Артиллерия Ивана Грозного

скачать книгу бесплатно

К сожалению, современные исследователи по-прежнему воспроизводят мифы и стереотипы, заложенные историками в XIX в. Широкую известность получили книги В.А. Волкова, посвященные войнам и войскам Российского государства XV–XVII вв. Но из его работы в работу кочуют ошибочные клише, перенятые из дореволюционной и советской историографий, например: «…в 1554 г. была изготовлена чугунная пушка калибром ок. 66 см (26 дюймов) и весом 19,6 т (1200 пудов), а в 1555 г. – другая, калибром ок. 60,96 (24 дюймов) и весом в 18 т. (1020 пудов)» и т. д.)[41 - Волков В. 1) Войны и войска Московского государства. М., 2004. С. 432–433; 2) Войско Грозного царя. Т. 1. М., 2016.]. В советское время на этот момент часто обращали внимание как на пример чугунолитейного производства XVI в.[42 - Фальковский Н.И. Москва в истории техники. М., 1950. С. 63.]. Возражения некоторых историков, что если бы в России XVI в. отливали чугунные пушки, то это не могло не оставить следов в документах, не получили широкого распространения[43 - Стоскова Н.Н. Первые металлургические заводы России. М., 1962. С. 16.]. Ошибочный тезис о «чугунных пушках» Ивана Грозного неоднократно повторяется и в наше время.

Так, подобные стереотипы повторяются в работах современного историка К.С. Носова[44 - Nosov К. Russian artillery of the fourteenth-sixteenth centuries. The rise of a new combat arm in the east // Medieval warfare. Vol. III. P. 38–42.]. Надо отметить, что историки, рассматривая вопросы допетровской артиллерии, как-то избегают XVI столетие, предпочитают останавливаться на примерах из хорошо представленного источниками XVII в. Между тем отличия в артиллерийском вооружении этих периодов существенные. Так, в разделе «Вооружение крепостей» К.С. Носов практически игнорирует рассмотрение артиллерийского вооружения XVI в. (за исключением Коломны 1577 г.), а останавливается на отдельных примерах XVII ст.[45 - Носов К.С. Русские крепости конца XV–XVII в. М., 2009. С. 115–161; Носов К.С., Зарощинская Н.О. Артиллерийское вооружение русских крепостей XVI–XVII вв. // Альманах центра общественных экспертиз. 2008. Вып. 2. С. 174–196.]. Неожиданно на страницах статьи К.С. Носова появляются орудия с названиями… «Слон» и «Леопард», которых вообще никогда не было в русской артиллерии.

Весьма спорна приведенная К.С. Носовым классификация орудий. Она, по сути, повторяет «номенклатуру» Н.Е. Бранденбурга, но имеет свои особенности. Например, автор относит тюфяки к… гаубицам, так как ствол у них якобы разделен на дульную часть и камору («Tyufyak was a short-barrelled howitzer-type piece (with a barrel divided into a chamber and a pot), sometimes of quite a significant caliber»). По той же причине автор относит «гафуницу» Игнатия 1542 г. к… тюфякам. Между тем, строение тюфяков известно – с конической формой ствола никаких камор у них нет[46 - Кирпичников А.Н., Хлопин И.Н. О памятниках русской средневековой артиллерии // Советская археология. 1961. № 3. С. 235–237.].

Неудивительно, что современные авторы, в том числе и популяризаторы, часто идут по пути пересказа ошибочных штампов и общеизвестных фактов. В качестве примера можно привести работу А.Б. Широкорада со странным названием «Артиллерия Древней Руси», в которой, помимо компиляций и повторения стереотипов, присутствуют факты откровенного плагиата[47 - Так, с. 22–23, 80–81 книги А.Б. Широкорада взяты из моей диссертации, даже с теми же опечатками, с. 46 – из моей статьи. (Широкорад А.Б. Артиллерия Древней Руси. М., 2014).].

Весьма интересны некоторые наблюдения белорусского исследователя Ю.Г. Тарасевича о номенклатуре русских орудий. Автор пошел по пути анализа описей XVI–XVII вв. и прямого сравнения с европейскими аналогами. Дискуссия с Ю.Г. Тарасевичем будет в соответствующем разделе по классификации орудий.

Основная масса работ касается артиллерии XVII столетия. Документов и материальных памятников от этой эпохи сохранилось гораздо больше, поэтому исследователь находится в более выгодном положении. В то же время огромный массив сохранившихся материалов до сих пор не изучен должным образом – без привлечения фондов Пушкарского, Разрядного, Малороссийского, Тайного, Новгородского и др. приказов полноценное исследование невозможно.

Важно заметить, что в настоящее время в Польше, Белоруссии и Украине активно развиваются исследования по средневековой артиллерии – в работах Т. Новака[48 - Nowak Т.М. Polska technika wojenna XVI–XVIII w. Warszawa, 1970.], Н. Волкова[49 - Волкау, M. Артылерыя НясвЬкскага замка. Мшск, 2015.], Ю. Бохана[50 - Бохан Ю.М. Вайсковая справа у Вялпсш княстве Лггоусюм у другой палове XIV – канцы XVI ст. Мшск, 2008. С. 233–260.], О. Мальченко[51 - Мальченко О.Е. 1) Орнаментован! гармати на Правобережнш Украли (XV–XVHI ст.). К., 2009; Граффити на артиллерийских стволах XVI–XIX веков // Исторический журнал: научные исследования. 2013. № 3 (15). С. 280–288.] рассмотрены вопросы огнестрельного вооружения Польской Короны и Великого княжества Литовского, образцы орудий XV–XVII вв., их классификация.

В российской историографии до сих пор не существует комплексного исследования по артиллерии XVI в. Из-за полного отсутствия специальных монографических исследований выходит следующая проблема – чрезвычайно вольное толкование сохранившихся источников без учета их специфики.

Немногочисленные работы по артиллерии не могут восполнить большой пробел в изучении материально-технических сторон «огнестрельного наряда» Ивана Грозного, поскольку до сих пор отсутствует комплексное исследование по русской артиллерии. Вследствие этого многие положения современной историографии зачастую оказываются сильно зависимы от стереотипов, сложившихся в предшествующие периоды.

Неудивительно, что из-за плохой изученности артиллерии XVI в. в литературе можно встретить совершенно противоположные точки зрения, наиболее ярко выразившиеся в следующих двух тезисах отечественного и зарубежного ученых:

1. «В осуществлении многих технических идей русское орудийное производство шло впереди стран Западной Европы», – вслед за «буржуазным историком» Н.Е. Бранденбургом утверждали советские историки[52 - Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства в XV–XVII вв. (С образования централизованного государства до реформ при Петре I). М., 1954. С. 100; Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV— начало XVII в. М., 1955. Т. V. С. 336.].

2. «Московиты не спешили реагировать на этот исторический вызов (имеется в виду появление огнестрельного оружия. – А.Л.) и неоднократно терпели поражения от европейских армий. Главной слабостью русских было незнание тактики артиллерийского боя, технических основ артиллерии и военной инженерии», – пишет американский исследователь Маршалл По[53 - По Маршалл. Выбор пути. Почему Московия не стала Европой // Родина. 2003. № 11. С. 26–27.].

Такие диаметрально противоположные оценки напрямую связаны со слабой изученностью темы и базируются на отдельных выбранных из контекста исторического развития фактах.

Кампанология и бомбардология

После скудной Источниковой базы есть вторая проблема, которую хотелось бы отметить, – отсутствие адекватного метода изучения сохранившихся источников. То есть сложность в исследовании артиллерии связана не только с малым количеством сохранившихся источников, но и с тем, что источники эти не исследованы должным образом.

В истории крупного литейного производства XV–XVII вв. выделяется две отрасли, которые имеют между собой много общего, – «пушечное дело» и «колокольное дело». Поразительно, но факт – в отличие от первого, второе изучено не в пример лучше. Дисциплина, изучающая историю, технологию изготовления и особенности звучания колоколов, получила название «кампанология». Ныне принято считать, что кампанология (колоколоведение) – это наука, предметом изучения которой являются колокола и все то, что с ними связано. И история производства, и изучение особенностей колоколов имеют огромное практическое значение. Как известно, колокола по старинным формам отливают для церквей и по сей день. Во всем мире существуют даже кампанологические организации и ассоциации, такие как The American Bell Association, The Australian and New Zealand Association of Bellringers, Association Campanaire Wallonne, исследующие методы и традиции колокольного звона.

Кампанология на сегодняшний день может похвастаться новыми комплексными исследованиями, каталогами и даже защищенными диссертациями[54 - Бондаренко А.Ф. История распространения колоколов и колокольного дела в средневековой Руси в XI–XVII веках. Дис… доктора исторических наукM., 2007; Тосин С.Г. Колокольный звон в России: традиция и современность Дисс… доктора искусствоведения, Новосибирск, 2010.].

Получается парадоксальная ситуация: историей колокольного литья занимается наука кампанология, а между тем другая отрасль, история пушечного производства, не выделена в отдельную дисциплину. Колоколоведение во многом держится на традициях, заложенных еще в Средневековье (форма колоколов, их звучание, классификация не претерпели за столетия существенных изменений), в то время как артиллерия на протяжении XIV–XX вв. развивалась стремительно – на протяжении нескольких веков менялись как формы орудий, так и их типология.

Между колоколами и артиллерийскими орудиями есть много общего. Отливали их в литейных ямах из бронзы, зачастую этим занимался один и тот же мастер. Стволы орудий, как и тулова колоколов, украшались поясами орнаментов, гербами и надписями, иногда очень даже похожими между собой. В будущем колокола нередко могли служить стратегическим материалом для производства орудий, а орудия – для производства колоколов.

Между тем в старину (если мы говорим о допетровских временах) пушечное дело по значимости стояло впереди колокольного. Принцип «вначале пушки, потом – колокола» лежал в основе внутренней политики Российского государства. Государственная литейная, где отливались пушки и колокола, называлась «Пушечным двором», а не «Колокольным»; пушечный мастер получал значительно больше, чем колокольный, а специалист, сочетавший в себе функции и того, и другого, гордо именовался вначале «пушечным», а затем «колокольным мастером» (например, А. Чохов, А. Григорьев и др.). Тем не менее можно зафиксировать факт полного отсутствия каких-либо направлений, занимающихся классификацией и атрибуцией старинных орудий.

С одной стороны, история артиллерии входит в компетенцию оружиеведения. Но, с другой стороны, оружиеведение, как вспомогательная историческая дисциплина, охватывает слишком общие вопросы, образуемые проблематикой, связанной с историей, изучением, коллекционированием и реставрацией исторического оружия, как холодного, так и огнестрельного, как боевого, так и Декоративного. Как кажется, настала необходимость выделить область оружиеведения, охватывающую изучение артиллерии.

Исходя из всего вышеизложенного, можно заявить о необходимости формирования нового направления оружиеведения, стоящего на стыке с такими дисциплинами, как эпиграфика (надписи на стволах), геральдика (гербы и гербовые эмблемы), титуловедение (пространные и краткие титулы государей), мифология (бестиарные сюжеты на орудиях), искусствоведение (пушечный орнамент с антропо- и зооморфными сюжетами). Такое направление может быть названо бомбардологией (от сред. – лат. bombarda – орудие) или пироболикологией (от греч. ?????????? – артиллерия).

В основе бомбардологии лежит изучение старинной артиллерии, а именно: классификации и типологии, технологии литья и ковки, орудийных форм и металлов, орнамента и надписей, боевого предназначения и применения.

Для отечественной бомбардологии характерен практически односторонний характер источников, поскольку артиллерия – порождение внутренней политики русских государей. Неудовлетворительный уровень изученности артиллерии определяет соответственно и комплекс задач бомбардологии, которые необходимо решить. На первый план выходит создание базы данных по производству, номенклатуре и типологии орудий, а также их история существования и боевого применения.

Многие стереотипы порождены непониманием генезиса артиллерии – для него на протяжении XV–XVII вв. характерны прецедентность, случайность и постепенность. Случайная вербовка русскими послами в Европе одного или нескольких известных орудийных мастеров через несколько лет давала весьма неожиданные и положительные эффекты, когда в Москве появлялись новейшие типы артиллерии по иностранным образцам. В то же время объявленные Советами приморских городов или мандатами императора Священной Римской империи германской нации эмбарго на ввоз в Московию военных инженеров и стратегических товаров периодически вызывали «военный голод», вынуждавший российское правительство искать обходные пути.

Несмотря на наличие сформированных стереотипов, современный историк-бомбардолог весьма волен в выборе методологии, так как устойчивых традиций в изучении артиллерии до сих пор не сформировалось.

В настоящем исследовании впервые делается попытка дать объемную картину русской бомбардологии XVI в., проследить этапы развития, типологию, орнаментику, боевое применение артиллерии.

На страницах этой книги читатель не найдет описаний дипломатических перипетий и кульбитов, а также разбора внешней политики Российского государства. Из описаний боевых действий здесь даются только те, в которых применялись огнестрельные орудия. Задача в такой подаче материала стоит одна – дать наиболее полную картину боевого применения артиллерии в XVI в.

Часть I

История производства русской артиллерии в XV–XVI вв

Зарождение артиллерии на Руси

В европейских войнах огнестрельное оружие используется с начала XIV в. – стреляющие порохом «модфы» арабы применяют под Рондой в 1305 г. В 1308 г. испанцы уже обстреливают из бомбард Гибралтар. Медленно, но верно огнестрельное оружие завоевывает Европу с Запада на Восток – в Италии с 1320-х, во Франции с 1338 г., в Голландии с 1356 г., в Польше с 1370 г., в Литве – с 1382 г.[55 - Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси. С. 77.]. История появления и распространения артиллерии неоднократно описана в трудах европейских историков, поэтому не будем акцентировать на этом излишнее внимание, а сосредоточимся на вопросе появления огнестрельного оружия в Восточной Европе.

На Русь первое огнестрельное оружие могло проникнуть как с Запада, так и с Востока. На мысль о том, что первые образцы пушек пришли в Россию именно с восточной стороны государства, наталкивают свидетельства летописей. История применения первых пушек в XIV–XV вв. в историографии хорошо известна, поэтому коротко перескажем ее.

В 1376 г. объединенная московско-суздальская рать ходила против камских болгар под волжский город Булгар (по другому предположению – под Казань): «погании же изыдоша противу их сташа на бой, и начаша стреляти, а инии з города гром пущаху»[56 - ПСРЛ. Т. VIII. СПб., 1859. С. 24; Т. X. СПб., 1885. С. 25; Т. XXV. С. 192.]. Какой такой «гром» пускал на русских противник с целью испугать штурмующих?

«Гром» не помог оборонявшимся – русское войско одержало победу. До сих пор неясно, могли бы это быть огнестрельные орудия или нет[57 - Вилинбахов В.Б., Мурьянов М.Ф. Новый факт знакомства Руси с огнестрельным оружием // Вопросы истории, 1960. № 8. С. 218–219.].

Следующие свидетельства относятся к 1382 г. Утверждения некоторых популяризаторов о том, что в Куликовской битве 1380 г. со стороны хана Мамая применялись пушки[58 - Мифтахов 3.3. Курс лекций по истории татарского народа (1225–1552 гг.). Казань, 2002. С. 274; Широкорад А.Б. Артиллерия Древней Руси. М., 2013. С. 9.] не чем иным, как нелепостью, не назовешь, ибо все они базируются на известной фальшивке – «Джагфар Тарихы» («История Джагфара»).

В 1382 г. при обороне Москвы от войск Тохтамыша, во время отражения приступа, русские пустили в действие следующие средства обороны: «…стреляюще и камением шибающе, и самострелы напрязающе, и пороки, и тюфяки; есть же неции и самыа тыа пушки пущаху на них»[59 - ПСРЛ. Т. IX. С. 75.]; «…овии стрелами стреляхуть с заборол, инии же камением шибаху на ня, друзии же тюфякы пущаху на ня, а инии ис самострел стреляху, инии же пушкы великые пущаху»[60 - ПСРЛ. Т. VIII. С. 44.]; «пущаху… стрелы, и камение метаху, и самострелы, и тюфяки… стреляюще и камением шибающе, и самострелы напрязающе, и пороки, и тюфяки; есть же неции и самые тыа пушки пущаху на них»[61 - ПСРЛ. Т. XI. СПб., 1897. С. 74–75.]; «стреляху, тюфяки пушаху и пушки»[62 - ПСРЛ. Т. XXIII. СПб., 1910. С. 128.].

Позднее летописное известие о том, что в 1382 г. «преже всех зделал снасть вогненного бою – ручницы и самопалы, и пищали железные и медные – немец именем Ян»[63 - Русский временник, сиречь Летописец, содержащий российскую историю от (6370)/(862) до (7189)/(1681) лета, разделенный на две части. Ч. 2. М., 1820. С. 387.], следует рассматривать как легендарное, хотя некоторые историки считают его уникальным[64 - Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII–XV вв. Л., 1976. С. 79; Ульянов О.Г. Древнейший арсенал в Московском Кремле – место рождения русской артиллерии // Война и оружие: Новые исследования и материалы. Труды Шестой Международной научно-практической конференции 13–15 мая 2015 г. СПб., 2015.]. Дело в том, что в этих строках присутствуют явные анахронизмы, не свойственные для Восточной Европы в 1382 г. – ручное оружие (ручницы и самопалы!), а также медные (т. е. отлитые!) пищали. К этому времени в Европе на фоне массового железоковательного производства только начинают фиксироваться отдельные случаи литья орудий из меди.

Но большинство историков XIX – первой половины XX в. относились к указанным известиям скептически, считая, что артиллерия появилась на Руси в 1389 г., когда, согласно другим летописям, «привезли к нам из немец армата и стрельба огненая и с того часу уразумели из них стреляти». Тогда же появилась артиллерия и в Великом княжестве Тверском – «из Немець вынесоша пушкы»[65 - ПСРЛ. Т. XV. СПб., 1863. С. 144.]. Автор «Истории государства Российского» Николай Михайлович Карамзин писал: «Хотя еще в описании московской осады 1382 г. упоминается о пушках; но так назывались у нас прежде не нынешние воинские орудия сего имени, а большие самострелы, или махины, коими осажденные бросали камни в осаждающих». До середины XX в. было принято считать годом создания артиллерии 1389-й, и только с 1950-х гг. трудами В.Г. Федорова[66 - Федоров В.Г. К вопросу о дате появления артиллерии на Руси. М., 1949.], В.Б. Вилинбахова, А.Н. Кирпичникова[67 - Кирпичников А.Н. Военное дело средневековой Руси и появление огнестрельного оружия // Советская археология, 1957. № 3. С. 63; Вилинбахов В.Б., Мурьянов М.Ф. Новый факт знакомства Руси с огнестрельным оружием // Вопросы истории, 1960. № 8. С. 218–219. Вилинбахов В.Б., Кирпичников А.Н. К вопросу о появлении огнестрельного оружия на Руси // Сб. исследований и материалов АИМ. Л., 1958. Вып. 3. С. 243; Вилинбахов В.Б. Начальный период истории огнестрельного оружия на Руси. Диссертация на соискание ученой степени канд. ист. наук. Л., 1963.] были высказаны обоснованные доводы, что огнестрельное оружие на Руси появилось не ранее 1382 г.

При описании сражения с Тохтамышем в 1382 г. можно заметить, что под именем «тюфяки» и «пушки» подразумевались совершенно другого рода метательные орудия, чем те, о которых писал Карамзин. Заметим следующие сочетания – москвичи самострелами и пороками (камнеметными машинами) «стреляху», камнями «шибаху», а вот тюфяки и пушки – «пущаху» на противника. Летописец упомянул слово «тюфяк» – явно восточного, а точнее тюркского происхождения («тюфенг» по-тюркски – ружье). В собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи хранится уникальный экспонат – выкованный из железа ствол тюфяка длиной 44 см и массой около 11 кг, конусообразный канал в расширенной дульной части имеет диаметр 90 мм. Стрелял тюфяк дробью, поэтому канал и сделан в виде конуса – для веерного разлета пулек. По всем признакам орудие датируется концом XIV— началом XV в. Примерно 1375–1425 гг. датирована находка под Ржевом – тюфяк (?) калибром 122–127 мм и длиной 460 мм, имеющий длинную камору. Она представляет собой древнейшее огнестрельное орудие, найденное на территории русских княжеств. Этот экспонат может сказать о многом. Во-первых, тюфяк – свидетельство того, что на Руси имелись образцы орудий не только западного, но и восточного типов. Во-вторых, экспонат косвенно подтверждает, что наряду с приездом на Русь «немцев с арматой» в 1389 г., познакомивших русских с европейской стрельбой, в Москве уже существовали умельцы, делающие и стреляющие из татарских «тюфяков», родственников арабских модф. Когда же москвичи могли узнать о восточных огнестрельных орудиях? Вероятно, во время упоминаемого выше похода 1376 г.

Русские сразу оценили мощь невиданного доселе оружия – два типа орудий сосуществовали и совершенствовались на протяжении последующих веков.

Древнейшие пушки по силе воздействия были значительно слабее механических метательных машин, что и предопределяло низкие темпы их распространения, – ставка делалась только на моральное воздействие. Как писал летописец, описывая столкновение на р. Ворскле между литовцами и татарами в 1399 г., «в поле чисте пушки и пищали недействени бываху»[68 - ПСРЛ. Т. XI. С. 173.].

О скорострельности и дальности стрельбы, качестве и об их действии источники, к большому сожалению, ничего не рассказывают.

До сих пор в историографии под сомнением находится свидетельство В.Н. Татищева, который, опираясь на якобы не дошедшие до нас известия, писал о том, что в 1393 г. «прислал магистр немецкий к великому Князю послал о мире и любви, жалуючися на Псковичь и на Литву, и приела в дарех пушку медяну, и зелие и мастера»[69 - Татищев В.Н. История Российская с самых древних времен, Кн. 4. СПб., 1784. С. 371.]. Также Татищев указывал, что после разгрома Ордена при Грюнвальде Василий I получил в дар от великого литовского князя Витовта две «пушки медяныя Прусския»[70 - Там же. С. 454.].

Сами по себе приведенные Татищевым сведения не выглядят неправдоподобными. В конце XIV в. медные орудия медленно, но верно отвоевывают позиции у железноковательной артиллерии. Поэтому для XIV в. «пушка медяна», порох и мастер – это действительно, по тем временам, дорогой и очень ценный подарок.

Когда в 1451 г. москвичи готовились «к брани» с татарами, летописец назвал пушки, пищали, самострелы, щиты, луки и другое оружие[71 - ПСРЛ. Т. VIII. С. 124.].

В советской историографии до конца 1950-х гг. считалось, что первые известия о новгородской артиллерии относятся ко времени войны с Ливонским орденом (1443–1448 гг.), и лишь предполагалось, что пушки могли появиться в Новгороде примерно в последней четверти XIV в. И только потом было обращено внимание на известие от 1 августа 1393 г., когда «придоша новгородци ко Пскову ратью в силе велице; и стояше у Пскова 8 дней, и дождавше нощи побегоша прочь посрамлении, пометавше многая своя замыслениа, пороки и пускичи»[72 - Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955. С. 30. См.: Клейненберг И.Э. К вопросу об огнестрельном вооружении новгородского войска // Вестник Ленинградского университета. № 20. Вып. 4. Л., 1959. С. 132–134; КосточкинB. В. Русское оборонное зодчество конца XIII – начала XVI века. М., 1962.]. «Пускичи» или «пущихи» – это не что иное, как первые осадные кованые пушки.

В 1444 г. летописью зафиксированы артиллерийские дуэли между новгородцами и ливонцами: «…събрашеся Немци, местер со всими своими вой, пришедше под город под Яму, бивши город пушками, а з города такоже противу пушками; и нарочитую их пушку заморскую великую, и намерившие с города разбиша, и пужечника и многыхъ добрых Немцев, поби»[73 - C. 127.]. И.Э. Клейненберг приводит свидетельство ракверовского командора о помощи новгородцев осажденному Яму, пославших войско с 5 большими и множеством мелких орудий[74 - Клейненберг И.Э. К вопросу об огнестрельном вооружении новгородского войска // Вестник Ленинградского университета. № 20. Серия истории, языка и литературы. Вып. 4. Л., 1959. С. 132.].

1447 годом датируется первое сражение на кораблях с применением артиллерии между новгородцами и ливонцами в устье Нарвы: «.. и поидоша новгородчи на лодьях противу их и начаша новгородчи с немци пушками битися и стрелятися, и пособи Бог новгородчем, побиша немець много, а иные в море истопаша»[75 - ПСРЛ. Т. XVI. СПб., 1889. С. 191.].

Надо сказать, ливонцам как-то не везло с качеством бомбард. В этот же год ливонское войско, имея при себе тяжелые стенобитные орудия, подошло к Яму, «и начаша многыми пушками силными бити город, и Божиим заступлением расседеся пушка на многы части, и обратися въспять на них, и поби немець много, и отбегоша немци от города нощию»[76 - Там же.]. Разрыв бомбарды, как и в 1444 г., послужил причиной в очередной раз снять осаду Яма.

21 марта 1463 г. ливонцы напали на спорную территорию, на которой псковичами был поставлен Новый городок, «и начаша пушки шибати на город»[77 - ПСРЛ. Т. V. Вып. 2. М., 2000. С. 151.]. Брянский князь Иван Иванович упорно оборонялся, в результате чего осаду ливонцам пришлось снять.

Через 4 месяца в ходе ответной акции псковичи с пришедшим на помощь московским отрядом Федора Юрьевича осадили Нейгаузен и «начаша городок бити пушками»[78 - Там же. С. 154.]. «И пустиша псковичи большею пушкою на городок, и колода вся изломася, и железо около разорвашася, а пущича вся цела». Поломка колоды для большой проломной бомбарды послужила поводом снять осаду.

Во время войны Новгорода с Москвой в 1471 г. некто «переветник» Упадыш с единомышленниками решил помочь москвичам и заклепал «5 пушок железом»[79 - ПСРЛ. Т. III. СПб., 1841. С. 128.], чем фактически лишил новогородцев оборонительного вооружения.

Бомбарда «Ленивая Магда», 1430 г. Гравюра

В войнах с соседними государствами русские княжества все чаще и чаще сталкивались с применением огнестрельного оружия. В 1401 г. «приходи князь Витовт со всею силою литовьскою к Смолнеску, и стоя под городом 4 недели, и биша пушками город». Великий князь Литовский неоднократно применял артиллерию в осадах – в 1426 г. под Вороначем, а в 1428 г. под Порховом. В последнем случае летопись зафиксировала использование осаждавшими большой пушки по именем «Галка»: «Едина же бе пушка с ним велика вельми, Галка именем, возяху ея на 40 конех до полудни, а другую половину дни на иных сороце конех… тоя пушки мастер Николай похвалися Витофту, глаголя: Господине княже, сею пушкою пиргос разбию, бе бо стрельница камена, и много граду зла учиню». Но при осаде Порхова большую пушку «Галка» разорвало после первого выстрела: «А того немчина пушечника, похвалившягося самого разсторгну и размета невидимо где, яко ничто же обретеся его, ни тела, ни кости, точию полкабата его остася»

.

Бомбарда Гента («Безумная Грета»), сер. XV в.

Помимо Новгорода, Пскова и Москвы достаточно мощной артиллерией обладала Тверь. В походе на Москву 1409 г. хан Едигей потребовал у тверского великого князя Ивана Михайловича идти на Москву с ратью и «с пушками, и с тюфяки, и с пищалми, и с самострелы… с всеми сосуды градобитными, хотя разбивати град Москву»[80 - ПСРЛ. Т. VIII. С. 83; Т. XXVI. С. 175–176.].

При тверском великом князе Борисе Александровиче артиллерия, производившаяся на оружейном дворе Твери, считалась одной из мощных. Инок Фома в хвалебных выражениях отметил достоинства орудия Бориса Александровича. При описании осады Углича 1447 г. инок Фома хвалил руководителя тверской артиллерии пушечника Микулу Кречетникова: «таков беяше той мастер, яко и среде немец не обрести такова»[81 - Памятники древней письменности и искусства. Т. CLXVIII. СПб., 1908. С. 46.]. При осаде Ржева тверские орудия оказались намного эффективнее обороняющихся. Ржевичи «биаху овии пушками, а инии пращами, а друзии камение метааху, а овии стрелами, яко же дождем пущаху». В ответ тверской князь «на утрии же, день суботный, повеле князь великий Борис пушками бити град, и толь бо грозно, ино яко же от великого того грому многым человеком падати»[82 - Там же. С. 49.]. После пушечной бомбардировки город пал.

Но ни у Твери, ни у Москвы, ни у Новгорода, ни у Пскова не было литых бронзовых орудий, чье производство набирало популярность в Европе.

Для заряжания первых орудий часто использовались небольшие круглые камни, которые укладывались в канал ствола поверх пороха, затем щели между камнем и стенками ствола законопачивались паклей, но в одном месте оставалось отверстие, через которое проходил фитиль (в XV в. в задней части орудия появилось так называемое запальное отверстие). Для выстрела канонир поджигал фитиль, после чего прятался в укрытие, ибо грубо сделанный ствол могло разорвать пороховыми газами. Древнейшие пушки не могли стрелять прицельным огнем – тогда еще не было мушки и прицельных механизмов, да и порох качественно делать еще не умели, он сгорал медленно и не полностью.

Стволы известных крупных западноевропейских орудий первой половины XV в. состояли из сваренных между собой колец, и лишь некоторые из них были отлиты из бронзы. Таковыми являются «Ленивая Магда» (1430 г., калибр 35 см), «Бешеная Грета» (первая половина XV в., калибр 64 см, Центральная площадь Гента); очень оригинальна по своему исполнению пушка «Моне Мэг», сделанная по приказу Филиппа Бургундского в 1457 г. (калибр 50 см, Эдинбургский замок), ствол которой выкован из продольных и поперечных полос железа.