скачать книгу бесплатно
Воспоминания о том дне, ставшем уже далеким, потускневшим, больно задели воображение, заставили пальцы судорожно сжать мокрый от слез носовой платок, которым она пыталась унять то и дело срывающиеся с ресниц слезинки.
Да, они познакомились случайно. Сергей вышел из кафе, прикурил сигарету и остановился, напряженно глядя по сторонам, словно подсознательно ждал их встречи, и Лизе, которая стояла на противоположной стороне улицы, пропуская поток машин, уже тогда все происходящее показалось странным, чуть ли не пугающим, будто ее внезапно повлекла к этому человеку неведомая сатанинская сила, а он нарочно задержался у входа в кафе, оглядываясь по сторонам, словно предчувствовал, ждал именно ее, и никого более…
Сейчас, вспоминая тот день, Лиза вдруг с убийственной ясностью поняла, что в тот памятный день Сергей абсолютно необъяснимо, без видимой на то причины внезапно стал для нее ВСЕМ, заполнил жизнь собой сразу, мгновенно, без каких-либо раздумий, допущений…
Будто именно его ждала всю жизнь, с самого детства, когда глупенькой девочкой завороженно глядела в сферу интервизора на гладко выбритого мужчину, сидящего у костра полуобернувшись, так, что ясно виден его профиль. Глаза задумчиво следят за пляской огня, а губы чуть кривит блуждающая улыбка. Это был ее идеальный образ, фантом, принесенный из детства и внезапно обернувшийся реальностью – Сережей, которого она впустила в свою душу, полюбила глубоко, безоговорочно, в один миг, будто и вправду сошла с ума…
Впрочем, полюбила ли?
Теперь ей оказалось сложно ответить на этот вопрос, учитывая все случившееся впоследствии.
…За окном постепенно начинали сгущаться сумерки. Время прокрадывалось мимо Лизы тихо, неприметно, не нарушая горестного оцепенения ее мыслей.
Была ли я на самом деле счастлива с Сергеем?
В душе опять не нашлось однозначного ответа на заданный самой себе вопрос. Лиза не могла отделаться от ощущения, что неделю тому назад, в какой-то момент с ее глаз вдруг упала пелена, и тот странный, извращенный сон сознания, в котором она пребывала последние несколько месяцев своей жизни, внезапно кончился, обернувшись незатейливой и совершенно неприглядной реальностью.
Любовь и трезвомыслие плохо совместимы друг с другом… – подумала она, заставив себя встать, чтобы согреть воды для кофе. От выкуренных сигарет во рту было сухо и противно. Гробовая тишина квартиры угнетала, напоминая о случившемся несчастье, сумерки все более сгущались, уже скрадывая детали меблировки.
Действительно, поначалу ее жизнь с Сергеем походила на сон.
Лиза вдруг поняла, что совершенно запуталась в собственном сознании, которое все более и более казалось ей чужим, ненормальным, каким-то декоративным, что ли? Ощущать это было неприятно.
Сказка их общения прервалась ровно неделю назад совершенно странным, необъяснимым образом, точно таким, наверное, как произошло само знакомство. Просто одним утром Лиза проснулась и… испугалась.
Это утро врезалось в память болезненным букетом внезапных ощущений. Так бывает, когда по молодости переберешь на вечеринке с друзьями и просыпаешься, не помня себя, вчерашнего вечера, прошедшей ночи…
То же самое испытала Лиза в то роковое для их взаимоотношений утро.
Проснувшись, она несколько минут лежала не шевелясь, прислушиваясь к самой себе и не находя в душе ничего понятного, знакомого, объяснимого.
Словно ее разум дал внезапный сбой.
Прошло без малого несколько минут, прежде чем сознание прояснилось и из него, будто из черного омута, начали всплывать обрывки воспоминаний, медленно складываясь в картину мироощущения.
Сергей…
Она приподняла край одеяла, и в нос ей ударил тот самый противный запах.
Она скривилась.
– Сережа!.. Милый!.. – Слова срывались с губ машинально, заученно, в то время как нос сморщился от противного, тяжелого духа немытого человеческого тела. Ощущения дежа вю, ирреального наложения двух картинок, двух методов восприятия, внезапно усилилось до состояния абсурда, будто внутри Лизы проснулась какая-то спящая половинка ее самой, и в то время как часть сознания пыталась умиляться, купаясь в каких-то эйфорических воспоминаниях, пронизанных неизменной нежностью по отношению к Сергею, другая половинка ее души содрогалась и корчилась от картин, которые наблюдал протрезвевший взгляд.
Белье, на котором она спала, оказалось очень сомнительной свежести, меблировка вокруг скудная, со следами пыли, вещи раскиданы в полнейшем беспорядке, в воздухе витают тошнотворные флюиды…
Что за бардак? – зло, неприязненно подумал вдруг кто-то чужой, незнакомый… или же прочно, наглухо забытый?..
Лиза встала, болезненно переживая свою внезапную раздвоенность.
Сергей сидел в соседней комнате, за терминалом сетевого компьютера. Мерцающий свет контрольного экрана скупо освещал его сгорбленную фигуру, кабель нейросенсорного шунта петлей лежал на плече, пальцы рук в специальных перчатках впились в подлокотники кресла и застыли в этом положении.
Боже мой… Где я? Что со мной?!.
Лиза застыла в дверях, ощущая неприятное прикосновение ночной рубашки к своему телу.
Ей вдруг захотелось кинуться прочь, сорвать с себя эту тонкую, несвежую одежку, вскочить под теплый душ.
Ощущение облепившей ее со всех сторон нечистоплотности буквально ворвалось в сознание, заставив содрогнуться, но… вместо того чтобы кинуться прочь, она подошла к Сергею, положила руки ему на плечи и склонилась, уколовшись щекой о безобразную щетину на его лице.
– Сереженька, милый, кушать пора, – нежно проворковали ее губы. – Утро уже.
Дьявол!.. Меня сейчас вырвет… Что за…
Этот внутренний вскрик родился и тут же угас.
Пальцы сами нашли разъем нейросенсорного шунта и выдернули его из височной области.
Сергей вяло зашевелился, его пальцы судорожно сжались. Потом он открыл глаза и вперился в Лизу мутным взглядом, в котором поначалу не угадывалось ни единого проблеска сознания.
– Что? – наконец сумел выдавить он. – Что случилось?.. – Слова выходили из его горла в виде прерывистого шепота. – Что тебе нужно?..
Лиза, прищурясь, смотрела на него.
– Завтракать пора! – резко произнесла она. – Пойдем. Посмотри, на кого ты похож.
Слова срывались с ее губ тяжело, осознанно, и Сергей вздрогнул, приходя в себя. Видимо, подобное поведение Лизы поразило его.
– Ты… с ума сошла? – Его взгляд наконец прояснился, вероятно, из-за безмерного удивления, вызванного ее словами.
– Что тебя так задело? – Лиза ощущала себя в этот момент так, будто шла по грудь в воде, против течения, сопротивляясь какому-то непонятному напору чуждой воли, которая пыталась смять, скомкать ее внезапно проснувшееся самосознание.
– Ты… Ты не можешь так разговаривать со мной!..
– Могу. И буду, – упрямо ответила она, встряхнув его за плечи. – Очнись, Сережа! – Лиза предприняла еще одну попытку ткнуть его носом в реальность. В ее душе, несмотря на непонятную абсурдность ситуации, жила уверенность, что этот человек ей действительно дорог, она на самом деле любила его, но… – Приведи себя в порядок, – попросила она, отвечая на немой, изумленный взгляд Сергея. – Нам нужно поговорить.
* * *
Разговора у них, естественно, не получилось.
К этому роковому дню Сергей уже прочно сидел на виртуалке, и восприятие реального мира давалось ему с трудом.
Лиза чувствовала себя не лучше: словно и она вместе с ним провела несколько месяцев собственной жизни в сладком мире романтических грез.
Память о их встрече с Сергеем, коротком, бурном, сумасшедшем знакомстве, свадьбе, случившейся спустя несколько дней, – странной свадьбе, на которой присутствовали всего двое постоянно ухмыляющихся, косящихся в ее сторону друзей Сергея, – память об этом никуда не делась, она жила в сознании Лизы, но все, абсолютно все предстало вдруг в ином, неприятном свете…
…Лиза сидела на кухне, за этим самым столом, болезненно переживая свое новое мироощущение, когда Сергей, пошатываясь после нескольких бессонных суток, вошел туда, ожег ее пустым, полубезумным взглядом и сел напротив совершенно обессиленный.
Его щетина уже начала курчавиться, напоминая короткую, выросшую беспорядочными клоками бороду, глаза глубоко запали, под ними лежали черновато-синие тени.
Взяв стоявший на столе кувшин с водой, он принялся жадно пить, дергая кадыком. Лиза смотрела на него, и жалость в ее душе боролась в этот момент с отвращением. Ей вдруг показалось странным, ужасным то, что именно с этим человеком связаны все самые чистые, нежные воспоминания последних месяцев.
Или это был сон? Тяжкий бредовый сон?
Нет. Она не могла ответить, откуда в ней появилась такая неколебимая уверенность, но не было сомнений: они действительно жили, любили друг друга в этой реальности.
Значит, каверза, неправильность заключена в ее сознании?
– Сергей, объясни мне, что происходит? – Голос Лизы вдруг осип, лишился своей резкости, раздраженности, теперь в нем слышались испуг и растерянность.
Он поставил кувшин на стол, потянулся за сигаретой. Глубоко запавшие глаза Сергея на мгновение блеснули прежней живостью. Лиза вздрогнула. Да, это был его взгляд, проницательный, чуть насмешливый, ироничный.
– А что, собственно, происходит? – устало переспросил он. Искра во взгляде мелькнула и погасла, оставив перед ней совершенно другого Сергея: опустив плечи, напротив сидел не человек, а наполовину высосанная, изможденная его оболочка.
– Почему тут все так… грязно, убого, зачем ты торчишь в виртуалке, что случилось с нами?! – Лизе было страшно, она поняла, что запуталась, заблудилась в своих ощущениях и уже не может отличить правду от лжи. Истерика еще не началась, но уже подкатывала к горлу щемящими спазмами.
– Ну, насчет грязи, это ты спроси у себя… – отмахнулся от ее вопроса Сергей. – А что касается остального… – Он с трудом сфокусировал свой взгляд на Лизе, и в его глазах опять проскользнуло безмерное удивление. – Знаешь, разнообразие – это, конечно, здорово, но не надо перегибать, договорились? Я работаю, а ты, похоже, стала вдруг вольно трактовать свои обязанности, милая.
Лизу покоробило от этих слов и его грубого, пренебрежительного тона.
– А в чем заключаются мои обязанности? – резко осведомилась она.
Сергей лишь устало отмахнулся:
– Сама знаешь.
Несколько минут они напряженно молчали. Наконец Сергей не выдержал, встал и произнес:
– Хватит глючить. Мне надо работать. Закончу статью, тогда и будем жить по-старому. И не надо меня больше так выдергивать оттуда, ладно?
Не дождавшись ответа, он вышел.
Целый день Лиза со злым, отчаянным остервенением убирала квартиру, выскребая пыль и грязь, скопившуюся по углам. В ее сознании царил кромешный ад, она не могла поверить, что все, происходившее с ней до сих пор, – правда. Как могла она жить тут, не замечая происходящего вокруг, пребывая в каком-то ступоре грез?
К вечеру, выскоблив все до стерильного блеска, приготовив ужин, она еще раз попыталась достучаться до сознания Сергея, но безуспешно.
Оставался выбор: либо лечь в постель и уснуть, либо бежать отсюда очертя голову.
Подсознательно Лиза была уверена: бегство от проблем – это не ее стиль решения жизненных ситуаций, но, вспомнив свое пробуждение, она поняла, что не ляжет в эту постель никогда, даже если белье трижды стерилизуют у нее на глазах.
Отвращение ко всему происходящему было подсознательно-стойким. В душе по-прежнему царил хаос, и нужно было прежде разобраться в себе, в своем, оказавшемся вдруг многоликим и непонятным «я», прежде чем решать, что делать и как жить дальше.
Оставив Сергею, который все еще торчал за компьютерным терминалом, короткую записку, она прижала ее тарелкой с бутербродами и ушла.
Вернувшись сегодня, Лиза застала Сергея мертвым.
Глава 2.
Александрийск. Район Спринг-Роуз… Этой же ночью…
За ту неделю, что Лиза отсутствовала дома, она мало что смогла выяснить о реальном положении дел. Пару раз она звонила матери, но не хотела беспокоить ее раньше времени своими переживаниями, связанными с мужем, поэтому разговоры оказывались бессодержательными: «Как дела? Что делаешь? Ладно, перезвоню позже…»
Мать Лиза помнила отлично, помнила дом, где жила до знакомства с Сергеем, отца, который ушел из семьи лет десять назад и улетел на другую планету, а вот относительно работы в ее памяти зиял подозрительный провал, больше похожий на частичную амнезию.
Этим вопросом, собственно, и был вызван ее второй звонок матери.
– Привет, мам! – придав своему голосу как можно больше жизнерадостности, произнесла она.
– Здравствуй, Лизонька! Как у тебя дела?
– Да все хорошо, мам, не беспокойся, – ответила Лиза, хотя на самом деле была напряжена в этот момент до предела. Она сидела в гостиничном номере, прижимая к уху трубку мобильника, а в пальцах мелко дрожала неприкуренная сигарета. – Слушай, мам, мне никто не звонил с прежней работы?
На том конце связи на мгновение повисла тишина, будто этот простой вопрос мог вызвать замешательство.
– Нет, милая, – наконец ответила мать. – А почему ты спрашиваешь об этом?
– Да так, встретила тут одного знакомого, – солгала Лиза. – Обещал перезвонить, а вот куда, не уточнил.
– Нет-нет… Никто не звонил. А как зовут этого знакомого? – тут же заинтересовалась мать.
Лиза не умела лгать. Конечно, в жизни никто не обходится без мелких уверток, уловок, но у нее никогда не было природного дара находить мгновенный выход из внезапно сложившейся в разговоре ситуации. Вполне естественно, что она запнулась, и теперь уже с ее стороны в разговоре наступила короткая пауза.
На выручку пришло все то же, внезапно очнувшееся подсознание, в котором Лиза, хоть тресни, не могла разобраться все эти дни, сколько ни пыталась.
Первое пришедшее на ум имя было мужским и звучало достаточно странно: Фьетч.
– Фьетч, мама, – машинально произнесла она и по инерции добавила: – Сержант Фьетч.
– Сержант Фьетч?! – мгновенно насторожилась мать. – Никогда не слышала о таком. Милая, у тебя все в порядке с Сергеем?
– Да, конечно… Я очень его люблю… – Слова сами собой срывались с похолодевших губ, а в голове гулко билось это, вырванное из жизненного контекста имя, которое, вкупе с воинским званием, родило какую-то вспышку, болезненное, глубоко запрятанное воспоминание, взорвавшееся в душе, словно осколочная граната, но не принесшее с собой ничего, кроме этой яркой, тугой вспышки внутренней боли.
Что-то саднило, подсказывало: «Да, ты знала его, но Фьетча больше нет. Он умер».
– Ладно, мам, извини, перезвоню позже…
Прежде чем мать смогла что-то ответить или возразить, Лиза уже захлопнула панельку номеронабирателя.
Этот разговор состоялся сегодня, незадолго до полудня, а ближе к вечеру, окончательно измучившись от сомнений и догадок, она пошла на квартиру к Сергею, чтобы выяснить наконец, что именно он привнес в ее жизнь и почему, ради всего святого, она не помнит собственного прошлого?..
* * *
Сумерки давно перешли в густой, бархатистый ночной мрак, в городе зажглись миллионы огней, по улицам текли, переливаясь, волны света, а над всем этим висело струящееся в неживом блеске реклам горячее марево стремящегося в заоблачную высь городского смога.
Лиза подошла к окну и долго смотрела с высоты девяносто пятого этажа на мишурное великолепие ночной суеты.
У каждого огонька внизу была своя жизнь, своя судьба, свои надежды, чаяния, амбиции… Ползли по улицам фары машин, зажигались и гасли окна бесчисленных квартир, мелькали в ночном небе яркие болиды флаеров, и лишь в ее окне застыл густой, осязаемый мрак.
Что она имела на сегодняшний день?
