скачать книгу бесплатно
– Хорошо-с. Понял вас. Значит, в Степлтон, штат Вашингтон, США. А что мне там делать, в этом Степлтоне? То есть я, конечно, там готов делать все, что угодно…
– Работать там будешь. Работать. Собирать материал для статей.
– Благодарю за доверие… О чем будут статьи?
– Видишь ли, Дима, – сказал, тщательно подбирая слова, редактор, – проживает там, в Степлтоне, некая дама. Богатая. Даже – очень богатая.
– Хорошенькая?
– Возможно. Не надо перебивать, когда разговариваешь со старшими. Дурная привычка. Не способствующая продвижению по службе… Так вот она, эта богатая дама, проживающая в США, в последнее время, говорят, заинтересовалась древнерусской литературой. Настолько сильно заинтересовалась, что даже поселила в своем доме филолога – нашего, из России. Известного в узких кругах филолога, доктора наук. С чего, спрашивается, вдруг такое?.. А филолог наш, похоже, живет у нее на всем готовом. Во всяком случае, он никуда из ее дома не выходит…
– Может, он у нее типа в плену? Прикован ржавыми цепями в мрачном подвале?
– Может, и так, – без тени юмора ответил главный.
– А может, у доктора наук с этой американской богачкой любовь? – азартно спросил раздухарившийся Дима. Ему изрядно понравилось, что ему, кажется, доведется ехать в Степлтон. И еще порадовало то, что перед ним, возможно, замаячила очередная тайна. Тайна, которую он сумеет разгадать – и сделать сенсационный репортаж.
– Да вряд ли между ними любовь… – покачал головой главный. – Нашему филологу семьдесят два года.
– А что тогда, если не любовь?
– Говорят, у нее наши историко-архивные рукописи видели.
– Значит, вы, Василий Степанович, хотите сказать, что это она, американская богачка, скоммуниздила рукописи из нашей Исторички? А теперь украла нашего филолога, чтобы он эти рукописи исследовал? Приводил в товарный вид?
– Я сказал тебе только то, что стало известно.
– Откуда стало известно? И стало известно – кому?
– Стало известно компетентным органам. – Начальник глянул на журналиста тяжелым взглядом.
– «Компетентным»? С каких пор эта наша ФСБ стала интересоваться древними рукописями? Она же всю жизнь очень современными рукописями интересовалась…
– Ты очень болтлив, Полуянов. Не лучшее качество для журналиста.
– Понял. Виноват. Исправлюсь… Только еще один вопрос. С каких пор вы, Василий Степанович, работаете на компетентные органы?
– Ты еще и слишком любопытен, Полуянов.
– По-моему, хорошее качество для репортера.
– Не в отношениях с начальством… Ладно, удовлетворю твое любопытство. Я, как ты знаешь, играю в теннис. С очень разными людьми. В том числе с одним генералом. Из компетентных органов. Вот этот генерал мне как бы между прочим об этом и упомянул. И добавил, что его людям в Степлтоне некогда заниматься какими-то рукописями. Им дай бог успеть уследить за «Майкрософтом» и «Боингом».
– И вы с генералом решили использовать в качестве секретного агента меня…
– Ну, по поводу «секретного агента» ты не обольщайся…
– А в качестве кого я тогда поеду в Степлтон?
– В качестве того, кем ты являешься, – спецкора «Молодежных вестей». Придумай себе пару-тройку тем. Можешь постараться взять интервью у той бабы-богачки. И заодно – что-нибудь разнюхать насчет рукописей. Только – очень аккуратно. Предельно аккуратно… Командировку подпишу тебе я.
– Понял. А у меня будут связные, пароли, явки?
– Ты что, Полуянов, совсем больной? Или прикидываешься?
– Ясно. Значит, я буду работать в одиночку. Как Бонд. Джеймс Бонд.
– Для Бонда ты слишком поверхностен. И, извини, болтлив.
Дима пропустил мимо ушей суровую отповедь и быстро спросил:
– Как звать расхитительницу гробниц? То есть – рукописей?
– Шеви.
– Как?
– Пола Шеви. Как «погоня»[2 - От английского «сhevy» – охота, погоня.].
– Или модель джипа… А кто такой этот русский филолог, проживающий на ее харчах?
– Его фамилия Васин. Николай Петрович Васин. Доктор наук, профессор.
– А больше нет никаких наводок, что это именно она, Пола Шеви, свистнула рукописи?
Редактор секунду поколебался, но ответил:
– Никаких.
– А могу я взять с собой в Америку помощника? – быстро спросил Дима. – А то ведь я в этой русской литературе ни бум-бум. Сплошные трояки на «факе» были. И если вдруг даже сами рукописи увижу – ни за что не опознаю… А с помощником… Смотрите, Василий Степанович, какая получается выгода: поедет со мной специалист. Сможет по ходу дела дать любой совет… Какая разница, в конце концов: одну командировку в Степлтон вам оплачивать или две…
– Ты, Полуянов, очень наглый. Это тебе мешает.
– Понял ход вашей мысли. Можете, Василий Степаныч, дальше не продолжать. А если я возьму с собой специалиста по древнерусской литературе за свой счет?
– Твой «специалист» – женщина?
– Вы меня обижаете! Не мужчина же!..
– Кто такая?
– Митрофанова Надежда, – быстро сказал Дима. – Старший библиотекарь той самой историко-архивной библиотеки. Семьдесят девятого года рождения, не замужем. Хорошо готовит.
Редактор поразмышлял секунд десять, потом заявил:
– Если за свой счет – тогда бери кого угодно. – Он поморщился. – Только не болтай ей много… Давай, садись, прямо при мне пиши заявление на командировку. – Спецрасходы предусмотрены? Чтоб напоить там кого-нибудь? Соблазнить, сделать подкоп?
– Это, Полуянов, обычная командировка, – подчеркнуто устало произнес редактор. – Пятьдесят долларов суточных. И чем меньше ты будешь болтать о своей настоящей цели, тем будет лучше: для тебя самого и для нас. Для всех. А лучше – вообще не болтать. Понял?
– Так точно.
– Загранпаспорт у тебя с собой?
– В моем кабинетике в сейфике.
– Быстро принеси его мне. Я сам похлопочу, чтобы тебе по возможности скорей дали визу. А Марина Михайловна позаботится о твоем билете. И учти: от обычных статей тебя в этой командировке никто не освобождает. Сделаешь как минимум две. Про них и пиши в заявлении на командировку. О миллионерше и книгах не упоминай. Все!..
Главный хлопнул ладонями по столешнице, встал. Подошел к своему обширному, заваленному бумагами столу, вытащил чистый листок, протянул его Диме.
– Может, мне написать заявление на имя директора СВР? – елейным голоском спросил Полуянов.
Главный только скислился, словно лимон съел.
* * *
К себе в кабинетик Дима вернулся окрыленный. Вот как бывает: идешь к главному за пенделями – а получаешь командировку в Штаты. Тем и хороша журналистская жизнь. (Правда, пендели в ней, надо признать, все-таки случаются куда чаще, чем загранпоездки.) Дима шел по коридору, улыбался и шептал про себя стишок из репортерского фольклора советских времен. Непонятно, правда, почему стихи всплыли в памяти – прямого отношения к случившемуся они вроде не имели:
Жизнь у журналиста переменчива —
Вот и дрогнуло в руке моей перо.
Позади – беременная женщина.
Впереди – партийное бюро.
Открыл кабинет, уселся в кресло, а сам все бормотал: «Жизнь у журналиста переменчива…»
Набрал рабочий телефон Нади. «И впрямь, одному ехать скучно. Почему бы ее с собой не взять? Будет мне носки стирать, кофе по утрам заваривать… К тому ж она и вправду в отличие от меня в этих дурацких древнерусских рукописях разбирается… Я хорошо зарабатываю, мою последнюю документальную книгу в Германии напечатали… Неужели я не могу себе позволить эту маленькую прихоть – повезти на свои деньги спутницу в Степлтон?»
Надежду подозвали к телефону быстро. Дима в этот раз говорил с нею чрезвычайно настойчиво и убедительно, и Надя быстро согласилась встретиться с ним: после работы, в девять пятнадцать вечера, на ступеньках у входа в библиотеку. «Поедем где-нибудь поужинаем…» – небрежно бросил на прощанье Дима.
Так. Одно дело сделано. Теперь – эта американская богачка. Как там, главный сказал, ее зовут? Шеви. Мадам Пола Шеви. Как «охота» или «Шевроле»…
Диме представилась старушонка с худыми жилистыми лапками. Лапки усыпаны старческой «гречкой» и унизаны бриллиантовыми перстнями. «Наверное, ослепительные вставные фарфоровые зубы и фиолетовые букли… Чего ее, спрашивается, в Россию понесло? Зачем ей древнерусские рукописи?»
До свидания с Надей оставалось еще пять часов, и Дима поступил радикально. Во-первых, запер дверь своего кабинетика изнутри на ключ. Во-вторых, переключил рабочий телефон на автоответчик, отключил мобильник и решил не отвечать ни на какие местные звонки. Он очень не любил, когда его отвлекают от Интернета.
Равно как и от любого другого занятия тоже.
Полуянов закурил сигаретку и вошел в Сеть.
Забрался на американский поисковый сервер, вбил в окошечко «Find»[3 - «Ищу» (англ.)] имя и фамилию: «Paula Chevy».
«Интересно, – подумал, – кто она: «Ms.» или «Mrs.»? Уж скорее всего «Mrs.»! Какая-нибудь восьмидесятилетняя вдовушка, пережившая всех мужей-магнатов. Увлеклась, стервь, на старости лет необычным коллекционированием: русской старины».
Тут поисковый сервер открыл ссылки на сотни – без преувеличения, сотни – интернетовских страниц, где упоминалось словосочетание «Paula Chevy».
Впрочем, Дима ожидал большое количество ссылок на американскую миллионщицу. Имена тех, кто богат и знаменит, распространяются по Сети с пугающей частотой. Причем количество ссылок в зависимости от степени известности и богатства растет в геометрической прогрессии. Судя по количеству упоминаний, Пола Шеви действительно была и богата, и знаменита.
Дима стал просматривать краткие описания сайтов, где мелькало имя госпожи Шеви. Порой он мимоходом открывал те из них, которые, как ему на первый взгляд казалось, способны были дать об американской богачке наиболее исчерпывающую информацию.
* * *
В дверь трижды стучали. Дважды звонил местный телефон. Порой включался автоответчик на городском телефоне.
Дима не отвлекался на все эти глупости. Он изучал жизнь и судьбу американской богачки.
О Поле Шеви Голливуд еще не снял фильма. Но только потому, что она категорически отказывалась продавать права на экранизацию своей биографии – хотя продюсеры «фабрики грез» к ней подступали, и не раз. Сулили миллионы. И было за что. Жизнь миссис Шеви изобиловала яркими эпизодами, крутыми поворотами и мощными скандалами.
Довольно быстро Дима обнаружил в Интернете, что о Поле Шеви написано три документальные книги – причем одна из них разошлась тиражом, баснословным для Америки (и для подобного жанра): двести двадцать тысяч экземпляров.
Ни одна из трех биографий не была авторизована героиней – то бишь Пола Шеви сама не предоставляла авторам никакой информации о себе, не прочитывала окончательный текст и не визировала его. Однако – и в суд на писателей не подавала. Из чего Дима заключил, что в книгах о Шеви написана в основном правда.
Дима отыскал в Интернете одну из книг – ту, что оказалась самой продаваемой (благо к тому же и самую короткую).
Американский электронный книжный магазин запросил с Димы за данный e-book[4 - «Электронная книга» (англ., сокр.)] пять долларов девяносто девять центов («воспользуйтесь, пожалуйста, вашей кредитной картой»). Кредитка «Виза» у Димы была – но русскому человеку, согласитесь, просто неприлично платить за Интернет! Задаром, что ли, наш Столяров[5 - Русский компьютерщик, создавший программу «свободного доступа» к электронным книгам и обвиненный за это в 2001 году американскими властями. Суд над Столяровым так и не состоялся.] в их тюрьме томился! В Димином компьютере имелась программа, взламывающая пароли и-буков, – и он с о-огромным удовольствием (и даже злорадством) сей программой воспользовался.
Покуда в его компьютер перегружалась из Сети книга, Дима выкурил сигаретку и заварил кофе. Подошел к окну. Весна в этом году пришла в Москву необычно рано. Асфальт был уже весь сухой, и только на газонах лежали серые кляксы нестаявшего снега.
Дима вернулся к экрану в тот момент, когда загрузка книжки завершилась. Посмотрел – и обомлел. Книга называлась «Пола Шеви, похитительница миллионов». Но не броский заголовок привлек внимание журналиста, а фотография героини на обложке. На него смотрела женщина с длинными черными волосами и ослепительно голубыми глазами. Голубые глаза резко контрастировали со смоляными волосами и ярким загаром. Простое черное платье открывало исключительной красоты руки и плечи. Под тонким шелком платья (не меньше, чем от «Шанель») угадывалась красивая грудь. Вообще сложена была мадам Шеви великолепно. И лицо ее было безупречно. Выглядела она не на миллион долларов (как любят говорить американцы), а на все сто миллионов. Однако не исключительные фигура и лицо женщины более всего поразили Диму. Сильнее всего на него подействовала улыбка: как ни странно, не стандартно-американская – во все тридцать два зуба, старательно демонстрирующая достижения личного дантиста. Нет, улыбка Полы была скромной, загадочной, почти застенчивой. Если бы Дима давал подпись к этому фото в газете, он бы, пожалуй, назвал его: «Смущенная красавица».
«Сколько же ей, интересно, лет, если она разбогатела и о ней книги пишут?» – спросил себя Дима. Принялся листать (на экране монитора) книжку, и на первой же странице наткнулся на типично американский пассаж:
«Пола Шеви родилась в трейлерном городке близ Коламбуса, штат Огайо, где вагончики сдавались за пять долларов в сутки. У ее родителей не было достаточно денег и отсутствовала медицинская страховка, чтобы поместить мать будущей Полы в больницу, поэтому роды принимала мучимая похмельем соседка – когда-то, лет тридцать тому назад, работавшая акушеркой. И вот ранним утром 5 марта 1958 года окрестности трейлера, где ютилась семья Шеви, огласил мощный рев. «Девочка, – произнесла акушерка, – за это стоит выпить…»
«Пятьдесят восьмой год?! – чуть не вслух воскликнул пораженный Дима. – Она – пятьдесят восьмого года рождения? Ей уже за сорок?!. Ей, этой красавице с обложки? Не может быть!.. Наверное, она дала для книжки свою фотку двадцатилетней давности. У нас так пожилые журналистки поступают, когда секретариат иллюстрирует статью карточкой автора».
Дима полистал на мониторе электронную книгу. Обнаружил копирайт автора текста: 1999 год. А ниже – копирайт автора снимка, помещенного на обложке: год 1998-й.
Итак, когда эту Полу Шеви снимали, ей стукнуло сорок лет.
«Однако выглядит-то она на двадцать пять! – подумал Дима. – Ну, ладно: электронная ретушь, искажения экрана… Ну, хорошо: пластическая хирургия… Ну, допустим, массаж, диета, спорт, солярий, макияж… Но неужели эти женские штучки способны сделать даму на пятнадцать лет моложе?!. Черт побери, как же она хороша!..»
Журналист вдруг почувствовал к женщине на фотке едва ли не физическое влечение. «Черт! Да такое со мной было, первый и последний раз, в четырнадцать лет – когда я в Ким Бесинджер на экране «видака» влюбился!..»
Чтоб побороть греховные мысли, Дима взялся читать текст.
Из текста выходило, что необычайная, яркая внешность Полы объясняется тем, что в ее жилах соединились четыре крови: польско-еврейская, итальянская, ирландская и, между прочим, русская. Дед ее, оказалось, был русаком. Звался Павлом Шевелевым. От него, кстати, и пошла ее фамилия. Прагматичные американцы усекли Шевелева на два слога – и вышло Шеви. Кстати, и имя миллионерши – Пола – выяснилось, имело русские корни. Своего сына Шевелев-Шеви назвал Питером или, по-русски говоря, Петром. Как писал американский автор, «у русских второе имя обязательно является именем отца, поэтому сочетание Петр Павлович в имени сына напоминало поручику Шевелеву-Шеви его далекую родину, где святые Петр и Павел являются одними из наиболее уважаемых, в честь них назван главный храм Санкт-Петербурга».
Кстати, Питер Шевелев – то есть Шеви, – в свою очередь, назвал девчушку-первенца в честь своего отца Павла. Благо по-американски девочку запросто можно было назвать «Полой», и звучало это благозвучней, чем русские «Павлина» или «Полина».
Итак, на самом деле, красавицу Полу Шеви вполне можно именовать Павлиной Петровной Шевелевой.
«Так вот почему госпожа Шеви увлеклась русскими рукописями! – подумалось Диме. – Если, конечно, компетентные органы не ошибаются и их украла именно она…»
Каким же ветром Павла Шевелева, деда героини, занесло в Америку? Да тем же, что и тысячи других эмигрантов первой волны, от Керенского до Рахманинова. Павел Шевелев, поручик белой армии, в одна тысяча девятьсот двадцатом году бежал из Крыма от наступавших войск Фрунзе. Послонялся по миру: Турция, Франция, Чехия, Германия. Всюду бедствовал. Наконец решил рвануть в поисках удачи за океан. Очутился в Сан-Франциско. Женился на другой эмигрантке в первом поколении – бывшей варшавянке Татьяне Варум. Приобрел во Фриско булочную. Родил сына Петра, то бишь Питера. А затем – разорился в тысяча девятьсот тридцать втором году, во времена Великой депрессии. И – сбежал из семьи. Родные более его никогда не видели.
Историю про другую, материнскую ветвь семьи Шеви Дима пропустил. И без того ему предстояло прочитать на мониторе более четырехсот страниц, да еще по-английски. Так и глаза сломать недолго.
Он мельком просмотрел историю сурового детства рожденной в трейлере маленькой Полы. С восьми лет она разносила газеты, стригла газоны, работала беби-ситтером… Родители, крепко пьющий русско-еврейский отец и не менее крепко зашибающая ирландско-итальянская мать, были классическими представителями класса, который в Америке презрительно называют white trash[6 - «Белая рвань» (англ.)]. Ни дома, ни даже своей квартиры они не имели. Гонялись в поисках удачи по всем штатам, от солнечной Невады до сурового Орегона. Проживали в трейлерах. Мать с отцом работали мойщиками посуды, сезонными сельхозрабочими, заправщиками на бензоколонках, живыми рекламными щитами… И – пили. Верх карьеры матери Полы – продавщица в галантерейном магазине. Высший взлет ее отца – ремонтник в захолустном автосервисе.
Казалось, юной Поле уготована самая печальная участь – на самом американском дне. Однако в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, в возрасте восемнадцати лет, мисс Шеви поступает в колледж. Да не какой-нибудь, а в Беркли!.. Откуда же взялись деньги на обучение?
