скачать книгу бесплатно
Пара минут – и буквально в метре от меня показался один из бандитов. Я забыл, как дышать, – иллюзии никогда не являлись моей сильной стороной. Темная фигура повела стволом на какой-то шорох. Выматерилась сквозь зубы. Сплюнула в мою канаву, двинулась дальше.
Еще несколько минут. Пора переходить к следующему этапу. Усилие воли. В нескольких десятках метров вскочила моя копия и побежала, петляя, словно пьяный заяц. Грохот. Вспышки. Ярость, выраженная в огненном эквиваленте, сосредоточилась на иллюзии, так же как и внимание… Значит, ничего страшного, если среди двух дюжин стреляющих станет на одного больше.
В глазах потемнело от напряжения. Моя копия упала наземь, сраженная. Я прикусил губу – физическая боль отрезвила разум. Что ж, теперь попробуем пробраться в ангар. Но только нацелился, как в воротах ангара появился человек, горлопаня:
– Задание выполнено! Уходим! Срочно уходим! У нас меньше минуты!
Тут я растерялся. Следовало признать, переоценил себя, когда ринулся в бой. Потому отступление врага было мне на руку. Но если бандиты убегают, значит, они сделали запланированное! Отпускать их – признать поражение. Ну уж нет! Делать работу, так до конца! Необходимо взять пленного и выяснить подробности происходящего.
Толпа ломанулась к соседнему ангару, где находилась самодельная коновязь. Я рванул следом. На ходу вытащил кинжал. Бандиты по двое, по трое запрыгивали на пегасов и взмывали в воздух. Не составило труда оказаться рядом с кричавшим, благо он бежал последним. Коротко саданул рукояткой по затылку. Тот свалился на землю.
Маскировка все же слетела. На земле – три пегаса… Два взлетели, не обратив внимания на произошедшее. Зато в тени последнего я успел приметить фигуру, вскидывающую винтовку. Выстрелить мразь не успела – пришлось уворачиваться от брошенного кинжала. Заминки хватило, чтобы сократить дистанцию для рукопашной.
Никогда не любил ближний бой. Всегда считал глупостью и блажью: если не справились пули и способности, то надо отступать, а не махать конечностями. Однако в Университете волей-неволей приходилось осваивать хотя бы одно боевое искусство. Удалось изучить сават – боевое искусство Предтечи, по слухам, имя которому «Франция», где упор делался на бой ногами – рукам найдутся дела поинтереснее. Теперь должен признать ошибку: руко- и ногопашный бой – порой весьма полезное умение.
Серию ударов в голову противник заблокировал. Попытался контратаковать штыком винтовки. Лезвие вскользь задело скулу, попробовав крови. Больно! Я использовал инерцию выпада и рванул винтовку на себя. Враг покачнулся и пропустил удар ногой в живот. С протяжным выдохом осел, а я коленом ударил в лицо, окончательно выводя из строя.
Вырвал винтовку и вскинул, оборачиваясь. Следовало уничтожить возможную подмогу… Ничего. Совершенно! Даже с воздуха не стреляют, лишь драпают. Всегда знал, что бандиты – та еще падаль, бросят своих не задумываясь!
Взрыв! Меня повалило и протащило пару метров. Когда же удалось отплеваться от лишнего, в том числе пары обломанных зубов, и подняться, то я просто застыл. Ангара больше не было… крыша раскрылась, превратившись в искореженные лепестки, отливающие червлением. В центре пылал цеппелин. Огромный раскаленный докрасна… хотя нет, добела шар. Даже на приличном расстоянии жар был едва терпим, а глаза слезились. Внутри же до сих пор что-то взрывалось, обрушивались куски корпуса, и в воздух поднимались снопы радужных искр, смешиваясь с холодным блеском звезд и Глаз ночи.
«Есть своя красота в хаосе…» – так сказал бы Рейм… мой товарищ! Тот, кого я не уберег! Чей план провалил! Возможно, чью репутацию сейчас уничтожил…
Действовал я словно машина. Вернулся к бандитам. Осмотрел. Связал. Начал бить. Мысок ботинка раз за разом врезался в живот и бока ублюдка, который посмел напасть на меня. Очередной удар, и что-то хлюпнуло.
Я вновь замахнулся, и тут человекоподобная падаль то ли просипела, то ли прохрипела:
– Начальник, ты чего? Прошу, прекрати… Ты ведь пространственник – законник! Вам же Уставом запрещено избивать задержанных! А я не сопротивляюсь, я сдаюсь! Блюстители порядка хорошие…
Я присмотрелся к куску мяса у ног. В зареве пожара контрастно вырисовывалось лицо, покрытое зелено-серой чешуей и желтоватыми костяными наростами на скулах и подбородке. Чешуйник. Судя по всему, бывалый сиделец… Что же, будет ему Устав.
– Хорошие. Хорошие… Именно поэтому разговариваю с тобой, морда чешуйчатая. Спрашиваю вежливо, без всякого давления и принуждения: кто заказал взорвать цеппелин и где он сейчас?
Удар окованным сталью каблуком, что-то хрустнуло.
– Хрен я чего скажу! И что? Что ты сделаешь, а? Бить будешь? Так болью меня не пронять! А убить не посмеешь! Так что пошел в… – Тирада сопровождалась плевками и попытками показать неприличные знаки.
– Будь добр, помолчи!
Удар ногой ниже пояса. Паскуда аж зарычала от ярости и боли.
– Времени у меня немного, но, как ты напомнил, – я хороший, поэтому даю последний шанс. А пока думаешь, посмотри направо, на своего товарища.
– Чё ты несешь…
Щелчок пальцами. Второй бандит, лежавший в нескольких метрах, заорал во всю глотку. Одновременно он судорожно дергался, извивался, бился оземь… Неспешно, фаланга за фалангой пальцы на руках болезного стали превращаться в рисунки самих себя.
– Пространственная гангрена – ужасная болезнь, что ни говори. Первая стадия – двухмерность. Говорят, когда тело теряет размерность, ощущения в высшей степени оригинальные – нервы остались и работают, но не совсем корректно: чувствительность повышается в разы, любое прикосновение, словно поцелуй вселенной, – боль и экстаз сливаются, выжигая саму сердцевину личности…
Не прошло минуты, как изменения дошли до ладоней. Преодолели запястья. Проявились на ногах. Сантиметр за сантиметром охлопывалась плоть. Крик перешел практически в ультразвук, аж зубы заболели.
Двумерные пластинки начали закручиваться на манер пропеллера. С каждой секундой угол закручивания становился все больше. Наконец пальцы превратились в едва различимые нити. Крик перешел в хрип, бандит забулькал, задыхаясь.
– Вторая стадия – одномерность. Затем третья – нульмерное схлопывание, а это не лечится. Представь: прибудут пространственники, станут рыскать, искать всякое и найдут его – человека без рук, без ног, без языка, возможно, без глаз, носа, ушей… обрубок, а не человека найдут. Вот они удивятся!
Правая рука, до плеча уже ставшая двумерной, не выдержав судорог, треснула и отвалилась, словно тонкое стекло, оставив на двумерном обрубке сеть трещин. Бандит последний раз вздрогнул и затих – похоже, то, что раньше жило внутри, сломалось. Лишь из глаз текли слезы… из оставшегося глаза.
– А ежели болезнь до жизненно важных органов доберется – труп! Помочь же так просто. Всего-то изменить мерность искалеченной конечности на противоположную… Надо помочь человеку! Вылечить. Как-никак я хороший, и это моя работа…
Еще один щелчок пальцами. Двумерные части стали четырехмерными, а одномерные – пятимерными – расплывчатой, почти неосязаемой дымкой. Затем измененные части исчезли. Образовавшийся вакуум на месте ног и рук, по примеру нульмерных бомб, с хлопком всосал воздух. Тело, оказавшееся в эпицентре, разорвало на части. Кровь оросила окрестности. Даже до меня долетели брызги, окропив лицо. Кости, органы, мясо и прочая требуха скрутились в четыре неаппетитных шарика.
– Прошу прощения, давно не тренировался. А ты, случаем, не заразился? Даже ваша живучая сверх всяких приличий порода не может регенерировать последствия этой болезни. Не чувствуешь онемения в руках или ногах – это первый симптом. Язык слушается? Самое паршивое, когда начинается с мужского достоинства… оно быстро становится недостатком.
Я улыбнулся. Не предполагал, что зеленое чешуйчатое лицо может побледнеть, а зрачок сузиться до размеров булавочной головки…
– Не могу сказать! Иван Малахитовый, он везде достанет, и тогда несдобровать…
– Знаешь, что самое паршивое? Никто не знает, как болезнь распространяется, в опасности можешь находиться не только ты, но и твои подельники. Если ничего не предпринять, то и родичи… Очень печально, если начнется эпидемия.
– Все скажу, начальник! Все! Не знаю, кто заказал взрыв… глаз даю, начальник, не знаю! Всегда приходил с закрытым лицом и общался только с Иваном Малахитовым – главарем! Однако знаю, где он сейчас! В здании авиапорта, наблюдает за тем, как мы сделали работу! Там же десяток наших и кто отсюда слинял… сунешься – порешат.
Врать под действием сильных эмоций и в спешке очень несподручно, потому я решил поверить.
– Всегда знал, что улыбка и вежливая беседа – универсальное средство! Примут за равного и в светском обществе, и среди самых отъявленных отморозков.
Третий щелчок пальцами. Чешуйник судорожно скрючился… Ничего с ним не произошло. Зато все следы кровавой бани исчезли, проявив целое тело. Хорошее получилось шоу. Жаль, что моих пяти Ветвей Памяти не хватает на полноценное манипулирование мерностью объектов на расстоянии, иначе все оказалось бы куда проще. Вот только измываться над трупами, даже таких подонков, – нехорошо… эх, не рассчитал сил, оглушая подлеца, больно хрупкий оказался – при беглом осмотре. Хорошо, с этим удалось договориться.
Удар ногой, и с влажным хрустом голова чешуйника вывернулась под неестественным углом. Теперь можно продолжать.
Никогда не умел скрывать эмоции. В детстве частенько плакал, по поводу и без. Как следствие, доставалось еще больше. Однако стоило попасть в Университет, слезы стали непозволительной роскошью. Невозможно в одночасье перекроить душу… Тогда я изменил реакцию на раздражители: вместо слез – улыбка. Чем хуже ситуация, тем шире улыбка, а вдобавок разгорается решимость. Решимость делать необходимое. И сейчас, хотя поджилки тряслись, а кровь бурлила, помимо воли, на лице проступала улыбка…
Как я ни спешил, как ни подгонял трофейного пегаса – тщетно. Лорн на месте не оказалось, валялось лишь тело Рейма. Зато с высоты, где парил пегас, сквозь приветливо светящиеся окна просматривалось все помещение авиапорта. Больше трех десятков ублюдков целятся в двери, окна и просто места, куда возможно переместиться… Хорошо, что привыкший к свету взгляд не обнаружит меня во тьме ночного неба. Главное, я прекрасно вижу того единственного, кто не участвовал во всеобщей вооруженной истерии: человек в черном бесформенном плаще с накинутым капюшоном вальяжно поднимался с места у окна, где я давеча утром пил кофе. В дополнение картины рядом с темной личностью маячило двое гориллоподобных существ. Соваться внутрь – самоубийство! Пусть я немного восстановился – могу применить силу пару раз, но… Нужен план!
Я вцепился зубами в кулак так, что кровь потекла. Как ни странно, помогло – возник совершенно бредовый план… хотя, скорее, проверенный! Извлек из пространственного кармана запасной револьвер – хорошо, сейчас на это есть силы. Необходимо специально для таких случаев положить в заначку пару бомб, на Технической выставке видел несколько интересных экземпляров. С тихой обреченностью дал шпор пегасу, направляя в окно второго этажа. Сам же под укол боли спрыгнул вниз.
Приземлился я… не там! До цели в плаще оставалось около десятка метров! Зато округлившиеся глаза одного из охранников оказались уж слишком близко. Кристалл блокировки пространства! Что за времена, стратегический ресурс у каждой швали!
За спиной грянула канонада – все атаковали пегаса, появившегося со звоном стекла. Все, кроме охранника, – автоматический пистолет посмотрел на меня равнодушным зрачком. Я оказался быстрее неповоротливой туши: удар по руке – очередь ушла в потолок, ребром ладони по кадыку – и гора мышц захрипела и стала заваливаться на меня, превращаясь в живой щит. Вскинул револьвер – убрать еще одного и… Второй охранник невероятно метким выстрелом попал в мое оружие, превратив ладонь в месиво из железа, кости и мяса. Боль опалила разум и дала сил швырнуть безвольное тело в стрелка. Вновь стрекот пистолета. Живой щит потерял главное свойство, украсившись парой дыр. Я успел перекатом уйти за ближайшую колонну. К этому времени всеобщее внимание переключилось на меня. Град пуль вгрызался в гранит, выедая мои последние мгновения. Гениальный план с пленением убийцы и последующим обменом на Лорн официально провалился.
– Прекратили огонь. Живо! – перекрывая грохот, разнеслось по помещению. – Живо, я сказал!
Как ни странно, пальба буквально в течение секунды прекратилась. Передышка? Отлично, значит, появилось время замотать культю покрепче… К Лодуру форму, тряпки нужнее, кровь так и хлещет! Главное – не потерять сознание.
– Иван, но тут пространственник, которого…
– Знаю, идиот! Я – чувствующий, если ты не забыл! И приказываю оставить его в покое! Мы сваливаем! – Голос бы пропитан силой и кровью.
– Что? А договор! Вы в моем подчинении, пока не закончим зачистку! И его необходимо зачистить… и вообще, кто с вами рядом? Лори? Почему она еще жива?! – Уже другой голос, однозначно знакомый, но из-за шума крови в ушах узнать не получалось.
Не выдержав, я высунулся из укрытия. У одной из дверей первого этажа стоял самый типичный работяга: потрепанная рубаха, заправленная в помятые, чуть испачканные брюки на подтяжках, да морда с легкой щетиной. Лишь приглядевшись, я заметил не дешевую по нынешнему дефициту цигарку да невозмутимо отстраненный взгляд из-под надвинутого на самый лоб кепи… чем-то смутно знакомый. Рядом же стояла… Лорн! И Мефи, прохвост такой, сидел на плече и не думал помогать хозяйке. Хотя бы жива, значит, шансы есть!
– Жива, потому что авторитетный человек. Она корешуется с самим Иваном Пропитым! Тем самым, которого ищут все пространственники и который мирно отдыхает от дел в Хроно. Ссориться же с Пропитым и оставшимися у него в Империи корешами я не собираюсь! Тем более нанимал нас не ты и не для этого! А если по прихоти заказчик меняет планы и кому-то там решает помочь, я не собираюсь жопу рвать! Мы сделали достаточно! Так что, ребятки, уходим!
– Пахан, но он убил наших! – Судя по воюще-лающему голосу, это был кто-то из звероподобных. – Ты что, прогнулся под бабу? Да взять ее и пустить…
Выстрел револьвера и последующий звук падения были весьма красноречивы.
– У кого-нибудь еще есть светлые идеи? Нет! Тогда уходим! Пусть сами разбираются. – Мужчина обернулся к девушке и вкрадчиво продолжил: – Прошу прощения, что вам пришлось это услышать, но с этими остолопами по-иному нельзя. Госпожа Лори, надеюсь, договор в силе?
– Могу уверить: после того как инцидент разрешится, вас не станут преследовать по этому делу. Однако совет: прекращайте разбойную жизнь, мы не всегда сможем прийти к соглашению.
– Обязательно прислушаюсь к столь мудрому совету, но ничего не могу обещать, раз такая жизнь позволяет встречать подобных вам!
Как сказала бы виконтесса Кранская: аромат лилии тонок, но наиболее ярок при сильном ветре, и, раз его почувствовав, не спутаешь ни с чем иным, даже в самом роскошном саду, он всегда будет манить.
– Проклятые выродки Хроно! Мало мы вас били в Войне Вне Времени, но нет, вы все лезете! Чего-то хотите от Империи! – Тень, про которую я почти забыл, грязно выругалась. – Ничего, я всех уничтожу! Послов! Временщиков! А понадобится, и пространственников, забывших о родине и продавшихся врагу. Все сдохните!
Вот и мотив – расовая ненависть, классическая. В сочетании с мало-мальским интеллектом практически не обнаружимая, пока не станет слишком поздно.
Темная личность сорвалась с места. Какой неугомонный! Придется подниматься, а так хочется закрыть глаза… Вниз убийца двинуться не рискнул. Разумно, нейтралитет бандитов довольно непрочен, особенно пока рядом Лори.
Потому цель, недолго думая, нырнула в одно из служебных помещений.
– Юрий! – Главарь кинул мне… Рефлексы позволили проскользнуть сквозь кроваво-радужные пятна в глазах, и здоровая рука ухватила… револьвер! Тот самый, который оставался у Лорн. – С тебя бутылка вина! И постарайся ее ни на кого не пролить!
Коридоры, повороты, еще коридоры. И еще больше поворотов. Множество комнат. Изредка встречаются развилки. Не общественное здание, а какой-то лабиринт! Может, их специально так строят? Что за чушь лезет в голову! Это все от потери крови…
Хотя, чего переживать? Как бы цель ни убегала, ни пряталась и ни заметала следы – я ее найду! Просто не имею права не найти! Ведь вместе с болью и яростью чувства обострились, и теперь я, как Туманник на пике формы.
Однако спешить тоже нельзя! Попасть в засаду после всего станет верхом непрофессионализма. И даже иронично! Так что чувства только в тандеме с разумом!
Новый поворот. Я выскользнул как раз вовремя, дабы заметить полу плаща, исчезающую за дверью в противоположном конце коридора. Десять шагов. Надавить плечом… Закрыто? Не проблема! Револьвер грохнул дважды – о замке осталась лишь память. Удар ногой. Тускло освещенная лестница.
Первый пролет – ничего. Второй – только булыжник, местами покрытый мхом. Третий – окно: ровная гладь каменного поля и гряда скал, о которую в неистовстве разбиваются волны моря Пристанища, превращаясь в сотни черных жемчужин. Четвертый пролет – дверь и новый поворот лестницы.
Шагов не слышно. Натужные скрипы, лязги и завывания исполинского часового механизма над головой заглушают посторонние звуки. Придется рисковать… Кровь уже капает с самодельной повязки. Толкаю дверь. Порыв ветра приносит прохладу и запах гари. Фигура в сером плаще на другой стороне крыши – сгорбившись, тяжело дышит.
– Сдавайся! Ты загнал себя в угол!
Аккуратно двигаюсь вперед. Крыша покатая, а металл влажный. Темная личность, придерживающая капюшон, чтобы не сорвало ветром, находится от меня всего в двух десятках метров. На нее нацелен револьвер, во избежание.
По правую руку зарево пожара окутало багрянцем половину неба. Слышны отдаленные взрывы – пламя перекинулось на соседние ангары. По левую руку газовыми огнями фонарей сияет Агемо. Видно, как сюда спешат экипажи подмоги, – отработанный пар стелется саваном в стылом воздухе.
– Вы не понимаете! Я пытался…
Слова заглушил бой курантов. Тридцать пять часов! Остался час до срока!
Икру пронзает острая боль. Нога подламывается в колене. Не удержав равновесия, падаю. Качусь по скату. Попытки хоть за что-нибудь уцепиться тщетны – слишком скользко. Изуродованная кисть оставляет кровавый след и рвет мозг агонией… Край крыши. Мерещится, что у часовой башни шевельнулась тень. Падение.
Две секунды превращаются в вечность. Пытаюсь использовать силу. Стоит лишь открыть Пробой… ничего! Успеваю удивиться. Должно же получиться! Вознегодовать. Вот ведь! Смириться. А ведь день начинался неплохо, хотя стоит признать, весьма странно…
Ледяной цветок расцвел в душе. Мгновение, и мозг словно парализован. Еще несколько долгих секунд – тело застыло, сведенное судорогой. Лишь сердце натужно гнало кровь, пытаясь заставить жить… а затем я шумно выдохнул. Все прошло, осталось лишь легкое онемение в членах, словно они слегка запаздывали за мыслями.
Я сморгнул. «Рассветный Бриз» закрывал половину неба. Оболочка уверенно блестела металлом, отражая полуденное светило, а отделанная позолотой и искусно украшенная гондола смотрелась судном Предтеч, плывущим по морю Пристанища, чьи воды бушевали в каких-то нескольких сотнях метров отсюда. От цеппелина к зданию авиапорта спешили пассажиры первого класса. Девять человек: тучная фигура посла; чуть позади темная мужская фигура в строгом сюртуке и легкий девичий образ в ослепительно-белой меховой ротонде, дополненной легкомысленной шляпкой с перьями, – временщики охраны; отдельно – фигура со склоненной головой и заведенными за спину руками в сопровождении четверых охранников с «Рассветного Бриза»; плюс оставшаяся пятерка, входившая в здание авиапорта. И все – под радостные крики, гам и просто шум, усилившийся до предела на первом этаже.
За свою жизнь я умирал уже в третий раз. Должен признать, опыт весьма оригинальный, хотя довольно неприятный, и повторять желания не имелось. Однако, как ни странно, смерть хорошо влияет на аппетит. Пальцы вновь на месте, пусть чуть дрожат, но держат чашку. Остатки кофе оказались верхом изысканности!
Стоило выдвигаться. Впереди ждал целый день… день сопровождения временщиков. К тому же не плохо бы узнать, кто оказался убийцей. Я надел перчатки и чуть пошарпанное, но достаточно теплое для середины весны пальто.
Но стоило шагнуть к выходу, как замер. Собственно, к чему спешить? Мое опоздание ничего не изменит, а вот совершить кое-какую ошибку я просто обязан! Вдруг это не ошибка?
Глава 2
Совесть и самообман
Скрип перьевой ручки. Тиканье настенных часов.
Вновь скрип… Снова тиканье… То, что должно разбивать гнетущую атмосферу, лишь усиливало ее неотвратимой монотонностью.
Третий раз в жизни я посещал данный кабинет. Готов поклясться, все, начиная от утонченной меблировки просторного помещения и заканчивая рублеными штрихами военной атрибутики, было для того, чтобы гости чувствовали себя максимально неуютно.
Хотя, может, я предвзят? Ситуации, приводившие меня сюда, отдавали печалью и легким презрением к себе. Поступление на службу после инцидента в Университете. Вчерашняя выволочка за потерянное письмо и последующее получение задания. Наконец, предстоящий отчет о том, как мы с временщиками давеча накуролесили…
В памяти невольно всплыло: мрачная физиономия Каран при утреннем разговоре; как все без исключения встреченные пространственники умолкали, приветливо улыбались и раскланивались, стоило только приблизиться, а спину буравили многозначительные взгляды; и, разумеется, нервозное поведение мальчишки-посыльного, передававшего приказ о вызове… На протяжении пятнадцати минут я стоял навытяжку перед его превосходительством Людером Рикманом! Мне однозначно несдобровать! Вопрос лишь: убьют или увольнением отделаюсь?!
– Значит, не побоялся, приперся-таки? – в унисон с последней мыслью раздался хрипловатый голос.
– Пространственник-транспортник Юрий Викторович Сломов прибыл по вашему приказу, ваше превосходительство Людер Рикман, – отрапортовал я, прижав правый кулак к сердцу.
– Вижу, что прибыл! – буркнули раздраженно. – Чего так кричать? Я вроде не глухой… Хотя удивительно, учитывая, сколько приходится орать на всяких бестолочей!
Мой взор сфокусировался на источнике звука, который почти терялся на фоне массивного стола, заставленного аккуратными стопками бумаг. По спине пробежали мурашки, стоило напороться на встречный взгляд – две капли ртути, беспрерывно сканировавшие меня из-под густых насупленных бровей. Собственно, движение глаз единственное, что отличало от статуи седовласого мужчину с абсолютно невозмутимым лицом, изборожденным в равной степени как темными морщинами, так и беловатыми шрамами.
– Молчишь? Молодец, что молчишь! По крайней мере, глупости не говоришь! Значит, не совсем безнадежен… Хотя по делам не скажешь: уничтожение имущества авиапорта, на несколько сотен тысяч эвот, в том числе дирижабля «Рассветный Бриз»; массовая бойня там же; гибель подопечного временщика и пленение второго; а также собственная смерть при исполнении!
Что же, сбегать поздно, да и некуда… Оправдываться? Ну уж нет! В ситуации, когда понимаешь и признаешь вину, это равноценно украшению цветами собственной могилы. Остается расслабиться, улыбнуться и извлечь из надвигающейся бури максимум! Наглеть – так с удовольствием!
– Ваше превосходительство, я выполнял ваш приказ и свой долг. Прошу заметить, вполне успешно, ибо перечисленное – осталось во Временной Ветви. В Стволе Времени мы имеем целых временщиков, живого посла и пойманного убийцу!
– Значит так? Что ж, пока не забыл, на тебя пришла жалоба. Якобы, после гибели посла, ты обманом заставил расследовавших дело пространственников выдать вам с временщиками информацию относительно дела, а затем вывел последних с территории особняка, хотя они являлись подозреваемыми. Как минимум – превышение должностных полномочий… как максимум – возникают сомнения в благонадежности. Твои комментарии?
– При всем уважении, ваше превосходительство, если кто-то не умеет видеть возможности и потому завидует – это не моя проблема.
– Выходит, не раскаиваешься и считаешь поступки правильными? Относительно отчета временщиков хочешь что-нибудь добавить?
Вот тут я слегка растерялся. Не думал, что меня осудят с чужих слов. Хотя… пожалуй, так даже лучше. Чего бы временщики ни написали – их право, более того, они имели основания обвинять меня за случившееся.
– Это точка зрения временщиков. Их правда. Я ее принимаю.
