Пять лепестков на счастье

скачать книгу бесплатно

Дима не сразу понял, что она перестала петь. С окончанием ремонтов закончились и концерты, потому что «ты не можешь так поздно возвращаться одна, а я не смогу тебя встретить – пока от нашего клуба доеду…» Саша один раз отказалась от предложения, второй… потом перестали приглашать.

Он не сразу осознал, что они перестали ссориться. А когда осознал – очень захотел вдруг скандала. Но… не получилось. Она со всем соглашалась. Спокойно, без раздражения, равнодушно. Как будто он уже вышел за четко очерченную зону ее жизни.

– Я сегодня задержусь, поужинай без меня.

– Хорошо.

– Слушай, с отпуском в это лето ничего не получается. Давай передвинем на осень. В октябре же тоже можно неплохо отдохнуть. Ты не против?

– Я не против.

– Представляешь, у нас тут ребята женятся. Они встретились в день просмотра кинофильмов и через три месяца подали заявление. Завтра устраиваем для них вечер романтической комедии. Здорово, правда?

– Здорово.

Он не сразу понял, что упустил. Однажды вернулся домой пораньше, посмотрел на свою жену, сидящую в кресле с книгой, и… увидел ее заново.

– Привет, – подошел, поцеловал в щеку.

– Привет.

– Пойдем ужинать?

– Я уже поужинала, все на плите.

– Посидишь со мной?

– Прости, голова болит. Я лучше здесь.

Дима почему-то точно знал, что голова у нее не болит, просто она не хочет с ним посидеть. Потому что с книгой ей лучше. Интереснее. И сама она такая… нет, это было не спокойствие. Это было безразличие. Он исчез из ее жизни. В тот момент Одинцов почувствовал это очень отчетливо. И ему снова захотелось скандала, чтобы Саша накричала, обвинила, сказала много обидного. Захотелось подойти к ней, схватить за плечи, потрясти. И он даже сделал шаг, протянул руку, но в этот момент Саша оторвала взгляд от книги и подняла глаза – спокойные равнодушные глаза:

– Я, пожалуй, пойду спать. У тебя же завтра встреча в девять тридцать утра. Мне надо проснуться пораньше – погладить тебе рубашку, приготовить завтрак.

Встала и ушла. А он так и остался стоять посреди комнаты. И это его Саша?!

Где та девчонка, что в медовый месяц лазила с ним по горам и, стоя у самого края обрыва, раскинув в стороны руки, громко смеялась от счастья? Где та женщина, которую он обожал и которая сводила его с ума своим пением, то глубоким, то звонким? Где его Саша, которая в майских парках изучала кусты сирени, разыскивая пять лепестков, а потом, довольная, загадывала желание и съедала цветок? Где их кофе в бумажных стаканчиках на лавочке по выходным, когда они выбирались на прогулки? Где это все?!

Как он это допустил? Ослепленный собственным делом, идеей, работой, проблемами, Дима просто перестал находить время для любимого человека.

Я занимаюсь важным.

Она должна понять.

В конце концов, я зарабатываю деньги для нас двоих.

Все это казалось настолько правильным и не требующим доказательств, что выглядело аксиомой.

Но правило аксиомы вдруг перестало работать.

Когда Дмитрий увидел со стороны, какой стала их жизнь – было слишком поздно. И даже секс неуловимо превратился всего лишь в пункт написанной кем-то обязательной программы.

Одинцов начал срочно искать выход из создавшегося положения.

– Давай устроим твой концерт в нашем клубе?

Саша посмотрела на него с какой-то грустно-снисходительной улыбкой:

– Я не готова, Дим, я давно не играла.

– Ну, так мы никуда и не спешим. Время есть, подумай над репертуаром, порепетируй…

А она в ответ продолжала улыбаться:

– Думаешь, стоит?

В один из вечеров он наконец решился и пошел ва-банк:

– Давай заведем ребенка.

– Ты этого правда хочешь? – Ее взгляд стал вдруг пытлив и внимателен.

Вот оно!

– Да, – ответил твердо. – Я думаю, пора. Мы уже достаточно пожили для себя, теперь можно и ребенка завести.

Он не понял, что именно сказал не так, но как только замолчал, почувствовал – ошибся.

– Пора? – иронично переспросила она. – Пожили для себя? Можно заводить? – а потом резко отвернулась и произнесла каким-то совсем чужим голосом: – Решил найти мне занятие?

– Саша, ты все совсем не так поняла. Я не имел в виду…

– Я ухожу. – Она снова стояла к нему лицом, и в ее чуть опущенных вниз глазах уже не было пытливости. В них была… жалость. – Я ухожу, Дима. Не могу больше. Не получилось у нас счастливой семьи, не сумели.

Саша ушла на следующий день. Ушла из его жизни так же стремительно, как и появилась.

А он возвращался вечерами в пустую квартиру, где все дышало ею – от занавесок до торшера с оранжевым, похожим на половинку огромного апельсина абажуром, и чувствовал себя калекой. После ампутации же не бывает абсолютно здоровых людей. Кому-то удаляют пальцы, руки, ноги. Ему – душу. Дмитрию всегда казалось, что Саша в его жизни – константа. Может перемениться все – город, друзья, работа. После успеха придет неудача. Сегодня светит солнце, завтра пронесется ураган. Все изменчиво, все непостоянно. И только Саша незыблема. Оказалось, ошибся.

Пришлось учиться жить с ампутацией и терпеть фантомные боли. Ждать, а вдруг сегодня вернется? А вдруг позвонит? Напишет?..

Нет. Не звонила. Не писала. Отрезала. Как свои волосы.

Правда, про дни рождения помнила. Ну и, само собой, про Новый год.

«Поздравляю с Новым годом! Будь здоров и счастлив».

Мы же все вежливые, сохраняем цивилизованные отношения.

Намучился с ним Ромка тогда будь здоров. Сначала поставлял виски, потом слушал нетрезвые излияния души, потом брал за шкирку и заставлял встряхнуться, фонтанировал идеями одна безумнее другой, постепенно возвращал в лоно любимой работы и дорогого сердцу клуба. Так потихоньку и вытащил.

А теперь Одинцов этому Ромке – своему лучшему и проверенному другу – соврал. Может, действительно познакомиться со знаменитым актером, устроить ему творческий вечер? Чем черт не шутит. Если он согласился ехать в такую даль на никому не известный фестиваль, значит, не очень блестяще обстоят дела у звезды в настоящий момент.

В общем, разберется по ходу, а сейчас главное – не опоздать на завтрак, связаться с автосервисом – узнать, что с фильтрами для машины. И увидеть Сашу. Может, удастся поговорить.

* * *

– Вот правду люди говорят: не встречайтесь с первой любовью, пусть она останется такой, какой ее запомнили, – делилась сокровенным Кристина.

– Это стихотворение так говорит, – машинально поправила Саша.

Голова не хотела соображать – сказывалось последствие бессонной ночи. Каждый громкий звук отдавался внутри эхом. Надо заварить крепкий кофе, чтобы взбодриться.

– Ничего себе! Даже стихотворение об этом написали? – Кристина на несколько секунд замолчала, задумалась, а потом продолжила свои рассуждения: – Посмотрела я на него, три волосины, живот отрастил пивной, рубашка какая-то мятая. Стою и думаю: и вот по этой образине я сходила с ума в школе? Смотреть-то не на что! А я ведь даже мечтала: окончу школу, выйду замуж… Хорошо, короче, что не вышла. Придумал бы кто-нибудь компьютерную программу, которая показывает, как твой парень будет выглядеть через десять или пятнадцать лет. В восемнадцать все красавчики, а ближе к тридцати большинство теряют товарный вид.

– У тебя таблетка от головы есть? – прервала философские размышления девушки Саша.

– Сейчас поищу. – Кристина вынула из нижнего ящика конторки свою сумочку и начала ее перетряхивать.

Не встречайтесь с первою любовью… а как быть с любовью всей жизни? Она вчера лишь только спустилась по лестнице, увидела спину, услышала голос… и словно не было этих трех лет. Димка! Ее Димка, родной, возмужавший, не тот парень, который поджидал после концерта, – взрослый мужчина на пороге зрелости.

Саша сегодня всю ночь не спала. Думала о нем, снова и снова прокручивала встречу в гостинице, вспоминала их короткий разговор. Соскучилась до одури. Хотелось к нему, в номер, обнять руками за шею и не отпускать.

Где же ты так долго был? Почему не приехал раньше? Ты думал обо мне? Ты же ведь…

И снова эти мысли о разводе. Зачем он здесь?

– Вот, нашла последнюю. – Кристина протянула Саше практически пустой блистер и начала запихивать в сумку все, что разбросала: зеркало, кошелек, помаду, чеки.

– Спасибо.

Сейчас она пройдет в ресторан, выпьет кофе. Может, и Дима там завтракает. Хоть посмотрит на него… со стороны. Сердце сжалось.

Теперь, прожив три года одна, начав все сначала, Саша оглядывалась на себя прежнюю и понимала, какой недостаточно зрелой и эгоистичной была. Ревновала Диму к его новому делу, к Ромке. Саше тогда казалось, что Рома крадет у нее мужа и их совместную жизнь. А сама? Что она сделала сама? Или не сделала. Перестала заниматься музыкой. Отказалась от своей мечты. Ради чего? Чтобы проводить дни одной и при каждом удобном случае демонстрировать это? Да, Дима тоже виноват. В любом конфликте всегда виноваты двое. Но это не извиняет ее собственную пассивность. И если под конец их отношений Сашу душило чувство неосуществленных надежд, то что она сделала для изменения этой ситуации? Ничего.

Нет, позже, конечно, сделала – ушла. Тогда ей казалось, что это лучшее решение из всех возможных.

Собственная нереализованность на фоне его успеха била больно – наотмашь, рождая чувство одиночества и изолированности. Ее немногочисленные подруги после окончания института разъехались кто куда, вышли замуж, родили детей. Как-то незаметно разошлись жизни. Саша звонила родителям в родную Тверь регулярно, бодро рассказывала о ремонте, успехах Диминого клуба, заминала неудобные темы из серии «когда же вы подарите нам внуков», а потом так же позвонила и призналась про разрыв. Она была очень благодарна своим умным и добрым родителям, которые не мучили расспросами, а просто предложили приехать к ним. Саша приехала, но позже – через год, когда получила свой первый отпуск. Замечательно провела две недели, загорала на речке, ездила в лес, бродила по дворам детства, помогала маме с заготовками на зиму. Всего один раз мама спросила про Диму. Потом они эту тему обходили стороной. И Саша снова была благодарна родителям за чуткость.

Нельзя сказать, что Дима не пытался ее привлечь к делу, он несколько раз предлагал принять участие в разработке программы клуба, но этим занимался Рома… а Рома каждый раз умудрялся предложить более интересные идеи. В итоге Саша проигрывала и, конечно, теряла интерес. Они чувствовали друг в друге соперника – Саша и Рома, а Дима, увлеченный работой, не замечал этого, приглашал ее на клубные мероприятия, считая это отличной заменой времени вдвоем.

Сначала Саша ходила, пыталась даже помочь. Рома был этому не рад и всегда демонстративно переделывал за ней порученную работу.

Саша чувствовала себя в клубе чужой и лишней.

Они вообще с какого-то момента начали жить разными, отдельными жизнями. Общим стал только быт.

– Ты даже не представляешь, – возбужденно говорил Дима, – сколько одиноких людей в Москве! У них нет друзей, с которыми можно просто пойти посидеть в кафе. Им негде встречаться. Им не с кем встречаться. Понимаешь?

– Понимаю, – отвечала она, едва сдерживаясь, чтобы не усмехнуться.

Забавно. Дима говорит про человеческое одиночество, полный желанием изменить этот мир, и даже не замечает, насколько одинока его собственная жена.

– Одиночество больших городов – это же так страшно, – продолжал он развивать свою мысль.

– Очень страшно, – эхом отзывалась она.

Судя по поступлениям на ее банковскую карту, человеческое одиночество приносило неплохой доход. Саша поморщилась собственным циничным мыслям. Несмотря на расставание, Дима ежемесячно делал ей отчисления – считал себя обязанным. Это продолжалось до тех пор, пока она не нашла работу и не написала, что больше не нуждается в финансовой поддержке.

Теперь у них остались лишь поздравления с Новым годом и днем рождения.