скачать книгу бесплатно
– Вот почему я ее не видела! – в азарте вскричала Марьяна. – Сама тогда в подъезд выходила: санитаров до лифта проводить, супруга на прощанье облобызать. Она, видать, и проскочила!
– А что случилось?
Вдова в удивлении отметила: интеллигентская растерянность с похоронного агента разом слетела, лицо увлеченное, почти решительное.
– Деньги из сейфа пропали. Пять миллионов. И вся ювелирка.
– Та-ак, – протянул он нараспев, будто заправский следователь. – Замок сломан?
– То-то и странно, что нет. Я ключом отперла. А вот дверь в комнату мою, похоже, вскрыли отмычкой или еще чем. Я в этом не разбираюсь.
– Позволите взглянуть?
– Смотри.
Она пожала плечами, повела за собой. От великолепия ее будуара – с золотой лепниной на потолке, антикварной двуспальной кроватью на витиеватых ножках и искрящейся хрусталем люстрой – скромник Савва аж зажмурился, но быстро взял себя в руки. Осмотрев входную дверь, он констатировал:
– Замочек здесь символический. И отмычка, насколько понимаю, простейшая.
– Спасибо, утешил! – огрызнулась Марьяна.
– Но даже самый несложный сейф открыть гораздо сложнее.
Он подошел деловитой походкой, оглядел и уверенно заявил:
– Следов взлома нет. Здесь точно не отмычка. Использовали родной ключ. Ну, или его дубликат. Вы ничего не теряли?
– Ну, мой – всегда при мне, – продемонстрировала Марьяна.
– А дубликат? – взглянул он испытующе.
Вдова поморщилась:
– А про дубликат, мой милый Савва, я наверняка утверждать не могу. Однако могу тебе сообщить, что у мужа имеется дочка от первого брака. Очень ушлая, расчетливая особа. Он, слепец, ее агнцем считал, всячески в наш дом приваживал, хотя я и протестовала.
– Может быть, дама в бархатном пиджаке на нее чем-то похожа? – вкрадчиво спросил Савва.
– Да ни черта она не похожа. Но Люська сама бы и не стала мараться. А вот асоциальную личность на грязную работу нанять – для нее вообще не вопрос. Дама без принципов.
– Если женщина в бархатном пиджаке исполнитель, мы и на заказчика легко выйдем.
– Как?
– У меня имеются четыре фотографии предполагаемой воровки, – похвастался Савва. – Две профиль, две анфас. Сделал тайно. Можно пробить по соответствующим базам.
– Ты, что ли, детектив-любитель? – насмешливо взглянула Марьяна.
– Я историк. А в развитии событий – особенно в нашей стране – немало детективных загадок. Вот и поднаторел. У меня еще вот что есть, – он триумфально извлек из кармана и продемонстрировал целлофановый пакетик на застежке. – Волос ее. Когда увидел, что странно себя ведет, с пола подобрал. На всякий случай. Как возможный образец ДНК.
– Да, Савва, ты крут! – похвалила вдова.
А дурачок – вместо того чтоб пользоваться моментом, цену себе набивать – беззащитно улыбнулся:
– Я не для крутости, а просто для собственного удовольствия за людьми наблюдаю. Но прежде пригождалось только для мелочей всяких. Вычислить, например, где дочка сигареты прячет.
Из-за дочки Марьяна расстроилась, но вида не подала.
– Полицию вызывать я не буду.
Он опешил:
– Пять миллионов и золото преступникам отдать?!
А вдова снисходительно отозвалась:
– Не такой уж ты и внимательный. Я тебе что сказала? Дочка мужнина – та еще стервь. У меня давно подозрение имелось, что папаша ей ключ от моего сейфа вручил. Думаешь, я б в такой ситуации деньги там оставила?
– Но вы ж сами сказали! Было пять миллионов!
– Не миллионы, а бумага цветная. Специально заказывала фальшивки в хорошем качестве. А золото – копии и бижутерия. Пойдем со мной. Я тебе настоящий сейф покажу.
– Зачем? – закраснелся он. – Просто принесите деньги, я здесь подожду.
Но вдова жарко облизнула губы:
– Нет уж, Савва. Боюсь я теперь одна – раз в доме вор побывал. Пойдем. Будешь моей защитой.
Из будуара, через коридор, прошли в мужнину спальню. Когда-то очень кобелиная, обшитая дубовыми панелями комната давно превратилась в филиал комфортной больничной палаты. Бархатные портьеры сменили на эргономичные жалюзи, чучела совы, кабана и лисы – охотничьи трофеи супруга – обернули в пленку, массивный диван заместила ортопедическая кровать с пультом управления, кожаное кресло – инвалидная коляска.
Постель еще хранила контуры мужниного тела, терпко пахло нашатырем – когда благоверный начал кончаться, Марьяна честно пыталась привести его в чувство. Савва, явно непривычный к местам, где побывала смерть, заробел совсем уж очевидно – смех, а не похоронный агент. Чтоб разогнать торжественную и гнетущую атмосферу, вдова плюхнулась в инвалидное кресло, щелкнула кнопкой пульта, врубила While my guitar gently weeps, объяснив:
– «Битлов» муженек любил.
– Встаньте, пожалуйста! – взмолился Савва.
– Почему?
– Плохая примета!
Она отмахнулась. Ловко подцепила ноготком панель, что покрывала подлокотник, объяснила:
– Ключ там лежит. Тот еще Гобсек был. Уже еле дышал, а богатства свои каждый день проверял. Поглядит на них – и будто сил прибавляется.
– Он же вроде парализованный был?
– Минимальная подвижность сохранялась. Руку мог приподнять, и два пальца работали, – поморщилась Марьяна. – Ими ключ и держал. А отпирала я, конечно.
Она всунула ладонь в узкое пространство, заворчала:
– Черт! Опять, видно, за обшивку завалился. Знаешь, какой однажды скандал устроил? И воровка я, и ограбила его. А ключик маленький, плоский, просто в щелку юркнул.
Марьяна продолжала безуспешно искать, Савва все больше хмурился. Наконец женщина с растерянным видом вытащила из полости руку и прошептала:
– Нету. Но как? Кто мог?
– Ваш муж, возможно, перепрятал?
– Э…
– Чисто физически у него такая возможность имелась?
– Ну… он своими крюками ключ всегда доставал… Но только ведь два пальца, и то с ограниченной подвижностью. Часто ронял, злился. Как спрятать-то мог?!
– Он оставался один в комнате?
Марьяна отозвалась со злобой:
– Когда он там оставался! Вертелась с ним круглые сутки! Ни на шаг от себя не отпускал. Если не дрых, даже в туалете меня контролировал!
– Но вы же иногда спали?
– Здесь. При нем. – Она злобно пнула еврораскладушку, что стояла подле постели. – От каждого кашля вскакивала, то одно ему подай, то другое!
– В какой-то промежуток времени вы, от усталости, могли заснуть крепко, – возразил Савва.
– На хрена ему от меня ключ прятать?! В чем смысл? Есть свидетельство о браке, завещание. Я все равно его наследница, основная. Дочке он только дом на Кипре отписал.
– Значит, тогда ключ не нужен. Можно просто вызвать специалиста и сейф вскрыть.
– Нет. Нельзя! – взвизгнула она.
– Почему?
– Да потому что! В завещании про сейф ни слова. Так я забрала – и все мое, шито-крыто. А эти слесари небось будут акт составлять и содержимое описывать. А по закону – дочка тоже наследница. С ней, что ли, делить?
Савва поглядел на нее брезгливо, и Марьяна совсем уж разозлилась:
– Думаешь, не заслужила? Легко мне было? Больше года бревном лежал! Ни поссать, ни посрать, ни перевернуться сам не мог!
– Можно, я осмотрю кресло? – кротко попросил Савва.
– Нет там ничего, – в отчаянии выкрикнула она. – Я все обшарила!
– Вы на взводе. После стресса, – сказал он участливо. – Позвольте я взгляну сам?
Савва присел на корточки, ощупал своими музыкальными пальцами подлокотник, достал телефон, включил фонарик, внимательно оглядел полость и вдруг попросил:
– Пилочка есть для ногтей? Ну, или ножик маленький?
– Нашли? – просияла Марьяна.
– Тут какой-то конверт. Приклеен на скотч.
– Да ладно! Где?
Она подскочила и аккуратничать не стала – схватила, рванула. Вытащила фотографию и охнула.
Савва бесцеремонно разглядывал снимок из-за ее спины. В расслабленном тропическом интерьере, на фоне океана и пальм, двое. Марьяна в облегающем платье и худощавый, черноволосый латинос в льняном белом пиджаке. Стоят рядышком, позируют.
– Кто это? – потребовал он ответа.
– Рауль, – прошептала Марьяна. – Саксофонист. С круизного лайнера… Муж… считал, что у нас с ним что-то было. Хотя мы оба просто любили танго. Познакомились на капитанском вечере… танцевали несколько раз. Потом здоровались, конечно. Несколько раз ужинали за одним столом. Супруг всегда присутствовал. Он и сфотографировал нас!
– А круиз долгий был? – невинным тоном поинтересовался похоронный агент.
– Две… две недели.
Она неожиданно разрыдалась. Савва не утешал. Подошел к окну. Осмотрел массивный дубовый шкаф. Заглянул в прилегающий к комнате туалет.
Марьяна, продолжая всхлипывать, в мелкие клочки разорвала фотографию, выкрикнула истерически:
– Скотина! Как он достал меня ревностью своей! Даже сейчас, уже дохлый, – и все равно напомнить надо, подгадить! Сука. Я вспомнила. Дня три назад жарко ему, видите ли, стало. Кондиционер, майка легкая – все не то. Потребовал окно открыть на полную, подкатился и дышал. А меня на кухню погнал за водой со льдом. Видно, и выкинул ключ в тот момент. Теперь все, не найдешь.
Савва нахмурился, нерешительно спросил:
– А ваш покойный супруг вообще склонен был к спонтанным поступкам?
– К спонтанным? – нервно выкрикнула она. – Издеваешься? У него все по полкам, органайзеры, планы.
– А во время своего недуга… он сохранял рациональность?
– Крыша у него, конечно, ехала, инсульт-то обширный. Но счета, скупердяй, по-прежнему проверял. Слюнями все зальет и блеет: «Как может пачка влажных салфеток стоить пятьсот рублей?»
– А она может? – простодушно спросил Савва.
– В «Азбуке вкуса» и за тысячу бывает! – запальчиво отозвалась Марьяна.
Но почему-то покраснела.
– Что вообще в сейфе? – перевел разговор похоронный агент.
– Его коллекция – он эксклюзивные охотничьи ножи собирал. Очень дорогая. Ну, и денег сколько-то. Миллионов пятнадцать, наверно.
– В завещание это не включено?
– Нет. Нотариусу я уже звонила – еще до того, как вы все явились. Последнюю волю муж не менял, распоряжения только про недвижимость. Про сейф – ни слова.
– Тогда зачем ему выкидывать на улицу ключ? – задумчиво спросил Савва.
