скачать книгу бесплатно
Поддерживаемые большим куском ткани, наподобие платка, который завязывался на животе, темнокожие детишки болтались за спинами мамаш в сидячем положении, с ногами, задранными чуть ли не выше головы. Но, несмотря на кажущуюся европейцу неестественность позы, очевидно, чувствовали себя вполне комфортно, по крайней мере, плач и капризы здесь были из ряда вон выходящим явлением.
Большинство женщин несли поклажу на голове. Некоторые демонстрировали просто чудеса эквилибристики – куда там цирку! Идёт этакая мадонна с младенцем за спиной, а на голове огромный таз, доверху заваленный товаром. Поднять такую бандуру, не будучи Шварценеггером, нереально. А нигерийка несёт всё это на голове, при этом умудряясь не уронить ничего, да к тому же балансируя между машинами.
Понятие тротуара в Нигерии отсутствовало как таковое. Впрочем, как и понятие правил дорожного движения. Машины по разухабистым нигерийским дорогам умудрялись носиться на бешеной скорости. По правой стороне трассы, по левой, навстречу движению, причём, по любой полосе, поперёк дороги, задом…
Здесь можно было увидеть такие экземпляры, которые в другой стране не взяли бы даже на запчасти. Полувековой давности, облезлые, с готовыми отвалиться в любую секунду или уже отвалившимися колёсами. С привязанными кое-как дверьми или вовсе без дверей. С кузовом, изъеденным коростой до такой степени, что невозможно определить марку машины. Без фар. Без тормозов. С рулём, прикрученным проволокой.
На скоростных трассах перевёрнутые разбитые полусгоревшие грузовики на обочинах встречались чаще, чем указатели движения. Так и лежали они там неделями, месяцами, годами – огромные, неестественные, как динозавры, случайно вышедшие на шоссе из джунглей, да так и застывшие на месте от удивления перед людской беспечностью.
Глава 7.
Возвращение к рутине.
Кое-что о жизни экспатов в Нигерии.
Охраняемый компаунд, личный водитель, американская школа.
Джентльменский набор для романтического вечера
Рабочий день прошёл незаметно. Ника автоматически выполняла работу – многолетний опыт и хорошие мозги позволяли время от времени находиться на автопилоте. Пальцы её бегали по клавиатуре, она набирала код, почти не глядя. Но сама была не здесь.
Её душа летала в джунглях, как Маугли, с ветки на ветку. Падала, задыхаясь от восторга, с обрыва в океан. Качалась в тягучем сладком шоколадном сиропе. И отовсюду на неё смотрели обволакивающие чёрные глаза, проникающие в душу, и звучал голос: «Как трудно расстаться с тобой…»
Вечером, после работы, сидя с сынишкой у телевизора, она всё так же не могла отделаться от наваждения.
Даник жил с мамой в компаунде и ходил в американскую школу, как и остальные дети – сыновья и дочери её сослуживцев. Каждое утро заспанные, ненакрашенные мамы, в халатах и домашних шлёпках, выводили чад к минибусу, ожидающему, чтобы отвезти их на учёбу.
Кумушки вяло приветствовали друг друга, обменивались новостями и, передав детей на попечение водителя и охраны, возвращались по домам – кто досыпать, кто пить первый утренний кофе с пирожными.
Все – кроме Ники. Одетая, как всегда, в меру сексуально, подкрашенная, пахнущая хорошими духами молодая женщина, уже успев позавтракать к этому времени, выезжала на работу вскоре вслед за школьным автобусом. Темнокожий водитель Ади, закончив мыть машину, ждал её на стоянке у дома.
– Икаро, Ади, – приветствовала она водителя на его языке, – Ба у ни?
Ника выучила несколько фраз на йоруба – одном из основных местных языков, и старалась употреблять их в разговоре с нигерийцами. Нигерийцам это нравилось: белая женщина, такая красивая, приветливая, да ещё и здоровается на их языке!
На следующий день наваждение не прошло.
«Чёрт возьми, я хочу его!» – думала Ника.
Тело её горело от желания, а мысли вновь и вновь возвращались к той безумной ночи.
«Почему же он не звонит, гадкий мальчишка, неужели ему со мной было плохо?! Ох, у него же нет моего телефона!! Вот идиотка! Но у меня-то его номер есть, и я буду трижды дурой, если сейчас же не позвоню! Да, сейчас же позвоню, что за глупые церемонии, я же не замуж за него собираюсь, тут совсем другая ситуация. Вот это да – я, кажется, начинаю сама перед собой оправдываться, к чёрту оправдания, звоню!»
А пальцы уже набирали на мобильнике номер из записной книжки.
Тунде узнал её сразу.
– Ника!!! – Он, казалось, заикался от радости, что слышал её голос. – Как я соскучился! Когда я снова увижу тебя?!
– Я в Лагосе теперь появлюсь не скоро. Хочешь приехать ко мне?
– Да! Конечно, хочу. А можно?
«Вот это да – застенчивый нигериец!» – удивилась про себя Ника, а вслух сказала:
– Ну конечно, раз я приглашаю. Приезжай в субботу, у нас на работе короткий день.
Неделя прошла как во сне. Всё шло как всегда – утром Ника вставала, собирала Даника в школу, потом ехала в офис. Там на автопилоте выполняла привычную работу, а в перерывах на обед всё так же привычно слушала любовные истории сослуживцев. Но теперь они приобрели для неё новый смысл, она слышала их как бы изнутри.
– О, я знаю теперь, что они имеют в виду, хвастаясь чернокожими подружками! Я знаю…
В субботу после работы она заехала в супермаркет – если можно было так назвать один из пары-тройки более-менее приближающихся к этому понятию магазинов на всю бескрайнюю деревню-город – и купила две бутылки красного вина, сыру, шоколад и несколько пакетиков с солёными орешками.
– Джентльменский набор для романтического вечера, – усмехнулась про себя Ника, расплачиваясь в кассе. Местные деньги – найра – шли примерно 150 к 1 доллару, так что для того, чтобы сделать одну-две покупки, приходилось носить с собой бумажный пакет с пачкой денег – в кошелёк они просто не помещались.
– В этот раз всё будет на высшем уровне. – Ника умела создать романтическую атмосферу. Хотя, если честно сказать, на простого нигерийского парня уже одно то, что он ужинает в компании с «богатой белой леди», в двухэтажном доме с домработницей и бассейном под окнами, должно было произвести незабываемое впечатление.
Глава 8.
Второе свидание. Свечи и «шоколад».
Застенчивый плейбой.
А ты, оказывается, умеешь ухаживать…
Темнота наступила сразу, без перехода, как всегда в этих широтах. Здесь практически не было вечера, впрочем, как и утра – только день и ночь. Ночь густая, тёплая, душистая. Без полутонов, щедрая, как и всё в этой стране. Тунде всё не появлялся.
– Заблудился, наверно, – досадовала Ника. – Да и немудрено заблудиться в этой бескрайней деревне – ни улиц, ни номеров, не говоря уже об освещении. Ну да ничего, как-нибудь найдёт, он же местный, это его страна – джунгли.
Телефонный звонок раздался, когда Ника уже начала потихоньку злиться.
Позвонил охранник.
– Тут какой-то мужчина говорит, что пришёл к вам. Пустить? – спросил недоверчиво-удивлённый голос.
– Да-да, это ко мне, – стараясь сдержать волнение, быстро ответила Ника и положила трубку.
Минута, что прошла от этого момента до того, как раздался стук в дверь, показалась ей часом. Сердце, казалось, билось так громко, что можно было услышать с улицы. Сдерживаясь, чтобы не побежать, она медленно подошла к двери и открыла её.
Тунде стоял у порога, глядя на женщину сверху вниз, и казалось, сама тропическая ночь стала светлее от его ослепительной, белозубой, нежной, чуть виноватой улыбки.
– Заходи, – пригласила Ника и посторонилась, пропуская гостя в просторную гостиную, в которой мог разместиться если не теннисный корт, то небольшой кинотеатр точно.
На столике, окружённом мягкой мебелью, стояли бутылка красного вина – любимый напиток Ники – и два бокала. В маленьких тарелочках были аккуратно разложены кусочки сыра и шоколад.
Полуоплывшие от долгого ожидания свечи своим мягким светом выделяли этот уголок в большой комнате с приглушённым освещением и словно приглашали без слов.
Тунде понял это приглашение, направившись в сторону столика, но, подойдя ближе, почему-то остановился, будто не решаясь сесть.
– Ну что же ты, садись, – услышал он голос за спиной, совсем рядом, так что почувствовал Никино дыхание через тонкую рубашку.
– Открывай вино – это мужская привилегия, – улыбнулась она и протянула Тунде открывашку.
Понаблюдав некоторое время над манипуляциями, производимыми нигерийцем в попытке открыть бутылку, она со смехом отобрала её и красивым, почти ювелирным движением достала пробку. Спасибо тем нескольким месяцам работы официанткой восемь лет назад, вскоре после приезда в Израиль, ещё перед началом её компьютерной карьеры.
Ника налила вина гостю и себе и, подняв оба бокала, один протянула смотрящему на неё, словно заворожённому, Тунде.
«Хорошо», – подумала женщина, сделав первый глоток, и достала из пачки длинную красивую сигарету. Огонёк зажигалки вспыхнул ещё до того, как она поднесла её к губам.
«Ого, а ты умеешь ухаживать», – подумала Ника, прикуривая, одновременно бросив долгий взгляд в глаза чёрному парню.
Эти маленькие дразнящие знаки внимания, почти незаметные, но так сильно действующие на представителей сильного пола: посмотреть в глаза мужчине, прикуривая сигарету, или легко, как бы с благодарностью, коснуться руки, поднёсшей зажигалку, – у Ники получались естественно, словно брызги от её бьющего фонтаном желания. И поэтому, прочитав однажды о них задним числом, как о безотказных приёмах обольщения, в одной из популярных книжек, она была приятно удивлена.
Красное вино, как и положено хорошему красному вину, легко и сладко ударило в голову. Стало весело и хорошо, напряжение, вызванное волнением и долгим ожиданием, спало. И Ника заискрилась, просто расцвела, как только может расцвести красивая женщина, знающая, что она красива, да к тому же в присутствии интересного мужчины, который к ней явно неравнодушен.
Ника сидела в соблазнительной позе, чуть-чуть расставив ноги, в вызывающе коротком облегающем красном платье, которое она купила на днях в местном бутике.
«Что это за платье, кажется, английское? Не помню», – подумала Ника. Она была до странности равнодушна к брендам и именам, а этикетки срезала под корень сразу после покупки одежды. Впрочем, эта её странность была позволительна и нисколько не мешала – у Ники был потрясающий вкус, и она всегда выбирала вещи по себе, следуя только своим пристрастиям и абсолютно не обращая внимания на продавщиц, лезущих из кожи вон, чтобы расхвалить очередную примеряемую ею вещь.
– Если мне понадобится помощь, я вас позову, – говорила она с улыбкой Будды особо надоедливой продавщице, после чего той оставалось только ретироваться, подавившись от возмущения.
Её изумительное, женственное и сексуальное тело в облегающем платье волновало и не давало возможности отвести взгляд. Красивые пышные кудрявые волосы ласково касались плеч, а влекущие серо-голубые глаза горели таким огнём желания, что казались продолжением отблесков свечей, отражающихся в бокалах с вином. Она говорила – грудным, сладким, чуть приглушенным голосом, – голосом, на который она автоматически переходила при общении с понравившимся ей мужчиной.
О чём? Она бы и не вспомнила потом. Наверно, об Израиле, о белых людях, приехавших вместе с ней в Нигерию на работу, об Африке, которую уже успела полюбить…
Она расспрашивала чернокожего мужчину о его жизни, она сыпала шутками, иронизировала, восхищалась и восхищала. Как признается ей позже Тунде, одной из причин, почему она его так увлекла, было её искромётное остроумие и умение любую мелочь преподнести как увлекательную историю.
Она поистине наслаждалась этим вечером, растягивала его, зная, что потом будет ещё более чудесная ночь, и что ночь эта никуда от неё не денется.
Этот вечер… С чем же его сравнить? Наверно, лишь с бархатным бордовым вином, которое она подливала в бокалы себе и чёрному гостю. И так же, как это вино, вечер кружил им головы, расслабляя и будоража одновременно.
Тунде совсем обалдел: и от красивой белой женщины, такой привлекательной и такой приветливой, и от этого огромного дома в престижном районе, и от вина, щедро подливаемого хозяйкой.
«Вот так удача, как же мне повезло встретить такую женщину, – думал нигериец. – Неужели я ей действительно нравлюсь?!»
В Тунде не было той присущей большинству мужчин наглости и самонадеянности, позволяющей взять любую крепость приступом и с успехом заменяющей и красивую внешность, и эрудицию, и даже материальный достаток.
Да, в нём всего этого не было. Нигериец не видел себя со стороны и поэтому не догадывался, как легко мог он вскружить голову любой, даже очень привлекательной и избалованной мужским вниманием женщине.
Молодой, красивый как бог, высокий и стройный. Чёрная чистая кожа, красивые, развитые в меру мускулы, выступающие из-под коротких рукавов рубашки. Длинные ноги, красивые руки, длинные сильные пальцы – покажите женщину, которая не обратила бы на них внимание, упругий зад – эта отличительная черта сексуальности и мужской силы.
А лицо! Ника глядела и не могла наглядеться: красивое, выразительное, безукоризненное лицо плейбоя, только не осознающего, что он таковым является, и поэтому без наглости во взгляде, которая всегда отталкивала Нику.
Крупные, но в меру, черты лица, правильный красивый нос, выразительные, мягкие, словно вылепленные для поцелуев губы, белые, до боли, безукоризненно ровные зубы – и почему у темнокожих всегда такие потрясающие зубы, как им это удаётся?
А глаза! Это чудо, душа человека, глаза! Большие, чёрные – как ведьмины озёра, сказал бы поэт, – нежные, страстные! Даже на общем фоне красоты и обаяния парня они неудержимо притягивали внимание.
«Да за одни эти глаза можно отдать душу, – думала Ника, с восхищением глядя на Тунде. – Мальчик мой, мой чернокожий бог, как же ты красив! И как хорошо, что ты этого не осознаёшь!»
Глава 9.
«Мама, это кто?!» Даник тоже хочет познакомиться.
Неожиданный талант нигерийца.
Легко ли быть матерью-одиночкой.
– Мама, это кто? – заспанный сынишка с любопытством смотрел на Тунде, спускаясь по лестнице со второго этажа. – Ты мне не говорила, что к нам придут гости!
Ника вздохнула. «Ну всё, романтический вечер, по-моему, накрылся медным тазом», – саркастически констатировала она про себя.
– Ты почему не спишь? Уже поздно. Ложись в постель!
Но не тут-то было. Даник не принадлежал к категории послушных детей, если таковая вообще существует, а здесь явно происходило что-то интересное: незнакомый мужчина в их доме, свечи, вино на столе, уж очень красивая мама… Ника, естественно, не посвящала малолетнего сына в подробности своих похождений, благоразумно считая, что если отношения с одним из очередных любовников перейдут в более серьёзное русло, то тогда и наступит время познакомить его с сыном, а до тех пор… Да, тут явно что-то происходило, и вернуться в постель в данной ситуации никак не входило в планы мальчика.
Зная характер сына и то, что спорить с ним бесполезно, она решила не нервничать и дать возможность событиям развиваться своим чередом, без её вмешательства. Даник по-хозяйски уселся на диван и протянул руку к тарелке с шоколадом.
– А почему вы не смотрите телевизор? Ты кто? – повторил он свой вопрос, глядя в глаза Тунде.
– Я Тунде, – ответил слегка смутившийся от такого натиска мужчина и протянул Данику руку.
– Даник, это мой друг, он приехал ко мне в гости из Лагоса, – пришла на помощь Ника.
– А-а, ты из Лагоса… – протянул мальчик, пожимая протянутую руку, предварительно успев положить приличный кусок шоколада в рот. – А ты нигериец? Где ты работаешь? – продолжал он засыпать гостя вопросами.
Поняв, что мужчины вполне обойдутся без неё в данной ситуации, и решив оставить, ради смеха, Тунде на растерзание мальчишке, она встала со всей возможной грацией и отправилась на кухню готовить кофе.
С трудом найдя в одном из многочисленных кухонных шкафчиков кофе и сахар, женщина налила по кружке себе и Тунде, а Данику чай. Домработница уже ушла, а последний раз самостоятельно Ника готовила кофе ещё в Израиле. «Совсем что-то я разленилась: прислуга в доме, прислуга в офисе, так можно и привыкнуть, – со смехом пробурчала она себе под нос, составляя всё на поднос, – вот, блин, прикол: то мне чёрные слуги постоянно приносят напитки на этом подносе, а теперь я сама его несу нигерийцу!» – и вернулась в салон.
Ожидая найти замученного допросом Тунде, она с удивлением обнаружила двух мужчин – маленького и большого – в отличном настроении и увлечённо беседующих о чём-то.
«Вот это да, – подумала она, расставляя чашки, – как быстро они нашли общий язык! Чем же он так заинтересовал моего сына?»
По телевизору во всю громкость шёл очередной мультфильм, а Тунде и Даник, уже совсем освоившись и почти подружившись, с жаром обсуждали достоинства главных героев.
Ника поставила кофе на стол, Тунде благодарно улыбнулся ей, но тут же был вынужден вновь обратить внимание на Даника, уступая его настойчивости. Мальчишка не отпускал его ни на секунду, постоянно о чём-то спрашивал или делился соображениями по тому или иному поводу.
У Ники сжалось сердце: «Как же пацану не хватает мужского внимания! Вон как вцепился в Тунде».
А нигерийцу, по-видимому, было даже интересно общение с мальчиком. Он искренне увлёкся беседой с ребёнком, и казалось, совсем забыл про Нику.
В любой другой ситуации она бы не простила такого невнимания, в лучшем случае прямо и в безапелляционной форме высказав «нарушителю этикета» своё неудовольствие. Но здесь отвлекающим объектом был её собственный сын, и она чувствовала тайную, не совсем осознанную радость от того, что Тунде и Даник так быстро нашли общий язык.
Если бы она могла остановиться в тот момент и проанализировать свои мысли, то, скорее всего, они звучали бы так: «Да, он умеет найти подход к ребёнку, и мой сын явно потянулся к нему. Но длительные, а тем более серьёзные отношения с этим нигерийцем не входят в мои планы. Тогда почему мне это доставляет такое удовольствие?»
Ника решительно встала с дивана.
– Ну всё, в постель, – объявила она тоном, не допускающим возражений. Даник скорчил недовольную мину. Ника, в ожидании очередного каприза, внутренне приготовилась к борьбе.
