скачать книгу бесплатно
– Чего? – переспросил Макс.
– Сидеть на берегу, – перевел дед. И продолжил: – Итак, я проверил снасти и вышел в море. Чуть отошел от берега – и сразу стало ясно, что я в своих расчетах не ошибся. Рыбы оказалось изумительно много. Можете себе представить: на единственный самодур – это, если не знаете, такая вырезанная из фольги рыбешка, вроде приманки – ловилось до десяти экземпляров! Небо ослепительно голубое, над моей головой возмущенно перекликались чайки, с берега доносился нежный аромат готовых к цветению яблонь… Я, увлеченный рыбалкой, совершенно забыл о времени. И не заметил, как безобидный легкий ветерок – мы называем его кошачьей лапкой – усилился и очень скоро перешел в норд-ост. А норд-ост, дамы мои и господа, – страшная штука. Этот ветер практически неощутим, но очень коварен. Опасен он тем, что дует с берега, с севера, и незаметно, но неумолимо относит тебя в море… А когда я наконец опомнился – ставридой к тому времени были наполнены оба имеющихся на «Катти Сарк» ведра и даже сумка, в которой прежде лежали снасти, – порывы ветра достигали уже пятнадцати-двадцати метров в секунду. Никому не посоветую оказаться в открытом море, на утлом катерке, во время норд-оста! Я забеспокоился и немедленно стал заводить мотор. Но повернул ключ раз, другой, третий… Двигатель был мертв. А от берега меня уже отделяли как минимум четыре тысячи морских саженей.[5 - Морская сажень равна 1,83 метра.] Я достал весла. Попытался встать круто к ветру. Но это было решительно невозможно. Можете себе представить мое отчаяние! Я всегда считал себя пусть не самым опытным, но по крайней мере грамотным мореходом. И вот сейчас беспощадный норд-ост относил меня в открытое море. А в моем катере было полно сырой рыбы и ни грамма пресной воды. И ветер усиливался все больше. И я понимал, что лишь несколько дюймов дерева отделяют меня от этой страшно таинственной бездонной бездны, которой ничего не стоит поглотить и мою «Катти Сарк», и ее единственного пассажира.
– Но почему ты не мог вызвать спасателей? – взволнованно воскликнула Ася.
А Маша безжалостно добавила:
– Ты, кстати, дед, опять цитатами шпаришь. По-моему, это из «Мрачного штурмана» Станюковича.
– Ох, Машка, с тобой просто говорить невозможно! – ворчливо обратился к внучке Шадурин-старший. А Асе ответил: – Спасателей я не мог вызвать хотя бы потому, что никаких средств связи у меня не было. Рацией моя «Катти Сарк» не оснащена, а мобильный телефон в те времена был мне не по карману…
– Но есть же какие-то радары! Патрульные вертолеты! Пограничники с биноклями, наконец! – возмущенно воскликнул Макс.
– Все это есть, – согласился дед. – Но поисковые работы в любом случае начались бы только на следующий день, потому что время уже близилось к шести вечера и стало ощутимо темнеть. А за ночь норд-ост однозначно унес бы меня еще километров на пятьдесят от берега. И счастье, если бы мое утлое суденышко не перевернул…
– Однако ты жив. И прекрасно себя чувствуешь, – резюмировала Маша.
Она уже изрядно устала. И от тяжелой дороги, и от крахмальной салфетки на коленях, и от дедова, изобилующего красивостями и цитатами, рассказа.
– Вот мы и подошли к сути, – успокоил ее Шадурин-старший. – Когда к семи вечера меня накрыла абсолютная тьма, а судно начало уваливаться под ветер, то есть перестало слушаться руля, я понял, что весла можно бросать. Грести дальше бессмысленно, только зря потратишь силы. Мне оставалось лишь положиться на волю божию. Одна беда – я к своим семидесяти семи годам так и не выучил ни одной молитвы. Посему я просто, дрожа от ледяного, пронизывающего ветра, сидел на корме. Смотрел, как постепенно угасают, бьются все тише в своих ведрах пойманные ставридки… И понимал, что точно так же очень скоро угасну сам. На меня вдруг накатило очень странное состояние: мне стало до такой степени все равно – и даже весело! И я обратился сам к себе: разве это не прекрасно в мои-то годы?! Умереть не в какой-нибудь отвратительной, пропахшей старостью больнице, но в открытом море, на вольном воздухе, под шквалистым ветром!.. На глаза мне попалась недавно – или давно, аж утром – найденная чаша. И я – мысли мои уже мутились – обратился к ней, словно к живому предмету: «Видишь, милая! Мы с тобой даже подружиться не успели, а уже погибаем. Вместе. Красиво, в шторм. Мне вроде бы и пора уже. А с другой стороны – не хочется…»
И вдруг мне показалось: бока чаши странным образом осветились, будто изнутри ее подсвечивали фонарем. Потом свет этот побагровел, после сменился синим… И очень быстро все кончилось. «Галлюцинация», – подумалось мне. И в ту же секунду я услышал усиленный громкоговорителем мужской голос: «Эй, на «Катти Сарк», вы живы? Берем вас за ноздрю!» Я вскинул глаза. Оказалось, что совсем рядом со мной движется спасательный катер и готовится брать меня на буксир…
Вот, собственно, и все. Меня очень быстро доставили на берег, и даже любимая «Катти Сарк», несмотря на жесткую буксировку, практически не пострадала.
Дед замолчал.
Молчали и слушатели. Первым не выдержал Макс. Он неуверенно, как на уроке по сложному предмету, спросил:
– Так я не понял… Откуда этот спасательный катер-то взялся?
– Проходил мимо. Случайным образом, – усмехнулся дед. – При том, что бортовое освещение на «Катти Сарк» не работало, а ночью в море что-либо увидеть можно только в пяти-семи метрах…
– И ты считаешь, что тебе этот катер… бог послал? – тихо произнесла Ася.
– Может, и бог, – задумчиво произнес дед. – Но скорее всего – она. – Он ласково, будто любимой женщины, коснулся своей чаши.
– Да ну, дедуль, – пожала плечами Ася. – Ты ведь взрослый человек. Образованный, умный. Вон кого только ни цитируешь, даже Станюковича! Сам, что ли, не знаешь: чудес не бывает?
– Бывают, – упрямо, по-мальчишески, ответил старик.
– Опять двадцать пять… – пробормотала Маша.
Она сидела мрачнее тучи. Даже дед, который традиционно видел и слышал только себя, почувствовал ее настроение, ласково спросил:
– Ты, наверно, устала, внученька?
– Да ну! – Она сбросила с коленей дурацкую накрахмаленную салфетку и встала. – Я думала, ты нам правду расскажешь!
– …И миллионами своими поделишься! – поддержал сестру Макс. – А тут какие-то сказочки!
– Ах, вот оно что! – нахмурился дед. – Вам, значит, чужое богатство покоя не дает?!
Под его гневным взглядом Макс смутился, заерзал, залепетал:
– Ну почему же чужое? Мы все-таки твои внуки…
– Вы – взрослые. Самостоятельные. Умные люди, – назидательно произнес старик. – И если мечтаете о миллионах, отчего б вам не заработать их самим?
– Да я не это имел в виду! – совсем уж потерялся Макс.
– Неужели? – саркастически переспросил дед. – А по-моему, так глазами и рыщете. Оцениваете. Прикидываете, за сколько дом удастся продать, когда никчемный старикан кони двинет…
– Ну, знаешь что! – вспыхнула Маша. – Жили мы без твоих миллионов – и дальше проживем!
– А тогда сядь, – неожиданно миролюбиво попросил ее дед. – Расскажу, что дальше случилось.
– Еще одну сказочку? Как дурацкая железяка тебе чемодан с долларами ниспослала? – продолжала ерепениться Мария.
– Вроде того, – усмехнулся дед. – Я ведь тоже в ее чудесные силы не сразу поверил. Тоже сначала думал, как вы. Что просто повезло мне. Что катер спасательный рядом случайно оказался…
– Или всевышний тебе помог, – серьезно сказала Ася.
– Мне-то, старому атеисту? Это вряд ли, – с усмешкой отверг ее версию Шадурин-старший. – Но вы слушайте дальше.
Маше очень хотелось покинуть столовую – гордо, с прямой спиной. Что за сомнительное удовольствие, право, во втором часу ночи после тяжелой дороги не спать, а слушать бредни, коими их потчует старый болтун!.. Но она взглянула на брата… потом на сестру… И Макс, и Ася – оба выглядели усталыми. Но тем не менее смотрели на деда во все глаза и, похоже, с нетерпением предвкушали продолжение его истории. Ждут сказки. С нетерпением ждут.
«Сказала бы я вам, – устало подумала Маша, – что легенды про священные сосуды, способные исполнять желания, были очень популярны в эпоху пещерных людей. Красной нитью протянулись сквозь Античность и Средневековье. Их даже в восемнадцатом веке еще любили. Но сейчас-то на дворе двадцать первое столетие!»
Лично она в чудеса не верила. Категорически. И никогда бы не подумала, что брат с сестрой, родная кровь, окажутся такими падкими на глупые, сладкие сказочки… И дед тоже хорош. Нет бы просто пообещать, что свою виллу им отпишет, а то развел какую-то болтовню.
Старик Шадурин между тем Машиных терзаний не замечал. Удобно раскинулся на своем хозяйском стуле и продолжал рассказ.
– Итак, с той авантюрной рыбалки я вернулся живым. И, кстати, побил абсолютный рекорд поселка по улову. Прежний Кольке Раенко с улицы Удалова Щель принадлежал, он однажды двадцать килограммов ставриды притаранил, а мои-то рыбешки на все двадцать пять потянули!.. И жарил их, и уху варил, и на солнышке вялил… Надолго хватило, тем более что больше уж в том месяце я на рыбалку не выходил. Штормы были жуткие, порывы ветра до шестидесяти метров в секунду доходили. Да вы, наверно, по телевизору видели – наш Краснодарский край тогда чуть не каждый вечер в «Новостях» показывали… Как река Буран из берегов вышла… Как палаточный лагерь – придумали тоже, прямо на пляже располагаться, и когда – в марте! – к богу в рай снесло…
– Да что-то вроде было, – неуверенно пробормотал Макс.
Он явно ни о каких штормах, тем более полугодовой давности, не помнил.
А Маша ехидно произнесла:
– Папа тебя как раз тогда на переговорную вызывал. В марте. Беспокоился. Спрашивал, не нужна ли помощь. Не течет ли крыша, и мало ли еще что. Хотел денег тебе выслать. Но ты сказал, что у тебя дом – почище иной крепости. Девятый вал выдержит. И пенсии вполне хватает.
– Было такое, – кивнул дед. – Но только я вам тогда неправду сказал…
– Почему? – удивленно воскликнула Ася.
– А потому, что одалживаться не люблю. Тем более у вашего папеньки. Младшего своего, Митьку, я бы попросил, да, а Клима, батю вашего, не хотел, – отрезал старик. – Хотя дела у меня тогда были – дай боже. Вы ведь мой прежний дом помните? Практически без фундамента, доски – гнилые, я их с бешеной скидкой брал, и крыша из шифера, бэу, я его у сторожей заброшенной больницы покупал. В общем, спичечный коробок. Крыша течет, в стены дует, стекла повыбивало. Плюс скважину я только на двадцать метров, до песка, вырыл – на большее средств не хватило, – и мне ее быстро заилило, не то что попить – мыться и то противно… Но я не роптал. Едва ветер стихнет – тут же на крышу, подлатывать. Питьевую воду покупал в поселке и таскал сюда на своем горбу. Представляете: проливной дождь, ветер, а я топаю с пятилитровыми баллонами по грязи.
– Так позвонил бы! Мы бы приехали! – воскликнула сердобольная Ася.
– Приехала бы ты, – по-доброму усмехнулся дед. – Ты ж тогда практически на сносях была!
– Ну, Машка бы приехала. Или Макс.
– У Маши – институт. У Макса – турниры, – пожал плечами дед. – Да и чем тут можно помочь? Строить нужно было капитально, на века. А я с экономией, чтоб подешевле, попроще… Вот и доэкономился. Двадцать шестого марта – я этот день как сейчас помню – с гор сель сошел. Мощнейший. В поселке и то не все дома устояли. Кому крышу сорвало, у кого фундамент подмыло. А здесь лес и горы – в двух шагах. Так что шансов у моего курятника не было. Сложился он, будто карточный домик. Эффектная картина была: груда досок, а под ними – весь мой скарб… Хорошо я сам в тот момент на улице был, меня только камнями слегка побило.
Тут уж и строгая Маша не удержалась. Выдохнула:
– Какой ужас!..
А Макс с упреком сказал:
– И ты нам не позвонил?!
– А что звонить? – по-мальчишески обиженно буркнул дед. – Что я, Клима не знаю? Вот был бы Митька – он бы меня понял, а ваш папенька только отчитывать бы взялся. Почему, мол, благоустроенную квартиру в поселке продал и в леса подался?! Сам, получается, и виноват. Потому что в поселке, в Абрикосовке, пострадали по мелочи, а я, как в сказке, остался у разбитого корыта. Мне ваш папаша вместо поддержки ровно такое и сказал бы.
Шадурины-младшие переглянулись. Дед был прав. Их отца хлебом не корми, дай поязвить на тему «причуд нашего южного бирюка». Папа у них правильный, у него вся жизнь идет по схеме и по раз и навсегда заданному алгоритму. И одинокое бытие в лесу в его modus vivendi не вписывается никак.
– Да что там, дело прошлое. – Дед невесело усмехнулся. – Знаете, что забавно получилось? Туалет – помните, будочка стояла в конце огорода? – устоял прекрасно. Вот и остался я с небольшим барахлишком, что удалось вытащить из-под обломков. И при туалете. А еще грядка, где я редиску посадил, сохранилась.
– Нужно было лететь к нам, в Москву! – воскликнула Ася.
– А я, признаться, о том и подумывал, – вздохнул дед. – Не хотелось мне, но уж больно положение отчаянное… Но до Москвы ведь билет нужен. А у меня до пенсии – еще целая неделя.
– А нам позвонить – ты слишком гордый, – буркнул Макс.
– Хотел уже звонить, – признался дед. – Но не успел. Потому что, когда я чуть не в десятый раз обходил свое разоренное владение, в глаза мне вдруг бросился какой-то странный, подсвеченный синевой блеск. Что-то светилось в стороне, где у меня кусты малины были… Я бросился туда. И обнаружил: в грязи лежит эта самая чаша. – Он с любовью покосился на стол, где до сих пор красовался его любимый раритет.
Маша не удержалась – фыркнула. А дед продолжал:
– Я почему-то очень этой находке обрадовался, хотя, конечно, ни про какое чудо в тот момент не думал, а про историю со штормом уже успел позабыть. Мне было просто приятно обнаружить еще одну, выжившую, несмотря на стихию, дорогую мне вещь. Я поднял чашу, прижал ее к себе – и вдруг увидел, что в грязи, точно в том месте, где она находилась, валяется какая-то пестрая бумажка. Я поднял ее – то оказался лотерейный билет.
– Че-го? – изумленно протянула Ася.
– Лотерейный билет, – повторил старик. – Знаете, такая на всю страну идет дуриловка – называется «Золотой сундучок»? Пятьдесят рублей за штуку, тиражи по субботам, ведущий – такой противный лысый хлюст?
– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Я с государством в азартные игры не играю.
– Да я тоже не играю! – горячо воскликнул дед. – За всю жизнь единственный раз билет купил. Этот. И то потому, что у кассирши сдачи не оказалось. Вот она и всучила мне его, а я положил билет в шкаф и напрочь о нем забыл. И вдруг, весьма неожиданно, билет снова попадается мне на глаза… Вот я и подумал: а чем черт не шутит? Очки мои, к счастью, уцелели, и я смог увидеть, что розыгрыш уже состоялся – в минувшую субботу. И я подхватил свой жалкий скарб и отправился в поселок. Зайду, думаю, на всякий случай в сберкассу, проверю. Вдруг какие полсотни рублишек выиграл? Будет хоть на какие деньги несколько дней перекантоваться… И что вы думаете? Прихожу в сберкассу, прошу таблицу выигрышей – и у меня едва сердце не останавливается. Там первая строчка, как сейчас помню, такая была: «Джек-пот, который прирастал двадцать тиражей подряд, наконец-то разыгран!» И дальше – идет номер как раз моего билета!..
– Мистика, – прошептала Ася.
– И сколько же ты выиграл? – требовательно спросил Макс.
– В пересчете на доллары – почти миллион! – гордо произнес дед. – Как раз хватило – и виллу построить, причем работяги у меня в три смены пахали, и машину купить, и шоферу с Аришей за год вперед зарплату выплатить!
– Такого не бывает, – покачала головой Маша. – Я читала: в этих лотереях все крупные выигрыши организаторы на подставных лиц выписывают. А потом между собой делят.
– И тем не менее, – усмехнулся дед. – Дом – сами видите. И джип. А к организаторам лотерей я, как вы понимаете, никакого отношения не имею.
– А нам ничего не сказал… – с укором произнесла Ася. И тут же поспешно добавила: – Я не в плане, чтобы деньгами делиться, просто такое событие! Вместе бы порадовались!
– Извини, Ася. – Дед прижал руки к груди. – Но посуди сама: своими бедами я с вами никогда не делился. Вот и богатством – тоже не захотел.
Ася попыталась что-то сказать, но Шадурин-старший ее перебил:
– Нет-нет, я, конечно, не имею в виду, что вы бы претендовали на мои деньги. Но я ведь знаю вашего папеньку. Тут же бы началось: «Вкладывать деньги в роскошный дом – да в такой глуши?! Покупать дорогую машину?! Неразумно! Неэкономно! Нужно в сберкассу их положить – и безбедно существовать на проценты!» Так скучно… Я-то совсем по-другому мечтал: прожить остаток своих дней так, как хочется именно мне. И я, – он гордо обвел взглядом свой роскошный холл (свечи в старинных канделябрах уже почти догорели), – своей цели добился.
– Что ж, дед, мы рады, – слабо улыбнулась Маша.
Она по-прежнему не сомневалась: обе дедовы истории – и про несостоявшееся кораблекрушение, и про лотерейный билет – не более чем сказки. Но не спорить же со стариком! К тому же вон какое у него лицо волевое да упрямое. Человек еще при Сталине начал нелегальный бизнес вертеть, во времена застоя подпольными цехами владел, два срока отсидел – разве такой признается в истинном источнике своего богатства?..
А вот Ася с Максом деду если и не поверили, но находятся явно под впечатлением. И смотрят на чашу, которая по-прежнему красуется на столе, с неприкрытым интересом.
– Ладно, ребятки, идите спать, – улыбнулся им дед. И обратился к внуку: – Если хочешь, Максим, можешь чашу потрогать. Теперь – разрешаю.
Макс осторожно, будто щеки Спящей красавицы, коснулся холодного металла. И изумленно выдохнул:
– Теплая…
На следующий день. Ася
Никитка проснулся с первыми лучами зимнего солнца – в половине девятого. Сел в своей кроватке, удивленно повертел головой: «Где это я?» Одеяло с мишками и настольная лампа в форме старинного канделябра заинтересовали его ровно на минуту, а потом он немедленно взялся пищать, подняв Асю.
– Зайка, ну поспи еще, миленький, пожалуйста!.. – простонала она в полусне.
Но что ее уговоры семимесячному малышу? Орет все громче и громче, чтоб мама уж наверняка проснулась.
– Наказание ты мое… – выдохнула Ася.
Открыла глаза, вылезла из-под одеяла. Голова раскалывалась, в глазах щипало. Вдруг вспомнилось, как одна подружка – бездетная – говорила: «Если бог хочет наказать человека, он посылает ему ребенка». Пожалуй, подруга права…
Но стоило окончательно проснуться, взглянуть на малыша – такого свеженького, глаза сияют любопытством, – и настроение сразу стало улучшаться.
Ребенок ведь не виноват, что проснулся ранним утром, – детям так положено. Откуда ему знать, что мама только к четырем утра заснула? Ночью он почти не орал – и на том спасибо.
– Доброе утро, Никитка! – поприветствовала Ася сына.
– Бу-у-у! – радостно откликнулся тот. И протянул ручки – обниматься.
Она с удовольствием вынула его из кроватки, поцеловала и посадила к себе на постель. Сменила теплую со сна пижамку на свитер и ползунки. А теперь внимание! Аттракцион: удастся ли одеться самой и одновременно проследить, чтобы малыш не сверзился с кровати? Никитка в последнее время – ползучая катастрофа. Носится на четвереньках со страшной скоростью – кровать, даже двуспальную, пересекает за пару секунд.
Одеться удалось, потому как Никитка выбрал себе другую забаву: Ася с трудом оттащила сына от спинки кровати, которую он с аппетитом пробовал на свой первый зуб. Ася покачала головой – на светлом дереве остались видимые отметины, дед, наверно, рассердится – и предложила:
– Пойдем ползать?
– У-у-у! – с готовностью откликнулся сын.
