовцев. Все те еще лбы… Так что к нему никто даже близко не подойдет. График его расписан по секундам: прием у губернатора, прием у мэра, потом ему будет позировать жена нашего местного олигарха для фотопортрета, а потом – открытие выставки, на которое попадут только избранные. Не поверишь, жену не могу провести! (тут его прорвало на откровенность). Ох, ты бы видела его райдер… Терраса с выходом на море – и это в 5-звездочной гостинице, какие-то японские водоросли в меню, рыбный массаж – в смысле рыбки делают (это сейчас модно), СПА-салон и вдобавок еще редкий кондиционер для волос! Мои люди уже два дня, высунув язык, бегают по всему городу в поисках этого хренового кондиционера. Сегодня пообещали прислать из Парижа, а ты говоришь, пригласительный! Чувствую, из-за этого хрена гламурного у меня поседеет пол головы!
Совершенно расстроившись, я уселась к компьютеру – все правильно. Вирг Сафин не общался с журналистами. Он никогда не давал интервью. Поговорить он мог только на самых популярных ток-шоу на центральных телеканалах. Но и то на телевидении он не частил. По слухам, за свое участие Сафин брал сумасшедшие гонорары. Эта замкнутость и сделала его мегазвездой. Именно так удерживал он свою звездность. Плюс, конечно, несравненные фотографии.
Звезды мира рвали глотки за право позировать Виргу Сафину. Он делал просто роскошные фотопортреты Мела Гибсона и Сильвестра Сталлоне. Черно-белая дымчатая гамма его работ стала легендой. Инопланетянин с Марса был досягаем больше, чем Вирг Сафин. Я начала отчаиваться.
Последней, третьей, возможностью, был мой главный редактор. Но он любил политику, и терпеть не мог Вирга Сафина. Это был абсолютно антигламурный тип. Счастье еще, что не приходил небритым на работу, так как боялся хозяина – крутого бизнесмена, помешанного на интернет-стартапах. Бизнесмен любил серьезность и за бороду вполне мог выгнать (к счастью, я сталкивалась с хозяином газеты всего дважды, и оба раза он меня не замечал).
Главный редактор, разумеется, рассердился.
– Достала ты меня с этим Сафиным! И что вы, бабы безмозглые, находите в этом типе? У меня с утра телефон разрывается, звонят тут всякие. Ты разве не слышала, что пресс-конференции не будет? Сафин не дает интервью. А приглашение я из принципа не взял. Давали мне позавчера, но я специально отказался, и тебе нечего туда ходить.
Ксюха выдвигала самые фантастические проекты: спрыгнуть с парашютом на крышу и пролезть по вентиляционной шахте, спрятаться в галерее с ночи 10 сентября, ночью взломать окно и пролезть в главный зал на веревке, а потом спрятаться в туалете, застрелить секьюрити на входе и т. д. Как могла, я старалась охладить ее пыл.
– Видела я таких, правда, шесть беркутовцев – это не шутки. Близко никто не подойдет, поверь. Он не хочет, чтобы его фотографировали – это принцип его пиара. Я не принадлежу к вип-персонам. Сделать что-то еще я не могу.
Ксюха предложила броситься под колеса машины, которая привезет его в галерею. Рассмеявшись, на этой веселой ноте я повесила трубку. Было от чего веселиться.
Вирг Сафин, единственный из всех, кто заслуживал внимания, приедет в наш город, а я не попаду на открытие выставки. Я отдала бы полжизни, чтобы получить пригласительный, но в мире таких, как Вирг Сафин, я была всего лишь песчинкой, одной из ничего не значащих серых и досадных помех. Ничто не может поменять суть этого мироздания. Есть высший свет и низший. Я – из низшего мира, из самого низа цепи. Оставалось только смириться, потому что изменить ход событий было мне не под силу.
Утро понедельника выдалось хмурым. Опаздывая на работу, не выспавшаяся и мрачная, я плелась в редакционную комнату в полном разладе с собственной судьбой. Едва открыв дверь, меня чуть не сбил мощный вихрь движения, охвативший сотрудников, что было абсолютно не свойственно для 10 утра. В офисе царило странное оживление: все бегали, кричали в свои айпады, одновременно клацая на ноутбуках. Я тормознула одного из атомов этого броуновского движения.
– Ты ничего не слышала?! – атом вытаращил на меня глаза. – Сегодня ночью арестовали какого-то мудака, который месяц назад грохнул депутата Виталия Кораблева с дешевой девкой. Взорвал его джип и сбросил в заброшенный каньон.
От удивления мои глаза округлились, но я, вздохнув, отпустила атом, который тут же умчался в свою вселенную. Едва удобно умостившись за своим столом и включив компьютер, как главный редактор позвал меня в кабинет.
– Значит, так. Первым, и очень быстро, ставишь материал, который я только что сбросил на твое мыло. Шрифт огромный, иллюстрации поставишь те, что я отправил во вложении. Делаешь топ-новость сайта, ставишь на самое видное место. И побыстрее!
– Это про арест убийцы Кораблева?
– Про него… – редактор кратко выругался сквозь зубы, – и надо ж было именно теперь…
– А он кто?
– Из этнических. Сегодня взяли около четырех утра на квартире в Киеве.
Открыв материал, я не поверила своим глазам. Тупо уставившись на экран, читала заголовок: «Портреты Вирга Сафина предсказывают судьбу». Дальше – подзаголовок, лид: «Фотопортрет, сделанный Виргом Сафиным, предсказал гибель известного украинского политика Виталия Кораблева в автокатастрофе». И жирным шрифтом – подпись автора. Автором этого творения значился мой главный редактор.
Статья была написана холодным, казенным языком. Было заметно, что эту казенную сухость скачали из интернета – я написала бы статью лучше. Речь шла о так называемой «технологии рассеянного света» – особом техническом приеме фотосъемки, которую изобрел Вирг Сафин. Именно этот прием и придавал его фотографиям ту уникальность, которую никто не мог повторить.
Изобретя «технологию рассеянного света», Вирг Сафин стал утверждать, что делает свои фотопортреты в потустороннем мире, обнажая внутреннюю сущность человека и предсказывая его будущее. Так удалось увидеть близкую смерть, угрожавшую Виталию Кораблеву.
Я поставила статью о Вирге Сафине, как и было велено, на самом видном месте, с огромной его фотографией.
В конце дня в кабинете редактора я застала хозяина газеты. Не удостоив меня ни взглядом, ни кивком, он вышел сразу, едва я появилась в дверях, как будто я была пустым местом. Даже редактор почувствовал неловкость от этой откровенной грубости – что уж было говорить обо мне. Настроение испортилось, но то, что я услышала дальше, добило меня еще больше.
– Организовывается акция перед галереей в день открытия выставки Сафина. Что-то вроде протеста против того, что он не общается с местными журналистами и против его откровенных фотографий. Короче, не мне тебе объяснять. Организовывают серьезные люди – все проплачено. Ты пойдешь от нашей газеты, сделаешь несколько снимков и видео, поняла?
– Почему я?
– Хозяин велел отправить опытного человека, а кто опытнее тебя? От нас ждут разгрома Сафина – это приказ хозяина, и мы не будем обсуждать его дела. Да, и не надейся – на выставку вас не пустят: все участники пикета будут стоять под дверью.
– Я не хочу…
– А зарплату хочешь? Может, тебе не нужны деньги?
Еще как были нужны! Зарплата в газете была единственным источником моего существования. К тому же на рынке СМИ была страшная безработица, и я знала, что по городу рыщут толпы голодных, безработных журналистов. На мое место претендовало человек 10 – не меньше. Поэтому я согласилась.
После работы ноги сами понесли меня к галерее «Королевский замок», минуя автобусную остановку. Дом, в котором размещалась галерея, был роскошным. Авторский дизайн здания действительно превращал его в старинный средневековый замок. Мрачная готическая атмосфера точно соответствовала черно-белым фотографиям Вирга Сафина. К тому же это был самый центр города.
Я села на какую-то тумбу напротив закрытого входа галереи, и уставилась в асфальт депрессивный взгляд, как вдруг… Вдруг что-то привлекло мое внимание – что-то блестящее, застрявшее между мраморных камней клумбы. Заинтригованная, я подошла ближе и достала небольшой серебряный медальон на кожаном шнурке – абсолютно потрясающую вещь! Медальон был из чистого серебра (сзади была проба) в виде какой-то языческой руны, напоминающей кельтский крест, но это был не он. Приглядевшись, я увидела, что крест состоит из крошечных кинжалов с необычайно тонкой огранкой – явно дорогая работа. К тому же это была очень стильная и изящная вещь.
Медальон притягивал мой взгляд, гипнотизируя утонченной красотой. Тонкий кожаный ремешок приятно холодил ладонь, а символ хищно поблескивал металлом в уже гаснувшем сумеречном свете. Я решила оставить медальон себе, более того: одеть его, когда отправлюсь на этот кошмар перед выставкой Сафина. Мне почему-то казалось, что он придаст мне сил.
Одиннадцатое сентября врезалось в мою память, особенно то, что было после шести вечера – все остальное (утром) как-то вылетело из головы.
Итак, 11 сентября, 18:00. Я стояла перед зеркалом и ломала голову, что надеть. Длинную летнюю юбку с большими цветами, купленную на распродаже, или дорогие модные джинсы из крутого магазина. Вариант с юбкой проще. Если ее порвут в заварушке – не жалко. Других же хороших джинсов у меня нет. К тому же вряд ли миллионер Сафин обратит на меня внимание – особенно на юбку стоимостью в три доллара. Значит, нечего и думать. К тому же, жара.
Я натянула пышную цветастую юбку и синюю майку-топ, к которой до боли привыкла. На темной майке особенно красиво смотрелся мой новый медальон.
Все подъезды к «Королевскому замку» были уставлены вип-машинами. С трудом протиснувшись в переулке и лавируя между «мазератти», «бентли» и «поршем», возле самого входа я увидела группу с плакатами. Кажется, мои проплаченные придурки.
11 сентября, 20:00. В майке-топе было зябко. Знакомая девица с одного из телеканалов поморщилась, глядя на мою несусветную юбку: «Ты с цыганской ярмарки?» В ответ я ей показала неприличный жест рукой.
В галерее собирались випы. Рядом с нарядами от кутюр моя юбка… ну да ладно. Я бы им тоже сделала неприличный жест рукой, только они на меня не смотрели.
Знакомый оператор с телеканала неожиданно стал прижиматься ко мне, явно он был не прочь залезть под мою «цыганскую» юбку. На душе по-прежнему было тоскливо.
– По зомбоящику он выглядит лучше, правда, – сказал оператор, доверительно положив руку на мое плечо.
– Ты его видел? – от неуклюжих заигрываний у меня разболелись зубы.
– Сафина? Он уже приехал.
– Как это?
– Посмотри вон туда!
Я посмотрела вперед – в самую гущу плотной группы в начале переулка. Спины, животы, животы, спины… Все так плотно, ничего толком не разглядеть. Мои проплаченные коллеги что-то выкрикивали – это же типа акция. На душе стало еще тоскливее.
Сафин появился так внезапно, что у меня разболелось горло. Он возник из ниоткуда, прямо из толпы. Совсем близко, я успела почувствовать даже запах прессованной кожи, исходящий от его модных кожаных брюк. Вот прямо из воздуха возникли темные азиатские глаза и резко очерченные скулы в обрамлении рассыпавшихся по плечам длинных черных волос.
Он был так красив, что у меня перехватило дыхание. И в тот момент, когда он вдруг материализовался из воздуха, он был абсолютно один. Сзади, конечно, была охрана, но это был какой-то непостижимый момент…
Я вдруг увидела только его. Все это четко отпечаталось в моей памяти. Я смотрела и понимала: этот человек один, он всегда был один, никто не мог его защитить. Наброситься на него – это уже слишком, жестоко и ненормально. Ненавижу проплаченные акции. Я развернулась, собираясь уходить.
Толчок в спину резко выбросил меня вперед, и в толпу журналистов врезались охранники, камеры раскалились, и ловеласу-оператору было уже не до меня. То, что произошло дальше, невозможно объяснить: на своем лице я вдруг почувствовала темные, неподвижные глаза Сафина. Его взгляд на какое-то мгновение застыл… А потом… Он сделал едва уловимый жест рукой в мою сторону и скомандовал:
– Пропустить.
Сам же исчез в тот момент, едва я успела понять, что происходит. Ко мне тут же подошел один из охранников Сафина и тоном слаще меда заявил:
– Пожалуйста, проходите.
Передо мной раскрылись заветные двери галереи, и я переступила порог. За спиной зависла тишина. Никто из моих коллег так и не понял, что произошло. Охрана расступилась, и я сделала шаг вперед. Одна.
Фотопортрет Виталия Кораблева висел в самом центре первого зала галереи. Пораженная его пророческой красотой, я застыла.
Я смотрела на удивительное совмещение тела человека и корпуса автомобиля. Одно плавно перетекало в другое, и в самом конце превращения разбивались в прах. Сама фотография (поверхность, покрывающая большой фотопортрет) была покрыта тонким слоем треснувшего, расколотого и заметно почерневшего стекла. А рамка выполнена в виде лобового стекла дорогого автомобиля.
Создавалось впечатление, что сквозь треснувшее лобовое стекло машины заглядываешь в автомобильный салон. На стене была не фотография, не портрет, а настоящая часть машины, деталь, причем пострадавшая в аварии, потому что стекло треснуло мелко-мелко, как бывает от очень сильного удара. После этого стекло накрыл огонь.
Руки человека и его тело плавно перетекали в автомобильные крылья, и было совершенно не понятно, то ли человек плавно превращается в автомобиль, то ли автомобиль хищно поглощает его. Отчетливым пятном выступало человеческое лицо – расчетливое, надменное, знакомое лицо Виталия Кораблева. И, как и весь интерьер салона, оно было покрыто сетью мелких обугленных трещин – сгорало на глазах.
Ничего подобного раньше я не видела. Честно говоря, меня прошиб холодный пот, я задрожала, словно температура в зале понизилась до нуля градусов. Действительно, разобрать было сложно: то ли Вирг Сафин гений, то ли сумасшедший, то ли пророк.
Все еще дрожа, я отошла от страшной картины и медленно пошла по заполненному залу. Людей было так много, что к фотографиям проходилось пробиваться, и все равно не удавалось рассмотреть.
У проходящего мимо официанта взяла бокал с шампанским. Сафина нигде не было видно.
Галерея состояла из трех залов на первом этаже, а также у нее имелся внутренний дворик, в котором и был накрыт фуршет. Оттуда, из дворика, доносилась легкая музыка и женский голос, певший на французском. Сафин любил обставлять свое пребывание с роскошью.
Во втором зале мое внимание привлекла фотография молодой женщины, обнаженной до пояса, с удивительно красивым и печальным лицом. Весь ее портрет словно был покрыт легкой дымкой, создававшей иллюзию печали. На ее шее почему-то была завязана толстая черная бархатная лента, которая ужасно портила весь ее облик. Уродливая бархатка словно отделяла ее голову от тела. Я задумалась: почему так?
Наверное, я стояла возле этого портрета достаточно долго, потому что потеряла ощущение времени. Как вдруг… Громкие голоса, топот, что-то похожее на вспышки камер, и…
Обернувшись, совсем рядом я увидела Вирга Сафина, который вел под руку жену мэра, элегантно склоняясь к ней с высоты своего роста. Зал моментально заполнился людьми, так что случайно я попала в самый центр экскурсии, которую Сафин проводил для избранных по своей выставке. Рукой он указал на портрет.
– Это знаменитая испанская актриса… – он назвал имя всем известной звезды, – она была моей первой зарубежной моделью. Я делал несколько ее фотопортретов – почти все они в зарубежных музеях и частных коллекциях, у меня остался только этот. Она была удивительно красивой и веселой. Сложно было даже представить, что у нее такая печальная судьба.
Поймав вопросительный взгляд жены мэра, Сафин улыбнулся:
– Через два года после того, как я сделал этот портрет, она умерла. По слухам, покончила с собой, повесившись в своем доме в Малибу.
Черная бархатка на шее. Повесилась… Я ахнула – это произошло так непроизвольно, что все пары глаз уставились на меня. Мне было плевать на все глаза… кроме одних. Среди этих глаз вдруг оказались два черных буравчика, пронзившие меня таким пристальным взглядом, что я растерялась. Нахмурившись, Сафин смотрел прямо на меня.
