banner banner banner
Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение
Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение

скачать книгу бесплатно

Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение
Игорь Юрьевич Литвинцев

Автор анализирует биографию писателя и основателя Всемирного Фонда охраны диких животных Джеральда Даррелла с точки зрения возможного участия Высших сил (Сущности) в его деятельности. И приходит к выводу, что только подобное допущение позволяет объяснить великие достижения этого человека. Рассматривает его две семейные жизни. Возвращается к собственной биографии: детство и любовь к природе. Знакомство с книгами Даррелла, путешествия по его следам. Вспоминает своих домашних питомцев, любимых котов, три разные семейные жизни. Выражает надежду, что им с Дарреллом еще предстоит вместе поработать в одном из вариантов альтернативной истории Земли.

Игорь Литвинцев

Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение

И это все в меня запало

И лишь потом во мне очнулось!

    Давид Самойлов

Введение, общее для всей книги

Первая книга («ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни») из серии под выше приведенным эпиграфом содержит подробный анализ неординарных событий, со мной происходивших. Таких, которые затруднительно или даже невозможно объяснить только в рамках полной реальности окружающего нас мира. И предлагает гипотезы, обосновывающие их постоянно позитивное для меня завершение.

Пересказывать их не буду, но общая идея состоит в том, что существует некая Высшая сила (Бог, Абсолютный Разум и т. п.), которую я назвал Сущность. Именно она и сопровождала меня по жизни, устраивая испытания и одновременно способствуя положительному завершению различных, иногда практически неразрешимых, ситуаций. И таким образом подготавливала к возможному участию в одном из своих бесчисленных проектов альтернативной истории Земли, идею которого я сам предложил ей на рассмотрение.

Еще в процессе написания первой книги у меня в голове постоянно крутилось смутное воспоминание, что когда-то я уже сталкивался с биографией некоего известного человека, тоже богатой на разные странные и не всегда объяснимые случайности. Которые всегда заканчивались удачно, отчего окружающие считали его супер везунчиком. Но чья она была, и когда я мог ее читать – вспомнить не мог, так как, занимаясь сбором исторического материала на местные темы, часто сталкивался с литературой такого рода.

И вдруг уже здесь всплыло. Это же была биография Джеральда Малькольма Даррелла (далее ДМД), написанная уже после его смерти Дугласом Скоттом Боттингом.

Еще при жизни, уже ставши великим гуру, Даррелл не единожды получал предложения от желающих написать его биографию. К нему обращались и известные, и только начинающие писатели. И одному из них он даже аванс проплатил, но, прочитав начало, полностью разочаровался и остановил сотрудничество. Взялся было за автобиографию сам: ему казалось, что история его жизни должна принадлежать только ему одному. Но слишком поздно – не было уже ни сил, ни энергии. Понимал рассудком, что задуманное завершить во всей полноте желаемого не успеет, а писать собственный некролог не хотел.

И поэтому сразу заинтересовался, получив еще одно предложение от Дугласа Боттинга. И приложенную к нему биографию шотландского путешественника, натуралиста и писателя Гэвина Максвелла (у нас переведены два его произведения: «Кольцо светлой воды» и «Лети к своим собратьям, ворон», которые, с моей точки зрения, достойны того, чтобы их прочитали все).

Даррелл, конечно, знал и ценил книги Гэвина Максвелла и даже написал на первую очень хорошую рецензию. И несмотря на то, что находился в больнице после тяжелейшей операции и сильно ослаб, просмотрел введение в его биографию, написанную Боттингом (последний и передал-то ее специально, как показатель уровня своего творчества).

И когда ДМД дошел до характеристики творчества Максвелла и наткнулся на фразу о том, что тот «подобно Джону Берроузу, Уильяму Генри Хадсону и Джеральду Дарреллу является одним из лучших авторов, писавших о живой природе в последние сто лет», то не заинтересоваться автором, имеющим такое высочайшее мнение о его собственном писательском таланте попросту не мог. Но самостоятельного знакомства не осилил, очень хотел, но совсем плохо себя чувствовал. И, попросив любимую супругу Ли почитать ему эту биографию вслух, понял что ему нравится все: манера написания, впечатляющее отражение природы Шотландии и, главное, ярко изложенное автором понимание главной идеи жизни Максвелла.

И ДМД сразу решил, что наконец-то нашел своего биографа, способного понять и правильно отразить его внутренний мир, и точно донести до читателей ту гигантскую задачу, которую он сам себе определил как цель своей жизни. Хотел лично с ним встретиться, но уже не смог. В этой жизни не успел. И попросил Ли не только заключить договор с Боттингом, но и предоставить тому полную свободу в процессе работы над своей биографией.

(Я бы на месте ДМД поступил точно также. Опять нахальное заявление, даже наглое, но «Сага о кольце ярких вод: Загадка Гэвина Максвелла» написана действительно мастерски. Обязательно прочитайте, уверяю вас – не пожалеете.)

Вскоре после его смерти в январе 1995 г. Ли так и сделала. И Дуглас, с радостью принял это предложение – написать полную и честную историю жизни ДМД. Ему был открыт доступ ко всем семейным архивам, включая их любовную досвадебную переписку. Два года напряженного творческого труда, поездок, встреч с людьми, знавшими Джеральда Даррелла, принесли свои плоды. Биография однозначно получилась.

В Москве я купил ее сразу же после появления русского издания (уже больше 15 лет назад, как же быстро летит время!) и быстренько проглотил, пробежав по диагонали. Не помню почему, но не было ни времени, ни условий углубляться. Хотя хотелось, так как сразу отметил мастерство автора, его профессионализм и глубокое знание темы при подчеркнутом уважении к своему герою. Книга мне понравилась и, конечно, читать ее надо было по-другому, с чувством, толком и расстановкой. И я пообещал себе сделать это обязательно, но… «потом», которое все не приходило и не приходило.

А тут взяло и пришло, прямо на острове Джерси. Я с Маришей (моей нынешней супругой) отправился туда в паломничество, просто горя желанием увидеть наконец-то легендарный Зоопарк, основанный Джеральдом почти полвека назад и, конечно. побывать на месте его захоронения. Собираясь, бросил в чемодан и биографию ДМД. Захотелось восстановить в памяти все моменты, связанные с, казалось бы, неразрешимыми проблемами создания этого частного Зоо (теперь «Парк дикой природы»: уникальное заведение, не имеющее аналогов в мире, принадлежащее «Фонду охраны дикой природы»: оба имени Даррелла).

Три дня буквально прожил в Парке (появлялся ранним утром и оставался до тех пор, пока супруга не утаскивала), на целый день погружаясь в его атмосферу. А когда в гостинице усталая Мариша проваливалась в сон (в то время это у нее очень просто получалось, до трех не успеешь сосчитать – уже выпала из действительности), с интересом перечитывал главы биографии о событиях на Джерси, но ими там и ограничился.

А вот сразу после возвращения в Москву «повезло»: простудился, но не сильно. Главное, голова не болела, а что суставы на ногах сильно распухли – дело уже привычное. Выходить из дома в любой цивильной обуви было невозможно, зато валяться на диване и читать – никаких проблем. И я смог спокойно и с удовольствием погрузиться в написанную Боттингом книгу, не менее талантливую, чем биография Максвелла. Читал и удивлялся, как же в первый раз не обратил внимание на многие вещи, которые теперь вызывали живой интерес и пробуждали в памяти воспоминания о моей собственной жизни.

И серьезно заинтересовавшись личностью ДМД, начал искать и собирать вообще все, что про него было написано. Даже одолел две на английском (с трудом, словарем и помощью): «Himself and Other Animals. A Portrait of Gerald Durrell» его соратника Дэвида Хьюза и вторую книгу его первой жены Джеки, написанную уже после их тяжелого развода: «Jacquie Durrell. Intimate Relations». С первым ее творением «Звери в моей постели», снабженным комментариями Джеральда (которые только и придают этой посредственной книжечке определенный шарм), проблем не было – наши успели перевести и издать. (Джеки одно время вторую книгу своих воспоминаний хотела назвать «Зверь в моей жизни», но потихоньку остыла после тяжелого развода и передумала). Даже книгу его недалекой и взбалмошной сестры Марго (Маргарет Изабель Мейбл Даррелл) выловил, но ее содержание к жизни самого Джеральда отношения почти не имело.

Зато еще раз отдал должное кропотливому труду Дугласа Боттинга (как и следовало ожидать, он обе английские до меня тщательно проработал и все заслуживающее внимания оттуда вытащил; вполне можно было самому не мучиться).

Как в итоге выяснилось, до этого я почти ничего не знал о личности ДМД, творчество которого в свое время произвело на меня такое мощное впечатление. И хотя автор биографии излагает отдельные моменты его жизни без погони за дешевыми сенсациями, не стремясь ни к затушевыванию недостатков, ни к их акцентированию, многие стороны натуры Джеральда стали для меня откровением.

Но я уже давно реально смотрел на жизнь и особенно ничему не удивился. Прочитав немало биографий великих творческих личностей, пришел к выводу, что их достижения – это единственное, на что следует обращать внимание. А вот повседневную жизнь лучше вообще не оценивать. Не стоит их поклонникам скелеты в шкафах тревожить и в грязном белье рыться.

И хочу подчеркнуть, что после всего прочитанного:

а) мое отношение к писательскому ярко индивидуальному таланту Джеральда совершенно не изменилось (в отличие от реакции на труд Боттинга в LiveJournal некоторых читательниц, ранее его обожающих до восторженного визга, а теперь посчитавших, что ДМД в своих книгах их обманывал). Для меня краски его лучших книг абсолютно не поблекли;

б) его достижения и заслуги перед человечеством настолько велики, что на их фоне все остальное совершенно не значимо (по крайней мере, я так думаю).

А Дуглас Боттинг, познавший его жизнь лучше, чем кто-либо, вообще считает ДМД выдающимся человеком (хотя и не лишенным определенных недостатков), исполняющим священную миссию по спасению исчезающих по вине человека видов животных. Он называет его современным святым Франциском, причем борющимся с таким злом, которое историческому Франциску Ассизскому не могло привидеться и в самом страшном сне. (Франциск Ассизский – один из наиболее почитаемых и известных в мире католических святых. Проповедовал ценность природы, сопричастность, любовь и сострадание ко всякой твари. В 1979 г. был официально провозглашен Церковью небесным покровителем экологов. Кому интересно прочитайте о нем в очень хорошем сборнике очерков и эссе Гилберта Честертона «Фома. Франциск. Ортодоксия», написанных в 1923–33 гг.

Ну а относительно счастливых случайностей (иногда для ДМД тоже судьбоносных), то его жизнь реально напомнила мне мою. (Используя терминологию первой книги этой серии – наличием множества прульных моментов и непонятного). Не зря же его близкие знакомые даже придумали специальный термин: «удача Даррелла».

И что еще поразило: практически полное совпадение его детских ощущений и впечатлений от окружающей природы с моими. Почитал отрывки его воспоминаний (опять же у Боттинга) и увидел себя в этом возрасте – ну прямо родственные души. Заявление нахальное, я понимаю. Но истине соответствует.

Потом, конечно, дорожки наши разошлись сильно, но любовь к животным, к природе у обоих осталась на всю жизнь. У него – как всепоглощающая страсть, она же – профессия, у меня – как хобби.

Также сильно зацепило принципиальное отличие его первой семейной жизни от последующей, ставшей счастливой. Как мне это было знакомо!

И, конечно, меня заинтересовали нюансы его жизней с такими разными по всем характеристикам женами. У меня их было не две, а три (тоже совершенно различные), но сути это не меняет. Наоборот, есть основание сделать единое заключение: «все хорошо, что хорошо кончается»!

А ведь это самое личное счастье, сколько оно содержит различных аспектов и от какого количества случайностей зависит. И как сильно при этом влияет на все стороны жизни, в том числе, и на ее продолжительность!

И находясь под впечатлением от книги Боттинга, я начал вспоминать своих жен и их прямое и косвенное участие в моих успехах и неудачах. И это было не просто, хотя бы потому, что когда-то сам сознательно и старательно постарался выбросить из головы всё, связанное с первым браком.

Ну и, наконец, наши одинаковые страдания, связанные с боязнью высоты. Для кого-то это ерунда, несущественная деталька, но только не для меня. Сравните наши переживания – в разделе «ПРС – страх» первой книги и ее приложения. Как будто один и тот же человек их переносил.

Повторюсь, именно после детального прочтения биографии ДМД у меня в первый раз и возникло желание еще раз комплексно пройтись по собственной жизни и попробовать ее проанализировать. Но на этот раз не с точки зрения прульности и непонятного, а:

– во-первых, взглянуть на прожитое через призму одной из самых ярко выраженных черт своего характера – любви к природе (ее лесам, лугам, озерам, болотам, горам и даже дачным участкам) и всем видам живых существ: рыбам и тритонам, богомолам и паукам, жабам и квакшам, совам и соням и, конечно, котам. В общем, всем ее обитателям. Я тот, кого можно точно назвать натуралистом-любителем;

– во-вторых, отразить роль женщин, которые в значительной степени влияли на мою жизнь, а значит и на отношения с животными и природой. А с женщинами всегда не просто, почти каждая из них (по крайней мере в начале знакомства) сама по себе представляет загадочное, а иногда и необъяснимое явление.

Но я всем представительницам прекрасного пола, с которыми меня судьба сводила, выражаю свою благодарность и признательность (в разной степени, естественно). В первую очередь, конечно, бабушке и маме, тетечке Лиле, дочери, своим женам и подругам. А особенно сестре, благодаря любви и заботе которой я на старости лет получил возможность для написания этих книг. В Москве я бы никогда на это не сподобился – среда бы воспротивилась (точно знаю.)

Это может показаться странным, но в моей памяти эти две линии – женская и природная – переплетаются и иногда достаточно сильно. И, возможно, что только для такого рода воспоминаний вполне подошло бы название типа «Женщины и животные в моих жизнях». Суть бы точно отражало, но по-русски оно как-то не звучит.

Ну а дальше – череда всяких-разных событий, повседневная текучка, в общем все, как обычно. В результате возникшее желание опять было отложено «на потом». Запало куда-то так лет на десять, а вот тут, в Вильфранше, проснулось, и я его реанимировал. А потом и постарался превратить в книгу.

И вдруг туда же внедрилась личность самого Джеральда Даррелла. Чем больше я перечитывал его биографию, тем она меня сильнее притягивала, хотя жутко осложняла работу. После появления ДМД все сюжетные линии окончательно переплелись и перезапутались в моей голове.

Согласно первоначальной задумке, во введении я просто хотел рассказать, как поездка на Джерси и повторное обращение к деталям жизни ДМД подтолкнули меня к написанию воспоминаний о любви к природе, попыткам разведения домашних питомцев и роли во всем этом моих жен. Ну и к реализации двух давних мечт проехаться по его следам. И все!

Долго мучился с возможными вариантами, но все время неудержимо тянуло предварительно и избирательно пройтись по его биографии. Конечно, можно было бы просто отправить читателей непосредственно к Боттингу, но что тогда делать с моими комментариями?

И пытаясь для самого себя обосновать необходимость появления фигуры Джеральда Даррелла на страницах этой книги, я вдруг получил для этого такой железобетонный повод, что все колебания отбросил.

Двадцатый год двадцать первого века для обладателя даты рождения 02.02 (это я про себя, любимого), иногда по ночам общающегося с Сущностью, не имеет права быть обыденным. И из содержания февральских сновидений я получил немало подтверждений того, что мое предложение (изложенное детально в первом томе третьей книге этой серии «Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами») о возможном варианте осуществления новой альтернативной истории Земли – в целом принято.

А буквально несколько дней назад, 20.02.20, я увидел начало очередного сна (будем считать – вещего). Втроем, Джеральд, его вторая супруга Ли и я, рассматриваем большую рельефную карту Африки, разложенную на длинном овальном столе в каком-то конференц-зале. Ли выглядела молодой и красивой, как на свадебном фото, ну а мы – тоже ничего, симпатичные и пока стройные бородатые мужчины, лет так до 40 (в этой жизни Ли на год меня моложе, мир наш пока не покинула, но ведь и я тоже). Принимаем решения (которые будут неукоснительно выполняться), в каких районах создавать заповедные зоны и какие степени защиты они должны получить. Все это в 1808 г., заметьте, календарь МК на стеночке висел.

Свернутые карты островов Индийского океана уже проработаны и лежат на кресле в сторонке. С этим районом проще, единогласно решили сделать его практически полностью заповедным: от Мадагаскара до Сейшельских островов. (после тщательной очистки суши от всякой, уже ранее завезенной моряками, иноземной живности и растительности, тем более. что достались они нам в состоянии на начало 18 века. Это был такой потрясающий сюрприз от Сущности, но который я даже изначально рассчитывать не мог. Напомню, что перенос современной территории в прошлое предполагалось осуществить в 1807 год. Для Европы так и осталось, план не изменился. А вот с Тихо-океанским регионом и Северной Америкой нас ждала прекрасная новость. Сами понимаете почему, состояние природы за 18 век нигде лучше не стало. И гораздо проще ее сохранить, чем потом восстанавливать. Потом на примере Мадагаскара это покажу с цифрами. Только доберитесь до следующей книги и ее тома: «До и После».)

Я именно с такой просьбой и обращался, ну скажем так, «наверх» (для принятия практических мер по спасению всего биоразнообразия планеты, еще реально возможного после переноса): выделить мне группу земных специалистов прошлого, которых я смогу привлечь к работам по этому направлению. Зафиксировав в уме довольно длинный перечень фамилий, начал их с четы Дарреллов. Всей жизнью заслужили. Не забыв и сэра Дэвида Аттенборо с господином Николаем Дроздовым. И Владимира Арсеньева для будущих работ в Маньчжурии, и Петра Кузьмича Козлова (Центральная Азия, Тибет), и моего возможно дальнего-предальнего родственника Н. М. Пржевальского (чего-чего, а работы всем хватит), а также ряда других и наших, и иностранных. Здесь только нескольких перечислил, потом полный список приведу. Просить, так просить, чего мелочиться для благого дела. (Но в этом сне больше никого из них не увидел.) И вот – мне показали на виртуальном примере, что отклик Сущности будет позитивным. Ну и как после этого я мог в этой книге без ДМД обойтись, без будущего коллеги по работе, размах которой даже трудно представить.

Но на фоне величия его личности стало гораздо сложнее компоновать все остальное содержание книги. Сложилась ситуация в какой-то степени похожая на творческие муки самого Джеральда в процессе написания бестселлера «Моя семья и другие звери». Вот как ее отразил автор:

– Я совершил огромную ошибку, впустив на первые страницы своих родственников. Стоило им появиться, как они тут же заполонили всю книгу.

Сколько в этой фразе правды, а сколько кокетства – решать вам. Но я его очень хорошо понимаю – у меня это можно сказать главная проблема – удержать себя в рамках данного сюжета. И следует добавить, что я-то Джеральда не впускал, он фактически сам ворвался, а. к тому же, задерживать его не было ни малейшего желания. В итоге всю книгу его персона не заполонила, но отхватила немало. Вот и пришлось разделить ее на относительно независимые части – в каждой по главному действующему лицу.

Совсем недавно (почти через два года после публикации) решил, что надо сделать два отдельных тома: две жизни ДМД и три моих. Разделил, прочитал и опять не понравилось. Соединил обратно, посчитав что первоначальный вариант все-таки получше выглядит. Надеюсь, что сами разберетесь и оцените целесообразность принятия этого решения. В конце концов, ведь вовсе не обязательно читать все три части. Но вот про Джеральда Даррелла, пожалуйста, прочитайте. С моей точки зрения, миссия, выполнению которой была посвящена его жизнь – последняя попытка Сущности спасти человечество от гибели в данной реальности.

Часть 1. Разные жизни ДМД. Величие и бесперспективность его деяний. Введение в тему

Очень бы хотелось в этом разделе передать свое восхищение и уважение к творчеству этого человека, взяв за образец уровень, уже достигнутый Дугласом Боттингом. Надеюсь, что мне это удастся:

во-первых, текст его биографии я использую как кладезь базовой информации – надо просто постараться не опуститься ниже его уровня и не выпасть из стиля;

во-вторых, я его единомышленник, во многом согласен с мнением цитируемого биографа, а уж с предложением присудить ДМД Нобелевскую премию за суммарные результаты, достигнутые им за свою жизнь, – на все 100 процентов. И если бы звери, птицы и прочие пресмыкающиеся оценивали вклад тех или иных людей в их защиту, он бы точно ее получил одним из первых представителей всего человечества. Но кто же их будет спрашивать – тварей бессловесных? А то, что мы их просто не понимаем, надеюсь, пока не научились понимать, так кто в этом виноват?

Так же, как не понимают пока руководители основных держав и вообще сильные мира сего, что собственными усилиями уверенно ведут нашу планету к неизбежной гибели. И я могу предсказать с очень большой вероятностью, что премию в области защиты природы выдадут какой-нибудь недалекой, но фанатичной и насквозь демагогической марионетке, типа шведской Греты. Ведь в конце 2019 г. журнал Time уже присвоил этой скандальной экоактивистке звание «человека года». А группа неких ученых даже назвала ее именем новый вид миниатюрных улиток с острова Борнео.

Теперь осталось их научить ползти цепочкой и выкрикивать лозунг «Вы украли у нас детство!» И тогда не только человечество мгновенно прозреет (если, конечно, сможет их рассмотреть и услышать), но и потепление климата немедленно прекратится. И не надо будет больше проводить этих глупых, бесполезных и насквозь демагогических саммитов и конференций под лозунгом принятия мер борьбы с его изменением.

А вот этому «Крестоносцу и Ною XX века» (как называют теперь ДМД после смерти даже те коллеги по профессии, которые не сильно торопились оценить его достижения при жизни), Человеку с большой буквы, защитнику дикой природы, который полвека пытался достучаться до сознания землян (и не только словами и лозунгами, но и практическими делами), ничего не присвоят. Хотя именно он одним из первых так ярко высветил для всего мира жуткую проблему безвозвратного исчезновения многих видов живых существ.

Задумайтесь сами (ну хоть немножко!): к тому времени, когда он открывал Зоо, примерно 80 видов уже окончательно исчезло. И примерно 500 (для млекопитающих и птиц) находилось под угрозой вымирания. Через двадцать лет – в 1980 году в четвертом издании Красной книги Международного союза охраны природы (МСОП) фигурировало уже 807 видов и подвидов млекопитающих, птиц, рептилий, амфибий и рыб, балансирующих на грани существования, причем по сравнению с прежними списками только 13 видов могли быть признаны восстановленными.

А теперь сравните просто удручающие данные аналога Красной Книги для 2016 года: только к видам, находящимся на границе полного исчезновения, отнесено 2 427 видов животных. А ведь есть еще и вымирающие виды. Их количество растет по экспоненте и в 2020 году превысит 40 000!! Кто не хочет верить в такую жуткую цифру, найдите в Интернете экспоненциальную зависимость математической модели биолога и социолога из Гарварда, лауреата ряда престижных премий – Эдварда Уилсона. Причем, согласно самым последним данным этого года, туда требуется добавить еще 600 видов только животных. И причина везде одна – полное исчезновение их среды обитания в результате человеческой деятельности.

Вы только еще раз вглядитесь в эти цифры и потом перечитайте крик души ДМД:

«Каждый год тратятся миллионы фунтов на вещи, сделанные человеком. Мы возводим прекрасные здания, памятники, библиотеки и картинные галереи, чтобы хранить книги и предметы искусства. Но разве животный мир не является галереей самого Бога? Разве животные – это не предметы искусства Господа? Вы можете построить новую галерею, но вам не возродить вид животных, который исчез с лица Земли».

И всю жизнь он предпринимал героические усилия, чтобы все не только осознали, но и начали как-то бороться с нашей ужасной реальностью.

С моей точки зрения, только этого уже достаточно, чтобы войти в историю навсегда. Пусть не Ноем или Крестоносцем, но современным Франциском точно. ДМД, будучи идеалистом и мечтателем с одной стороны, с другой прекрасно понимал неподъемность проекта, им задуманного. Он реально оценивал всю громаду и сложность этой проблемы, сравнивая свои усилия с попытками ненормального, захотевшего срыть Эверест с помощью чайной ложки. Безысходность, невозможность достичь желаемого, вот какие (почти танталовы) муки продолжали преследовать его постоянно. Пока он пытался спасти, к примеру, 10 исчезающих видов (и ведь ему реально многое удавалось), прежние места их обитания исчезали, а 100 новых за это время уже оказывалось на грани выживания.

Как же он воспарит (я в этом уверен), если представится возможность поучаствовать в новой и реальной попытке спасения животного мира Земли. Пусть и альтернативной, для нас то – перенесенных, она такой не будет.

А время неотвратимо поджимает: согласно исследованиям от 2018 г., на последний период (с 1970 г.) приходится больше половины всех исчезнувших млекопитающих, птиц, рыб и рептилий! А к 2070 г. мы можем потерять от 20 до 30 % от ныне еще существующих видов животных и растений. И эти предположения еще очень скромные по сравнению с расчетами Уилсона. Может и лучше, что ДМД до их появления не дожил. (Дожил его соратник по этой борьбе – Дэвид Аттенборо, но к нему мы еще вернемся в заключении).

Очень хорошо, что увеличивается количество людей, которые понимают значимость проделанной им работы и пытаются ее продолжить на местах, при этом выражая признательность своему Учителю любыми доступными им способами. К примеру: его именем стали называть новые виды существ, которые, как ни странно, и в наши дни продолжают отыскивать даже в достаточно обжитых уголках мира.

Так, маленькая рыбка из семейства бычковых, открытая в 2004 г. в России и названная донской пуголовкой Даррелла, этим, наверное, так вдохновилась, что с низовья Дона по каналу и дальше по Волге успела за это время аж до Кинешмы распространиться.

А еще на островке Круглом около Маврикия живет геккон Дарреллов, а в Эквадоре у подножия Анд стеклянная древесная лягушка имени Дарреллов (в обоих случаях – его и Ли). Я не знаю, почему, но такие квакши – моя слабость и любовь. А эта вообще прекрасна. Почти прозрачная, да еще и с отростками, похожими на ангельские крылышки.

Наберите в Интернете ее научное имя «Centrolene durrelorum» и сами убедитесь, какая она красавица! Или посмотрите отчеты Фонда имени Даррелла (их можно найти в публикациях группы его фанатов, делающих очень хорошее дело – группы ДД «По страницам творчества» в «ВК»). Там приложено ее фото во всей красе.

А как интересно получилось на Мадагаскаре! Сотрудники Фонда охраны природы им. Даррелла поймали не очень обычного мангуста. Сделали все замеры, сфотографировали, а в 2010 г. пришли к выводу – это же новый вид! Но вовсе не мангустов, а виверровых. И вы, конечно, догадались, как они его назвали? Правильно догадались – в честь их семьи, так как Ли еще будучи студенткой тоже имела самое прямое профессиональное отношение к животному миру Мадагаскара.

Ну а его талант писателя? Пусть и вынужденного, пусть появившегося в процессе погони за финансовым выживанием. Стольким людям он открыл глаза на чудесный мир дикой природы. Я уверен, что его вклад в воспитание целого подросшего поколения – просто колоссален.

В очередной раз я всем советую обязательно прочитать всю его биографию от Боттинга, точно не пожалеете. Потому что ниже буду останавливаться только на тех этапах его жизни, которые представляют для меня личный интерес и мало отражены в его собственных книгах.

А теперь перейдем непосредственно к жизни ДМД.

От детства до наследства

И начнем ее описание. Естественно, с самого рождения. Его родители, гражданский инженер Лоуренс Сэмюель Даррелл и Луиза Флоренс Даррелл (урожденная Дикси), и родились, и всю жизнь провели в Индии. Раз в два года имели возможность отлучаться со службы у раджи на каникулы в Англию.

В 38 лет (1925 г.) Луиза Даррелл родила пятого ребенка – Джеральда Малькольма (иногда пишут Малколма) 7 января стал праздничным днем в доме Дарреллов в Джамшедпуре (провинция Бихар, теперь г. Татанагар) – все индийские слуги пришли с поздравлениями, в один голос уверяя мэм-сахиб, что мальчик родился необычный, вырастет счастливчиком, все желания которого в жизни будут исполняться.

Откуда это взяли слуги и Джеральд, отметивший этот факт (да еще добавив и наличие серебряной ложки в собственном рту) в своих неопубликованных воспоминаниях о детстве? Естественно, только из рассказов матери (вряд ли местные слуги могли знать это типично английское выражение про ложку). Но что и кем тут придумано – не важно. Потому что все так реально и случилось.

Его отец умер неожиданно в достаточно молодом возрасте (43 года) от кровоизлияния в мозг. И все проблемы под общим названием «как жить дальше» обрушились на плечи его мамы, совершенно не подготовленной к самостоятельному существованию.

Луиза Даррелл была очаровательной женщиной, застенчивой, скромной, обладающей замечательным чувством юмора. Миниатюрная, любопытная и порой странная, она и выглядела, и мыслила как жительница Востока. Ее старший сын, Лоренс, описывал мать как прирожденную буддистку, к тому же еще и убежденно верящую в существование духов и привидений (они ее иногда посещали и в Индии, и в Англии).

Но на проблемах своего внутреннего мира она не сильно зацикливалась. Вся ее жизнь была полностью посвящена заботам о детях и муже. Без малейших жалоб Луиза в окружении детишек сопровождала его во всех перемещениях по этой огромной и такой разной стране. Но в каждом регионе находила время часами и с удовольствием пропадать на кухне, постигая секреты местных мастериц (такое у нее было хобби, чрезвычайно редкое для женщин из британских семей в Индии). В результате чего сама стала талантливой кулинаркой, способной приготовить настоящее карри во всех его разновидностях.

Была убежденной домоседкой, предпочитая побыть с детьми дома вместо посещения всевозможных праздников и приемов, довольно частых и почти обязательных в британском сообществе. Потеряв второго ребенка (Марджерит Рут умерла от дифтерии), она все время боялась за здоровье остальных, тем более что Ларри (Лоренс) и Лесли (старшие братья Джерри) постоянно чем-то болели. В общем, была практически образцовая мать.

Правда, любила по вечерам приложиться к бутылочке джина, а во время беременности всем напиткам предпочитала шампанское, но… у каждого свои привычки. И пока муж был жив и рядом, а забот с детьми всегда было выше крыши даже с целой свитой нянек и слуг, потенциальный алкоголизм Луизы таковым и оставался.

Считается, что именно от матери дети унаследовали пристрастие к спиртным напиткам. А Джеральд и Ларри – еще и грубоватый, но искрометный ирландский юмор. Отец же наградил всех сыновей яркими голубыми глазами и светлыми прямыми волосами.

Когда Джеральд сильно поправился, он решил, что и тучность тоже получил в наследство от отца. Но на самом деле это было не так. Стройный и подтянутый путешественник, он быстро набрал вес и округлился в лице вследствие перехода к неумеренному потреблению пива «Гиннесс». (Как только перешел на этот напиток и стал выпивать по ящику в день вместо обычных двух-трех бутылок других сортов ранее.) Вот сразу и начал поправляться, объясняя, что увеличил свою норму вынужденно, исключительно в лечебных целях (борясь с анемией) для восполнения нехватки железа в организме. Нахватался в Африке инфекционных болезней, вот и расплата. А куда податься, если доктор так прописал?

Но вернемся к Луизе, которой от природы была свойственна полная непрактичность.

– Когда умер мой отец, – вспоминал Джеральд. – Мама была так же подготовлена к реальной жизни, как только что вылупившийся птенец. Он единолично решал все деловые вопросы и полностью контролировал финансовую сторону нашей жизни. Моей матери не приходилось беспокоиться, где взять деньги. Она привыкла относиться к ним так, словно они растут на деревьях.

А тут сразу масса забот и тревог. Хотя после объявления нотариусом наследства стало понятно, что беспокоиться в общем-то не о чем. Поступающих доходов от вложений Лоуренса вполне должно было хватать на обеспеченную жизнь всего семейства. Но она просто не знала, что делать и как правильно распорядиться деньгами. Очень страдала из-за утраты любимого мужа и опоры семьи, чувствовала себя одинокой и беспомощной, настолько, что даже подумывала о самоубийстве, в чем призналась детям много лет спустя. И только мысль о маленьком Джерри, который целиком и полностью зависел от нее, помогла переломить ситуацию. И между ними с самого детства возникла сильная близость, продлившаяся всю жизнь.

– Я был счастливчиком, которому досталось все ее внимание, – вспоминал впоследствии Джеральд.

Я так подробно остановился на характеристике его мамы, являющейся своеобразным, но неисчерпаемым источником любви и доброты к своим детям, потому что уверен: если бы не ее безграничное терпение, включающее и режим вседозволенности для Джерри, из этого ребенка никогда бы не выросла такая неповторимая индивидуальность.

(И он очень любил свою мамочку и уже в 6 лет пообещал построить ей дом, причем непременно на территории своего собственного зоопарка, чтобы они там всегда жили вместе. И фактически не только предсказал будущее. Вот что значит целенаправленность и прямой, пусть и неосознанный контакт с высшими силами.)

Забежав немножко вперед, мы возвращаемся к первым годам жизни маленького Джерри в Индии. Времени он там провел всего ничего. Однако влияние этой страны на его личность оказалось весьма ощутимым. Он никогда не считал себя англичанином в отношении национальности, культуры и поведения, в чем брал пример со старшего брата Ларри.

Впоследствии самоуверенно утверждал, что помнит многое из происходившего с ним в первые три года. Мне это кажется надуманным, хотя он с самого раннего детства (как и его брат) обладал уникальной и многогранной, то есть не только фотографической, памятью. И, может быть, этой паре будущих писателей было доступно то, что простым смертным не дано и кажется невозможным.

В своих мемуарах он писал: