скачать книгу бесплатно
– Ты бы лучше помалкивал, Мишкоатль в погонах, – рыкнул Рабинович на омоновца. – Тебе разве плохо будет от того, если нас тут богами начнут считать?
– И ничего удивительного в этом нет, – встрял в разговор Андрюша. – У них тут, между прочим, почти каждый правитель после смерти в ранг бога возводится…
– Нет, спасибо! – осадил и его мой Сеня, поглядывая за тем, как реагирует на их разговор коленопреклоненный абориген. – Я уж лучше при жизни богом побуду.
В общем, переубеждать испуганного второго помощника в том, что они не боги, мои менты не стали. Всё-таки у нас в этом мире в некотором роде был божественный статус. Если, конечно, считать за таковой карт-бланш, выданный нам Обероном. Правда, такое решение вылилось нам в то, что мы никак не могли поднять с колен перепуганного аборигена. Даже когда Ваня оторвал его от земли и приподнял в воздух, бородач продолжал оставаться в согбенном состоянии и, зависая над дорогой, всё-таки упорно отвешивал поклоны. Пришлось на него гавкнуть от души, и только тогда Второй помощник перестал дергаться и попросил поставить его на землю.
В первую очередь мои соратники узнали, что зовут аборигена Ашайкоатль, после чего я решил, что Мурзик – еще не самое плохое имя на свете. Затем троица бравых милиционеров попыталась выяснить, какой город находится поблизости и что за прием приготовили им местные жители. Информацию о городе получить оказалось довольно просто. По словам Ашайкоатля, ближе всего к нам находился Теночтитлан, столица империи ацтеков, отчего у Попова мгновенно глаза загорелись, как у кота, завидевшего бесхозную рыбину. А вот дальше возникли проблемы. Бородатый абориген заявил, что никто в Теночтитлане богов не ждет и приема им не готовит. Более того, прямо тут, совсем неподалеку, проходят боевые действия, в связи с которыми все дороги для штатских лиц закрыты.
– Учения, что ли? – Теперь глаза загорелись у Жомова.
– Нет. Обычная война, – покачал головой Ашайкоатль. – Ольмеки бунт подняли. Подавляем потихоньку. Через пару дней закончим, и снова дороги открыты будут. А за это время мы на них косметический ремонт успеем сделать.
– Интересные у вас тут порядки, – хмыкнул мой Сеня и посмотрел на нашего эксперта. – Андрюша, ты что-нибудь про такое слышал?
– Нет, – немного смутился Попов. – Правда, я не так много про ацтеков и читал. К тому же, мир тут параллельный. Может быть, существуют какие-то несоответствия…
– Да ладно тебе оправдываться, – оборвал друга Жомов и посмотрел на бородача. – И далеко отсюда военные действия идут?
– Пару часов пешим ходом, – ответил тот. – Если, конечно, вы никуда не торопитесь.
– Торопимся, блин. А то еще войну без нас закончат, – заверил Ашайкоатля омоновец и собрался идти на фронт. Однако мой Сеня с Ваниными желаниями был в корне не согласен.
– Прежде чем идти на войну, – заявил он, – нужно сначала с местом жительства определиться!
Попов, разумеется, с этим совершенно согласился и от себя добавил, что неплохо бы и поскорее пообедать, но Жомов был непреклонен. Ну просто сгорал от желания побыстрее попасть на местную войну! Честное слово, впервые на моей памяти все трое друзей оказались на грани того, чтобы серьезно поругаться. И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не выяснилось, что для того, чтобы попасть и к городу, и к месту боевых действий, нужно было идти одной дорогой. Правда, до второго путь был несколько ближе, чем до первого!
Таким образом, конфликт оказался улажен. Единогласно было решено сначала навестить поле битвы, с обязательным осмотром панорамы сражения и выборочным участием в таковом, а уж затем продолжить двигаться в Теночтитлан. Придя к такому мнению и позабыв о существовании Ашайкоатля, мы дружно пошли в том направлении, которое несколько минут назад указал нам этот абориген.
Честно говоря, я был не в восторге от визита в этот мир. И жарко тут, хоть из шкуры выпрыгивай, и народ бескультурный живет – я слышал, они даже людоедством в открытую занимаются, – да и имена с названиями мест такие, что язык сломаешь, пока выговоришь. Была бы моя воля, снова бы отправился куда-нибудь в Древнюю Грецию, но у людей почему-то не принято мнениями псов интересоваться. А зря! Могли бы многих неприятностей избежать, если бы к нам, куда более разумным существам, хотя бы изредка прислушивались.
Вот и сейчас, например, кто из моих сослуживцев о способе возвращения домой подумал? Идут себе, потеют, как три белых медведя в Сахаре, и о грядущих удовольствиях мечтают, а о главном даже и не печалятся! Конечно, я понимаю, что отпуск для того и существует, чтобы забыть о том, что снова на работу надо идти, и уж в первый день турпоездки о возвращении к серым будням думать не принято. Но во время обычных отпусков каждый знает, где билет до дома можно купить. А у нас? Ни тебе мерлиновских эликсиров, ни Лориэля, опять же, не видать.
Конечно, я понимаю, что у эльфов сейчас своих трудностей навалом, но это у эльфов. У моих ментов проблем вроде бы нет, но почему никто из них у Оберона даже и не спросил, когда он нас обратно возвращать планирует? Логично было бы предположить, что это произойдет через две недели, когда эльфы МП-переходы в порядок приведут. А вдруг позже? Да я помру тут от скуки за такое время! Если, конечно, чего-нибудь экстраординарного не случится.,.
Вот с такими мыслями я и плелся в хвосте процессии, краем уха слушая, что Попов рассказывал друзьям о Мезоамерике вообще и об империи ацтеков, где мы, судя по всему, оказались, в частности. Вот уж не буду вам в подробностях пересказывать всё, что Андрюша за полтора часа наговорил – сами найдете информацию, если заинтересуетесь, – но сжато в курс дела вас всё же введу.
Итак, ацтеки сначала были жутко диким и отсталым племенем, вроде групп неорганизованных фанатов заезжей команды на футбольном матче. Рассядутся по всем трибунам и начинают мелкие безобразия учинять. За такими глаз да глаз нужен, иначе жди беды. Больше всех нам эти дикие болельщики хлопот на футбольных матчах доставляют. И в места, где эти неорганизованные находятся, обычно лучших сотрудников милицейское начальство ставит службу нести. Нас с Сеней, например. А вот у народов Мезоамерики либо таких, как мы, не оказалось, либо начальник милиции никудышный был!
В общем, кочевали себе ацтеки по северным окраинам цивилизованного мира Мезоамерики, и никто на них внимания не обращал. Да и кому они могли быть интересны, если находились от прочих мезоамериканцев на таком же далеком техническом уровне, как сейчас какое-нибудь дикое племя африканских пигмеев – от среднестатистической европейской страны. А потом случилось несчастье – забеременела уборщица одного захудалого храма.
И хотя, судя по дальнейшим словам Андрюши, делала она это уже не в первый раз, согласитесь, событие приключилось экстраординарное. Я знаю лишь одну уборщицу – тетю Клаву из нашего отдела, жутко боевую бабу, этакий танк со шваброй (я о ней вам уже рассказывал) – и представить себе ее беременной просто не могу. Нет, я, конечно, понимаю, что теоретически тетя Клава женщина, а следовательно, ощениться… тьфу ты!.. приносить потомство может. Но вот беременной быть – не может, и всё тут…
Так вот, эта уборщица из храма – Коатликуэ (почти тетя Клава) – забеременела. Причем совершенно необычным способом: увидела, что с потолка падает странное перо, пошла его искать, не нашла и поняла, что скоро родит. Вот и представьте, что от такого зачатия у такой уборщицы появиться на свет может?! Оно и появилось. И назвали данное существо Уицилопочтли. Да уж, и как Попов только все эти имена запомнить умудряется!
Но родилось это существо позже. А сначала старшая дочка уборщицы узнала об этом и побежала жаловаться своим братьям. Дескать, маманя несколько лет как вдова, а тут рожать надумала, пришибить такую особу надо к котам драным!
Конечно, вам подобные меры прерывания беременности покажутся дикими, но что еще ждать от детей такой уборщицы?..
Коатликуэ о своей участи догадывалась и осталась в храме, начав приготовления к собственной смерти. Если честно, я думаю, что Попов тут врет! Ну не могу я представить себе такую, как наша тетя Клава, уборщицу, спокойно дожидавшуюся, пока ее кто-нибудь пришибет. Скорее всего, эта Коатликуэ готовила в храме засаду на собственных деток. А один из них – Куауитликак – догадался о мамочкиных замыслах и, чтобы не попасть ей под горячую руку, побежал и сдал братьев с сестренкой, рассказав, как именно они храм штурмовать будут. И прямо перед началом штурма уборщица разродилась от бремени. Ощенилась то есть…
Обычно, насколько мне известно, людские самки вынашивают детенышей девять месяцев. Может быть, конечно, ацтеки – не люди, но судя по тому аборигену, которого я уже видел сегодня, это вряд ли. Я так думаю, что Коатликуэ девять месяцев спокойно выдерживала осаду, а когда вынуждена была заняться другими делами, родами то есть, ее старшие детки и ворвались в храм.
Попов не сказал, чем именно в это время занимался Куауитликак – в туалете, что ли, сидел? – но защищать мамашу он не стал. Вместо него в бой пошло именно то, что родилось от уборщицы. Уицилопочтли то есть. Вот так, родился, сразу встал на ноги, надел боевой доспех и, схватив за хвост первую попавшуюся под руки змею, бросился этим гадом ползучим дубасить своих старших братцев. Похоже, Уицилопочтли оказался крутым мужиком. Змеей, которая еще и умудрилась загореться, отрубил голову своей сестренке и гонял по округе братишек до тех пор, пока не перебил всех. А затем плюнул на мамашу и решил, что стать богом солнца куда интереснее, чем быть сыном уборщицы. Вакантное место в пантеоне ацтеков оказалось свободно, и Уицилопочтли его оккупировал. А заодно и назвал себя богом войны. Ну а поскольку драться с придурком, размахивающим горящей змеей, никто не хотел, оспаривать вторую должность Уицилопочтли желающих не нашлось.
Данный индивидуум, заняв сразу две должности в пантеоне, решил, что хватит, настрадались. Дескать, боги других мезоамериканцев хорошо живут, богатые приношения получают, а мы отлучены от благ цивилизации. А если учесть, что кроме как драться новорожденный ничего не умел, Уицилопочтли решил этот порядок изменить военными методами. Он явился ацтекам и сказал, что отныне только они отвечают за существование солнца. И тот, кто скажет, что это не так, получит по зубам! И чтобы доказать это утверждение, врезал по морде ни в чем не повинному тольтеку, совершенно случайно оказавшемуся на этом сборище.
Ацтекам это понравилось, и, пока каждый из них не врезал по морде бедному тольтеку, общее собрание под председательством бога солнца и войны закончить они отказались. Ну а затем и вовсе вошли во вкус. Сразу после сборища, похватав копья, дубины и обсидиановые мечи, ринулись устраивать в городе свои порядки. То есть встречали случайного прохожего, спрашивали, кто является богом солнца и войны и, получив неправильный ответ, зверски избивали.
Конечно, не все ацтеки занялись беспределом. Были среди них и такие, которые говорили, что и чужие боги, вроде Кецалькоатля, имеют право на существование. Но этих пацифистов слушать никто не стал. Избить их, конечно, не избили, но тухлыми кактусами закидали. А затем запретили упоминать имя Кецалькоатля всуе, в молитвах и в избирательных программах. Оппозиционеры вынуждены были смириться, а остальные пошли воевать.
Правда, первый блин вышел комом. Поскольку этот сброд вел в бой новорожденный, ни фига не имеющий представления о тактике и стратегии, ацтеки тут же были наголову разгромлены текпанеками и высланы в Тмутаракань. Почитатели Уицилопочтли приуныли, но он раскинул мозгами и решил, что хорошо воевать можно научиться, устроившись к кому-нибудь наемниками, и послал всех служить в армию текпанеков, только что разгромивших его воинство. Ну а когда Уицилопочтли и земные военачальники ацтеков набрались воинской премудрости, то поперли воевать самостоятельно и захватили почти всю Мезоамерику.
Конечно, в перерыве между этими двумя событиями с ацтеками произошло еще множество событий, но рассказывать о них я не буду. Суть их истории, по-моему, и так ясна, а тому, кому интересны подробности, советую обратиться к Попову или в ближайшую к месту жительства библиотеку. Я и так уже почти язык сломал, одни только имена этого народа называя, а если еще начну вам захваченные города перечислять, вовсе свихнусь. Согласитесь, читать записки свихнувшегося пса вам будет не очень интересно. Поэтому оставим историю ацтеков в покое. Хотя бы на время. Тем более что вся наша компания, в том числе увлекшийся рассказом Попов, вышли на открытое место.
Впереди, метрах в пятистах от нас, была видна неширокая река. Дорога доходила до берега, затем перебиралась на другую сторону речки по навесному мосту, судя по всему, сделанному из лиан, а затем уходила вдаль, где за широкими обработанными полями виднелся город. Ну а на этом берегу реки, к которому мы и вышли, наблюдалась толпа людей, удивительно похожих на недавно встреченного нами Ашайкоатля. Вот только одеты они были немного приличнее. По крайней мере часть толпы была облачена в довольно свободного покроя балахоны и штаны. Жомов, застывший в центре нашей компании, поднес ладонь ко лбу, прикрываясь от солнца, и хмыкнул.
– Похоже, это именно та армия, о которой нам тот чудик говорил, – произнес он, явно имея в виду под «чудиком» Ашайкоатля. – Вот только не пойму отсюда, они уже битву закончили или еще не начинали?
– Ну так сейчас подойдем и спросим, – пожал плечами мой Сеня.
– А может быть, подождем? – произнес осторожный Андрюша. – Кто знает, как они к нашим костюмам отнесутся…
– А так и отнесутся, как положено к милицейской форме относиться, – отрезал омоновец и, не дожидаясь остальных, широкими шагами направился к ацтекскому воинству.
Глава 4
Не люблю жареной телятины!
Ганнибал Лектор
На берегу реки действительно стояло войско ацтеков.
Точнее, не всё войско, а лишь его небольшая часть – тысячи две вооруженных копьями, дротиками и деревянными мечами с обсидиановой кромкой воинов. Как вскоре выяснилось, это была не регулярная часть, а городское ополчение, призванное для того, чтобы держать мост до тех пор, пока регулярные войска гоняют по окрестностям мятежников. Ополченцы и держали навесной мост. Причем на своих плечах, поскольку какой-то шайке хулиганов приспичило перерубить крепления на этом берегу. Ну а пока треть войска держала мост, еще треть пыталась его починить, остальные ополченцы готовили ужин. И судя по запаху, в основном он состоял из жареного мяса, о чем Попова тут же оповестил его вечно голодный желудок.
В отличие от Ашайкоатля, ковырявшегося в дорожном покрытии, а оттого и не смотревшего по сторонам, троих милиционеров с псом заметили сразу, как только те показались на опушке леса. Всё-таки хоть перед рекой лагерем и стояло ополчение, а не регулярная часть, армейские порядки они, как могли, соблюдали и дозоры выставить удосужились. Путешественники увидели, как в лагере поднялся переполох и большая часть воинов, исключая тех, кто держал на своих плечах край подвесного моста, принялись выстраиваться в боевые порядки.
Попову эти действия аборигенов крайне не понравились. Он хоть и был не робкого десятка и уже противостоял, вместе с друзьями, разумеется, крупным воинским подразделениям, однако не думал, что отпуск хорошо начинать с драки. Тем более если против троих милиционеров – и Мурзика, конечно! – прет пара тысяч озверелых дикарей. Андрюша попытался было образумить друзей, но те, не обратив ни малейшего внимания на увещевания криминалиста, нагло пошли прямо на толпу, поскольку оба были абсолютно уверены в собственной безнаказанности.
– Андрюха, кончай тут сопли по дороге размазывать, – с усмешкой сказал ему омоновец. – Чего ты боишься? Оберон же сказал, что можем отдыхать на всю катушку. А значит, ничего нам эти дикари не сделают, блин. Ну а если попробуют, я парочку десятков этих чучел быстро из солдат в землепашцев переквалифицирую. Будут своими носами местные поля возделывать.
– Ванечка, если ты заметил, людей тут несколько больше, чем пара десятков, – язвительно заявил криминалист. – Думаешь, остальные будут стоять и своей очереди к тебе на раздачу дожидаться?
– А ты у нас на что? – удивился Иван. – Рявкнешь на них разок, сразу все и полягут. А тем, кто самостоятельно улечься не захочет, мы с Сеней поможем. Точно, Рабин?
– Точно, Жом. Только, если начнешь и дальше в общении с нормальными людьми клички употреблять, я тебя так по затылку дубинкой шандарахну, что забудешь, в какой именно части света ты находишься, – пообещал другу Рабинович.
– А в какой части света я нахожусь? – сделал круглые глаза Жомов и, увидев, как перекосилось лицо кинолога, заржал. – Да пошутил я. Мы в Мезоамерике, а она – между Африкой и Европой. Верно?
Рабинович застонал, но разъяснять омоновцу их теперешнее местоположение желания не изъявил. За это дело взялся Попов, но Ваня на него тут же обиделся, заявив, что оба его друга в одночасье стали идиотами и совсем перестали понимать шутки. Жомов потребовал, чтобы кинолог с экспертом, сами круглые дураки, его за идиота бы не принимали. В гневной тираде, содержавшей в себе необычно много для омоновца слов, Ваня заклеймил позором подобные отношения среди друзей, заставив своим красноречием даже Мурзика застыть с отвисшей челюстью. И неизвестно, какие бы еще новые качества кроме умения связно говорить открыли бы в Жомове сослуживцы, если бы к ним на выручку не подоспел небольшой отряд аборигенов. Все они, за исключением одного, выглядели точно так же, как встреченный ранее Ашайкоатль, только без бород. Последний, или первый, кому как нравится, абориген в группе был как раз бородат, но одет не в набедренную повязку, украшенную перьями, а в белую куртку без рукавов и такие же светлые штаны.
– Кто такие? Куда идем? Предъявите документы! – с ходу потребовал ацтек в белоснежных одеждах, видимо, являющийся командиром этой группы солдат. Остальные, так же с ходу, ощетинились копьями, нацелив их в грудь путешественникам.
– Сеня, тебе это наглостью не кажется? – поинтересовался Жомов, прерывая свой беспрецедентный монолог.
– Твоя болтовня?.. Нет, – прикинулся дурачком кинолог. – Говори, сколько хочешь. Очень даже интересно проверить, насколько велик твой словарный запас.
– Хватит придуриваться, блин! – обиделся Ваня. – Я тебя спрашиваю, тебе не кажется, что эти уроды обнаглели, раз у милиционеров документы предъявить требуют? Мне их изуродовать, или ты сначала культурно поговоришь?
Аборигены, наблюдавшие за этим диалогом с явным непониманием и нетерпением, недоумевали, почему это странные незнакомцы не только игнорируют требование их командира, но и, находясь без оружия, явно не боятся вооруженного отряда. Начальник ополченцев набрал в грудь воздуха, явно собираясь рявкнуть на непрошеных гостей как следует, но его опередил Попов.
– Какого хрена, мать вашу, вы смеете к нам с вопросами приставать?! – истошно завопил он.
Вопль, как всегда, вышел на славу. Командиру отряда, пытавшемуся глубоко вдохнуть, ударной звуковой волной Андрюшиного крика загнало в грудь столько воздуха, что было удивительно, как он не взлетел подобно воздушному шарику. Тех ацтеков, что пришли вместе с ним, разметало в разные стороны, лишив во время вынужденного полета их жалкого гардероба. И те, кто после вопля Попова сумели подняться на ноги, тут же помчались в разные стороны, истошно вопя и стараясь прикрыть срам ладошками.
Пострадали не только они. Поскольку криминалист стоял посредине дороги и смотрел в сторону моста, звуковая волна, без труда разметав дозорный отряд, докатилась и до реки. Первые ряды аборигенов, удерживавших мост, рухнули как подкошенные. Остальные, не в силах удержать вес переправы на своих плечах, отскочили в сторону, дав возможность мосту обрушиться вниз. Начатый ремонт так безвременно и закончился. Чему особенно огорчилась местная рыба, у которой падение моста в реку вызвало легкую контузию. Рыба всплыла вверх брюхом, выразив таким образом протест человеческому произволу.
– Андрюша, я, конечно, понимаю твое стремление помочь в решении конфликта, – после того, как смог прочистить заложенные уши, спокойно начал говорить Рабинович и вдруг взорвался: – Но какого хрена нужно было так орать!
– Сам не ори, – обиженно буркнул Попов и кивнул в сторону тех вояк, которые еще не смогли встать с грунта. – Посмотри на них.
– И что я там должен увидеть? – едва сдерживаясь, поинтересовался Сеня.
– Объясню, раз ты сам поглупел, – рассудительно ответил эксперт. – Ты где-нибудь на этих людях металлические доспехи видишь?.. У них даже щиты из черепахового панциря. Тут в случае конфликта наши дубинки ни фига бы не пригодились. А теперь, глядишь, они с нами по-другому разговаривать начнут.
– Ты посмотри, какой умный, – буркнул Рабинович, явно расстроенный тем, что не он, а криминалист рассмотрел столь важную деталь экипировки ацтеков. – Только всё равно предупреждать нужно, когда орать собираешься. У нас на ушах бронежилетов нет.
Науке неизвестно, помогли бы бронежилеты на ушах остановить звуковую волну Попова или нет, но поверженному Андрюшей командиру отряда хоть какая-нибудь защита в области дыхательных путей точно не помешала бы. Когда абориген сумел, наконец, выпустить весь воздух, загнанный внутрь звуковой волной, подняться на ноги он уже не мог. Пришлось российским милиционерам помогать ему. Так сказать, выполнять ту часть своего долга, в которой говорится о защите гражданского населения.
– Что ты будешь делать, опять, третий раз за день, боги к нам нагрянули, – тяжело дыша, обреченно пробормотал командир. – Что сегодня, день пришествия, что ли?
– Не понял? – удивился Рабинович. – А что, боги у вас вот так вот запросто появляются?
– Ну почему запросто? – удивился ацтек. – Сапотекский Питаосих, бог бедности и неудач, сегодня был, так, гад, наличность у всех умудрился стащить, хотя и близко к лагерю не подходил. После него тольтекский Кукулькан пробегал, такой ветер поднял, что половину каноэ на реке утопли и только что отремонтированный мост обвалился. Вы вот пришли и тоже безобразия учинили. Вам, богам, что, сегодня заняться нечем? Друг с другом поладить не можете, вот на людях зло и срываете?..
– Подожди, подожди! – остановил его Попов. – То есть ты хочешь сказать, что боги у вас тут на людях часто появляются?
– До последнего времени такого никогда не случалось, – всё еще находясь в прострации, ответил абориген. – Конечно, единичные случаи бывали, раз в пятьдесят лет, скажем. Но обычно вы, боги, только со жрецами и общаетесь. Не знаю, что на вас нашло теперь. Скучно на небесах стало? А кстати, вы чьи боги будете? Я о многих знаю, но по описанию вы ни под одних не подходите.
– Да мы так, маленькие божки. О нас даже сами боги не всё знают, что уж о людях говорить! – прежде чем кто-нибудь успел открыть рот, заявил Рабинович. – Ты иди в лагерь, скажи, чтобы нам какое-нибудь маленькое пиршество организовали, а мы пока тут посовещаемся и решим, наказывать вас еще за такое непочтительное отношение к нам или того, что случилось, уже хватит. Ясно?
– Ой, давайте только обойдемся без наказаний, – устало вздохнул командир. – Будет вам пиршество, будет вам торжественная встреча, будут и дары. Только не мешайте мост чинить, а то явится сюда Чимальпоке с основным войском до того, как мы ремонт закончим, так никому не поздоровится. И не думайте, что вы спасетесь. Чимальпоке с Уицилопочтли на короткой ноге…
Что-то в том же духе продолжая ворчать себе под нос, командир дозорного отряда поплелся назад к лагерю, по дороге пинками поднимая с земли своих солдат. Сеня, сделав рукой знак, призывающий друзей воздержаться от вопросов, несколько секунд смотрел ему вслед. А когда абориген удалился на достаточно большое расстояние, повернулся к Жомову с Поповым.
– Что-то я не понял, – недоуменно произнес омоновец, едва Рабинович перестал смотреть вслед ушедшему командиру ацтеков. – Ты когда про совещание говорил, цену нам набивал, что ли?
– Ты тоже так думаешь? – вместо ответа спросил кинолог у Андрюши.
– Интересный мир. Боги прямо среди людей открыто появляются, – видимо, продолжая невысказанные раздумья, пробормотал эксперт, а затем встрепенулся: – А? Что? О чем ты говорил?
– О своем, о женском – о комбайнах, – фыркнул Сеня. – У тебя, Андрюша, кроме как на восторги по этому миру, мозговые ресурсы еще для чего-нибудь остались? Как считаешь, есть нам что обсудить или можно в ацтекский лагерь идти на пиршество?
– А чего на голодный желудок обсуждать? – удивился Попов. – Вот поедим, тогда и думать нормально сможем.
– Сытое брюхо к учению глухо. Но Попу на всё плевать, лишь бы было что пожрать, – констатировал кинолог. – Андрюша, тебе ничего подозрительным не кажется?
– Ты о чем? – вместо задумавшегося эксперта спросил Жомов.
– А о том! – ответил Рабинович, глядя на друзей, как учительница на нашкодивших второклашек. – Посудите сами. Появляется Лориэль и соблазняет нас халявным отпуском с возвращением обратно в тот же день, из которого мы отбыли. По прибытии в Эльфабад этот шкодливый эльф исчезает, а мы узнаем, что мир Оберона здорово расширяется и у них возникли проблемы с МП-переходами. Нас забрасывают сюда, и тут мы узнаем, что боги этого мира посходили с ума и шляются среди людей, словно у себя в апартаментах.
– Ну и что? – пожал плечами Попов. – Может быть, Оберон специально всё организовал, чтобы нам веселее было?
– А может быть, всё это подстава? И нас опять втянули в какую-то авантюру, – высказал предположение кинолог.
– Да брось ты, Сеня, ерунду нести! – встрял в разговор омоновец. – У тебя от общения с эльфами простата началась…
– Что-о-о? – взревел Рабинович, а Андрюша тоненько захихикал.
– Ну эта… Когда человек всего бояться начинает, – растерялся Жомов.
– Эта, когда человек всего бояться начинает, называется паранойя, – раздраженно поправил друга кинолог. – Простата – это нечто другое, прямого отношения к психическому состоянию человека не имеющее…
– Ну и хрен с ней! – махнул рукой Ваня. – Я тебе говорю, что подставы никакой нет. Ну, скажи, откуда Оберону было знать, что мы в Мезоамерику соберемся?
Этот вопрос и в самом деле поставил Рабиновича в тупик. Конечно, Лориэль мог видеть лежавшие на столе фотографии древних ценностей, которые Попов сделал у себя в лаборатории, но это ни о чем не говорило. Если Оберон действительно планировал подставить милиционеров, то должен был готовить эту операцию давно. А до вчерашнего дня о культуре Мезоамерики, кроме Попова, никто даже и не думал. И уж точно, обсуждать возможность поездки в этот регион и это время менты и не пытались. Да и сам Андрюша начал думать о посещении ацтеков вместо мира-аквариума только после прибытия в Эльфабад. Вот и получалось, что участия в выборе милиционерами конкретного места для отдыха Оберон принимать не мог. И всё же данные рассуждения подозрительности у Сени ничуть не убавили.
– А почему вы решили, что именно наш визит в Мезоамерику подстава? – с жаром накинулся он на друзей. – Может быть, у Оберона неприятности во всех мирах начались, и ему всё равно, в каком именно мы начнем наводить порядок?
– Сеня, ты действительно что-то слишком всё выворачиваешь, – улыбнулся, как доктор больному, Попов. – В нашем-то мире всё нормально? Боги по улицам не бегают? Да и в Эльфабаде ничего страшного не происходит. Тебе же сказал этот тролль, что расширение мира – дело обычное. Давай не искать проблему на пустом месте, а просто будем отдыхать. Тем более к нам новая делегация идет.
Попов махнул рукой в сторону воинского лагеря ацекских ополченцев, и Сеня вынужден был обернуться в указанном направлении и прервать дискуссию, поскольку шедшая к ним делегация была уже слишком близко. В этот раз обычных воинов в юбочках из перьев среди аборигенов не было. Все до единого подошедшие к милиционерам ацтеки были одеты в белые костюмы. Некоторые несли на головах странные уборы из перьев, у других перья были нашиты на одежду, ну а третьи, видимо, беднее и ниже рангом, украшениями снабжены не были, как и командир дозорного отряда, наголову разбитого криком Попова. Остановившись в некотором отдалении от путешественников, аборигены встали в позы, выражавшие почтительность и внимание.
– Ну что, к пиршеству готовы? – поинтересовался Рабинович, дав себе слово в ближайшем времени продолжить с друзьями обсуждение своих подозрений.
– Позвольте выразить вам свое почтение, славные и великие боги, и принести вам этот скромный дар, – выступил вперед один из ацтеков. Видимо, сам командир ополчения. – Надеюсь, он прекрасно отразит наше безмерное уважение вашей божественной сущности.
Рабинович, взяв на себя роль начальника отряда богов, пошел навстречу аборигену, пытаясь понять, что именно он держит в руках. Подойдя ближе, Сеня понял, что это какая-то шляпа, сделанная из тщательно переплетенных перьев, с огромным разноцветным плюмажем. Осознав, что в руках ацтека больше ничего нет, Рабинович взял шляпу и заглянул внутрь ее. Затем повертел из стороны в сторону, явно чему-то удивляясь, а после этого завопил:
– И на хрена мне этот мусор нужен? Золото и драгоценные камни где, я вас спрашиваю?!
– Этот мусор является высшим знаком отличия воинства Орла, служащего Кецалькоатлю, – терпеливо и покорно пояснил абориген. – Впрочем, если вы принадлежите к окружению Тонакатекутли, мы можем подарить вам накидку из шкуры ягуара. А золота и драгоценных камней у нас нет. Питаосих сегодня был и всех ограбил.
Сене осталось только горестно вздохнуть. Судя по всему, новое путешествие милиционеров по параллельным мирам начиналось не так радостно, как на это рассчитывал кинолог. Он мысленно пообещал набить морду этому вороватому Питаосиху, а потом, поскольку ничего другого не оставалось, согласился принять в дар пернатую шляпу. Всё-таки шкура ягуара, может быть, и ценней, но таскать ее с собой по такой жаре было бы накладно. Ну а кроме того, Рабиновича не покидала надежда получения хорошей наживы в этом полумистическом мире.
– Ладно. Принимаем ваш дар с благодарностью и надеемся, что пиршество будет более впечатляющим, – с угрозой в голосе проговорил Сеня и оказался как нельзя более прав. Пиршество путешественников впечатлило!..
По дороге к лагерю войска аборигенов Рабинович немного успокоился и перестал смотреть волком на ацтеков, не удосужившихся припрятать от Питаосиха пару-тройку килограммов драгоценных камней, чтобы с покорностью и восхвалениями принести их в дар новым гостям. Он даже затеял с главой делегации аборигенов, Ачитометлем, крайне содержательный разговор о местных рынках, ценах на кукурузу и облигации Сбербанка СССР 1936 года выпуска. Собирался расспросить и о том, каким образом боги различных народов умудряются уживаться в местном пантеоне, но вовремя вспомнил, что сам вроде бы считается здесь божеством, хотя и мелким, и от вопросов о своих «коллегах» воздержался.
