скачать книгу бесплатно
Как оказалась девчонка на Сивкином лугу? Из какого далека, если нашу речь не разумеет? Почему отсутствовал росный след на траве, почему нагая? От чего стала понимать, через четыре дня, нашу речь найдена? Как смог, инородец Немтырь, двухвершковый дубовый посох, голой рукой перерубить? Вопросов в голове роилась куча, ответов – ни одного.
Укорял себя за верхоглядство: ведь были слухи, что чужестранец Немтырь не простой человек. Не так давно, разбор чинили вместе с посадником, как он один, голыми руками троих варнаков покалечил! Старшинские заботы не позволили тогда глубже вникнуть в быт пришлого. А жаль!
4
Немтырь объявился в Игрице две зима назад. После первого, главного сенокоса, дело было. Секреты доложили, что течение, все утро, несет всякие обгорелые, деревянные обломки, куски парусов, весла и даже человеческую мертвечину. Видать где-то в верховьях разор с купеческим караваном случился. А на другой день, в крайнем секрете, углядели одинокого чужестранца, который трижды за день выходил из прибрежных зарослей к воде. Подолгу рассматривал противоположный высокий берег, порывался вплавь перебраться через реку. Но всякий раз, резвая стремнина протаскивала его на сотню саженей, ниже заплыва, назад, на пологий берег. После полдня, по решению Симака, за ним отправили долбленку-однодеревку. Желтолиций чужестранец без уговоров запрыгнул в лодку и был перевезен на берег Ласточек. Поначалу он вызвал живой интерес у жителей Игрицы. Но поняв, что выяснить кто он, в каких землях его родина (рисунки на песке для всех были тарабарской грамотой), как он попал на Ратань – сплошная темень, его оставили в покое. Толмача его языка, похожего на клекот журавля, среди жителей городища не нашлось. Тогда и решили: пусть живет свободно, пока не освоит нашу речь, тогда и поведает свою судьбину.
Отвели ему коморку на постоялом дворе Микрохи, самом справном на пристани. На перстах объяснили его долги за приют, беззлобно нарекли Немтырем и объявили его полноправным жителем Игрицы.
Вскоре на него перестали обращать внимание, как на диковину. Всем по душе пришелся приветливый, всегда улыбающийся и кланяющийся чужеземец. На постоялом дворе, он брался за любую работу. Делал её справно и вовремя, чем заслужил доверие, ворчливого Микрохи.
Однажды, желтолицый принес стряпухам крупного осетра, дар рыбаков от знатного улова и спросил позволения приготовить самому. Когда разрешили, сходил к складским амбарам, добыл малые щепотки разных приправ и приступил к готовке. На пробу собралась вся челядь постоялого двора.
Отведав рыбины, чуть собственные языки не проглотили! Самый большой кус решили поднести хозяину.
Сняв пробу, Микроха велел привести стряпуху, какая приготовлением этой еды занималась. И вельми удивлен был, когда узрел перед собой Немтыря! Надолго уединился с ним.
На утро, в кухарне у плит, стоял пришелец. Накрывший голову, вместо колпака, затейливо повязанной узлом на затылке белой женской косынкой. Весть о появлении новой, небывалой стряпухи, молнией облетела пристань. У рода Ласточек, мужчина у плиты – невидаль великая!
К середине дня к постоялому двору потянулся люд со всей округи: речники, грузчики, рыбаки, возницы, корабельные мастеровые и просто зеваки. Местные, обычно, днем трактиры на постоялых дворах не жаловали. Ну, если полуштоф ерофеича (ерофеич – очень крепкий продукт перегонки браги, настоянный на травах) на всю ватагу, после удачной разгрузки – загрузки, прикупить. Когда работы более не ждут. Для себя, еду на день, в лукошках из дому брали.
Но в этот день, многие местные работяги были замечены у Микрохи. За столы садиться не спешили. Как – бы, невзначай, заглядывали в двери кухарни и неспешно покидали трактир, удивленно кивая головами. Зато пришлые, отведав новую готовку, были довольны. Отходя от столов, поглаживая животы и сыто отрыгивая, вовсю расхваливали нового кухаря и его готовку:
– Такую тюрю век не едал! Вроде и лук, квас и хлеб прежние, а вкус совсем не тот! Небесный! Миску до сухости языком вылизал! А утиных крыльев два раза спрашивал! И третий не отказался, если бы в чреве место осталось!
Кто запозднился, тем довольствоваться пришлось хлебом и квасом. Микроха лично просил, у тех, кому еды не хватило, не гневаться за его оплошность. Обещал завтра все исправить и наладить угощение для всех, кто трактир посетит.
С вечера, в помощь к Немтырю, приставил еще двух стряпух, с наказом глядеть тому в рот, что бы правильно разуметь его наказы. До полуночи, вдвоем, закупали в амбарах и ледниках приправы, свежий хлеб, овощи, птицу, рыбу и пернатую дичь. Но на другой день пришлось Микрохе, сызнова просить прощения у тех, кому опять не хватило. Вал едаков схлынул только к вечеру: еды всем досталось. Народ ел от пуза, да нахваливал. Причем, за столами, были замечены и люди из рода Ласточек.
Желающих повечерять, тоже собралось немало, и вот, последним из них, пришлось довольствоваться сушеной медвежатиной и вяленым сомом.
В знак признания своей повторной оплошности, Микроха, запоздавшим выставил по чарке ерофеича без оплаты.
Молва об искусном кухаре быстро докатилась и до населения Игрицы. Теперь, каждая зажиточная семья, почитала за правило хотя бы раз в седмицу, посетить трактир Микрохи и отведать изыски знаменитого кухаря. Особым почетом у мирян пользовались рыбные и птичьи готовки.
В знак признания успехов, трактирщик заселил на постой Немтыря к своей родной тетке. Вдовой, бездетной Домне. Назначил ему хорошую плату за кухарство.
Просторная изба Домны приютилась вблизи постоялого двора, имела небольшое подворье с амбаром и баней. Живность, пожилая хозяйка не держала, не огородничала, кормилась с продажи платков из козьей шерсти, которую сама пряла. Помогала и доброта любимого племянника, когда нужда появлялась.
Поначалу Домна прохладно отнеслась к постояльцу. Нелюдимый, в редкие появления на подворье при встрече улыбался, часто кивал головой, прикладывал к груди руки и уходил на свою половину. Отношение изменилось, после того, как он без уговора, перекрыл крышу и заменил двери в бане. А однажды, высыпал ей на стол все монетки, которые платил ему Микроха,. Перстами показывая, что сам не нуждается, а Домне пригодятся. С тех пор, его одежка всегда стала чистой, и на его жилой половине, поселился уют и порядок.
Но не бывает в жизни, чтобы надолго в ней праздновала благодать. Тучи стали сгущаться на другой стороне пристани. Где на самом краю, прилепился постоялый двор хромого Корзуна.
И раньше заезжий люд с большей охотой почитал становиться на постой у Микрохи, хотя и дороже обходилось. Клопов и крыс меньше, еда гуще, лежаки мягче и хмельных, кулачных ссор не было. Строго следил за порядком сам хозяин. И лишнюю кружку меда не нальет, и в чарке ерофеича откажет, захмелевшему столовнику. Да и два здоровущих брата – близнеца Корсаки, постоянно бдящие при трактире, охолаживали излишне горячие головы задир.
Постояльцами Корзуна, становились или совсем уж неимущие, или люд опустившийся, вороватый и разбойный. Редко, по незнанию, селился у него самостоятельный, степенный гость. Да и то через два – три дня съезжал. Бывало оставив, в ловких руках, свое добро.
Нет, не жировал хромой, хотя и скуп был до неприличия. Каждый грош считал, и зажимал на всем. При расчетах с постояльцами и столовниками нечист был на руку. За свой блазнь – бит не раз, но отлежавшись, принимался за старое.
Черной завистью, завидовал он достатку Микрохи. Где можно распускал грязные послухи. Встречал каждую ладью с купцами для перехвата постояльцев. Однажды исхитрился запалить его сарай с сухими дровами на зиму. Но челядь микрохинская, вовремя пожар узрела. Не дала разгореться: забросала песком, залила водой. У всех думки на Корзуна были, но дознание проводить не стали, только на словах пугнули.
А уж с приходом на кухарню Немтыря, неудачник сразу осознал, что прибытки Микрохи выросли немерено. Зависть к нему, перешла в яростную злобу.
Многие козни задумывал против ненавистного соседа, да исполнить не мог. Боялся, дознаются служивые посадника от кого вред – тогда головы не сносить! Через знакомцев пробовал переманить знатного кухаря. Обещал серебряные горы и луну с неба в придачу. Ничего с этой задумки не вышло. Не внял уговорам чужеземец, а может, не смогли объяснить переговорщики его выгоды. Зубами заскрипел, очи белесыми, как у дохлой рыбы стали! По своему вельми громко зачирикал и убрались ходоки по добру.
Попробовал сам поговорить с Домной (в молодости сватался к ней без надежды). Не могла бы соблазнить постояльца принять в учение его семнадцатилетнего племянника? Разумеется, недаром.
Та ухват рогами на него нацелила и за порог вытеснила. Не подступиться, хоть на разбой решайся!
Однажды, поздним вечером возвращался Немтырь домой, сделав все свои дела на кухне. За его руку держался семилетний отрок по имени Осьмушка (восьмой в семье), по нужде отданный в услужение на постоялый двор. Весь светлый день пользовали мальца на посылках и мелких работах. За что разрешили ему дважды столоваться и остатки от трапезы постояльцев, домой забирать.
Ночь светлая, звездная, но луна еще не вышла. Из – за последнего лабаза выдвинулись три тени и загородили им тропу. Немтырь выпустил теплую ладошку и указал малому спутнику, куда ему улепетывать. Для резвости добавил легкий подзатыльник. Лица у двух – прикрыты черными матерчатыми повязками, а у третьего – берестяная личина. Как у ярмарочных скоморохов. У всех троих в руках полутора аршинные колья, в два вершка толщиной.
Осьмушка далеко не убежал, спрятался за старыми кадками у ворот лабаза. На завтра, судачили на пристани и в городище: с рассветом, на тропинке возле лабаза нашли двух обездвиженных громил. Рядом три надломанных колышка. Оба татя живые, но мир не очень
воспринимают. У одного – сломана десница и обе ноги. Другой дышит со стонами и сукровицей на губах. Явный слом ребер и ушиб грудины. К обеду на пристани, под гнилыми рыбацкими сетями, нашли третьего. Целого, тихо скулившего, как побитая собака, с выпученными на лоб, постоянно слезящимися очами.
Мужики, занятые на пристани, подходили, смотрели, пожимали плечами и сочувственно вздыхали. Семенники, убогого, напоминали две средних по размеру тыквы, а цветом были как спелые сливы. Тут еще масла в огонь подлил Осьмушка. Ночью, прибежав домой, он все поведал матери, о чем, на утро, знали все соседи:
– «Дядька Немтырь, как заревел на разбойников, как руками и ногами замахал, так по одному, они все на землю попадали. А потом поломал их дубины и ушел домой».
Вести дошли и до посадника Стара и до старшины Михея. Всякое случалось в Игрице. Бывали хмельные поножовщины, редко со смертоубийством. Бывали кулачные бои, ватага на ватагу. Но что бы трое на одного, ночью, да с кольями – такого еще не было.
Оседлали коней и поехали на пристань с разбором. Немтыря нашли возле печи: брал деревянной лопаткой из жаровни рыбу: пробу снимал. Позвали на подворье. Не в кухарне же о деле спрашивать! Повели к месту, где разбой случился, но ничего не дознались: только улыбался и пожимал плечами кухарь. Осмотрели его самого. Руки – ноги целы, без синяков и царапин, Одежка чистая, нет рваных штопок. Босые ноги без шишек. Пришлось отпустить восвояси, хотя вопросов на языке великое множество было.
Спрос убогих тоже дал мало. Подговорил их на разбой Корзун, пообещав до конца осени кормить без платы. Перед уходом в засаду, благословил каждого двумя чарками ерофеича. Наказал до смерти кухаря не забивать: руки поломайте – это будет самая лепота.
Долго ждали за лабазом, прячась в кустах. Встретили на месте, где пятак ровной земли присмотрели засветло. Личины скрыли и выскочили с кольями в руках. Думали Немтырь в бега подастся, но вышло по – другому! Издав клич на своем языке, он сам кинулся на них. И вроде, стало у него четыре руки и четыре ноги. Да с копытами, как у лошадей. Может и крылья за спиной выросли. Иначе чем объяснить, что его втроем кольями ни разу не достали, а он копытами, так их забил и поломал! Чуть живыми в себя пришли! Благо мастеровые вовремя нашли и откачали.
Послали за Корзуном, но не застали. Сестра его, что на хозяйстве осталась, поведала об отъезде хозяина с утренним обозом в стольный град по торговым делам. Через четыре седмицы должен быть назад. Дознание решили отложить до возвращения трактирщика. Душегубов, по выздоровлению, отправили на каторгу, в карьер, где рубят камень для стен Ивеля, а за Немтырем установили тайный надзор. О случившемся на пристани в скорости забыли. Только Михей, при встрече, кухаря на перстах пытал. Как он от троих отбился? На что, хитро улыбаясь, чужеземец тоже на перстах ответствовал: руками и ногами.
Хромой Корзун, в обещанные сроки, в Игрице, так и не объявился. Хозяйство злыдня окончательно пришло в упадок. Сестре, несмотря на все потуги, совладать с лихими постояльцами, не было мочи. Однажды, холодной зимней ночью, кто-то может по – неосторожности, а может со злым умыслом, выпустил на подворье Корзуна, «красного петуха». К утру на месте постоялого двора остались одни дымящиеся головешки, да сиротливо торчащие печные трубы.
«Перун наказал за его злодеяния и жадность» – судачили на пристани и в городище. Тайный надзор за Немтырем, новин не принес и его решили снять. Вел он себя тихо. Утром в трактир, вечером домой.
Но не оставил без внимания бог-громовержец кухаря! Стал замечать он, что отношение к нему со стороны Игрицких жителеей, особенно мужиков, стало другим. Не то что бы сторониться стали, но при встрече, приветствуя, отводили очи в сторону. Мямлили невнятно и спешили откланяться. Не сразу нашел ответ Немтырь на столь обидное для него похолодание со стороны нечаянных соплеменников. Вроде бы, живет, как и ранее. К приготовке еды относится по доброму. Старается всем угодить, зла никому не чинит, со знакомыми и незнакомыми приветлив.
Только спустя две луны домыслил ответ. Отношение к нему, поменялось после случая с варнаками! До встречи с ними, он был безобидным, чужестранцем, который нашел своё место в жизни, у плиты. По своим возможностям, приносил посильную пользу ласточкиному роду, чем завоевал уважение общины. Ну а потом эта ночная сшибка! Один против троих с кольями и полная победа! С тех пор совсем иначе стали смотреть на него работники с пристани, мастеровые с городища и даже гридни с михевского подворья.
Знать ты не только кухарь, но и знатный воин, если с голыми руками против разбойной ватаги выстоял и калечный урон всем троим нанес! Негоже, такому молодцу, возле печи выстаивать, на бабское ремесло отвлекаться!
Крепко задумался Немтырь о дальнейшем житье-бытье. Менять что-то надо! Иначе, почет у приобретенных соплеменников, не вернуть.
Три луны, под своим постоянным приглядом, учил наиболее сметливую стряпуху готовить яства по своим секретам. В месяц травный (май), поклонился Микрохе, трактирной челяди и снял с головы поварскую косынку.
Седмицу латал крышу в избе Домны, навел на подворье порядок и, поутру, направил стопы в городище, на поклон Михею.
Старшина с трудом, но уразумел просьбу Немтыря. Чужеземцев на службе в дружине, досель никто не помнил, но для бывшего кухаря сделал исключение:
– Возьму пока к печи. Как освоишься, и к службе обвыкнешь – пойдешь в секрет на Ратань. Воинскую науку постигать.
Вновь крутой поворот сделала дорога жизни скитальца, но он был очень доволен. И раньше он задумывался о своей судьбе, в новом для него мире. Понимал, что плита не его место. Надежда, увидеть в глазах будущих побратимов прежнее уважение, согревала душу.
5
Не спокойно было на душе старшины Михея. Начало лета не радовало, мрачные мысли осаждали голову. Две седмицы назад на степном берегу Ратыни, секретами Ласточек и Бобровников, дважды замечены разъезды секуртов. Коней они оставляли в густых зарослях прибрежного ивняка. Сами же, тайно, по густой, высокой траве подбирались почти к самому берегу и подолгу высматривали рубежные земли. В ту же седмицу, секрет Армяков, после полуночи, выследил, как к их брегу пристала долбленка и тайно высадила пятерых степняков. Пока те оглядывались, пока поднимались по круче, пока заметали оставленные следы – по сигналу подтянулись соседние секреты. Встретили на косогоре стрелами, сулицами и в миг всех выбили. Подранков не оказалось, пыточный спрос брать не с кого, за что их сильно бранил армяковский сотник Ратища. Осмотр показал, что вооружены они были для разведки. Последовал указ Михея: удвоить зоркость.
Но следующая седмица на рубеже прошла спокойно, секреты чужих не высмотрели Зато объявилась Найдена (такое имя решили дать девчушке) и загадок еще больше добавилось.
Новоявленный отец, получивший право опекунства, обратился к Михею, обретя отцовское опекунство, дозволенья, вернуться на постой к Домне. Там у него, по договору оставалась, половина избы. И получил добро. Хозяйка, прослышав о возвращении уважаемого постояльца, затеяла в его половине порядок, с учетом появления малой жилички. Нанятые мастеровые, установили в светелке новую лежанку. Домна накрыла её периной лебяжьего пуха с подушкой и козьей шерсти покрывалом. Вернувшись на подворье в свою половину, Немтырь ощутил, ранее забытое, во время своих странствий, успокоение и душевный покой.
С раннего утра он отправлялся в дружину, а вечером, чуть не рысью, спешил в своё жилище. Найдена целый день коротала, не отходя ни на шаг от Домны. Прислушивалась, что она глаголет и присматривалась, что делает. На пристани и поблизости, детская мелюзга не проживала, так что приходилось обходиться обществом хозяйки.
Домна, приодела постоялицу в новую рубаху, по росту. Кожаные башмачки у заезжих купцов раздобыла. От ненастья и холода, невесомый плат из козьей нити связала. Сердоликовые сережки сторговала. Правда серьги до поздних времен отложила. Рано еще ушки портить!
С наступлением вечера, вместе усаживались на скамейку у крыльца, высматривая приемного отца.
Так повелось, что перед сном хозяйка рассказывала сказки и истории из своей жизни. Причем и Найдена и Немтырь слушали одинаково прилежно. Для себя, незаметно, взрослые все крепче, привязывались к приветливой зеленоглазке.
То утро, Домна будет помнить всю оставшуюся жизнь. С вечера поставила опару. Оладушки на утро и пироги на вечер. Успела только, с рассветом, растопить печь, как со своей половины, явилась Найдена. Щеки розовые после сна, веки припухшие.
– Здрава будь баба Домна! – услышала звонкий голосок.
Ноги ослабли, подкосились, и если бы рядом не оказалось скамейки – то отшибла седалище о твердый, земляной пол.
– Деточка, солнышко наше ясное! По нашему говорить начала!! – Заголосила, обмякшая от радости хозяйка:
– Чуяла, что не зря к устам приглядываешься и к речам прислушиваешься! Смилостивилась наша женская боженька Мякошь! Открыла твои ушки до наших разговоров! Растворила уста малютки для речей наших! Как же будет рад, твой тятя, новину узнавши!
Вечером, когда утихли радости по чуду, и Найдена ко сну отбыла, тихим шепотом Домна предложила Немтырю:
– Тайное, родовое имя ей будет Ольга! Старинное имя! Означает – хмельной, бурлящий напиток. Загляни в её зеленые очи: искорки так и пляшут! На душе от этого, как после хорошего старого меда, тепло становиться! А для люда пусть остается Найденой!
Все ли понял отец приемный, но зацокал языком и попробовал повторить: «Олка, Олка» и согласно закивал головой. На том, вместе, и порешили.
Подивился народ Речных Ласточек: как такое возможно? Без толмача, за короткое время малая девчушка чужую речь освоила. Глаголет так складно и чисто, что не каждый зрелый муж, с ней может тягаться, в правильности сложения слов!
Шесть лун не прошло – новое диво. Наконец для Ласточкина рода поднялась завеса, скрывавшая тайну появления Немтыря в их городище. И поведала её……. Найдена!
Длинными, зимними вечерами упрашивала названного отца, говорить с ней на своем языке. Рассказывать всякие истории и не обращать на неё внимания. Уже по весне «птичий язык», как окрестили его жители Игрицы, понемногу стал поддаваться малой собеседнице. А еще через луну, они свободно и подолгу лопотали меж собой на родном наречии Немтыря!
Прознали, наконец, соплеменники, о том, что родиной чужестранца был один из множества каменных островков. Затерянный в бескрайнем, не имеющем дна море, он на многие тысячи верст отдален от Игрицы.
Родители были еще молодыми, когда тряска земли и моря разрушила их деревню. На плоту из легкого дерева они, с восьмилетним сыном, перебрались на очень большую землю. Где были широкие мутные реки, поля покрытые водой и высокие до небес горы. Населял землю похожий на них народ и поклоняющийся тому же богу, что и они. Людей проживало там очень много. Большинство без достатка. Скудную пищу, в отличие от островитян, где основной пищей были дары моря, готовили из прозрачных зерен. Еду обильно сдабривали, для вкуса, разными травами. Знали они и голод, когда на зерна не было урожая. А это было часто. Поэтому лишние рты беднякам не нужны: «идите в горы, там ищите приюта».
Пришлось семье продолжить свои мытарства. На пути к вершинам, в предгорье, повстречали трех служителей бога, назвавшихся монахами монастыря. Сказывали, что стоят он больше тысячи лет на горе, высоко за облаками. На просьбу присоединиться к ним, монахи ответили согласием.
Путь к монастырю оказался неблизким: чем выше в горы поднимались, тем холоднее становилось. Снег и лед встречался все чаще, А там и совсем скрыли сплошным покровом, прилегающие к тропе склоны.
Беда случилась на восьмой день пути: небольшая снежная лавина унесла в пропасть родителей Икутара, (так на самом деле звали Немтыря) и двух монахов. Остались в живых, он и молодой монах. Изнемогая от усталости и голода, они упорно поднимались по козьим тропкам вверх и лишь на десятый день переступили порог обители.
Без малого, на двадцать пять лет, монастырь стал домом для Икутара. Полсотни монахов, живущие в его стенах – единственными людьми с которыми он общался. Каждый из них учил молодого воспитанника тому, в чем сам был умельцем.
Зрелым мужчиной, овладевшим редкими знаниями и искусствами, с согласия монашеской общины, Икутар покинул, ставший родным кров. Пытливый нрав требовал новых встреч и знакомств с неизвестными землями и людьми.
Через четыре долгих зимы, после скитаний по чужим весям, судьба забросила его на большую, гребную лодку с рыжебородыми купцами. Они плыли вниз по Ратыни к теплому морю по торговым делам. В двух поприщах от Игрицы, во время ночлега в небольшом заливе на правом берегу реки, под покровом ночного тумана, их окружила дюжина долбленок. Не успели сыграть тревогу, как купеческое судно заполонило десятка три визжащих разбойников. Икутар, вместе с одним рыжебородым, оказались наглухо запертыми в тесном закутке, из которого выбраться возможности не было. Было слышно, как одна часть налетчиков резала купцов, а другая перегружала захваченный товар в долбленки.
Закончив погром, речные разбойники споро подожгли ограбленную речную посудину и вытолкали её на стремнину. Задыхаясь в дыму, Икутару и его попутчику, удалось выбить, занявшуюся пламенем дверь и через борт выбраться из чадного костра на чистую воду. В суматохе, рыжебородый потерялся. Может не выдержал, дымом отравленный организм борьбы с великой рекой, а может, выплыл прямо в руки степняков, где и сгинул. Икутара, отнесенного далеко от места пожара течением – прибило к правому берегу. Дальнейшее всем известно.
Население городища со всем пониманием отнеслось к истории Немтыря. Пережил он конечно не мало, но видали они судьбы куда заковыристей и запутанней. Тем не менее, уважения к нему прибавилось. Одно дело чужестранец, без корней, без прошлого. Совсем другое – горемыка и скиталец из далеких земель. Еще раз подивились красоте рассказа юного толмача. Отныне, признав редкие способности Найдены в познании чужих языков.
Ведь бывает так: решил всемилостивый Перун, наделить всяческими умениями своего холопа, который ему глянулся. Всю жизнь, после этой милости, можется у него все, за что бы, он не взялся. Вот только не всегда от такого божьего внимания, холоп живет в радости и неге. Куда чаще многие умения притягивают многие беды.
6
Четвертая весна минула в жизни семьи Немтыря – Икутара. Хоть и с грехом пополам, при помощи приемной дочки, но освоил он язык игрицкий! Теперь, худо – бедно, пусть медленно и изрядно коверкая слова, мог общаться с дружинниками и прочим людом.
Ольга здорово подросла. Рубаха, подаренная бабкой Домной, не закрывала уже колен, пышные русые волосы достигли пояса, становясь помехой в играх. При некоторых забавах приходилось прятать их под одеждой. Значительно вырос круг её знакомств. На игрища к сверстникам, проходилось бегать в городище, ближе, к их подворью, детвора не жила. Сразу проявился её интерес: никаких хороводов с подружками или плетений венков из луговых цветов! Это не для неё. Полюбила резвые забавы, где нужно доказывать первенство через ловкость, быстроту, смекалку. Свое или ватажное.
В теплое время, это были салки, казаки-разбойники. В стужу – больше всего привечала «взятие снежного городка». При дележе игроков, старалась стать в строй малых и слабых, которые при её участии, зачастую, становились победителями. А как по – другому? Никто не мог, даже отроки много старше, соперничать с ней в быстроте и выносливости – если это касалось бега. В умении найти противника в темноте – в казаках-разбойниках. В меткости снежного боя – на горке при взятии городка! Поначалу все выказывали восторг и зависть Ольгиным успехам! Но постепенно, её стали отваживать от участия в забавах. Кому интересна игра, где победитель известен наперед?
Обиды к нынешним соплеменникам Ольга не питала: детским умом понимала, что вина в происходящем, на её стороне. Если бы она не так явно выказывала свои способности – отроки не отвергали бы её из своих ватаг. Но поделать с собой ничего не могла.
До начала игрищ она ничем не отличалась от прочих участников, но стоило услышать клич о начале первенства, даже внешне менялась. На щеках появлялся румянец, зеленые глазищи приобретали янтарный отлив, как у камышовой кошки перед смертельным броском. И ни одна сила не смогла бы теперь усмирить азарт единоборства, азарт победы!
Время для неё меняло свой привычный бег. Казалось, что соперники становятся вялыми и медлительными. За толику времени ей отведенную, она могла провести втрое больше движений, и действий, чем нормальные люди. Окружающие замечали, что Найдена не движется, а как бы перетекает стремительной тенью. Вот только стояла здесь, перед очами, а через миг она уже за их спинами! Глазом моргнуть не успеешь, как она уже на десять сажен уплыла в сторону! Ну, какое тут соперничество, какие игры? Весь интерес и азарт забавы у детворы уходит напрочь! Поэтому и наступил холодок в отношениях.
Своей бедой Ольга поделилась с приемным отцом. Сдерживая слезы, не на жалость рассчитывала – на добрый совет, на помощь:
– Что мне делать, не в куклы же играть, не венки плести и ручейки – хороводы водить? Нет мочи жить как снулая рыба после зимы! В чем моя вина, если быстроты, от рождения, мне матушкой Мякошь больше, чем всем остальным дадено?
– Икутар-Немтырь думал не долго:
– Когда ты мою речь освоила, я тебе поведал, что попал на большой земле в горный монастырь. Многие годы учили меня монахи божественным молитвам, тайнам врачевания болезней и ран, терпению телесных и душевных болей. А главное – древнему искусству боя на руках и ногах. На длинных и коротких палках. Владению мечем и метанию всего, что противнику на расстоянии урон нанести может. Наука эта тяжелая, быстро её не осилишь, но в жизни очень может пригодиться. Мне не раз помогала за себя постоять и смерти неминуемой избежать. Сейчас ты под моей и родовой защитой! Но жизнь длинная и может обернуться так, когда этой защиты ждать нет времени.
Достичь моего уровня тебе не по силам. Если согласишься на учение, то знай: не будет при этом ни отца, ни дочки. Будет наставник и ученик.
Пытал меня Михей о моем знании после одной встречи с лихими людьми. Просил при дружинниках показать науку, но я не сподобился. Слишком страшная сила кроется в этом умении. Неведомо, как оно в чужих руках себя поведет, верой и честью не подкрепленных. От тебя у меня секретов нет. Ждал нужного времени, что бы тайное искусство тебе передать! Видно подошло сейчас оно. Твой возраст, моему, тогдашнему, почти соответствует! Будут наши с тобой дочка занятия, отдушиной в уличных невзгодах, если боли, синяков и пота чураться не станешь.
Немтырь, как по привычке продолжали его величать в Игрице, был в почете у гридней. За пять зим пришлось ему поучаствовать в трех сечах на рубежах. Героем не стал, но сражался, хотя и во второй лаве, достойно. Несколько степняков к праотцам отправил.
В последней сечи с большой ватагой степных разбойников, что случилась на земле Бобровников, закрыл брешь в стене дружинного построения, прорубленную варнаками. В одиночку, не позволил ворогам пробиться к тылам и обозам. Поймав, при этом, шуйцей стрелу. Рана не опасная, да видно затронул наконечник важное сухожилие: рука подвижность потеряла. Местные лекари, в один голос нарекли её усыхание, но Икутар не смирился с черным предсказанием. Баней и компрессами, только ему известными травами, и ежедневными изнуряющими нагрузками, за семь лун, почти полностью восстановил, ранее утраченные возможности калеченой шуйцы.
Семак, под рукой которого служил приемный отец его несбывшейся мечты, Найдены, всячески старался облегчить ему воинскую повинность. Редко назначал в секреты на Ратань. Зато постоянно использовал для помощи находящимся на излечении гридням. Объясняя свои решения, роптавшему на послабления Икутару, простыми словами:
– Себе здоровье поправил, так помоги, хворым, скорее в строй стать. Достаток, если кого раньше срока поднимешь, для дружины больше, чем ты в дозоре раненую шуйцу холодить будешь. Да и времени свободного для Найдены надо больше тебе иметь. Домна не наставит чадо, как отец должен!
Вот это свободное от строя время, заручившись согласием Ольги, и решил использовать для занятий по воинскому умению Икутар.
