скачать книгу бесплатно
х х х
…разделение уничтожено или пропало без вест…
А впрочем, все это уже было когда-то. Наверное, очень давно. Это конечно как посмотреть. Но все же…
Коновалов потряс головой, было такое впечатление, что она находиться отдельно от тела. А тела словно и не было вовсе, хотя почему не было? Было оно… Вот лежит… Внизу… И…и голова на месте. Вроде бы… Прикол. Только руки как-то вывернуты. Идиотизм. Ну, неудобно же так лежать!
Мысли еще разрозненные и не вполне внятные собирались воедино. Смысл происшедшего медленно доходил до капитана Коновалова.
«И так, я умер! Странно… А впрочем, что тут странного, все умирают, и Толяныч вон умер. Глупо конечно, это да. Но не странно. Вся эта славно спланированная операция. Совершенно секретная, твою артиллерию! Ножи в темноте, еб… Ни звука, ни пыли! И никаких рек крови. И, о чудо, налет собственной авиации! Прекрасный финал с неожиданным концом… Для нас с Толянычем… Как там… Ммм… И никто не заплачет над…»
Созерцание нижнего пейзажа с собственными останками уже не грело, да и пейзаж нижним можно было назвать с большой натяжкой.
Он как бы с боку находился от парящего с другого бока капитана.
«Но я то почему не ощущаю себя мертвым. О, Боже! Неужели я так завис навсегда?»
Вспомнилось:
–Ну-с скажите, уважаемая, как устроено мироздание?
–А чего там, профессор. Земля находится на четырех слонах, или трех? (количество слонов уточняется… гы-гы) А внизу большая (большая?) ну очень большая черепаха.
–А под ней что?
–Еще одна черепаха!
–А под той?
–Еще одна
–А под…
–Ой, профессор не морочьте мне голову! Там черепахи до самого низа!
Коновалов с облегчением рассмеялся. Смех был серебрист на ощупь и похож на лепестки. Душе капитана стало легко-легко и абсолютно расхотелось возвращаться в эту с боку лежащую окровавленную груду костей. И все же было немного грустно, чуть-чуть…
Светящаяся воронка появившаяся из ниоткуда манила и притягивала. Уйти в нее казалось совсем естественным, тем более, что идти, бежать, лететь было уже как бы и некуда.
«Эх, Толяныч! Понеслась душа в рай! Гребаные летчики! А где он сейчас, кстати? Странно, не отзывается».
Откуда-то донеслась музыка. Может быть из прошлого, а быть может ассоциативно навеяло. Коновалову было без разницы, и он поплыл навстречу звукам…
..Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
х х х
Глава II. О том, как юный Марсильяк делает удивительные открытия там, где ничего нового для себя открыть не предполагал.
Не знаю, почему я к ней привязался. Ну не было в ней ничего особенного. Правда некоторые умники, как например Джереми, утверждают, что в женщинах вообще нет ничего особенного, мне это мнение, откровенно говоря, претит. Ну, нет и нет, чего тут говорить, никто и не спорит, но, в конце концов, самое ценное, что есть у нас в этой жизни, это хорошее настроение, потому и рисуем мы себе сказочки время от времени, от скуки или от скудоумия, кто его знает?
Это как конфетка в детстве, съел ее и все, кончился праздник, но пока не съел! Вот оно! Обертка красивая, блестящая, шуршит, переливается. И главное… предвкушение! А потом… Ну да, скептики вы правы: ожидание праздника много лучше его последствий.
Так и с ними несчастными.
Я зевнул и сонно поглядел вокруг. Обзор ухудшала женская растрепанная прическа, если ее можно было теперь назвать таковой. Кроме того, чье-то недурно пахнущее тело давило мне на грудную клетку и при этом пыталось подвигнуть меня еще на какие-то подвиги. Нет уж, на сегодня хватит. Шесть часов подряд, пора и честь знать.
Лизбет ласково провела пальцами по моей переносице, ненавижу, когда она это делает!
– Ты иногда бываешь такой странный… Как бы я хотела узнать, о чем ты сейчас думаешь…
Я зажмурился.
« Не дай бог…»
– Конечно я дура набитая, но я…
«…Люблю тебя…»
– Так люблю тебя…
« Дьявол! Почти угадал… Святая простота…»
– А ты никогда не говоришь о своих чувствах…
«…Все вы сволочи одинаковые…»
– Впрочем, все мужчины оди…
Мне стало скучно, и я стал неспеша собираться. Лизбет встревожено поглядела на меня.
– Знаешь, Лизбет, в детстве всем нам в основном рассказывают, какие мы хорошие, славные и это настолько проникает в наш мозг, что потом нам приходится жить с этим всю оставшуюся жизнь… А на самом деле, мы… Чего притихла?
– Не хочу тебя перебивать.
– А, ну так вот… Это естественно, как-то, что солнце является источником жизни…
Лизбет, похоже, задумалась.
– Ты иногда бываешь такой странный. Постой, выходит, что мы всю жизнь…
– Да, да, да… Страдаем манией величия.– Продолжил я,– Это болезнь.
– Болезнь…– она притихла, а я быстренько стал одеваться, чувствуя, что за мной наблюдают. Ненавижу пристальные взгляды на мою обнаженную натуру. Кстати я обнаружил, что Лизбет гораздо приятней выглядит спящей, чем бодрствующей. В спящей женщине больше сюрпризов. Надо будет непременно рассказать об этом виконту. Не забыть бы…
– Когда ты придешь?– послышался голос из-за спины.
«Начинается. Армия построилась и готова выступить. Знамена развернуты. Барабаны бьют. Выходит маршал и командует… Отступление!»
Я повернулся лицом к извечному противнику мужчин, и, сделав страшное лицо, прорычал:
– На тррретий день! С рассветом!– после чего изобразил реверанс и степенно удалился. Прав был сказавший: «Все вещи всего лишь такие, какими мы их представляем». Именно так, не лучше и не хуже… Жаль не помню, кто это был, но ведь наверняка, кто-то так сказал иначе, откуда у меня такие глубокие мысли после… сами знаете чего.
х х х
Итальянские каннибалы в Голливуде:
А пока что для почина
Ты попробуй Аль-Пачино.
А попозже для гарнира
Закуси-ка ты Де Ниро…
Живая память человечества. Вот так ни больше, ни меньше… Увы и ах… Вспомнить себя, вспомнить утраченное… Ладно, я вспомню, но ты не задрачивай… И резонный вопрос вдогонку: "А на хрена?", но это уже просто эмоции, которые…
Но почему я? Почему не какой-нибудь Арни Джонс или Хулио Педро Рамирес из Барранкильи? Нет, я конечно рад, польщен и пр. Но все же… А вы, вы блистательные и просвещенные высшие силы ДОБРА, вы не можете справиться? Не могут, ибо, блин у них аргументы… Один я знаю достойный аргумент, это когда бабло побеждает добро. А фигушки. Ишь как выкрутил. Только человек, человечек, человечишка… Типа вам это надо – вы и делайте, а не сделаете, значит, так тому и быть и гореть вам в геенне огненной дальше. Аминь. Что ты ему докажешь, подкованный такой, да еще и летает к тому же… Наверное. Тоже мне руссо-туристо, облико-морале…
«Эй, ты летаешь? Или это бутафория. Идиотов запугивать?»
« Я тебе дам сейчас бутафорию, а ну посторонись…»
« Все верю, верю».
И внимание! Самое неприятное: нет ни одной веской причины, чтобы отказаться, например, семьи, детей, служебного положения или того же самого, но в обществе… Нету. Ничего нету, и никого. Так, а водка у нас еще есть? Есть. Уже хорошо. Тогда другой вопрос:
«А сколько у нас водки?»
х х х
..У крепко уснувших красавиц древнего Египта, после смерти вырезали сердце и иные органы, после чего помещали их в четырех сосудах. После этого тело мумифицировали и закрывали крышкой…
Часы тикали неестественно громко.
«Вот так, наверное, будет после конца света,– подумалось почему-то Вере,– Все умрут, а часы чудом сохранившиеся будут тикать, тикать… Интересно, а если времени уже не будет, то, что они будут считать?»
Пауза неестественно затянулась. Откуда-то из мрака, в котором уютно притаилось сознание, выплыл голос. Слова растягивались и сворачивались в кольца, словно удав из мультика про Маугли.
«Вы слышите меня вандерлоги?!..»
«Мы слышим тебя Каа…»
«Вы слышите меня гражданка?!»
Слегка кивнуть головой…
«Вы так и не ответили на вопрос…»
А что отвечать? Отвечать что? Нету Светки… Нету… В морге, наверное, на столе… Некрасивая…
Вспышка. Еще одна.
«Вы так и не ответили на вопрос…»
Свет хлынул в глаза, казалось что отовсюду. Вера сидела на полу рядом с рухнувшей табуреткой. В комнате было ужасно накурено и почему-то холодно. Первый следователь поглаживал левую руку после удара и морщился, второй в очередной раз закуривал Верин "Пэл Мэл". Свои у него уже кончились.
– Так мы с вами, гражданка, ничего не добьемся…– устало произнес он. – Вы бы хоть себе отчет отдали, наконец. Ситуация-то патовая. Ну не могла ваша подруга в одиночку плиту своротить, даже в состоянии аффекта. Вес не тот. Значит, помогал кто-то. Пусть не вы. Но двое это уже группа. Был сообщник-то, был. А вы заладили как попугай, не знаю, не знаю. Вы же с ней тут считай, целую ночь проболтали. Должна она была вам сказать. Не лепите горбатого, в конце-то концов…
Вера пошевелила разбитыми губами и прошептала:
– Я ничего, правда, ничего не знаю…
– Ооооо!.. – закатил глаза первый, – Я ее сейчас прямо тут порешу…
– Успеется,– поморщился первый,– Ладно, Вера Анатольевна. Помогать следствию вы не желаете, потому делаем мы вывод, что увязли вы по самые ушки в этом дерьме. Сейчас мы поедем в одно место и сделаем там укольчик… А то и вправду время теряем неизвестно на что…
Второй огорченно вздохнул и пнул Веру ногой:
– Подымайся, сука…
х х х
Египет символизирует мужское начало/ подземный город/
Озеро Титикака – женское
Тибет – нейтрален
/библиотека Острова Солнца Моореа… неразборчиво… дата не определена/
Далее следует перечень непонятных символов ??,( и далее совсем неразборчиво…
Небо тут было странное. Неживое с застывшими барашками облаков, притом что ветер иногда дул, и порывы его порой были сильны. Но не сегодня. Сегодня все застыло, и воздух был вязким и липким как мармелад.
Коновалов лежал на спине посреди ромашкового поля и смотрел вверх. Головой он упирался в трак неведомо откуда взявшегося здесь посреди этого поля полусгоревшего танка и тупо ждал, когда ему это занятие надоест. Он искал причины, по которым должен встать и куда-нибудь пойти и чем дольше он лежал, тем меньше причин находил.
Мысли текли вяло, и капитан пару раз принюхивался, пытаясь уловить запах тления от самого себя, но не находил. Тут, похоже, вообще не было запахов. Коновалов сорвал ромашку и попробовал стебелек на вкус. Вкуса не было, никакого. И вся она была, как пластмассовая что ли. Хотя на вид очень даже и ничего. Как настоящая. Поставь рядом с живой и не отличишь.
В целом все это было похоже на глупую компьютерную игру. Почему глупую, Коновалов так и не смог себе объяснить. Может быть и умная она была, тут от создателя зависит. От замысла, в конце концов. А с другой стороны и предыдущая жизнь капитана, тоже особо замысловатой не была. Ну, жил себе человек, жил. Потом взял, умер. А смысл этого всего так ему и не открылся, а ведь сколько раз сам себя, да и друзей успокаивал.
«Да ладно мужики! Проживем, увидим, узнаем все. Может и есть в нашем существовании какой-нибудь смысл… Дурак. А многие верили, задумывались».
А тут все не так. Почему?
Наверное, потому что он не умирал, нет, не то. Пару раз он все-таки умер, но не по настоящему, понарошку что ли. Первый раз тогда, когда его в пещере опутали конечностями эти ужасные членистоногие неизвестного происхождения, и его знаменитый АК дал сбой в самый неподходящий момент. И потом когда налетел этот синий вихрь, и откуда он взялся? Капитан слишком поздно вспомнил о том, что нужно просто хлопнуть себя по правому карману, тогда срабатывала защита. Эти знания, тоже пришедшие вроде бы сами собой, были похожи на инстинкт животных. Иногда капитан ловил себя на мысли, что поступает определенным образом, потому что знает надо поступать именно так. А почему так? Этого он и в прошлой жизни не знал,. Нет конечно многое познавалось методом проб и ошибок, а некоторое… Но в принципе это его уже стало забавлять. Неприятно, конечно, каждый раз чувствовать, как жизнь покидает твое молодое тренированное тело, но был в этом все-таки какой-то наркотический кайф, вроде, и страшно, и больно, но все равно это все понарошку, и опять очнешься на каком-нибудь острове или в пустыне, или еще где-то, живой и невредимый, и никакой тебе больницы. Сафари, блин! Точно, бесконечное сафари для одинокого капитана.
Поначалу он задавался вопросами, а потом плюнул и просто стал получать удовольствие, ведь он все равно умер, еще там, на Земле, под бомбежкой, этой нелепой авиационной бомбежкой, значит все, что с ним происходит теперь, это просто жизнь после смерти и все. Значит так нужно, значит, это он заслужил, а кому-то досталось что-то другое. Наверное, здесь это нормально, принято здесь так, и теперь с этим надо жить, или как сказать правильно? Черт с ним, неважно.
