скачать книгу бесплатно
– Ты выпрыгиваешь, как Петрушка из-за занавеса! – усмехнулась Капитонова. – Мог бы позвонить заранее, встретились бы не впопыхах, поболтали.
– Давай поболтаем.
– Занята я сейчас. Как ты здесь-то оказался?
Эжен юмористически развел руками: мол, чистое совпадение, глубокоуважаемая синьора.
– Значит, навел обо мне справки, – продолжала Капитонова. – Тебе известно, где я работаю и зачем сюда прибыла. Ладно, если хочешь поговорить, подожди. Сейчас клиент подъедет объект осматривать. Мне надо глянуть до него, что там мои рабочие наворотили.
– Напрасный труд.
– В смысле?
– Твой заказчик не подъедет.
– Откуда ты знаешь?
– Поверь.
Тут в сумочке у Насти зазвонил мобильник.
– Скорее всего, это твой клиент, – кивнул на аппарат бывший супруг. – Извиняться будет.
И точно: телефонировал пресловутый чиновник. Говорил смущенно, просил прощения, что ее подвел и приехать не сможет. Настя была сама любезность, а когда нажала на «отбой», бросила мрачно:
– Это ты все подстроил.
– Теория заговора? – понимающе поднял бровь Эжен. – Это мне знакомо. Во всех бедах на свете виноват бывший муж, да? Но не в этот раз.
– Откуда ж ты знал, что мой клиент на объекте не появится?
– Считай, что это маленькое чудо. Волшебство.
– Ага, а ты Дед Мороз. Или Санта-Клаус.
Настя упрямо поджала губы. Нажала единицу на мобильнике. Под номером один у нее в быстром наборе значился офис. А муж Сеня обозначался нулем – только не надо говорить, что по этому поводу сказал бы старик Фрейд!
В трубке прозвучал медовый голос секретарши Людки:
– Дизайн-бюро «Архимед», слушаю вас!
– Людочка, меня сегодня кто-то искал?
– Да, Анастасия Эдуардовна, заходил такой импозантный мужчина…
– Загорелый и подтянутый, но пожилой?
На слове «пожилой» Эжен ухмыльнулся.
– Да, а что? – В телефонном голосе Люды прозвучала смятение. – Нельзя было ему сообщать, где вы? Он сказал, что у него для вас и герра Вернера большой заказ будет.
– Понятно, – саркастически заметила Настя. – А еще что он изрек?
Смятение секретарши переросло в панику.
– Он сказал, что хотел бы на объекте побывать. А заодно познакомиться с вами. Говорил, что особняк на восемьсот квадратов на Новой Риге собирается нам заказать! – как козырной аргумент выдала секретарь. – Вот я и…
– Люда, – в сердцах сказала Настя, – сколько раз я тебя просила: не надо выдавать лишнюю информацию!
Капитонова повторила любимое выражение деда. «Не надо выдавать лишнюю информацию» – это было одной из важнейших жизненных заповедей кандидата в члены ЦК КПСС Егора Ильича Капитонова[2 - О Капитонове и его семье рассказывается в «Черно-белом танце» и «Последнем герое», А. и С. Литвиновы, издательство «Эксмо».].
– Простите меня, Анастасия Эдуардовна, – залепетала Людочка.
– Бог простит! – Настя нажала «отбой» и досадливо молвила: – Болтунья эта Людка, уволю ее!
– Тогда уж казни лучше меня! – шутливо покаялся первый муж. – Это я соблазнил бедную девушку, мне она доверила драгоценную информацию. Я использовал ее и бросил!
– Да, по части использовать и бросить ты мастер, – вздохнула Настя. Ее злость куда-то испарилась. Она знала фантастическую способность Эжена влиять на людей. Даже она не стала в свое время исключением. Вызывать доверие, вызнавать разного рода сведения, убеждать – в этом дипломату (и, как Настя предполагала, шпиону) Сологубу не было равных. Профессия такая. И хватки своей за эти годы он не растерял. Значит, от дел не отходил? Значит, постоянно практиковался?
– Ну, садись ко мне в машину, – уже вполне миролюбиво предложила Настя. – В ногах правды нет.
– Но правды нет и выше, – буркнул бывший супруг, обошел ее «Лексус» и уселся на пассажирское сиденье.
– Что привело тебя ко мне? – спросила Настя. – Только не нагромождай диких историй, как ты умеешь. Давай коротко и ясно.
– Мама пропала, – лапидарно ответствовал Эжен, а потом пояснил, словно Настя не могла усвоить с первого раза: – Мать твоя исчезла, жена моя нынешняя, Ирина Егоровна.
– Хм? Может, у нее Альцгеймер начался? – усмехнулась Капитонова.
– О чем ты говоришь! – поморщился он. – Какой Альцгеймер?! Ей шестьдесят пять!
– Ну да, совсем еще девочка.
– Не надо так громко ревновать, Анастасия Эдуардовна.
– Вот еще! – Она дернула плечом. Сологуб помнил этот ее жест со времен юности. И он любил его. То была целая эпоха в его жизни: четыре года, когда он, как султан, паша, Гумберт Гумберт, жил одновременно и с матерью, и с дочерью.
– А почему ты здесь ее решил искать? Думаешь, я в этом замешана? И в багажнике своей машины вожу мамин хладный труп?
– Ох, Настя. Ты стала очень резкой. Подожди, не кипятись. Согласись: раз я приехал к тебе – значит, у меня имелись на то основания.
– Основания? Какие?
– Веские, Анастасия Эдуардовна, веские.
«Нет, с этим Эженом просто невозможно. Как был хамелеоном, так и остался. Ни слова в простоте, все время с ним надо быть в напряжении. Сеня хоть свой, понятный, близкий!.. Ах, да что я до сих пор их сравниваю!» – досадливо оборвала она себя.
– Поясни уж, сделай милость.
– Мы с гражданкой Ириной Капитоновой, матерью твоей, – начал Эжен, – проживали в Пало-Альто, штат Калифорния, США. Как ты, наверное, знаешь, у Ирины Егоровны был рак.
– Еще бы мне не знать! Все-таки мы с Сеней ее тогда вылечили.
– Ну-ну, – саркастически молвил Эжен.
– А что – нет?
– В некотором роде, конечно, можно утверждать подобное, – обтекаемо молвил бывший супруг.
«Он – мой отчим, подумать только! – мелькнуло у Насти. – И все эти годы прожил, надо же, с моей матерью, не развелся».
А Сологуб меж тем продолжал:
– У Ирины Егоровны действительно в девяностом году наступила стойкая ремиссия. Но болезнь никуда не делась. Однако твоя мать внимательно следила за своим здоровьем. Каждые полгода проходила полную диспансеризацию. И много лет все было в порядке. Но, как известно, рак никто еще не смог победить. Твой Сенечка не исключение. И недавно ей сказали, что конец близок – вопрос трех-четырех месяцев. И Ирочка впервые пала духом. Много плакала. Жалела себя. А потом вдруг исчезла.
– И ты думаешь, что она приехала повидаться со мной? Мог бы позвонить мне, спросить. Не пришлось бы тебе из-за океана в Москву тащиться.
– Она очень изменилась в последнее время. В лучшую сторону. Стала мягкой, кроткой.
– Она, может, и изменилась. И стала на старости лет сентиментальной. Но, по-моему, я – совсем не тот человек, которого она хотела бы увидеть перед смертью.
– А я разве говорю, что она приехала к тебе? Она приехала в Россию.
– Почему ты так уверен?
– Есть основания.
– Господи, Эжен! Я терпеть не могу твои недомолвки! Неужели нельзя толком сказать, почему ты думаешь, что она – в России?
– Ты знаешь о таком понятии: прайвеси? Так вот, в Америке оно свято соблюдается. А у вас в стране – нет.
– Что ты хочешь сказать?
– Господи, почему тебе обязательно надо называть все вещи своими именами! Короче: мне сообщили, что Ирина Егоровна прилетела в Москву, прошла таможню в Шереметьеве.
– А, вот оно что! У тебя везде есть информаторы! Ну, могу тебя проинформировать: на моем горизонте мать не появлялась.
– А на горизонте твоего Арсения? – быстро переспросил американский гость.
– Зачем?! Попрощаться с бывшем зятем, которого она в свое время упекла за решетку?
– Арсений помог ей однажды…
– Во-первых, спасла ее – я. А во-вторых, если тебя интересует, видел ли маму Сеня, почему бы тебе не спросить его?
– Вы с ним муж и жена, – с тонкой язвительностью промолвил Эжен. – Как говорится, одна сатана.
– И все-таки спроси его сам!
«Не стану рассказывать бывшему мужу, что у меня и со вторым не ладится и мы с Сенечкой разъехались».
– Спрошу. Обязательно спрошу. Его телефон… – Эжен по памяти продиктовал номер мобильника Арсения.
– Да.
– А твой?.. – Он назвал цифры и снова попал в самую точку.
– Я вижу, ты, как всегда, хорошо осведомлен, – усмехнулась Настя.
– Одна к тебе просьба, дорогая, – будто не замечая колкого ее тона, молвил Сологуб. – Вдруг Ирина появится на твоем горизонте – дай мне знать. И еще: напиши ей, пожалуйста. Уговори если не вернуться, то повидаться. Адрес ее электронный легко запомнить: иринасологуб-собака-йаху-ком.
– Хорошо, – снова дернула плечом Анастасия. – Раз ты просишь. А ты о себе хоть пару слов скажи. Просвети меня: как живешь, чем занимаешься?
– Обязательно расскажу. Чуть позже.
– Есть ли у вас с моей матерью дети? У меня сводный братик или сестричка не подрастает?
– Да какие там дети! – махнул рукой экс-супруг и приоткрыл пассажирскую дверцу капитоновского «Лексуса».
– А что ты так забеспокоился? Ну подумаешь, человек перед смертью решил поклониться родным осинам. Или, допустим, встретиться в Москве с каким-то мужчиной. Почему ж ты Ирине Егоровне мешаешь?
– Не в этом дело, – поморщился Эжен. – Ты всего не знаешь.
– Так просвети!
– Просвещу, Настенька. Обязательно просвещу. Но не сейчас. Понимаешь, у меня действительно мало времени.
И «американец» выпрыгнул из Настиной машины, быстро пересел в свой «мерс» – и был таков, порулил по деревенской улице.
Настя ругнулась: «Что за человек! Выскочил, ошеломил, нашумел, умчался! И все-таки… Эжен, пожалуй, переменился к лучшему. Похудел, постройнел, помягчел. Настенькой вон назвал».
И она опять, помимо собственной воли, сравнила его со вторым своим мужем и вдруг отчетливо поняла, что теперь Евгений Сологуб, пожалуй, выглядит лучше Арсения Челышева. Впрочем, общалась она с ним слишком мало и поверхностно (опять осадила Настя себя), чтобы утверждать это наверняка.
Ирина Егоровна
Удивительно, но у Ирины Егоровны, матери Насти и жены Эжена, теперь почти все время было хорошее настроение. Чему, казалось бы, она, умирающая от рака, могла радоваться? А вот поди ж ты! Радовалась, что у нее ничего не болит. Что, как заверяли и врачи, и Курт, ничего и не будет болеть. Однажды она просто тихо уснет и не проснется.
А еще она радовалась тому, что пока просыпается. Что наступает еще один день, когда она сможет наслаждаться небом, солнцем, деревьями, птахами и даже людьми. Надо же, она никогда не думала, что ей могут быть приятны соотечественники. И еще она, как ни странно, радовалась России.
Ирина Егоровна покинула страну, когда та еще называлась СССР – последние месяцы, но называлась[3 - Об этом рассказывается в романе А. и С. Литвиновых «Черно-белый танец», издательство «Эксмо».]. Она не была на родине больше двадцати лет. В воспоминаниях отчизна ей виделась так: вонючая толпа на плохо освещенной улице стоит в очереди за туалетной бумагой. Однако первая встреча с нынешней Россией – московский аэропорт – ошеломила ее. Ирина не узнавала окружающего: светлые залы, хорошо одетые, пахнущие парфюмом господа. И все говорят по-русски! Последнее было самым необычным, самым чудны?м и чу?дным. Нигде за последние двадцать лет Ирина не слышала так много русской речи. Она бывала в русских церквях – в каждом городе заходила во время путешествий, где они только с Эженчиком ни бывали – благо легенда позволяла, более того, толкала в объятия православия. Но даже в храмах по-русски говорили двое-трое престарелых прихожан, акцент которых, как и вкрапления иноземных слов, был неистребимым. А тут на родном языке изъяснялись все. И даже бросившийся к ней предводитель таксистов с пластиковым бейджем на вые после заученного английского: «Where’re you going to go, m’am?» – спросил по-свойски: «Куда, дамочка, поедем?» Она схохмила, сначала с акцентом южных штатов бросила: «I’d like to go to the city center. How much?» И когда мужик брякнул: «Two hundred bucks», – она с огромным наслаждением выдала на чистейшем, великом и могучем, живом и свободном: «Пошел ты нах, парень!» Обалдевший таксист в ходе последовавшей затем краткой торговли упал до семидесяти долларов. Он другим шоферам ее не передал, решил везти необычную пассажирку, загорелую и подтянутую, настоящую американскую тётку, самостоятельно.
Ей даже радио «Шансон» в такси понравилось. А когда садилась в машину, долетел обрывок разговора, который она поначалу не поняла: «У него просто башню снесло!» – «А мне фиолетово, ты что, не догоняешь?» Лишь позже, запомнив и проанализировав диалог, Ирина Егоровна поняла, что имелось в виду. Так сказать, догнала: «Он сошел с ума!» – А мне все равно, ты что, не понимаешь?» Ей, пожалуй, «заново придется учить русский!
А это огромное скопление автомобилей на улицах! Да какие дорогие машины! И пусть по Москве проехать невозможно, сплошные пробки, а автомобили все грязные – но ведь ни в одной европейской столице нет такого количества джипов и «Мерседесов». Да и сам город хорошо освещен, блистает неоном, полно магазинов очень недешевых марок, включая, к примеру, швейцарские часы «TAG HAUER». А рекламные плакаты вообще застилают небо. Растяжки, билборды, тумбы, разрисованные троллейбусы и остановки. По количеству рекламы Москва скоро с Нью-Йорком сравняется!
Словом, в новой, богатой, бурлящей столице Ирина Егоровна вдруг ощутила себя так, как чувствовала студенткой-первокурсницей: юной, полной жизни. Словно энергия шумного и динамичного города перелилась в нее и она готова немедленно включиться в борьбу, труд, праздник!
У Капитоновой-старшей был, конечно, искус поехать прямо в свою пятикомнатную на Бронной. Однако она ничего не знала ни о дочери, ни о внуке, ни о квартире. Кто знает, может, жилье продали, сдали, сменили… К тому же в Москве у Ирины Егоровны имелось одно немаловажное дельце. Курт, конечно, хорош – но больше всех она верила своему прежнему эскулапу из бывшего четвертого управления Минздрава СССР. Аркадий Семенович тогда принес ей радостную весть, что болезнь отступила. Может быть, билось у нее отчаянное желание, он снова опровергнет ее диагноз? Скажет: ты исцелилась?
