скачать книгу бесплатно
Пятеричный кайнозой.
3 июня 2023 года
каменная симфония
базальтовый орган
река азат
симфония молчания
из камня
журчит вода
и кажется
она мне
дает надежду
что нельзя назад
все возвратить
река идет с истока
какой бы ни была
она глубокой
всегда до устья
и речной поток
не в дом стремится
за его порог
и то как горный
здесь звучит орган
природы милость
не ее изьян
27 мая, Армения, – 8 июля, Москва
Аля Карелина
Родилась в 1993 году в Кемеровской области, окончила филологический факультет КемГУ, живет в Краснодаре. Работала секретарем в издательстве, телеведущей. Лауреат всероссийских фестивалей имени А. Бельмасова (2014), «Мцыри» (2016). Награждена медалью имени М. Ю. Лермонтова (2016). Победитель литературного конкурса в рамках Сибирского фестиваля искусств «Тарская крепость» (2020). Публиковалась в «Литературной газете», журналах «Новая Юность», «Prosodia», «Знамя».
Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).
* * *
Возможно, в следующий раз тебе повезет —
сам Царь Коры съест тебя, как заморский деликатес.
В ямку, что под тобой останется, новая гусеница заползет.
Еще ни одна гусеница не выразила свой протест.
Это так скучно, я б зевнула во весь свой клюв.
Дядя, не гусеницу, а радужного жука принеси!
Пополам его, как драгоценный камушек, расколю,
буду в сережках носить.
ДЕВОЧКА С ПЕРСИКАМИ
Провела целый день, разгуливая по дереву,
насекомым взглядом осваивая ландшафт —
от горбатого корня до абрикоса спелого,
застревала в росе, забывала порой дышать.
Не в одну вгляделась рану и червоточину,
сколько дивной метаморфозы сокрыто в них.
Где с утра был саван, к обеду парча барочная,
а хитин, угодивший в камедь, почти финифть.
На высокой ветке в царственной кататонии
птица-туча нахохлила перистые бока.
Крах! Ужалила ветку ржавую клювом-молнией
и оставила только слово от червяка.
Тут я – вздрогнула – и по коре покатилась кубарем,
перламутровый панцирь от передряги спас.
На другое дерево, персиковое, взберусь скорей,
обещаю себе на этот раз не упасть.
МОЛОКО И ХЛЕБ
Дед с костыликом, навеселе,
хрипло подначивает: «Не едет автобус, мальчик?»
Объявление: «Магазин “Молоко и хлеб”
для обогрева [в морозы] не предназначен».
Лишних денег на булочку нет.
Хоть бы богатый прохожий выронил сотку.
Собака облизывает красный снег.
От мысли, что это такое, становится жутко.
Страшно трясущимся телом войти в магазин,
девушку-продавщицу напрасно тревожить.
Вдруг она рявкнет: «Хлеб остался черный один,
нет молока, только снег. Убирайся, противней не видела рожи».
Топ-топ ногами, снова топ-топ. Вконец напугал
дед с костыликом – а вдруг у него костылик
оттого, что однажды зимой задубела нога
у магазина на остановке, когда автобусы не ходили.
* * *
С той стороны промолчит, с другой стороны, ой, смотри!
Стекла заиндевеют, лампа перегорит,
балкон золой и снегом наполнится до краев,
ворон не своим голосом проорет —
прежде, чем
он с ней заговорит.
Но не зарница, не свет, не затмение, не гроза —
кошачий бархат – вот какие его глаза.
Она его не ждала, не ждала, хочет – сама придет,
когда петербургский гранит прорастет
маками —
на могиле плясать.
ДАРЫ
В июле гуляю по яблокам и улиткам.
Во время гниения, жирного урожая,
во время убытка,
в общем, во время подсчета
(не то чтобы это важно, но надо сказать о чем-то)
тебя и меня не суммировали, умножали.
Плоть дерева разрезает ужасный прочерк.
Год смерти – он и рождения, жалко, тот же.
Борис распугал всех птиц, хоронила молча.
Молитвой за некрещеного подытожив.
У Бори других даров на уме немало —
И жабка, и птенчик, и пирожок с капустой.
Мне жалко живое, я Борю не обнимаю.
И вздрагиваю от яблочного хруста.
Проза
Марина Шубина
Родилась в 1964 году в г. Зеленодольске (Республика Татарстан), там же выросла.
Окончила Ленинградский кораблестроительный институт (ныне СПбМГТУ). Получила диплом инженера-электромеханика. По распределению попала в г. Алма-Ату (Республика Казахстан). Работала на заводе имени Кирова.
В 2002 году вернулась на родину, через полтора года купила компьютер и начала писать – для себя и друзей. Девиз жизни – «Никогда не бойся делать то, чего не умеешь. Помни, Ковчег был построен любителем, а “Титаник” построили профессионалы».
Зимние сказки
Йольский поход
– Ура!!! Я избранный, – радостно вопил бабкин любимый козел Пукки, влетая в козлятник, – мне выпал жребий разносить подарки в Йоль!
Суровая бабка Суоми, глядя на радостного козлика, скептически поджала губы и провор чала:
– А эликсир бессмертия к жребию случайно не прилагается? – Она-то знала, что Йольский поход – опасное мероприятие.
– Риск – благородное дело! – напыжился козел, но пыл его несколько поутих.
Козий гарем смотрел на своего супруга крайне неодобрительно.
– Гляди, останутся от козлика рожки да ножки, – предупредила бабка и пошла топить баню.
Сентиментальностью она не отличалась, но терять лучшего в деревне козла? Увольте!
– Значит, так, – сказала она, вернувшись, – от праздничных обязанностей теперь не отвертишься. Знак судьбы – это серьезно. Поэтому быстро пошел в баню!
– Что-о-о? – возмущенно заблеял козел. – Я-а-а? – Пукки отродясь не мылся, и одна мысль об этом была кощунственной.
– Волки, – лаконично ответила Суоми, – сожрут. А ну пошел! – И она огрела упрямого козла хворостиной.
В бане бабка полоскала козла в семи водах, чтоб хоть как-то отбить неистребимый козлиный запах. Козел щурился и возмущался.
– Терпи, – говорила бабка, – от тебя за версту козлом разит, волки учуют.
Чтоб еще больше запутать волков, бабка окатила Пукки ядреным хвойным отваром, который сама готовила с наговорами и прибаутками. Поговаривали, Суоми подколдовывала, но это не точно.
Бабка насухо вытерла благоухающего елкой козла и даже расчесала его шкуру.
– Ну вот, – хмыкнула она, – почти готово.
Козел недовольно фыркал, молчал и нетерпеливо бил копытом.
– Ну что, мне уже можно отправляться на дело? – наконец не выдержал он.
– Нет, – отрезала бабка, роясь в древнем сундуке, – погоди. Для полной маскировки нужно кое-что еще.
Она вытащила из сундука какое-то красное тряпье и принялась наряжать козла.
– Во-первых, – наставляла она, – нынче принято праздновать Рождество, а не Йоль. Будешь маскироваться под Санту. – И она сунула под нос козлу сухонький кулачок.
Козел понимающе кивнул и не стал возражать. Силу этого с виду маленького кулачка его ребра знали более чем хорошо.
– Во-вторых, – продолжила бабка, напяливая на козьи копыта башмаки, – маскироваться надо тщательнее. – С этими словами она водрузила на козлиную голову красный колпак, полностью скрывающий рога. – Волков обмануть – это тебе не фунт сена сожрать.
– А ходить тоже на двух ногах? – осторожно поинтересовался Пукки.
– Жить захочешь – не так раскорячишься, – отрезала старуха. – Помолчи немного.
В избушке воцарилась тишина, и бабка с козлом услышали заунывный многоголосый волчий вой.
– Понял? – грозно спросила бабка.
Она вышла в сени и притащила оттуда старую метлу, которую принялась разукрашивать обрывками цветных ниток, оставшимися от вязания. Заодно привязала к метле пару бубенцов. Уж где она их раздобыла – неясно. Говорят, в молодости бабка Суоми крутила шашни с местным шорником, который делал лошадиную сбрую. Он и подарил. Но это не точно.
Бабка критически осмотрела Пукки, затем снова полезла в сундук и достала оттуда круглые треснутые очки.
– Это чтоб твои бесстыжие козлиные глаза скрыть, – пояснила она. – А ну, смирно! На две ноги становись!
Козел немедленно вытянулся в струнку.