скачать книгу бесплатно
Лимонная графиня для дракона
Лия Совушкина
Мой странный, напоминающий кошмар, сон всё никак не закончится. Попав в тело юной графини, я не представляла чем всё обернётся. Храм соблазняет красавчиком, от которого в дрожь бросает. С другой стороны наглый чешуйчатый дракон кричит что-то про истинных и пару на всю жизнь. А я…а что я? Домой хочу!
Лия Совушкина
Лимонная графиня для дракона
«Глава 1»
«Как же бесит».
Раздражение нарастало, несмотря на мои попытки успокоиться. Я перещёлкивала каналы телевизора, стремясь найти хоть один, который не будет вещать о новостях. Все программы пестрели громким скандалом вокруг дочери миллиардера, которую изнасиловали. У меня от этого уже голова болела, как и горло. Будучи адвокатом этой самой девчушки, я несколько недель не замолкала в суде. Дело тянулось как жвачка во рту столетней бабки, поскольку обвиняемый тоже не скупился на защиту. Богатенькие детки, заигравшиеся в любовь.
Откинувшись на спинку, я сползла вниз, едва не растягиваясь на мягком диване. Прикрыв глаза, подавила желание бросить пульт в экран. Нельзя. Разобьётся ещё, а мне за ремонт платить. Голова раскалывалась на куски, пульсируя в висках и давя на лоб. Сегодня выдался слишком насыщенный денёк, предпоследнее слушание. Мы с адвокатом подсудимого рвали друг друга как собаки, пытаясь перетащить присяжных на свою сторону. Мой напарник бил баклуши, скинув всю работу на меня, а теперь названивал, сволочь. Вибрирующий телефон валялся на кофейном столике, грозя упасть на ковёр.
Долгое заседание в очередной раз закончилось ничьей, ведь парень настаивает на обоюдном согласии. Его папаша, областной депутат, тыкает нам с напарником пухлые конверты. Я уже дважды отказалась, а он все никак не уймётся. Богачи считают, что всё в этом мире можно купить. Продажные сволочи, как и мой компаньон по делу, лишь укрепляют эту веру. Хоть я и работаю всего три года, но люди продолжают одно и тоже – деньги, деньги, деньги. За эти года работы адвокатом успела убедиться, что в мире справедливость никого не интересует. Даже самих пострадавших, которые, казалось бы, должны стремиться к ней больше всех.
– Чего тебе, Вяземский? – устало спросила, наконец приняв вызов. Лучше выслушаю его скуление сейчас, а то завтра утром настроение испортит. – Только давай быстро и по делу, я спать хочу.
«– Соколова, хватит строить из себя святошу, – раздражённым голосом произнёс напарник по суду, явно взявший разгон алкоголем, – Возьми деньги у Поплавского и мы быстро закроем это грёбаное дело!»
– Ещё что-то? – холодно спросила я, уже почти нажимая сброс звонка. По ту сторону связи гневно запыхтели, аж в дрожь бросило.
«– Эй! Чего ты так вцепилась в несчастного паренька? Там же явно деваха не в себе и цену набивает. – зло выплюнул Антон Вяземский, навязанный мне фирмой. Не будь это приказом свыше, давно бы удавила за лень и взятки. – Они помирятся, в конце концов, и все будем в шоколаде. А если закроем его, то нам папаша его житья не даст в городе».
– Ты боишься или успел потратить всю подачку Поплавского? Так он не заставит отдавать, не волнуйся. Виноват парень или нет – это уже решат присяжные. Я верю только фактам, которые напрямую указывают на его вину. Всё. Разговор окончен. – мой ледяной тон должен был его угомонить. Не слушая начавшиеся крики, я отключила телефон.
Отбросила мобильник в сторону; он мягко ударился об угол дивана. Как же они все достали со своими взятками и капаньем на мозги. Будто я собрала вокруг себя одних идиотов, считающих, что всё можно купить. Да, я ютилась в скромной трёшке на окраине города. Да, у меня была старая ауди, требующая вложений и редкого ремонта. И мне этого хватает, моя совесть перед миром чиста. Никогда не брала денег за подтасовку фактов, укрывание преступлений или чего похуже. Но все, абсолютно все вокруг считают меня продажной с… адвокатом.
Тупо уставившись в экран телевизора, я увидела собственное лицо. Точно. Я ведь давала интервью после сегодняшнего заседания. Почему у них такие плохие камеры? Изображение ужасное, явно объектив забывают протирать. Ведь не могу же я в свои двадцать четыре выглядеть на сорок, ещё и явно проведённых с бутылкой в руках. Глаза красные как у наркомана, хотя я просто недосыпаю из-за кучи работы; потрескавшиеся губы, которые даже помада не спасла, а мешки под глазами занимают, поразительно, почти пол лица. Кошмар какой, будто из фильма ужаса.
Неужели камера может настолько исказить внешность человека? Надо срочно проверить. Я вскочила с дивана, едва не падая от онемевших ног. Чёрт. Спина хрустнула, опять что ли грыжа вылезла? Только её мне и не хватало для полного счастья. Постанывая от простреливающей боли в спине и коленях, я похромала в ванную. На ходу включая свет, медленно переступала разбросанную на полу одежду. Вернувшись домой, чувствовала себя настолько вымотанной, что хотелось только одного – лечь на мягкий диван и забыться. Тьфу, нужно искоренять эту ужасную привычку разбрасывать вещи, а то как не девочка. На мои отнюдь не тихие шаги выскочила заспанная Матильда – кошка из подворотни. Она уселась на пороге комнаты, провожая меня уничижительным взглядом.
Эх, даже кошка считает меня неряхой. Впрочем, может, поэтому у меня кроме неё никого нет? Все мои отношения заканчивались на этапе свиданий, лишь пару раз дойдя до постели. Не хотели мужчины быть вторыми после моей работы. Да и не привыкла я уступать «сильному» полу, как-то прогибаться под его хотелки и желания.
Прогулка под луной после длительного рабочего дня? Увольте. Ужин при свечах, который должна приготовить исключительно я? Ещё чего захотел. В семье всё должно быть поровну, а не жена и работает, и бытом занимается. Сейчас не средние века и даже не девятнадцатый век, когда женщина не имела права голоса и сидела исключительно дома. Уверена, они и домом-то занимались только из-за скуки. Только представьте: ни шагу без сопровождения, все прогулки только после согласования с мужем. Б-р-р, ужасные времена.
Ввалившись в ванную комнату, я сразу уставилась в зеркало. К сожалению, камеры журналистов не врали. Я действительно сдала в последнее время, превратившись в непонятно кого. Волосы пепельного цвета напомнили седую паклю, а лицо словно после хорошей пьянки. Н-да, даже не хочу знать, какие комментарии про меня пишут в сети. Растягивая кожу пальцами, я пыталась осознать реальность. Алкоголичка. Со стажем, между прочим, а не уставший и вымотанный адвокат. Кошмар, страх и ужас. Нужно срочно закупиться корейскими масочками и кремами, я ж из квартиры не выйду, пока не приведу себя в порядок.
Мяукая, Матильда вальяжно зашла следом, прыгая на стиральную машину. Её взгляд больше не напоминал строгую настоятельницу пансионата, теперь на меня глядели как на умалишенную. Я тут же перестала гримасничать перед зеркалом и опустила плечи. Мать, ты так совсем кукухой тронешься. Подхватив пискнувшую кошку, я обняла её и уткнулась носом в мех. Когда-то очень давно я мечтала сделать мир лучше. Пересажать всех преступников, выловить маньяков, запереть их на пожизненное и искоренить зло. От юношеского запала остался догорающий уголёк, с каждым годом всё больше напоминающий остывший камень размером с горошину. Этот мир не хотел меняться, люди не желали жить в мире и согласии. И от этого хотелось сбежать как можно дальше, желательно навсегда.
Вернувшись в гостиную, я выключила телевизор. Часы на полочке стенки показывали начало десятого вечера – самое время идти спать. Хотя, пожалуй, сначала сделаю масочку из огурцов. Завтра опять ехать на слушание, будь оно неладно. Спустив громко орущую от возмущения кошку на пол – она, гадина такая, сразу рванула в спальню – я поплелась на кухню. У меня оставался где-то кусочек свежего огурчика, как хорошо, что не успела покрошить его в салат. Давненько я не страдала подобным, наверное, с самого студенчества. Тогда не хватало денег на дорогостоящие импортные маски, да и надобности особой в них не было.
Настругав тонкие кружочки зелёного овоща, переместилась в спальню. Лучше лежать на кровати, предаваясь самобичеванию и тоске об утраченной красоте, чем сидеть, задрав голову, на барном стуле. Прижимая тарелку с огурцом к груди, я с трудом сдерживала рвущиеся наружу ругательства. Матильда изгадила кровать, подрала когтями штору и сбросила дорогущий цветок на мой любимый ковер. С-Скотина пушистая, пакость мелкая, за что я тебе корм покупаю? На него пол зарплаты уходит, неблагодарная! Застонав, я привалилась плечом к дверному косяку. Мне срочно нужна валерьянка. И желательно в виде виски, можно без колы.
«Глава 2»
Утро пришло неожиданно, вместе с головной болью и трезвонящим будильником. Закрыв голову подушкой, я застонала от досады: из-за пушистой хулиганки до полуночи убирала комнату и времени на маску уже не оставалось. Боюсь представить, насколько ужасно я сейчас выглядела. Подниматься и ехать в здание суда не хотелось, ведь там опять эти мерзкие рожи с лишними деньгами будут толкать меня на преступление. Аргх, почему нельзя просто провести заседание онлайн и забыть об этом? Я так устала кататься туда каждый день и смотреть на одних и тех же людей. И плевать, что это моя работа, все имеют право устать и отправиться на отдых. Куда-нибудь к морю, на тёплый песочек с лазурной водой и смазливыми аборигенами.
Я мечтательно улыбнулась, вновь уплывая в сновидение. Чёрт. Грёбаный будильник вырвал меня из отдыха на морском побережье, кричащие чайки совпали с мелодией телефона. Я зло ударила кулаком по кровати, ползком стекая на пол. Тело ныло, требуя пощады и порции чудотворного сна. Голова раскалывалась, как и трезвонящий без конца телефон. Матильда орала с кухни, напоминая, что время завтрака давно прошло. Удивительно, что соседи сидели тише воды, ниже травы. Обычно они любят пошуметь своим ремонтов и бегающими детьми, особенно в шесть утра.
Постанывая, я сползла на пол, утыкаясь головой в кровать. Пару раз ударилась о неё, не заботясь о возможных синяках. Какая разница, если всё равно придётся наносить толстый слой тональника и косметики, чтобы скрыть увиденные вчера следы усталости. От ударов о мягкий матрас головная боль вспыхнула с новой силой, заставляя сжать зубы в немом крике. Не представляю, как в таком состоянии вести дело, а помощи от Вяземского можно не ждать. Он с радостью запорет всё слушание, и мы проиграем дело. А я столько сил приложила к победе, нельзя дать ему возможность нас потопить на финише.
Банные процедуры и завтрак заняли от силы тридцать минут, и это ещё я потратила время на макияж. Обычно укладывалась в пятнадцать, но в этот раз решила прихорошиться. Картина, увиденная в репортаже, никак не хотела выходить из головы. Настолько страшной я себя не могу вспомнить, а это многого стоит. Может, поэтому на меня бросали сочувствующие и злорадные взгляды на прошлых слушаниях? А я дура, списывала на зависть из-за громкого дела. Выбрав в шкафу деловой костюм мятного цвета, я завязала волосы в высокий хвост и, немного подумав, нацепила на нос чёрные солнечные очки. Благо, за окном разгоралось летнее солнце, и я не буду выглядеть странной.
Выскочив из квартиры, поспешила по лестнице вниз. Нет у меня доверия к лифтам: за время работы успела посудиться с застройщиками, которые угробили с десяток людей в своих некачественных кабинках. Вспомнив кадры недавнего дела, где в кабине упавшего лифта оказались маленькие дети, мороз пробежал по коже. Нет уж, лучше по старинке пешком. Плевать на туфли, не зря же я покупаю только на низком устойчивом каблуке. От таких не будут болеть ноги – хоть стометровку пробеги, что уж говорить за лестницу.
Моя ласточка вишнёвого цвета ждала на парковке, радостно подмигивая фарами. Обожаю свою машину, ни разу не пожалела, что купила её. На неё ушла зарплата за три дела, но оно того стоило. Многие пытались меня убедить купить машину посолиднее, но я каждый раз отказывалась в пользу моей крошки. Сев на водительское место, нежно погладила руль. С тихим урчанием двигатель завёлся, и машина тронулась с места. Так-с, думаю, я успею заехать в пекарню за кофе и пончиками. Без них мой день грозит омрачиться скверным настроением, которое ощутят все вокруг.
Любимая кофейня была уже близко, когда меня начал обгонять какой-то сумасшедший. Он сигналил и пытался втиснуться между машинами впереди. Придурок. Я чуть сбавила скорость, позволяя ему вырваться, и едва не закричала от ужаса: на всех парах на меня летел грузовик, выруливая из-за поворота. Перекрёсток должен был его остановить, но судьба была явно не на моей стороне. Красный цвет светофора не помешал огромной махине влететь в бочину моей машины, сминая металл в гармошку.
Мир вокруг вспыхнул ужасающей болью, закручиваясь, подобно волчку. Выстрелила подушка безопасности и я лбом со всего размаху ударилась о неё. Крепко сцепленные на руле пальцы обожгло, послышался треск костей и звон стекла. Время превратилось в вечность, стремительно наполняющуюся пылающей болью во всём теле. Зрение сначала обострилось до предела, а после отключилось. Я не могла вдохнуть, грудь сдавило со всех сторон и разрывало изнутри. Ничего не соображая, я попыталась сделать хоть крохотный вдох, но не смогла. Сознание померкло, погружая меня в кромешную тьму.
В черноте небытия не было боли и ужаса, что окутывал меня до этого. Ощущения растворились, словно никогда и не было у меня тела. Я плыла в невесомости, не в силах пошевелиться. Момент аварии отпечатался в памяти, как и осознание смерти. Меня отныне нет, я не смогу пройтись улицами города или зайти в любимую кафешку. Матильда. Бедная моя мурчалочка, она ведь осталась совсем одна. У меня нет родственников, которые позаботились бы о ней. Да даже выпустить её некому, разве что соседи панику поднимут. Бедная моя Мотя.
Окружающая темнота давила, подсознательно навевая страшные мысли. Не знаю, откуда у меня вообще они взялись. Тела больше нет, а значит, это душа? Как странно, словно я есть и в то же время нет. Интересно, загробная жизнь действительно существует или это всё выдумки? Да и говорили, что после смерти вся жизнь пролетает перед глазами. Так где мой автобиографический фильм? Я бы с радостью посмотрела его, хотя, пожалуй, всё же нет. Это опять переживать гибель родителей и приют, а на выпускном… ну и позор. Не хочу, уж лучше уйти без стыда и мук совести. Куда нужно двигаться, чтобы попасть в Рай? Я точно его заслужила, столько лет не поддавалась корысти и златолюбию – впору памятник ставить.
Свет появился внезапно, озаряя окружающее пространство. Вокруг всё так же царила пустота, только теперь она была небесно-голубого цвета. Красиво, словно очутилась на небесах. Значит, точно в Рай. Будь у меня тело, я бы запрыгала, а так только застыла в ожидании. Что дальше-то? Свет дали, надо теперь музыку и фанфары. Эх, умираю, а всё пытаюсь подбодрить себя. Дура, самая настоящая дура.
«Второй шанс… За счёт полученной информации… Отправить в Нэббиум…»
А? Что? Чей это голос?
Пространство вокруг завертелось, появилась непонятная дымка, втягивающая меня в себя. Не хочу! Я уже морально подготовилась к отправке в Рай. Зачем мне какой-то неизвестный Нэббиум? В Рай хочу, на заслуженный отдых в садах Эдема! Но меня никто не слушал, голос больше ничего не произнёс. Да и в первый раз он слышался словно через толщу воды, глухо и прерывисто. Дымка стремительно приближалась, пара мгновений и я столкнусь с ней. Влетая в марево, ощутила огненный жар.
Чувства обострились, возвращая ощущения тела. Боль вспыхнула от кончиков пальцев до самых пяток, расползаясь по венам кипящей лавой. В ушах стоял треск огня, крики и стоны людей. А моё собственное тело мне не подчинялось, даже рваные вздохи давались с трудом. Горло нещадно рвало, руки словно засунули в кипяток и подержали там добрых пять минут. Голова раскалывалась на части, и я не могла открыть глаза. По лицу стекало что-то горячее и липкое, с солоноватым привкусом. Неужели кровь? Божечки, точно она.
Значит… Я выжила?
«Глава 3»
Хриплые стоны срывались с потрескавшихся губ, и я слизывала горячие капли крови. Больно. Выжить в автокатастрофе – чудо, тем более, когда в тебя врезается грузовик. Тело ныло тупой болью, которая усиливалась при малейшем движении. Кое-как сцепив челюсть до зубного скрежета, я попыталась перевернуться на живот. Не знаю, почему под ладонями ощущался горячий камень вместо асфальта, но это и неважно. Главное – убраться подальше от машины, вдруг она взорвётся и меня убьёт уже взрывная волна. Как только живот коснулся камня, я заорала от ужасающей боли. На мгновенье она ослепила и без того окружающий мрак.
Пальцы сжались, пытаясь сдержать новый крик, и я прикусила губу. Кровь хлынула в рот, неожиданно острые клыки пробили кожу насквозь. Внутренности словно сжала чья-то рука, норовя вырвать из живота. Чёрт подери, почему так больно? Меня ведь всего лишь сплющило и был удар о руль, так почему мне кажется, что меня резали ножами? Превозмогая боль, я поползла вперёд. Глаза всё ещё оставались закрытыми. Или же это я ослепла? Не знаю. Однако нужно убираться отсюда подальше. Запах гари и треск огня врезались в голову, подобно ржавым гвоздям. Вместе с лизнувшим пятки пламенем пришло осознание, что огонь повсюду.
Ещё немного и моим зубам придёт конец, несмотря на дорогущие пломбы. Я настолько сильно сжала челюсть, что она начала ныть. Воздуха не хватало, я пыталась вдохнуть поглубже, однако в рот попадал лишь пепел и удушающий смрад тлеющего мяса. Застонав, я предприняла новую попытку открыть глаза. Веки дрогнули, ресницы медленно начали подниматься. Зрение, мутное и словно поддёрнутое пеленой, возвращалось постепенно.
Лучше бы я ослепла. Прямо перед моим носом лежал человек. Его лицо искажала гримаса ужаса, а протянутые вперёд руки будто хватали меня скрученными пальцами. Порезанный и почерневший от копоти мужчина смотрел на меня мёртвыми глазами, беззвучно моля о помощи. Я не единожды видела фотографии трупов, однако никогда прежде они не лежали возле меня так близко. Мой крик разорвал пространство, невзирая на боль в груди. Я тут же закашлялась, пытаясь пальцами сжать грудь. Кожа на ладонях полопалась и уже не болела, а просто ужасно ныла. Это напоминало фильм ужасов, в котором весь мир утопал в пламени. Свернувшись калачиком, я переждала приступ новой боли.
Нужно бежать. Встать и уходить отсюда, где бы я не оказалась. Скорее всего, этот бедняга – водитель грузовика, но почему он снаружи? Нет, нужно прекратить думать о бесполезных вещах. Он уже мёртв, а я жива и нахожусь в эпицентре огня. Боль сковывала тело, однако я сначала села, едва не срываясь в крик, а после встала на ноги. Они дрожали и норовили подогнуться, увлекая меня обратно на землю. Я держалась на чистом упрямстве, который словно открыл в груди второе дыхание.
Зажимая нос и рот рукой, я тихо шипела ругательства. Повсюду бушевало пламя, оно выжигало воздух и скоро я просто не смогу дышать. Нечем будет и я помру как этот бедняга. Треск со всех сторон отвлекал, хотя я понимала, что медлить нельзя. Босые ноги ощущали все неровности камня, мельчайшие зазубрины и тлеющие деревянные щепки. Откуда на дороге щепки? Чёрт, опять отвлеклась. Первые шаги дались с невероятным трудом, я переставляла ноги и молилась, чтобы не рухнуть. Боль уже казалась неотъемлемой частью меня – настолько сильно она врезалась в тело.
Переступив через тело мужчины, я едва не упала. Ногу обожгла упавшая сверху деревяшка, и я задрала голову к небу. Так я думала, пока не увидела каменный свод здания. Перекрытый деревянными балками, которые активно пожирало пламя, он совсем не вязался с моими воспоминаниями. Где, твою мать, я оказалась? Скосила глаза на труп, оставшийся позади: старая одежда, потрёпанная и обгоревшая почти полностью. На спине зиял огромный страшный порез, явно нанесённый чем-то длинным и острым. «Он умер не от автокатастрофы» – отстранённо пронеслась в голове мысль, но я тут же её откинула. Позже, я обдумаю всё это дерьмо позже.
Пламя подступало всё ближе, и я резко наклонилась к мужчине, срывая грязный лоскут ткани, оставшийся от рубашки. От резкого движения мир попытался совершить кульбит и утянуть меня вниз, но в последний момент таки получилось удержаться на ногах. Завязав ткань вместо маски, я огляделась. Зрение вроде вернулось в полную норму, поэтому получилось увидеть в сплошном дыме просвет. Он виднелся вдалеке, словно подсвеченный изнутри.
Путаясь в длинной юбке – этот факт тоже отправился на обдумывание в спокойной обстановке – я поспешила туда. Огонь уже добрался до тела мужчины, и к гари прибавился запах палёного. Не думать, отключиться от всех чувств, только идти вперёд. Глаза слезились, грудь раздирал кашель, а ноги с трудом подчинялись. Ничего. Я упрямая, я сильная, справлюсь. Выживу даже в этой дерьмовой ситуации, а уже после подумаю, как в ней очутилась. Свет в конце туннеля, а если быть точнее, то светлое пятно в дыме, было уже почти рядом. Всего пара шагов и я смогу выбраться из этого огненного кольца. Послышался оглушающий треск и передо мной упала обугленная деревянная балка. Столп искр поднялся в воздух, касаясь кожи и вспыхивая крохотными уколами по всему телу.
Отскочив назад, я не удержалась и упала на задницу. Чёрт, горящее бревно перекрыло путь к свободе, словно издеваясь надо мной. Злость рвалась наружу, кровь бурлила внутри, требуя выплеснуть эмоции. Ядрёный коктейль смешивался из злости, страха и безумного желания жить. Пальцы сжались, и я упрямо встала, быстро посмотрев, где заканчивается упавшая балка. Один конец утопает в пламени, а второй, вроде, только тлел и огонь там был слабенький.
Решено. Путаясь в юбке, я рванула в сторону маленького костра. Вспомнив детство, прыгнула через него, как раньше прыгали на Ивана Купала. Пламя лизнуло пятки, прижигая мелкие раны от щепок и камушков. Приземлившись, я пискнула от боли и завалилась вперёд. Ладони гулко ударились о пол и пришлось вновь закусить многострадальную губу, дабы не заорать. В кожу впились мелкие осколки, напоминающие кристаллики льда. Я уже устала отмечать новые раны на своем теле, которое по ощущениям напоминало решето. Только тронь пальцем и алый поток будет не остановить, однако я жива и это главное.
Встала, отряхивая ладони, и уставилась на длинный коридор: каменные стены украшали обугленные рамы картин, окна по левую руку зияли пустыми глазницами. Замок? Поместье богатого чудака? Не знаю, однако пожар не на шутку разыгрался в этом месте. Из провалов дверей справа вырывались клубы чёрного дыма, тошнотворный запах горелой плоти, подобно облаку, окружил меня. Зажав нос, я побежала к окну. Тошнота подкатывала к горлу и стояла комом, а я, глотая слюни, пыталась удержать всё в себе. Нужно глубоко дышать, но от этого становится только хуже.
Вдалеке послышались крики, которые эхом разлетались по коридору. Вздрогнув, я оглянулась: пусто, лишь пламя и дым. Людей не видно, хоть и их голоса звучат у меня в ушах. Осколки стекла впивались в обожжённую плоть стоп, отчего по лицу без конца струились слёзы. Больно, очень больно, аж выть хочется. Пустая оконная рама с лёгкостью вмещала человека, поэтому я без раздумий подскочила к ней. Кромешная тьма улицы рассеивалась лунным светом и звёздами, а огненные блики превращали сад по ту сторону окна в картину безумного художника. Первый этаж, замечательно. Не мешкая, я влезла на подоконник и, перекрестившись, прыгнула вниз.
Зажмурившись, я почти не ощутила короткий миг свободного падения. Мешком рухнув на землю, глухо застонала. Всё тело пронзила боль, отдающая в кончики сведённых пальцев. Вот же я неудачница, даже спрыгнуть нормально не смогла. Свернувшись калачиком на сырой земле, обняла колени руками. Вокруг были кусты, повезло, что без шипов. Ветки при падении поцарапали моё лицо, хоть я и прикрывала его ладонями. Холодный ночной воздух казался благословением, которое нежно касалось моей обожжённой кожи, даруя ей успокоение.
Не успела я отдышаться, как послышались мужские голоса. Они приближались и, судя по крикам, были отнюдь не доброжелательны. Я перевернулась на живот, крепко сжала зубы и попыталась выглянуть из-за кустов. Ни черта не видно, хотя от горящего поместья исходит оранжевый свет, рисующий яркие блики в саду. Прищурившись, смогла рассмотреть чёрные тени, которые кого-то искали среди деревьев и кустарников неподалёку. Они друзья или враги – вот, в чём вопрос. Если останусь тут, то точно узнаю, только не уверена, что это хорошая идея.
«Глава 4»
Боясь привлечь внимание незнакомцев, я осторожно встала на четвереньки. Помотав головой из стороны в сторону, нашла более-менее нормальный путь. Кусты как раз доходили человеку до пояса и я могла не опасаться, что меня заметят. Ползя вдоль стены поместья, я аккуратно переставляла руки, но удача вновь меня покинула, ещё и в самый неподходящий момент. Веточка под ладонью хрустнула именно тогда, когда я почти разминулась с воинственными мужиками. Чёрт, я с трудом сдержала рвущиеся с языка ругательства. Как не вовремя.
– Слыхали? – донёсся до меня голос одного из мужчин и все затихли.
Я затаила дыхание, но треск над головой заставил распластаться на земле. Мне на голову посыпались искры, отчего запахло палёными волосами. Не успев ничего осознать, я вскочила и начала тушить волосы. Стуча себе по голове ладонями, крутилась на месте и выплёвывала ругательства. Послышался скрежет металла, от которого я замерла, словно испуганный кролик. Впрочем, именно так себя чувствуешь, когда на тебя направляют огромные сверкающие старинные мечи. Твою мать, я что, попала на съёмку исторического фильма?
– А вот и наша пропажа, – ухмыляясь, заявил мужик в чёрном балахоне. Он стоял ближе всех ко мне и остриё его меча упиралось в мою грудь. – Графиня, заставили же вы нас побегать.
– Вы ошиблись, уважаемый, – сглотнув, произнесла я сиплым голосом. Сорвала, видать, пока кричала. Нужно прекратить этот балаган и ехать в больницу, съёмки съёмками, но мои раны настоящие. – Не дадите телефон? Я хочу вызвать такси и поехать в больницу.
– Она чой-то несёт, Родик? – не понимающе спросил мужик, стоящий за спиной первого актёра. – Блаженная аль тупая? Эй, графка, мы тебя ща резать будем!
– Вы обознались, товарищ, я не из ваших, – убирая пальцем остриё меча, холодно произнесла. Острое… настоящий, что ли? На пальце остался тонкий порез, а ведь я только прикоснулась к мечу. – У вас хорошие актёрские способности, но я не снимаюсь в вашем фильме. Видимо, после аварии случайно попала сюда, не знаю, правда, каким образом.
– Чудная какая. Родик, ты там чего замер, рубай её и работа сделана. – мужик толкнул в плечо стоящего передо мной балахонщика и тот отмер.
Встряхнув головой, неизвестный Родик замахнулся мечом. Эй, сумасшедший чёрт, ты что творишь? Я в последний момент успела отпрыгнуть чуть в сторону, уходя от прямого удара мечом. Лунный свет бликом прошёлся по лезвию и пропал. Покачнувшись, я едва не упала. Потерпев поражение с первым ударом, балахонщики пришли в движение. Они впятером наставили на меня своё оружие и стали приближаться, пытаясь заключить в кольцо. С каких пор в актёры берут сумасшедших? Я же их засужу, по судам затягаю, да так, что света белого не увидят до конца дней. Только для начала нужно сбежать из этого дурдома.
– Мужики, я всё понимаю, но вы ошиблись! – пятясь, попыталась крикнуть я, но голос подвёл. Стена появилась внезапно, отрезая путь к спасению. – Я не ваша графиня! Я – Мария Соколова, адвокат из…
– Тьфу, дурная девка, ты нас не проведёшь, – сплюнул Родик и на его мерзкой роже мелькнула ухмылка, – У нас заказ на графскую семейку и портреты ваши нам давали. Посему, графка Лилия, не надыть дурой сказываться. Прими смерть, как батьки твои, а мы гроши получим и помянем как надыть.
– Да что б вас, – зло просипела, лихорадочно крутя головой.
Да куда бежать, они ведь психи натуральные. Остриё меча просвистело в паре сантиметров от моего плеча и я присела от испуга. Мамочки, они не шутят. Побелев, я едва не рухнула в обморок. Нет, нельзя сейчас тут кисейную барышню демонстрировать. Собрав всю волю к жизни в кулак – признаться, получилось это не с первого раза – я рванула им наперевес. Они явно не ожидали этого поэтому пусть всего и на мгновение, но растерялись и позволили мне проскочить. Рыбкой скользнув мимо мужских тел, отвратно воняющих гарью и кровью, я очутилась по ту сторону их кольца.
Сердце лихорадочно стучало в груди, пока я, сломя голову, бежала прочь от психов в балахонах. Они пришли в себя буквально через пару секунд, бросаясь за мной в погоню. Их топот набатом звучал у меня в ушах, а лязг мечей, словно издеваясь, слышался прямо за спиной. Больные и израненные ноги с трудом выдерживали набранный темп, но меня гнал вперёд страх. Даже скорее ужас, охватывающий при мысли о преследователях. Они же больные на всю голову, такие реально прирежут и закопают под кустом.
Я бежала сквозь заросший сад, который давно следовало отдать в руки хорошего садовника. Ступни холодила высокая трава, юбка зацепилась за торчащие ветки кустарника. От мужиков с мечами спасало лишь чудо в виде наличия у них оружия, которое не позволяло им нагнать слабую и уставшую меня, готовую рухнуть при малейшем неправильном шаге. Внезапно сад закончился, и я вылетела на полосу чистой земли. Впереди возвышался кованый забор высотой в метра полтора. Приплыли, куда теперь? Крики мужиков звучали всё ближе и меня охватила паника. Всё, дороги нет, я опять в ловушке.
По ту сторону забора виднелись двухэтажные дома, однако их очертания терялись в тусклом свете фонарей. Вцепившись пальцами в холодный металл, я отчаянно закричала. Хоть кто-нибудь, хоть один человек, но должен же услышать. Пустота. Даже пожар за моей спиной не всколыхнул людей в городе. Словно нас не существовало, а я не срывала голос в мольбе о помощи. Страшно, дико, непонятно. Балахонщики уже выскочили из-за деревьев, направляясь ко мне с мечами наперевес. Вот так и умирает надежда, догорающая в душе.
– Усё, графка, добегалась. – мрачно выплюнул Родик, я узнала его по голосу.
Он бросился на меня, а за ним остальные четверо. Их мечи сверкали в лунном свете, неся мне смерть. Ноги подкосились и я рухнула на землю, прикрывая голову руками. Глупо, но это самое большее, на что меня хватило. Когда я почти ощутила металл у своей кожи, по телу заструилась неизвестная сила. Страх гнал кровь всё быстрее, заставляя сердце лихорадочно стучать в груди. Оно сейчас выпрыгнет и мужикам даже усилий прикладывать не придётся – сама помру от инфаркта. Упав на задницу, я выставила руки в сторону нападавших. Сила обжигающим потоком устремилась к кончикам пальцев, а после выплеснулась наружу. Огненный поток рванул в сторону балахонщиков, отчего те шарахнулись по разным сторонам.
Пламя гналось за ними, словно живое. Оно подпаливало чёрную ткань на их телах, заставляя кататься по земле. Крики и стоны мужчин разрывали ночную тишину, лаская слух. Так им и надо, гадам. Я мгновенно пришла в себя: почему у меня из рук огонь рвётся? Что за чертовщина? Я в ужасе смотрела на свои руки, что совершенно не страдали от обжигающей силы. Пальцы. Не мои пальцы, слишком тонкие и аккуратные – у меня никогда таких не было. Да и царапины с грязью не скрывают аристократичную бледность. Может, я сплю? Точно, это не фильм снимают, а я в коме лежу. Под аппаратами всякими, обколотая лекарствами, отчего всякая чушь сниться.
Успокоив саму себя, я глубоко вздохнула. Пламя начало постепенно стихать, и теперь я могла видеть обожжённые голые мужские задницы. Балахонщики, что могли стоять на ногах, теперь зло смотрели в мою сторону и их вид мне совсем не понравился. Жуткие типы, аж мороз по коже от их свинячьих глазок и худющих рож. Бандитов нынче не кормят или они просто форму поддерживают? Так я тоже не откажусь от такой диеты, вон как скулы заострились. После осознания того факта, что всё вокруг сон, мне стало гораздо легче. Ведь, если умрёшь во сне, то пробудишься, правильно?
«Глава 5»
Знать, что после смерти проснёшься – это замечательно, однако всё равно было страшно. Глядя на балахонщиков, меня пробирала дрожь. Пусть их и потрепал огонь, но они всё так же представляли угрозу. Удары мечей явно я прочувствую, прежде чем вернуться назад в реальность. Вжимаясь спиной в решётку забора, я отчаянно молилась. Хочу проснуться. Хочу очутиться на больничной койке, с капельницами и добрыми медсёстрами. Не хочу быть тут, смотреть этот кошмар, созданный повредившимся мозгом. Мамочка, пусть они исчезнут и придёт рассвет. Прошу тебя, я устала от страха и непонимания.
Пока я мысленно ныла, послышался шум из-за кустов. Мужики, вставая и постанывая от боли, начали оглядываться. Мне не понравились усмешки на их рожах, как и переглядывания. Неужели, ещё балахонщики? Только не это. Обхватив себя руками за плечи, я сжалась и попыталась раствориться в воздухе. Ожидаемо, ничего не получилось. Прищурившись, всмотрелась в деревья запущенного сада. В лунном свете мелькнул блеск металла, кто там ещё явился по мою душу? Новые наёмники или кто похуже? Хм, надеюсь, я ошибаюсь.
На свет вышли пять стражей, облачённых в блестящие доспехи. Их лица с мрачными взглядами прошлись по всем балахонщикам и остановились на мне. Бог меня услышал? Стражи ведь должны помогать знати, которой меня считают эти сумасшедшие. Сейчас их быстренько упакуют, закуют в наручники или что тут вместо них, и я буду спасена. Фух, аж камень с души упал. Облегчённо выдохнув, я расслабилась, но, видимо, слишком рано. Стражи прошли мимо мужиков и направились ко мне, у всех руки лежали на рукоятках мечей. Эй, что за дела? Это я пострадавшая сторона, а не они!
– Мисс Лилия Нобель, вы обвиняетесь в убийстве своих родителей и поджоге поместья Лайтвуд. Прошу не оказывать сопротивление и пройти с нами, – мрачно произнёс главный стражник, глядя на меня исподлобья. Замечательно, они собрались сделать меня козлом отпущения? Сволочи в железках!
– Снова повторяю, я никакая не Лилия и, тем более, никого не убивала! – едва не срываясь в крик, сказала я. Краем глаза увидела, как балахонщики что-то шептали на ухо одному из стражей. Они что, заодно? – На меня напали эти мужики и пытались убить! Может и графскую семейку они прикончили, я-то тут при чём?
– Мисс Лилия, не стоит упираться, пройдёмте с нами. – упрямо рыкнул стражник, хватая меня за руку. – Не вздумайте использовать магию, иначе мы сочтём это нападением на стражей на службе. Парни, проследите, чтобы господа благополучно дошли до управления безопасности.
– Так точно, командир Шадоу, – хором произнесли стражи, заставляя мои глаза округлиться от шока.
Значит, меня схватили и тащат, а их сопровождали? Что за дурацкий сон? Меня рывком поставили на дрожащие ноги, утаскивая за собой. Этот командующий совсем не заботился о моём комфорте, ведя словно собачонку на поводке. Ноги путались, болели от впивающихся в ступни веток и камней. А он вёл как танк вперёд и не обращал внимание на мои стоны и мольбы остановиться. Не знаю, как раньше себя вели стражи и какие у них были полномочия, но сильно сомневаюсь, что им можно вот так вот обращаться со знатью. От сильной хватки на запястье точно останутся синяки – рука у командующего будь здоров.
Меня, будто преступницу, вывели к воротам. У них уже столпились люди в странной одежде и подпалинах. На них красовались ожоги, раны и их объединяло одно – злые глаза, смотрящие на меня с невероятной злобой. Вам-то я что успела сделать? Прикусив губу, прошла мимо них, оказываясь снаружи поместья. Забор остался позади, а у меня перед глазами продолжали стоять измождённые и злые лица пострадавших в пожаре. Там уже суетились мужчины в белых одеждах, так что помощь им окажут. Однако, почему у меня внутри такое мерзкое чувство, что я последняя дрянь?
Идя по брусчатке, я чувствовала каждый камень. Уверена, за мной тянулась целая цепочка алых следов. Я уже не стонала, не дождутся. Сцепив зубы, шла на чистом упрямстве. Сволочи, а ещё мужчинами себя называют. Когда этот сон уже закончится? Хочу обратно, в мир, где женщин хоть немного, но ценят. Улочки ночного города освещались тусклыми фонарями, в которых плясало пламя. Неужели тут до сих пор используют свечи или это что-то другое? Рассматривая двухэтажные домики, скрытые в ночной тьме, я пыталась понять, куда меня занесло. Это точно не Россия и не Санкт-Петербург, в котором я жила. Слишком… по-европейски, что ли? Насколько могла видеть, строили тут из светлого кирпича и крыши из тёмной черепицы. Опрятные окошки округлой формы, закрытые разрисованными ставнями и большие двери со старинными головами львов вместо звонка.
– Эй, уважаемый страж, нам ещё долго идти? – мрачно спросила я без особой надежды на ответ. Козёл стальной, у меня уже ноги стёрлись, а он всё идёт и идёт.
– Я – командующий Шадоу, а не простой страж. – холодно обронил мужчина, не оборачиваясь.
– Разве графиню… то есть, меня, не положено вести с большим комфортом? – решила спросить, интересно ведь, с чего мне такая «честь».
– Вы обвиняетесь в тяжком преступлении, а значит, не можете рассчитывать на почтительное обращение. – холодно отчеканил командующий и по моей спине пробежал мороз, однако я не собиралась сдаваться.
– А вдруг я не виновна? Как тогда будете себя вести? – угрюмо продолжила засыпать его вопросами.
– Допрос определит вашу степень вины, мисс Лилия, и тогда суд решит вашу дальнейшую судьбу. – непробиваемо произнёс мужчина, наконец-то останавливаясь.
Мы стояли возле обычного двухэтажного здания, каких тут сотни, но с единственным отличием: на окнах были толстые решётки, а возле двери красовалась металлическая табличка с неизвестными каракулями. Точно, во сне ведь нельзя читать. Зря только всматривалась в закорлючки, используемые вместо букв. Распахнув двери – да так, что они ударились о стену – страж втащил меня во внутрь. По коже моментально пробежал холодный ветерок, а в нос ударил сладковатый запах. Нам на встречу вышел паренёк, примерно моего возраста, с кучей бумаг в руках.
– Командующий Шадоу, – почтительно склонился парень, придерживая бумаги, – Вы привели подозреваемую?
– Да, Гарри, – спокойно ответил командующий и продолжил, – Отведи её в допросную, только не смей с ней разговаривать.
– Как прикажете, господин, – учтиво произнёс Гарри и уставился на меня своими голубыми глазёнками.
Он напомнил мне оленёнка, трепещущего перед свирепым волком. Боялся? С чего бы, я ведь простая женщина. Подумаешь, вся окровавленная и в прожжённом платье, тут и не таких должны были видеть. Командующий передал меня Гарри и скрылся на улице. Может, пошёл за теми балахонщиками? Не знаю, у меня тут и без него забот хватает. Парень обошёл меня и встал за спиной. Оглянувшись, я увидела подрагивающие руки, а пальцы, держащие бумаги, аж побелели. Гарри кашлянул и подтолкнул меня вперёд, явно боясь прикасаться. Ну что же, пойдём в твою допросную. Пока шли, я пыталась вспомнить, как в старину проходили допросы, но ничего не приходило в голову кроме пыток над ведьмами во времена инквизиции.
Меня провели к металлической двери с крохотным окошком с решётками. Придерживая подбородком бумаги, паренёк открыл комнату и кивнул мне. Пожав плечами, я вошла и дверь тут же захлопнулась. Вздрогнув, я всмотрелась в полумрак допросной. Твою мать, что это за пыточная? Выпустите меня, я домой хочу! В свете крохотного огонька под потолком блестели орудия средневековых пыток. На столе у стены лежала целая коллекция щипцов и ножей от самых маленьких до огромных тесаков. Глядя на них, к глазам подступили слезы, а в горле стал комок. Мало мне было тех сумасшедших с мечами, так теперь ещё и маньяки?
