скачать книгу бесплатно
– Ну, ребята, теперь самое важное, – тихо произнес Карл.
О чем он? Мирослав покосился на рок-музыкантов. Фляжка уже исчезла, они сидят в своих креслах сосредоточенные, серьезные…
А едва борт набрал высоту – «жуки», словно по команде, вскочили со своих кресел.
– В туалет, пожалуйста, по одному, – тут же подскочила к ним стюардесса.
Карл молча, досадливо, словно муху, отодвинул ее плечом, девушка едва не упала.
– Эй, парень, полегче! – Мужчина, сидевший в соседнем ряду, угрожающе приподнялся в кресле.
И тут же умолк. Потому что в руках у Карла и еще одного музыканта (Мирослав никак не мог усвоить его имени) тускло блестнули стволы пистолетов.
– Всем тихо! – истерически на весь салон выкрикнул брат.
А его приспешник резким движением подтянул к себе стюардессу, приставил к ее щеке оружие, прокричал:
– Ее пристрелю, всех, если рыпнетесь! Всем конец!..
– Карл… – в ужасе выдохнул Мирослав.
– И тебя тоже грохнем, ублюдок! – В глазах брата светилась искренняя радость, зрачки совсем превратились в щелочки.
«Да он под кайфом! Карл – наркоман! Как я раньше не догадался?» – мелькнула запоздалая мысль.
– Что, докторенок, в штаны наложил? – улыбнулся ему брат. – Не бойся. Я все за тебя сделаю.
Его дружок хохотнул.
Оба, волоча за собой стюардессу, двинулись к кабине пилотов.
Мирослав вцепился в подлокотники кресла. Вот это он влип! А брат каков! Карл, конечно, пакостник, в том он давно не сомневался. Но гадости его, считал Мирослав, детские. Хвастался он недавно, что полицейскому в ресторане в пиво плюнули, когда тот в туалет отошел. Но угнать самолет?
«Лет десять дадут, – в ужасе подумал молодой врач. – И мне тоже. Как соучастнику».
Чехол с синтезатором (ручная кладь, что была зарегистрирована на него) стоял под креслом Карла. И оружие брат достал, кажется, из него…
Надо остановить их! Но как? Брат, соло-гитарист и хрипящая стюардесса – уже у пилотской кабины. Их прикрывают остальные двое музыкантов. Оба тоже вооружены: у одного пистолет, у второго – нож.
Ворвались в кокпит. Отголоски напряженного, на повышенных тонах разговора. Стюардесса плачет. Пассажиры застыли в оцепенении. Лишь мужик из соседнего ряда – тот, что пытался сделать Карлу замечание, – не утратил хладнокровия. Перехватил взгляд Мирослава, прошептал одними губами:
– Ты – того, кто с ножом. Я – второго.
– Выстрелит! – также еле слышно откликнулся молодой врач.
– Не остановим – самолет взорвут. Все подохнем.
– Эй, там, молчать! – выкрикнул один из музыкантов.
В голосе его, показалось Мирославу, особой уверенности не было. И он решился. Коротко кивнул своему неожиданному сообщнику, вскочил, бросился на волосатого террориста… В драках никогда силен не был (не его профиль), но сегодня все получилось: сбить с ног, вывернуть руку. А едва парень потерял равновесие, еще двое пассажиров подскочили, помогли. Второй музыкант – тот, что с пистолетом, – тоже оказался разоружен. Мирослав же вместе со своим внезапно обретенным соратником бросились к кабине пилотов.
Однако здесь все пошло куда хуже.
– Мирка! Стой, дурак! – истошно выкрикнул из кокпита Карл.
А соло-гитарист с размаху ударил стюардессу рукояткой пистолета по лицу, завопил:
– Я сейчас убью ее!!
Пассажир-сообщник смело (или просто безрассудно) налетел на музыканта, попытался вырвать из рук оружие…
В тот момент и прогремел выстрел. В замкнутом пространстве прозвучал он совершенно оглушительно, салон мгновенно наполнился дымом, запахом гари.
– Пожар! – всхлипнул из пассажирских рядов женский голос.
Мирослав почувствовал, как сердце его наполняется ледяным ужасом.
Однако стюардесса оказалась жива – даже, кажется, почти невредима, она в панике пыталась отползти в сторону. Зато в кабине пилотов – дверь в нее оказалась распахнута – все было обагрено кровью. Из пистолета Карла вырывался дымок. Один из летчиков лежал, уткнувшись лицом в панель приборов, а циферблаты неумолимо и быстро заливало красным. Потом вдруг – искры, резкий запах паленого…
– Что это? – севшим голосом вымолвил соло-гитарист.
– На…навигационную систему замкнуло, – столь же хрипло вымолвил оставшийся в живых пилот.
Мирослав не удержался – застонал. От отчаяния. Брат же (только что совершивший убийство) улыбнулся еще беспечней, чем прежде. Подмигнул Мирославу, произнес:
– Все, чистюля, отступать теперь некуда!
И перевел оружие на второго пилота:
– Или мы летим в ФРГ. Или ты, она, – кивок на стюардессу, – все – трупы.
Небрежно, будто куль, вытолкнул мертвого пилота из-за штурвала – тело глухо стукнуло о пол – и услужливо предложил второму летчику:
– Прошу!
И швырнул на приборную доску бумажку:
– Держи курс на Вайден, вот координаты. Финтить не пытайся – компас у меня есть.
– Н-навигационная система не работает, – упорствовал пилот.
– Ты, придурок! – возвысил голос Карл. – Тебе что, жизнь надоела?!
Он несильно ударил летчика под подбородок. Тот от удара дернулся, съежился в своем кресле. Брат же продолжал напирать:
– Да мне плевать! Плевать на вас всех! Разобьемся – хрен с ним! Лучше так, чем жить, как мы, в дерьме!
Размахнулся для новой оплеухи.
«А ведь мы действительно разобьемся, – пронеслось в голове у Мирослава. – Зря летчик спорит».
И он спокойно произнес:
– Ладно, Карл, успокойся.
Перевел взгляд на пилота, с угрозой в голосе добавил:
– Делай, что он говорит.
Тот со страхом взглянул на аккуратно подстриженного, хорошо одетого парня. Безропотно взялся за штурвал.
С прежней жизнью было покончено безвозвратно.
Мирослав на секунду прикрыл глаза, воспроизвел в памяти милое Юлечкино лицо и тоскливо подумал: больше он ее никогда не увидит.
* * *
Наши дни. Карловы Вары
Старое вино давно закончилось, пустые бокалы стояли на прилавке. Гануш устало откинулся в антикварном (или, точнее, просто старом) кресле. Юлия Николаевна, наоборот, сидела на самом краешке козетки, вытянувшись в струнку, будто готова была сорваться, убежать… Судя по мечтательному просветленному лицу – убежать за своим возлюбленным.
– Ну, а чем все закончилось? – нетерпеливо спросила она. – Самолет действительно сел в Германии?
– Да, – кивнул Гануш. – В ФРГ. На спортивном аэродроме в Вайдене. И западногерманское правительство отказало выдать ЧССР преступников. Карла, правда, осудили за убийство пилота. Но дали всего пять лет, а выпустили по амнистии через два. Остальным повезло еще больше. – В его голосе прозвучали нотки зависти. – В тюрьме они были совсем недолго. А дальше всем, в том числе Мирославу, предоставили политическое убежище. Взамен попросили единственное: выступить на пресс-конференции, расписать ужасы социализма. Небольшая плата за право жить в свободной стране!
– Просто чудеса… – пробормотала Юлия Николаевна.
– Мирослав, конечно, переживал, – пожал плечами Гануш. – Скучал по дому, по родителям. По вам, – галантный поклон в сторону Юлии. – Но, впрочем, быстро утешился – в работе, исключительно в ней. Смог подтвердить медицинский диплом. Оперировал. Процветал настолько, что ходили даже разговоры – здесь, в Карловых Варах, – будто угон самолета организовали спецслужбы из ФРГ.
– Зачем? – удивилась Татьяна.
– Чтобы получить в свое распоряжение талантливых специалистов. Того же Мирослава. Вообще выяснилась интересная вещь: среди пассажиров того самолета оказалось много известных людей. Математик. Биолог. Несколько видных инженеров. Все они в свое время обращались за разрешением на выезд, но получали от чехословацкого правительства отказ.
– Да ну, ерунда, – хмыкнула Садовникова-младшая.
– Не ерунда. Обычная практика. В 1951 году – по заказу немецких спецслужб! – целый поезд угнали. Он следовал из Праги в Аш, это на самой границе с Германией. За пятнадцать минут до прибытия в тепловоз ворвались трое. Наставили на машиниста с помощником оружие и велели: скорость в Аше не снижать, проскочить вокзал и мчаться дальше, в ФРГ. Обычно составы, шедшие в Аш, направляли в тупик. Однако здесь все было рассчитано идеально: незадолго до инцидента в ФРГ проследовал поезд с углем, перевести стрелки обратно еще не успели, и состав благополучно пересек границу. Пограничники не смогли воспрепятствовать – были настолько ошарашены, что стрелять начали только вслед… Половина пассажиров была предупреждена и специально покупала на него билеты. Остальные пятьдесят семь человек оказались в нем случайно. Обратно в Чехословакию, кстати, вернулись только десять.
– Я примерно в те годы читала, как один чешский парень, кажется, из Праги, пытался угнать самолет, – вспомнила Юлия Николаевна. – Но там все закончилось очень плохо…
– Да, Петр Гавелка, – кивнул Гануш. – Шофер грузовика. Примерно полгода спустя – а вдохновил его как раз пример Карла со товарищи. В сообщники тоже взял брата, двоих друзей. Но они вылетали из Праги, а там тогда уже стоял металлоискатель. Он среагировал на оружие, Гавелку задержали. Его друзья смогли улететь, но невооруженными, да еще без главаря, захватывать самолет не решились. Всех четверых судили, Гавелке дали девять лет.
По скучающему лицу Юлии Николаевны было видно: ей эти подробности не интересны.
– Ну, а где же Мирослав сейчас? – выпалила она. – Вы знаете?..
– Да, конечно, – улыбнулся Гануш. – Он практиковал в Турции, потом переехал в Канаду, нынче живет в Испании. Сейчас, насколько я знаю, оперировать перестал, но продолжает активно консультировать. Ездит по всему миру.
– Он… женат? – Голос Юлии слегка дрогнул, Таня взглянула на мать с усмешкой.
Гануш смутился:
– Я… я, честно говоря, не очень в курсе. Кажется, был женат, но сейчас разведен. Уже давно.
– Понятно, – вздохнула Юлия Николаевна.
Татьяна же небрежно поинтересовалась:
– А почему он все-таки в этот магазин нас позвал?
– Что вы имеете в виду? – растерялся продавец.
– Почему в Русалкиной Хатке было написано явно для мамы: «Гануш знает»?
– Да?.. – изобразил удивление старик.
– Мирослав приезжал в Карловы Вары? Когда?
– Еще в 1990 году. Сразу, как Вацлав Гавел объявил амнистию.
– Да, Танюшка, ты так и сказала, – обрадовалась мама, – что приписка в беседке сделана лет двадцать назад!
Однако глаза продавца – заметила девушка – забегали.
– Странно. Очень странно, – задумчиво произнесла Татьяна. – Допустим. В 1990 году Мирослав получил амнистию, смог вернуться в Карловы Вары, погулял по городу, вспомнил свою давнюю любовь… Но зачем в беседке-то послание оставлять? – Она обернулась к матери: – Не проще ли было к тебе в Москву явиться?..
– Я… я в девяностом году замужем была, – смущенно напомнила Юлия Николаевна. – Может, Мирослав узнал об этом? И не захотел портить мне жизнь?
Татьяна презрительно дернула плечом:
– Мог бы и раньше, до замужества твоего, из ФРГ или из Турции написать. Объяснить хотя бы, почему на свидание не пришел. И вообще исчез.
– Он писал, – тихо произнес Гануш. – Мирослав говорил мне. Через несколько дней после того, как оказался в Германии, и потом много раз. Письма, видно, не доходили.
– Жалкая отмазка! – отмахнулась Садовникова-дочь.
– Ты, Таня, не знаешь, что тогда были за времена, – вступилась за возлюбленного мать. – Я переписывалась с коллегой из Болгарии – и то послания всегда вскрытыми приходили. А тут – из ФРГ!.. Да еще от террориста!
– В общем, Юлечка, я вам все рассказал, а дальше поступайте, как считаете нужным, – подытожил старик. – Нынешний адрес Мирослава я вам дам, хотите – позвоните ему или напишите. Нет – воля ваша.
Продавец тяжело поднялся из кресла. В магазин как раз заглянул луч прощального закатного солнца, безжалостно высветил глубокие морщины у его рта, впалые щеки, усталые, выцветшие глаза.
«Мирослав, наверно, такой же дедок», – презрительно подумала Таня.
А Гануш торжественным тоном произнес:
– Мирослав – когда мы тогда, в девяностом, увиделись – мне сказал: «Я виноват перед Юлей, и ее право вычеркнуть меня из своей жизни. Но есть одна вещь…»
Продавец вдруг умолк, тяжело волоча ноги, двинулся в глубь магазина. Явился быстро – с черной бархатной коробочкой в руках.
