скачать книгу бесплатно
Их спуск проходил внутри огромного купола, который полностью накрывал собой гору.
Ей было так страшно, что она онемела, инстинктивно прижимаясь к темному пьедесталу, на котором сияла десятиметровая спираль.
Взглянув вниз, Кейтлин не почувствовала никакого облегчения. То место, куда опускался кварцевый бутон, походило на правильно распланированный город с симметрично расположенными массивами застройки. Только вместо домов к тусклым багряным небесам вздымались тысячи кристаллов, образуя своеобразный лес, рассеченный узкими просеками.
Это было ирреальное, сводящее с ума зрелище. Кристаллы, достигавшие в высоту нескольких десятков метров, росли прямо из земли, причудливо ветвясь и сверкая ослепительными гранями в лучах красного солнца, шарик которого неподвижно повис в зените, прямо над куполом.
Между рядами кристаллических деревьев, словно лианы в тропическом лесу, тянулись толстые черные жгуты оптико-волоконных кабелей. Часть из них была порвана и свисала к земле безжизненными темными плетями. В просеках, деливших кристаллический лес на равные клинообразные участки, возвышались остовы каких-то разрушенных временем механизмов.
Корабль-капсула, удерживаемый в воздухе какой-то неведомой силой, медленно опускался в самый центр этого города-леса, где была расположена небольшая возвышенность, по склонам которой вниз к крайним деревьям сбегали темные симметричные дорожки конических углублений.
Кейтлин зажмурилась. Она больше не могла выносить этого кошмара…
Как ни странно, но Интеллект испытывал в эти мгновения схожие чувства. Он вернулся домой… но его эйфория медленно улетучивалась по мере того, как капсула спускалась все ниже.
Поступавшие к нему видеообразы несли в себе сотни несоответствий с той картиной, что хранила его долгосрочная память.
Во-первых, был поврежден купол. Безжалостное время основательно потрудилось над ним – по поверхности циклопической полусферы змеились десятки трещин, расчленявших небо над головой на уродливые неравные участки, покрытые пятнами какого-то налета, даже примитивными формами не то животной, не то растительной жизни…
Это было первое обстоятельство, которое если не испугало, то насторожило кристаллический мозг.
Корабль-капсула тем временем снизился и завис над коническим углублением в центре своеобразного подиума, который со всех сторон окружал мерцающий кристаллический лес.
С громким хрустом капсула Интеллекта вошла в предназначенное для нее углубление. Медленно дрогнули и начали раскрываться лепестки кварцевого бутона, впустив внутрь разреженный воздух высокогорья.
Кейтлин закашлялась, с ужасом разглядывая окружающую панораму. Больше всего девочку пугало непривычно красное солнце и темно-багровое небо.
Этот мир был чем-то похож на библейский ад…
Впрочем, секунду спустя она начисто забыла не только об аналогиях, но и о страхе. Гневный, нетерпеливый мнемонический окрик заставил ее отцепиться от сияющей спирали и ступить на черную гладкую, словно пласт вулканического стекла, поверхность возвышенности.
Подчиняясь мысленному приказу, она безропотно начала выкладывать первую дорожку из кристаллов, следуя цепочке углублений.
Когда последний камень лег в предназначенное ему гнездо, от спирали Интеллекта к ближайшему кристаллическому дереву пробежала волна огоньков. Попав в заросли, свет вдруг ожил, заструился, побежал вверх и в стороны, изгоняя с этого участка хаотичное сияние. Деревья вдруг осветились изнутри, и разноцветные волны живого огня потекли по ним, совершая странные, но удивительно красивые эволюции…
Интеллект вернулся…
Он вступал в исторические права.
Из миллионов информационных каналов, которые словно паутина опутывали всю внутреннюю поверхность сферы, уцелело едва ли несколько сотен, но и этих крох оказалось достаточно для того, чтобы он смог бросить взгляд вокруг и ужаснуться…
Кейтлин, закончившая свою работу и теперь преданно разглядывавшая кристаллические дороги, ведущие в разные стороны от того места, куда они попали, завершив свой пространственный прыжок, боковым зрением заметила, как неистово вспыхнула десятиметровая спираль Интеллекта, и быстро обернулась, ожидая команд.
Она выполняла функции Носителя всего несколько часов, но за это время ее сознание словно бы переродилось под воздействием мощных мнемонических волн. Она не понимала того, что полностью порабощена и украдена из своего дома. Просто все, чем она жила до момента взрыва в подледных коридорах и своего падения сквозь смещающиеся пласты льда, потускнело в ее сознании, отдалилось, стало незначительным и абсолютно неинтересным…
Она была Носителем Интеллекта, и это являлось единственным смыслом ее бытия…
Спираль полыхала неистовым огнем. Кейтлин, не получив никаких команд, замерла в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. Она устала и хотела есть, но молчала.
Бешеное свечение Интеллекта было адекватно крику отчаяния и боли.
Он увидел свой мир таким, каким тот стал за время его затянувшегося отсутствия.
Все лежало в руинах…
Повсюду, куда только доставал его взгляд, возвышались безжалостно разрушенные временем, уродливые остовы некогда могучих и прекрасных механизмов. Города по-прежнему поднимались к багровым небесам, словно памятник былому величию. Но от них осталась лишь скорлупа, в которой тут и там зияли дыры обвалившихся входов. Одичавшие, подвергшиеся мутациям растения буйной порослью укрыли руины цивилизации, изменив ландшафты, уничтожив тщательную симметрию, осквернив все, куда только могли вскарабкаться цепкие побеги…
Там, где у подножия этой горы раньше плескался теплый мелководный океан, теперь на тысячи километров протянулось коричневое зловонное болото. Редкие пучки уродливой растительности торчали из застойных пузырящихся луж. Холмы, которые были островами, превратились в сглаженные илом бугры, от гидропонических ферм не осталось и следа, прекрасные лазурные акватории обмелели, а выщербленные склоны набережных покрывал чахлый кустарник, пробившийся между облицовочных плит.
Но самым страшным было не одичание мира. Цивилизацию можно было возродить, поднять из руин города, проложить новые линии порядка среди царящего вокруг живописного природного хаоса… но для кого?
Он менял канал за каналом, анализируя изображения, поступавшие к нему через тысячи километров оптико-волоконных кабелей, пока не пришел к очевидному выводу.
Его создатели деградировали до уровня животных… Наследники великой цивилизации тупо взирали на покореженные временем артефакты, не задаваясь вопросом об их происхождении и предназначении.
Тут властвовали совершенно иные существа…
Страшные, жестокие, безжалостные, они заселили его мир и правили в нем, построив на руинах прошлого свои города.
Интеллект провел мгновенный сравнительный анализ, установив, что здесь, кроме остатков его деградировавшего народа, присутствовали еще как минимум две разумные расы. И одной из этих оккупировавших его мир рас были люди!
Если бы он мог кричать, то от его отчаянного безысходного вопля рухнули бы стены, а так только маленькая девочка корчилась на полу у его основания, извиваясь в судорогах и хватаясь руками за голову, где у нее располагался свой примитивный мозг, разрываемый в данный момент телепатическими эманациями Интеллекта.
Он понял это и перестал так бесконтрольно и яростно выражать свое отчаяние и скорбь. Примитивное существо, принадлежащее все к той же ненавистной разновидности двуногих, оказалось на данный момент его единственным Носителем, и нужно было позаботиться о поддержании ее жизни, хотя бы на первых порах, пока он не призовет к себе кого-то из своих…
Интеллект полыхал свирепым огнем, все глубже уходя в бездну своего безумия. И это была не паранойя и не следствие криво восстановленных связей, нет…
Это была ненависть…
Он прекрасно осознавал разрастающееся в нем чувство, и зародившаяся было мысль об исторической справедливости заселения брошенной Сферы другими существами так и погибла, раздавленная новыми для него яростными эмоциями, такими болезненными и непредсказуемыми, что их восприятие граничило с ощущением полного саморазрушения.
Интеллект еще не знал, что ненависть действительно разрушает сознание, медленно подтачивая его логические устои и превращая процесс здравомыслия в сплошной яростный бред. Ему еще только предстояло пройти через это.
Он собирался вернуть былое величие своему одичавшему народу. Но сначала он должен был очистить родной мир от заселившей его двуногой проказы…
* * *
3728 год Галактического календаря… Сектор а-217 – подземные казематы форта Стеллар, центральной исправительной тюрьмы одноименного спутника планеты Рори.
– В твоем распоряжении десять минут, парень, – проговорил охранник. Демонстративно отвернувшись, он щелкнул выключателем, убрав гудящий силовой барьер одиночной камеры, и медленной тяжелой поступью углубился в залитый ярким светом коридор, рассеянно постукивая по стенам электрошоковой дубинкой.
– Дерьмо Шииста, – вполголоса выругался Доминик, переступив порог камеры.
Клаус сидел на жесткой откидной койке, поджав под себя ноги. Его глаза были закрыты.
– Командир… – негромко позвал фон Риттер.
Веки Клауса дрогнули. Он выглядел постаревшим и изможденным. Страшный, уродливый шрам пересекал его левую щеку, выделяясь багровым зигзагом на землисто-сером лице. Правая рука от локтя представляла затянутую в пластик культю.
Горло Доминика сжал предательский спазм.
Открыв глаза, Клаус удивленно уставился на посетителя.
– Ты, лейтенант?! – хрипло выдавил он и тут же откашлялся, прочищая горло.
– Не лейтенант, – поправил его Доминик, криво усмехнувшись и протягивая руку. – Рядовой пятого штрафного батальона форта Стеллар, по приговору трибунала… – отрекомендовался он, сжав здоровую ладонь Клауса.
Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга, словно прикидывая степень морального и физического ущерба, причиненного обоим за год, прошедший со дня той злополучной операции.
– Кончини застрелился, – наконец проговорил Доминик, присаживаясь рядом с Клаусом на жесткий тюремный топчан.
– Не выдержал? – В голосе командира не было затаенной злобы или презрения.
– Не знаю. Не думаю, что этого козла заела совесть, – хмуро ответил Доминик. – Теперь все свалится на тебя, командир! – внезапно добавил он.
– Знаю… – Клаус достал сигарету и прикурил, неловко действуя одной рукой. Это была единственная вольность, что позволялась заключенным форта. Курить и читать книги. Все остальное было запрещено.
– Я тут прикинул, что к чему… – начал Доминик, но Клаус прервал его выразительным жестом.
– Постой… – Он выдохнул дым. – Ты читал доклад экспертной комиссии?
– Да. Эти уроды излазили всю воронку, но не обнаружили там никаких следов «светящегося кристаллического образования», – угрюмо процитировал он. – Ну и что, Клаус? Твой процесс еще впереди! Я забрал из госпиталя твои вещи, и там есть пригоршня этих самых кристаллов.
– Остынь, Доминик, – опять прервал его командир. – Хочешь угодить в психушку? На Луне-17 были не уроды, а хорошие эксперты, – вздохнул он. – Они нашли только колотый лед и трупы…
– А этот желоб на дне пещеры?
– Доисторический метеоритный шрам.
– Да дерьмо все это! – вспылил Доминик. – Ни я, ни ты не подрывали город! Нас подставили, бросив туда без подготовки операции, и, тем не менее, мы выполнили задание!
Клаус покачал головой. Он уже устал думать об этом.
– Там погибли двести мирных жителей. – Он погасил сигарету и взглянул на фон Риттера. – Кончини застрелился, но кто-то должен ответить за все… Они уже так решили.
– Покоряешься судьбе? – прищурился Доминик. – Что-то не похоже на тебя, Клаус!
– Трибунал состоится, хочешь ты этого или нет, – спокойно ответил командир. – Они уже списали меня. Но ты еще на свободе, хоть и рядовой. Я запрещаю тебе выступать на суде.
– Командир!
Клаус резко повернулся.
– Я устал, Доминик. Меня вытащили с того света, чтобы судить. Пусть будет так. – Он вздохнул, достав новую сигарету. – Если я буду трепыхаться, спецы сломают меня… Ты же знаешь, как это делается. А я еще хочу докопаться до истины…
– И что ты предлагаешь?
– Меня осудят, потому что дело получило огласку. Им нужен козел отпущения. – Клаус усмехнулся, глядя на фигуру охранника, который возвращался, направляясь к его камере. – Спасибо, что пришел. Я был рад тебя видеть, Доминик, – совершенно серьезно проговорил он.
Фон Риттер встал.
– И все-таки, Клаус…
– Жди… Живи и жди, – отрезал Клаус, не глядя в глаза Доминику. – Конфедерация трещит по всем швам. Просто пообещай, что вытащишь меня отсюда, если представится случай… И сохрани эти кристаллы, ладно?
– Хорошо, командир… – Фон Риттер посмотрел на охранника и протянул руку. – Я вытащу тебя, не сомневайся! – пообещал он, переступив порог камеры.
За его спиной натужно загудел силовой барьер.
* * *
Сфера Дайсона. Комплекс управляющих систем Интеллекта. 3728 год…
Кейтлин смутно помнила те дни, когда она и Интеллект вернулись в Сферу. Самым главным ощущением была всеобъемлющая, нечеловеческая усталость, на сером фоне которой по странной прихоти памяти осталось лежать несколько ярких картинок отчетливых воспоминаний.
…Она стоит на краю платформы, выдающейся со склона искусственной горы, и смотрит вниз, на проплывающие под ногами курчавые барашки облаков. В мутной голубоватой дымке далеко внизу виднеется бескрайняя коричневая гладь болота, дугообразная линия берега и смазанная зелень неимоверно далекого леса…
…Холодный разреженный горный воздух обжигает ей грудь, вызывая спазмы. Ей отчего-то хочется вниз, туда, где заманчиво зеленеет эта призрачная полоска растительности… Горячая слеза сбегает по ее щеке, и она украдкой проводит по лицу обтрепавшимся рукавом ветхой тесной одежды…
…В черном тоннеле, пронзающем склон горы, протянуты тысячи толстых плохо гнущихся кабелей. Она идет по узкому проходу, внимательно осматривая их в поисках повреждений. В тоннеле пахнет могильной сыростью и тянет пронзительным холодом. Некоторые из оптических кабелей излучают слабый, едва уловимый свет. Большинство же темно как ночь…
Что такое ночь? Она остановилась, глядя в серый сумрак, и ее обветренное лицо исказила гримаса страдания. Она силилась вспомнить что-то важное, прочно скрытое за порогом сознания и никак не связанное с Интеллектом…
В голове вспыхивает знакомая резкая боль. Он злится. Кейтлин, покорно склонив голову, берет поврежденный кабель и, обламывая ногти, начинает сращивать его концы, изолируя стык специальным составом.
После долгих мучений ей это удается, и внутри черной бесконечной кишки начинает струиться слабый свет. Она улыбается потрескавшимися губами. Она счастлива. Она – единственный Носитель Интеллекта, и в этом заключается смысл ее бытия.
…Интересно, а что означают яркие, серебристые пылинки, рассыпанные по бездонному мраку? Она когда-то видела это? Что такое ночь?..
…Пустая сферическая комната плавает в волнах блаженного расслабляющего тепла. Она ложится на пол, ощущая благодатные токи почти горячего воздуха. Ее одежда давно превратилась в лохмотья, кожа загрубела и обветрилась, и сквозь прорехи в ткани ее обнаженное тело чувствует тепло.
Голос Интеллекта, как обычно, без всякого предупреждения зарождается в голове. Она часто приходит сюда по его приказу, чтобы отвечать на вопросы. Только здесь среди благодатного тепла с нее снимаются все запреты, и тут она может помнить то, что обычно остается за порогом сознания.
– Носитель, мне нужно оружие. Что ты помнишь про него?
Кейтлин, вытянув ноги, плотно зажмуривает глаза. Перед ее мысленным взором всплывают обрывки далеких туманных воспоминаний.
Интеллект, как обычно, сумел вычленить самую главную информацию. Он, как опытный психолог, препарировал ее воспоминания, складывая их в нужной последовательности…
* * *
Жить становилось все труднее. Где-то внутри исхудавшей, тонкой как тростинка девочки гнездилось страшное взрослое чувство. Это было ощущение безысходности рабского существования, но она не могла осознать его, потому что была под полным контролем Интеллекта.
Это не могло продолжаться вечно.
Наступил тот момент, когда Кейтлин не смогла встать после того, как была отпущена на короткий двухчасовой отдых. Ее знобило, хотя все тело пылало огнем.
Несколько суток она без памяти пролежала в небольшой круглой пещере, едва не погибнув от лихорадки и нестерпимой жажды. В этом мире не было другого существа, которое могло подать девочке воды и позаботиться о ней. Возможно, что Интеллект и желал ей помочь, но он тем более не мог проделать необходимых операций, потому что его руками была именно она.
