скачать книгу бесплатно
«Понятное дело, хочет», – подумала я, и моя ненависть к нему удвоилась.
– Поручи это мне, – попросила я.
– Спасибо, Птичка. Она глубоко вздохнула, и наступило короткое молчание. – Мне бы очень хотелось позволить тебе остаться здесь, но ты же знаешь, что мне придется сдать квартиру в аренду. Ты ведь уже где-то устроилась? Тебе нет необходимости ехать к родителям?
– Не волнуйся, я попробую связаться с двоюродным братом в Тутинге, – солгала я. Мне не хотелось говорить ей, что он уже отказался.
– Который мясник?
– Да.
– Но он же тебя терпеть не может.
– Это я его терпеть не могу. Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю. Ты же знаешь меня. Не парься, – отмахнулась я.
Она нахмурилась.
– Хизер, расслабься. Как только ты уедешь, я подам заявления на кучу вакансий и найду что-нибудь другое, не за компьютером. Что-то более практичное. Работу, которую можно делать руками, – продолжала врать я, добавляя в голос как можно больше позитива. – Хотела бы я, чтобы у меня была такая же страсть, как у тебя.
– Ты кого-нибудь встретишь, Птичка.
– Я не имею в виду страсть к парню – я имею в виду карьеру. Виноделие, как у тебя. В общем, если ты забыла, я вроде как снова встречаюсь с Тимом.
– Птичка, – она нахмурилась, – ты не можешь серьезно относиться к тому, с кем познакомилась в ночном автобусе.
Я немного напряглась. Я знала, что за человек Тим, и все равно решила с ним общаться. А Хизер не видела Кристиана таким, какой он есть, вот в чем разница.
– Если я с Тимом, то с широко открытыми глазами, – резко сказала я. Ну, на самом деле, это не совсем так. Если бы я правда была с открытыми глазами, я бы не смогла думать о Джейсоне Момоа.
– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Он даже не позволил тебе пожить с ним, пока ты не найдешь новое жилье. И он страховой агент, ради всего святого!
– Страховой следователь, – поправила я. – Не всем нужна большая итальянская история любви, Хизер. Ты забываешь, что однажды мне отказал парень, который работал Санта-Клаусом в торговом центре. У меня не так много вариантов, – пошутила я, желая побыстрее перевести разговор на нее и уйти от перечисления собственных проблем.
– Любовь… – начала она, и я поняла, что сейчас будет лекция о том, какая я замечательная, если бы только смогла это понять. Но потом она вздохнула, и мне стало еще хуже.
Я положила расческу рядом с собой, внезапно перехотев растягивать прощание:
– Слушай, Хизер, тебе пора.
– О, ты права. Ну, давай прощаться, – сказала она, вставая и обнимая меня, – но, Птичка, я не смогу радоваться, если буду знать, что ты несчастна.
– Я счастлива. Правда, я наконец смогу сесть и написать книгу «Как избежать ответственности почти за все», о которой я все время твержу.
– Только у тебя получилось бы написать книгу по самопомощи, лишенную всякого действия, – с гордостью сказала она. Я постарался проигнорировать приступ угрызений совести.
– А то.
Когда наши улыбки сменились грустными по случаю прощания выражениями лица, Хизер крепко обняла меня.
– Ты дашь мне знать, когда позвонишь им? Можешь сделать это сегодня?
– Конечно.
– Спасибо. И дай мне знать, где ты в итоге остановишься. Я не усну, если узнаю, что тебе придется вернуться в этот чертов дом. Я серьезно, Птичка, твои родители…
– Да-да, обязательно, – быстро перебила я. Я не хотела вступать в разговор о своих родителях. Мы обсуждали эту тему миллион раз, и разговоры о них не меняли того факта, что они есть, были и всегда будут полным дерьмом.
– Отлично, – заключила она, падая обратно на кровать и с облегчением выдыхая. Я снова почувствовала укол совести. Я знала, что какая-то часть меня не хочет, чтобы у нее что-то получилось с любым мужчиной, если это будет означать, что я ее потеряю, хотя бы и не до конца. Может быть, мы с Хизер и были семьей друг для друга, но с каждым годом я чувствовала, как она начинает строить новую жизнь, свою собственную, а я продолжаю метаться, надеясь, что ответ на вопрос, как жить и любить, каким-то образом упадет на меня сам.
Я изо всех сил сдержала слезы.
И тут она резко села на кровати.
– Забыла тебе сказать. Сегодня вечером я должна была пойти на вечер в «Ритц». Мое имя в списке. Просто сделай, как обычно, и скажи, что ты – это я. Никто не будет задавать вопросов. Там бесплатное вино. И много красивых парней из гостиничного бизнеса.
– А что за мероприятие?
– Британская винная премия. Все, что тебе нужно сделать, это зайти внутрь. Нет никакого официального ужина или чего-то еще. Иди! Я оставлю тебе платье-трапецию и туфли на перепонках, хорошо? Не думай, что я не заметила, как ты на них глазела!
Я ухмыляюсь:
– Конечно, почему бы и нет? Можно прийти вдвоем с кем-то?
– Да, но только не с Тимом.
Глава 3
Май
Вот оно. Я готова.
Я сижу у края барной стойки, ожидая Джеймса и знаменитого Рассела с моими наспех нацарапанными заметками, сделанными во время экстренного звонка Хизер. Она была в восторге, когда я сказала ей, что живу у двоюродного брата, и еще больше обрадовалась, когда я сказала, что мне нужна помощь в выборе вина для званого ужина, который он устраивает.
– Наконец-то! – завопила она. – О боже, с чего начать?
Это было ошибкой, подумала я, поклявшись больше не звонить ей, ну, или, по крайней мере, не говорить о том, что я якобы буду делать в Лондоне, пока ее нет. Сложно жонглировать сразу несколькими выдумками. И я определенно не хочу лгать Хизер больше, чем того требуют обстоятельства.
Она протрещала кучу предложений, которые я быстро сверила с винной картой, а затем мягко сказала ей, что мне пора идти, потому что винный магазин скоро закроется.
Я думала, что звонок несколько успокоил меня, но когда из-за барной стойки, словно черт из табакерки, появился Билл, я подпрыгнула. В одной руке у него бутылка красного, в другой – какой-то крепкий спиртной напиток, а щеки стали еще краснее, чем были на улице. Интересно, не пробовал ли он предлагаемые напитки? И если так, как бы и мне поучаствовать в этой афере?
– Ты закончила? – спрашивает он.
– По большей части. Я пошла на кухню, чтобы обсудить результаты с Джеймсом, но Анис сказала, чтобы я дожидалась шеф-повара здесь, – говорю я, с тоской глядя на бутылку виски в руках у Билла и размышляя о том, напивается ли здесь персонал после работы. Вся эта выпивка, все эти молодые официанты на сезонной подработке. Должно быть, в «Лох-Дорне» много секса.
– Ты восхищаешься этим, верно? – говорит Билл, и я решительно киваю и только потом осознаю, что он имеет в виду не виски у себя в правой руке, а вино в левой. – Это очень, очень старое Шатонёф-дю-Пап.
– О-о-о-о, – отвечаю я. – Можно взглянуть?
– Конечно, – говорит он, осторожно протягивая мне бутылку этикеткой вверх.
– Черт возьми, да оно старше меня, – говорю я, неосторожно вступая на дилетантскую территорию. – То есть, я хотела сказать, это был такой хороший год… – Я медленно умолкаю.
– И оно даже не самое старое в нашей коллекции, – гордо отвечает он, поворачиваясь, чтобы поставить спиртные напитки у зеркальной стены в задней части бара. – Между прочим, ты вполне можешь устроить дегустацию. Просто поговори с Расселом, когда он придет. Ты же сомелье. Он не будет возражать.
– Джеймс что-то говорил про униформу? – переключаюсь я на другую тему, ловя свое отражение в зеркале, когда Билл отодвигает бутылку джина. Мой новый шикарный лохматый боб в стиле Хизер выглядит так, словно я только что встала с постели, и я чувствую, что от меня начинает пахнуть. – Одежда на мне не очень-то свежая.
– О, как грубо с моей стороны. – Билл разворачивается, сбивая при этом бутыль бренди с полированной столешницы. Я отшатываюсь, ожидая звука удара, но не слышу ничего, кроме тишины. Он тянется вниз и поднимает бутыль с пола за барной стойкой. – Резиновые коврики, – ухмыляется он. – После того, как Рассел с тобой закончит, я отведу тебя на задний двор, и ты сможешь освежиться в туалете для персонала.
Я делаю глубокий вдох. Я со всем справлюсь.
– А какая будет музыка? – спрашиваю я его.
– Традиционная. Лиры, арфы и тому подобное.
– Слава богу, без волынок.
– Ты не фанат?
– А можно ли быть фанатом волынки? В Гластонбери[3 - Фестиваль современной музыки в Гластонбери – прим. пер.] она точно не бывала хедлайнером, если ты понимаешь, о чем я.
Он смеется, с тревогой поглядывая на дверь. Мы оба ждем знаменитого Рассела. Биллу, я полагаю, не терпится представить своего нового сотрудника, и я распрямляюсь на стуле, чувствуя, что хочу, чтобы он и мной мог гордиться.
– Ты не такая, какой я тебя представлял, – тихо говорит он. – И совсем не такая, как на твоей аватарке в соцсетях. – У меня замирает сердце. Я сделала соответствующую стрижку, но это не особо сократило пропасть между красивой, элегантной Хизер и мной.
– Я очень фотогенична. Поэтому мне трудно знакомиться в интернете, – отвечаю я Биллу, стараясь не обижаться. – Мужчины всегда разочаровываются, когда видят меня в реальной жизни – такие шикарные у меня фотографии.
– О, я не это имел в виду, – говорит он, улыбаясь. – У тебя на аватарке кошка.
На мгновение я теряюсь, а потом вспоминаю свой совет Хизер:
–?Смени аватар на что-нибудь непримечательное.
– Ах, да, – говорю я, быстро соображая. – Я действительно люблю кошек.
Не заходи в социальные сети. Сделай все настройки приватными. Большую часть лета тебе нужно быть в офлайне. Фотография кошки подойдет. Я смогу изобразить любовь к кошкам на три месяца.
Я кручусь на барном стуле с кожаной обшивкой и осматриваю столовую. Тугая белая ткань покрывает большие квадратные столы и стулья, на спинках завязаны банты. Выглядит немного слащаво, но очень мило.
На каждом столе стоит маленькая свеча в коротком серебряном подсвечнике с лентой в шотландскую клетку у основания. Огромные шторы подхвачены лентами, тоже в клетку. Стены насыщенного бордового цвета, а сверху кое-где видна оригинальная каменная кладка. Здесь висят позолоченные картины с изображением мужчин в килтах, со спаниелями и оружием. В комнате витает слабый запах сигарного дыма, и я не могу представить себе здесь никого, кроме тучных мужчин лет семидесяти, пьющих бренди и рассматривающих старые карты.
– Это единственная комната, которую еще не отремонтировали, – произносит Билл.
– Отремонтировали? – говорю я, сбитая с толку.
– Ах да, конечно, ты же не видела остальной части дома! Мы привели в порядок все, кроме этой столовой. Строители приступают к работе на следующей неделе, так что у нас будет пара спокойных недель, пока они укладывают новый ковер и заново все красят. Обслуживание будет только в баре, и ожидается скромное меню. А затем, в первую неделю июня, начнется все самое главное. Лето, новый отель, новый ресторан. Поехали!
– Ах, – говорю я. – Новый шеф-повар, новая карта вин, да еще и ремонт?
– Видите вон того старика? – говорит Билл, указывая на позолоченную картину на стене. – Это прадед нынешнего владельца поместья Майкла Макдональда.
– Да ладно, – улыбаюсь я Биллу, который сейчас занят полировкой винного бокала.
– Так и есть. И его верная гончая Дюк. Интересно, как бы он отнесся ко всем здешним переменам?
Кухня открытая и занимает половину дальней стены, примыкая к бару. Теперь, когда у меня есть время подумать об этом, я понимаю, как странно, что в таком старомодном месте установлена современная техника. Практически из любой точки обеденного зала видна зона сервировки с тепловыми лампами из нержавеющей стали и массивным дубовым каркасом. Там Джеймс, теперь уже в черной бандане, пробует что-то из маленького серебряного кувшина. Дегустация в его исполнении превращается в очень серьезное занятие.
Он улыбается, когда дверь кухни распахивается, и в нее вваливается огромный мужик – настоящий образчик показной маскулинности. Он одет в пыльный синий твидовый костюм с жилетом, в верхнем кармане которого виднеется ярко-желтый носовой платок. На голове у него грива из темных кудрей, а глаза одновременно темные и яркие. Он выглядит как супермодель сорока с небольшим лет из тех, которых можно увидеть в рекламе роскошных часов в GQ, когда он поднимается из отделанной дубом каюты старинного парусника, небрежно распахнув рубашку, и тянется к безликой женщине в золотом бикини.
– Привет, Хизер. Добро пожаловать, – мурлычет он с акцентом непонятно какой части Британии, при этом его голос похож на жженую карамель поверх ванильного джелатто. Он бросает экземпляр газеты «Шотландец» на барную стойку рядом со мной.
– Это я, – говорю я.
– Джеймс! – кричит он, глядя мне прямо в лицо и слегка поджав губы. Как бы он ни был красив, я должна сказать, что его мужественность меня совершенно не привлекает: бедная женщина, которой предстоит выйти за него замуж, обречена на пожизненную эпиляцию зоны бикини, тренировки, а в худшем случае и вагинопластику. Не прошло и доли секунды, как двери снова распахнулись, и появился Джеймс. Он шел, опустив голову и изучая свои записи. Вот он гораздо больше в моем вкусе. Если в Расселе все жесткое и отполированное, то в Джеймсе все мягкое и простое. Например, его волосы выглядят так, будто пахнут шампунем, а не дорогим гелем для волос. Симпатичный, но не настолько, что это пугает, да и яйца вряд ли бреет.
– Добро пожаловать в наш маленький ресторанчик, – продолжает Рассел, отодвигая рукав, чтобы посмотреть на свои огромные серебряные часы. – Осталось всего сорок пять минут до ужина, и я вижу, что вам нужно освежиться после поездки, верно?
– Да, это было бы неплохо…, – отвечаю я, засовывая руки под мышки – мне кажется, что так я меньше пахну потом.
– Хорошо, тогда давайте быстро пройдемся по списку, – говорит он.
Я тоже киваю, бросая быстрый взгляд на Джеймса, который грызет ноготь большого пальца. Я беззвучно шепчу: «Все в порядке», но он не понимает, о чем я, и я делаю мысленную пометку больше так не поступать.
Я пододвигаю табурет к Расселу и достаю свои записи. Глубокий вдох, а затем техника драмкружка в девятом классе: говорю очень громко и четко, немного кося под Клэр Фой из «Короны»[4 - Исполнительница роли Елизаветы II.] для авторитетности.
– Практически невозможно подобрать идеальное вино к блюду без тщательной дегустации погреба, – начинаю я.
– Конечно, – бурчит Рассел, кивая в знак согласия.
– И, очевидно, я не пробовала сами блюда, так что это все лишь предположения.
– Тебе не нужно объяснять, Хизер, – прерывает Рассел, касаясь моей руки. – Я просто рад, что ты здесь, с нами, и что не Билл выбирает вино.
Билл закатывает глаза и ставит экспрессо перед Расселом, который резко прижимает чашку к губам, выпивает одним махом и с одобрительным кивком отодвигает ее обратно к Биллу.
– К цесарке, как видите, я выбрала не обычное Пино Гриджио. Я предположила, – тут я сделала паузу, оглянувшись через плечо на Джеймса, – что сельдерей не обжарен…
– Да, я отметил это в окончательном варианте меню, – тихо отвечает Джеймс, в то время как Рассел поджимает губы.
– Отлично! Что ж, я определенно рекомендую немецкий рислинг. Сухой. А для стейка из лопатки я предлагаю не Каберне – оно слишком тяжелое для всех этих муссов. Думаю, аргентинское Пино хорошо дополнит блюдо и, – я опустила взгляд в свои записи, – смягчит пикантность блюда легким малиновым привкусом.
– Хорошо, хорошо, – кивает головой Рассел, вскидывая брови, и улыбка озаряет его гладкое лицо. – А что к крабу? Черт, про краба я и забыла.
– Ну, тут без вариантов, верно? – Я импровизирую. – Мерло?
Лоб Рассела морщится, и он смотрит на Джеймса, чей рот слегка приоткрыт. В воздухе повисает тишина, которую нарушает удар кастрюли об пол на кухне.
Позади меня Билл начинает хихикать, а мгновение спустя Рассел тоже фыркает от смеха, и я присоединяюсь к нему, не спуская глаз с остальных, чтобы найти подходящий момент, когда перестать смеяться.
