скачать книгу бесплатно
– Куда ему работать! Он знай себе только приказывает да, засунув руки в карманы, смотрит, как другие выполняют его распоряжения.
– А отчего он так невежливо говорил со своей мамой? Наверное, он был сердит на нее? Да?
– Должно быть, так. Видишь ли, он бесится, что его заставляют принимать так много лекарств, и начинает брыкаться, как лошадка, потому что ему надоело быть на привязи у матери. По-моему, мальчик должен быть мальчиком, если он хочет когда-нибудь сделаться мужчиной, – убежденно продолжал Джим. – Было бы хорошо, если бы он взял тебя к себе…
– Разве ты хочешь отделаться от меня, Джим? – спросил сквозь навернувшиеся слезы Джейми.
– Нет, ни за что! Я не променяю тебя на всех щеголей на свете, – ответил Джим решительно. – Я это только так сказал…
Когда они добрались до нижней части города, было уже поздно приниматься за работу. К тому же Джейми очень устал, и потому Джим решил идти домой и лечь спать пораньше. Банк был уже закрыт, и бумажник с деньгами пришлось поневоле оставить у себя до следующего утра.
– Давай-ка посмотрим, сколько тут? Пятерка или десятка? – сказал Джим, открывая дома бумажник. – Господи! Да тут целых десять десяток! – воскликнул он, вытаращив глаза от удивления и перебирая новенькие хрустящие бумажки. – Видно, мистер Лоренц ошибся и дал мне не тот бумажник!..
Первой мыслью Джима было немедленно отнести деньги обратно и таким образом исправить предполагаемую ошибку, но, взглянув на раскрасневшееся и утомленное личико растянувшегося на соломе Джейми, он отложил и это дело до утра. Однако же сумма была слишком велика, чтобы оставлять ее в их ненадежном убежище, и Джим решил отнести деньги на сохранение своему хорошему другу, дюжему молодому полисмену Патрику Мерфи.
Они познакомились в то время, когда Джим только поселился на складском дворе. Дружба их началась с маленькой ссоры, когда полицейский потребовал, чтобы Джим переехал на другую квартиру.
– Здесь жить нельзя, – говорил полисмен, – ты должен поселиться в общежитии для чистильщиков обуви!
– На это у меня нет лишних денег, – честно ответил ему Джим.
– Так вычисти мне сапоги, я тебе заплачу, – сказал Мерфи.
Джим вычистил сапоги и получил деньги.
– Ну, теперь убирайся отсюда! – прикрикнул полисмен.
– Не горячись, служивый, – возразил Джим, – помнишь, ты однажды говорил мне, что когда-то сам был бедным мальчиком? Значит, ты должен знать, как нелегко нам живется. Отчего ты не хочешь позволить мне остаться здесь?
– Оттого, что ты подожжешь двор своими спичками и окурками сигар.
Вместо ответа Джим засунул руки в штаны и вывернул свои грязные карманы.
– Видишь, у меня нет ничего: ни спичек, ни окурков! – ответил он.
– Но ты будешь зажигать свечку или лампу и шуметь со своими товарищами.
– У меня нет товарищей, только клиенты, – возразил Джим. – И баловаться мне тоже некогда: я только работаю и сплю.
– Разве ты никогда не бываешь… ребенком? – спросил полисмен, против воли залюбовавшись энергичным мальчуганом.
– Мне некогда быть ребенком. Я жду, пока разбогатею…
Некоторое время полицейский зорко следил за мальчиком, но скоро убедился, что тот держит свое слово. Тогда он оставил Джима в покое, предоставив ему жить в берлоге на задворках.
Мерфи охотно принял бумажник на хранение, когда узнал, каким образом мальчику достались такие крупные деньги.
– Я приду за ними завтра утром, – сказал ему Джим, уходя, и, вернувшись в свою каморку, вытянулся рядом с Джейми под старой попоной и вскоре заснул спокойным, счастливым сном.
Глава VII
Про французские глаголы и золотые локоны
После невольного купания в заливе за Реджинальдом стали зорко следить днем и ночью. Перед сном ему аккуратно подавалось лекарство, и в доме соблюдалась полнейшая тишина. Гувернантка затаив дыхание на цыпочках ходила по толстым коврам, а миссис Лоренц отдавала приказания касательно комфорта своего сына таким тихим шепотом, что казалось, он исходил от какого-то привидения. Лампа с золоченой подставкой освещала мягким полусветом великолепно убранную комнату.
Мальчик лежал на пуховой подушке, раскидав по ней свои длинные золотистые локоны. Его белоснежные ручки покоились на шелковом одеяле, а балдахин из газового тюля еще более приглушал и без того слабый свет лампы. Над изголовьем кровати красовался тонкой резьбы ангел-хранитель с распущенными крыльями, под которыми находилась изящная надпись с инкрустацией: «Он дарует сон своим избранным».
Рядом с кроватью на бронзовой табуретке лежали принадлежности утреннего туалета: маленький атласный халат, шелковые чулки и вышитые золотом туфли. Позади открытых портьер алькова[2 - Алько?в – углубление, ниша в стене, где стоит кровать.]виднелась кровать преданной гувернантки, которой было наказано не смыкать глаз во время сна ее дорогого питомца. Сама миссис Лоренц находилась в соседней комнате и строго следила за точным исполнением ее приказаний.
Ночь прошла спокойно, и только спустя пять-шесть часов после того, как Джим и Джейми успели заработать и съесть свой завтрак, Реджинальд открыл глаза навстречу прекрасному летнему дню.
Мадемуазель Кларет была все время настороже и, как только мальчик проснулся, пожелала ему доброго утра и спросила по-французски, не угодно ли ему встать.
– Угодно! – кивнул ее подопечный.
– Будьте любезны отвечать мне по-французски.
– Я буду отвечать вам по-французски только тогда, когда захочу, – последовал ответ.
– Но, мистер Реджинальд, ваша мама желает, чтобы вы говорили со мной по-французски.
– Я не француз, и вы, мадемуазель, не сделаете из меня француза.
– Разве вы не хотите быть вежливым? Этого все от вас ожидают.
– Вы вечно ожидаете чего-то, мадемуазель. Отчего бы вам не подождать, когда оно само явится?
– Вы огорчаете меня, мистер Реджинальд.
– Огорчаю? А вспомните-ка, мадемуазель, сколько раз вы огорчали меня своими несносными французскими глаголами!
– Это делалось ради вашей пользы.
– Я всю жизнь делал все ради своей пользы, теперь же я буду…
– Нет, нет, мистер Реджинальд, – прервала его гувернантка, – не говорите ужасных вещей, будьте хорошим мальчиком!
– Что с тобой, мой милый? – спросила миссис Лоренц, поспешно входя в комнату. – Мадемуазель, ведь я вам велела никогда не спорить с Реджинальдом.
– Но, мама, мадемуазель и не спорила со мной, это я спорил с ней! – возразил маленький тиран.
– Ты не должен волноваться, мой дорогой! Доктор Кемпер говорит, что это вредно для твоего здоровья.
– Мама, – спросил вдруг Реджинальд, – а доктора долго живут?
– Какой странный вопрос! Они живут так же долго, как и другие люди, друг мой.
– Как бы я хотел, чтобы доктору Кемперу было лет сто…
– Что ты хочешь этим сказать, Реджинальд? Тебе надоел наш добрый доктор?
– Да, мама, очень надоел!
– Ты хочешь другого?
– Да, мама, я хочу, чтобы у меня был мертвый доктор!
Миссис Лоренц не нашла удобным продолжать этот разговор и послала гувернантку проверить температуру воды в ванне, приготовленной для мальчика. Ванна оказалась готова, и маленький джентльмен предложил матери удалиться из комнаты.
– Ты сама знаешь, мама, какая ты беспокойная, – сказал он, – а я едва выношу около себя даже мадемуазель.
– Только не оставайся слишком долго в воде, дорогой, и не замочи свои локоны. Да не забудь потом, как выйдешь из ванны, сейчас же надеть туфли, – наказывала ему мать, уходя.
– Ну, мадемуазель, теперь вы тоже можете идти, – мальчик повелительным жестом указал гувернантке на дверь.
– Боюсь, вы, пожалуй, еще утонете в ванне, – заметила француженка с тревогой, покорно направляясь к выходу.
Остановившись за дверью, она приложила ухо к замочной скважине и скоро услышала, что ее воспитанник начал плескаться в воде.
Через некоторое время она снова подошла к двери, за которой все еще раздавался плеск воды.
– Доктор запретил вам оставаться в ванне дольше десяти минут! – с беспокойством крикнула она своему питомцу.
– Мой доктор умер и не может теперь ничего запрещать! – послышалось из-за двери.
– Ваша мама говорит…
– Моя мама говорит то, что думает мой новый доктор! – крикнул мальчик.
И в ванной комнате наступила тишина.
– Мистер Реджинальд! Мне страшно! Ради Бога, впустите меня! – закричала гувернантка.
Ответа не последовало.
– Мэм, мэм! – закричала мадемуазель Кларет в испуге. – Мистер Реджинальд не отвечает! Я боюсь за него!
На крик прибежала миссис Лоренц и стала умолять сына отворить дверь. Наконец задвижка щелкнула, дверь распахнулась, и обе женщины увидели Реджинальда среди груды лежавших на полу золотистых локонов. Ножницы в руках мальчика служили явной уликой совершенного им преступления.
– Реджинальд, дитя мое! Что ты наделал? – всплеснув руками, воскликнула миссис Лоренц при виде остриженной и взъерошенной головы своего любимого чада.
– Джим Трейси не носит локонов! – коротко и твердо ответил мальчик.
– О, эти прекрасные локоны! – воскликнула гувернантка с сожалением.
– О, эти прекрасные локоны! – повторил, передразнивая, мальчик и, схватив свой бархатный костюм, с презрением швырнул его в ванну.
– О, это прекрасное пунцовое платье! – совсем оторопела гувернантка. – Вы ужасный мальчик!
– Зато теперь я избавился от этой мартышкиной одежды и этих противных локонов, – злорадно заметил Реджинальд. – Если вам снова захочется вырядить меня обезьяной, лучше уж сразу повесьте меня на стену гостиной рядом с прочими вашими побрякушками!
– Это ужасно! – простонала миссис Лоренц и, обращаясь к гувернантке, указала на лежавшие на полу локоны. – Подберите их. Я думаю, мне придется вас уволить, мадемуазель Кларет: вы не можете больше справиться с Реджинальдом.
Бедная гувернантка побледнела и молча вышла из комнаты, а из-за двери немедленно раздался гневный голос мальчика, прозвучавший в ушах француженки чудесной музыкой:
– Ты тоже не можешь справиться со мной, мама! Однако я все-таки тебя до сих пор не отсылал прочь!
Миссис Лоренц залилась слезами.
– Мама, мама, прости своего гадкого Реджинальда! – воскликнул мальчик, бросаясь на шею матери. – Мне очень жаль, что я заставил тебя плакать. Я постараюсь исправиться. Но ты должна оставить мадемуазель Кларет!
– Но зачем ты остриг свои чудесные локоны, Реджинальд? Ведь я хотела заказать твой портрет вместе с Вилли Сондерсом, и вы на нем вышли бы как два маленьких принца!
– Маленькие принцы гораздо счастливее меня, мама! – печально заметил Реджинальд.
– Что же мне сделать для тебя, чтобы ты был счастлив, дитя мое? – спросила со слезами на глазах нежная мать, прижимая мальчика к груди.
– Ради Бога, мама, не делай ничего. Просто оставь меня в покое, и я буду очень счастлив! – честно ответил мальчик.
Глава VIII
Про вторичный визит и неправильный завтрак
Поднявшись рано утром и уже позавтракав, наши чистильщики обуви отыскали полисмена Мерфи и забрали у него бумажник, чтобы возвратить владельцу.
Подойдя к парадной лестнице, Джим остановился в нерешительности: ему не хотелось встречаться с надменным Тиммоном, который обязательно стал бы расспрашивать их о цели визита.
Но в тот момент, когда мальчик уже решился нажать кнопку звонка, дверь отворилась и на пороге показался Чарльз Лоренц. Он удивленно взглянул на мальчика, но Джим, нисколько не смущаясь, вынул из кармана бумажник и подал его молодому джентльмену.
– Вы ошиблись, мистер Лоренц, – сказал он, – и, видно, не заметили, что дали мне сто долларов.
– Нисколько, – возразил молодой джентльмен, – моя тетушка назначила тебе именно такую сумму.
Мальчик с удивлением уставился на него.
– По сравнению с тем, что ты сделал для Реджинальда, это мелочь, Трейси.
– Но мне не нужна награда. Я сделал бы то же самое и для собаки!
– Ты странный мальчик, раз отказываешься от денег, когда их тебе дают, – заметил мистер Лоренц, с любопытством оглядывая Джима.
– Я не привык получать подачки, я сам зарабатываю себе на хлеб!
– Но ведь ты же нуждаешься в деньгах? Открой счет в банке. Ты знаешь, что это такое?
Вместо ответа Джим вынул из кармана свою грязную банковскую книжку и велел Джейми сделать то же самое.
«Джеймс Грей, один доллар», – прочел мистер Лоренц.
