скачать книгу бесплатно
Ну, да. Свадьба провалилась, и, как следствие, полетели все их планы.
– Позвоню сейчас Славе, может, все и решится.
– Ладно, отпишись потом.
Сбросив вызов, Соня набрала номер, сначала воодушевилась, услышав гудки, но когда они стали быстрые и частые, все поняла. Отменила звонок.
Открыв телеграмм, написала Славе сообщение. Она видела, что он в сети, но или и тут добавил в черный список, либо специально игнорит. Это все уже наталкивало на мысли, но Бессонова гнала их прочь, слишком рано делать выводы.
«Я у него в ЧС на телефоне и в телеге», – написала она Маруське и увидела через несколько мгновений:
«Ладно, я тоже не пальцем деланная. Найду, не переживай. Вытрясу из него правду любым способом».
***
Кроме экономки с ужином, к Соне больше так никто и не зашел. Она уже переоделась ко сну – надела свой привычный черный шелковый пеньюар, халатик от него повесила на перила кровати около головы. Вдруг что – сможет дотянуться рукой и быстро надеть. К сожалению, на двери не было замка. Если захочет, любой может зайти, даже ребенок.
Бессонова долго лежала без сна, все время оглядывалась на дверь в комнату и прислушивалась, не идет ли кто-то. Она успела себя накрутить настолько, что когда дождь застучал по карнизу окна, Соня нервно дернулась и подскочила на кровати.
– Даже небеса рыдают, – прошептала она в тишину и повалилась обратно.
Как ни странно, под монотонные звуки дождя быстро уснула.
Бессонова проснулась резко и, подскочив на кровати, прислушалась. За окном прогремел раскатистый гром, крик из соседней комнаты стал громче, а плачь – надрывным. Настолько отчаянный плач, что аж душу рвал на части.
Соня вскочила с кровати машинально, спросонья она плохо соображала, но все ее инстинкты так и вопили: нужно помочь. Даже не задумываясь, кому и зачем, забежала в соседнюю комнату и, не включая свет, подбежала к кровати. Уселась и прижала всхлипывающую малышку к себе. Гром повторился, девочка затряслась в рыданиях, обняла Соню настолько крепко, как только смогла. Зажала в кулачках ткань пеньюара и зашептала, пряча личико на груди Бессоновой:
– Мамочка, мне страшно.
И сразу как обухом по голове. Злата… Соня застыла в немом ужасе, все ее мышцы одеревенели в одно мгновение. Первым порывом было отстраниться и уйти, но она не смогла даже сдвинуться с места. Злата вжималась так отчаянно, будто мечтала раствориться в Соне. Она все еще всхлипывала и тряслась, как только слышала очередной звук грома.
Бессонова совсем растерялась, не знала, что ей делать, как успокоить ребенка. Никогда с таким не сталкивалась. Сначала попыталась встать, но потом поняла, что Злата все равно повиснет на ней, как мартышка. Девочка переместила ручки и обняла Бессонову за шею, зарылась носом в волосах.
– Не уходи, мне страшно одной.
Да почему каждое слово девочки рвет ей сердце? Выворачивает душу наизнанку…
Соня вздохнула и начала качать девочку, при этом гладить рукой по голове. Дождь и гром будто издевались над ней. За окном лило как из ведра, и, скорее всего, это затянется до утра…
– Мамочка, песенку, – неуверенно прошептала Злата.
Она уже не плакала, но все еще тряслась, как испуганный зайчонок. Малышка отлепилась, улеглась на кровать, чуть отодвинувшись, словно освобождая место для Сони.
Ладно. Будто у нее теперь есть выбор. Как только девочка уснет, Бессонова уйдет к себе и попытается забыть все, что произошло. Вряд ли утром она согласится с условиями Охотника. А отцовский долг, ну… Как-то решится и эта проблема. Она еще надеялась на то, что Маруська найдет Славу и поговорит с ним. Убедит помочь, а не позорно прятаться, боясь гнева Охотина. Чтобы это ни было, вдвоем они справятся!
Соня не знала ни единой колыбельной песни, да и голос у нее, мягко говоря, не айс. Что же спеть? Была одна песня, которую раньше Бессонова могла слушать часами – нежная и спокойная, с приятным мужским голосом. К счастью, Соня знала ее наизусть. Может, она и не смахивает на детскую колыбельную, но выбора все равно нет. Собравшись с силами и прочистив горло, Соня тихонько запела:
– «Возьми меня, люби меня, укрой
Той пеленой, что мы с тобой создали вдвоём.
Возьми меня, люби меня, укрой
Той пеленой, что мы с тобой создали вдвоём.
Возьми меня, люби меня, укрой
Той пеленой, что мы с тобой создали вдвоём».
Она старалась, как могла, пела с придыханием и легким волнением. Злата не возражала против явно фальшивого исполнения, вплотную пододвинулась к Соне и обняла ее ручкой, удобно устроила голову на груди. Так вдруг стало странно… Уютно и тепло. По-домашнему, что ли. Злата уже зевала и терла глаза, будто вот-вот готовилась уснуть. Бессонова засмотрелась на девочку, мило улыбнулась, замечая, как маленькая булочка сладко зевнула. Было в ней что-то до боли родное и притягательное. Не вызывала она в ней отторжения. Но в то же время и никаких материнских инстинктов в Соне не проснулось. Обычное сострадание, не более.
Понимая, что замешкалась, Соня продолжила петь:
– «Я помню той ночью закрыл твои очи. Бабушкина дверь
И лестничный проём. Спускаемся мы вдвоём.
Парк и скандалы, любовь, мемуары, песни о любви…
С тобою навсегда, прошу тебя, помни меня.
Я провожал тебя домой под звуки птиц.
Ты засыпала на моих коленях,
А я стучался в бабушкины двери
Я прохожу весь коридор, а ты всё спишь
«Не вставай, малыш», – ты мне говоришь».
Этого было достаточно, чтобы Злата мирно засопела. Соня решила, что подождет некоторое время, а затем аккуратно переложит девочку полностью на кровать и уйдет. У нее в голове до сих пор звенели слова из любимой песни «Колыбельная» группы «Rauf и Faik». Соня напевала ее про себя, и как-то незаметно веки стали тяжелыми. Закрыв глаза, Бессонова полностью расслабилась и… уснула.
***
Охотник не спешил подниматься к себе в комнату, он предпочел засесть за документами в кабинете. Пока работал, часто отвлекался, изнутри его грызли мысли и сомнения. Смотря прямо перед собой, Ярослав прокручивал в памяти разговор с Соней в ее комнате.
Когда же до глупой девчонки дойдет, что жених ее предал?! Причем достаточно быстро и не колеблясь. Забрал чек и свалил.
Конечно же, у Охотина были тому доказательства, но отдавать их сейчас нет смысла. Не согласится Соня на его условия, уперто вздернет подбородок и уйдет. Вот что с ней делать, как уговорить?
Вздохнув, он мысленно махнул рукой на ситуацию. Будет думать по факту, зачем трястись заранее и придумывать новые условия. Еще ничего не ясно.
Внезапно из радионяни, которая всегда была при нем в доме на всякий случай, раздался тихий всхлип. Охотин отложил бумаги и схватил прибор, прислушался. Было тихо до того момента, пока не раздался звук грома. Охотник вскочил с кресла и подошел к окну, распахнул штору. Дождь! Из-за трехслойного стеклопакета и качественной звукоизоляции он не услышал, что пошел дождь. Черт! Только этого ему сейчас не хватало…
Гром повторился, и Злата испуганно закричала, а затем заплакала. У него чуть не поседели все волосы, а сердце едва не выпрыгивало из груди, так быстро билось. Ярослав мгновенно выбежал из кабинета, будто за ним гнались черти из ада. Перепрыгивал через две ступеньки, лишь бы поскорее успокоить дочь. На втором пролете он вдруг остановился.
– Мамочка, мне страшно, – Охотин услышал какую-то возню в комнате, нахмурился.
Злата не назвала бы няньку мамой, а это означало только одно – к ней пришла Соня. Да разве это возможно? Поднявшись на третий этаж, мужчина выключил звук на радионяне и подкрался к комнате дочери. Дверь была нараспашку, но в комнате – темень. Едва его глаза привыкли к темноте, Охотин без проблем разобрал две фигуры на кровати: Соня качала Злату у себя на руках и что-то очень тихо бормотала ей. К его огромному удивлению, дочь уже не плакала и даже попросила:
– Мамочка, песенку.
В этот момент в коридоре, как привидение, появилась заспанная нянька, она собиралась что-то сказать, но Охотник жестом руки велел ей уходить. Завтра он с ней разберется, сейчас же куда любопытнее было посмотреть, что предпримет девчонка. Он затаил дыхание и ждал колыбельной, наверное, больше дочери. Даже сердце замерло на миг.
Соня запела. Не отмазалась, ища тысячи причин, почему не может этого сделать. Он вдруг ощутил тепло и благодарность по отношению к девушке. Проникся к ней всей душой, улыбнулся. Даже если не хотела ввязываться в его аферу, но все равно не смогла пройти мимо страдающего ребенка. Ярослав вдруг подумал и понял: все его условия – это пыль, по сравнению с тем, что для него и Златы делает Соня. И еще сделает, если согласится, конечно…
Может быть, именно дочь станет ключом к решению проблемы? Она милая и добрая, до ужаса ранимая девочка, которой отчаянно не хватает матери.
Перестав петь, Соня проверила Злату и укрыла ее одеяльцем, а сама пока осталась лежать рядом. Ровно две минуты понадобилось, чтобы уложить дочь, немыслимо! У няньки в такие периоды уходило добрых полчаса-час, за которые Злата едва не падала в обморок от непрерывной истерики.
А еще две минуты понадобилось, чтобы уснула и Соня. Смеясь про себя, он вошел в комнату и увидел умилительную картину: дочь прижалась к девушке, а та опустила к ней голову и тихо сопела. Ярослав попытался проигнорировать вид Сони в соблазнительном пеньюаре, у которого так некстати съехала лямка. Внезапно чувство благодарности переросло в нечто большее… В запретное и невозможное для обоих.
Охотин быстро одел девушку одеялом, пока фантазия не завела его до точки невозврата. Не стал задерживаться, хотя всей душой желал еще постоять и посмотреть на милую улыбку, с которой уснула Злата. Однако больше волновала Соня. Она так не вовремя пробудила в нем жгучее желание полюбить, которого он не испытывал уже… даже и не вспомнит, со студенчества или раньше. Чтобы не поддаться порыву, спешно ушел и тихо закрыл за собой дверь.
Спустившись в кабинет, Ярослав понял, что с лица до сих пор не сползает довольная улыбка. Отчитать бы няньку, что недоглядела малышку, но, с другой стороны, можно и похвалить. Пришла бы тогда Соня к Злате? Вряд ли.
К сожалению, он понимал: это вовсе не означает, что первым же делом девушка завтра прибежит и отдаст подписанный договор. Ну, по крайней мере, еще есть время до вечера. Кто знает, как может повернуться ситуация.
ГЛАВА 5
Соня поспала бы еще, но даже сквозь сон девушка ощутила, что ее прожигают взглядом. Смотрят в упор! С неохотой она разлепила глаза и с непониманием уставилась на разрисованный потолок. К пушистым облачкам захотелось прикоснуться, настолько реалистично они были нарисованы. А солнышко, по ощущениям от картинки, даже согревало и ярко светило.
– Вау… – ей захотелось захлопать в ладоши, как маленькому ребенку.
С широкой улыбкой Соня потянулась рукой к солнышку, но все ее хорошее настроение вмиг пропало:
– Ты собралась спать до обеда?
А ведь она только-только забыла, где и почему находится! Оказывается, Злата уже давно встала, но почему-то не разбудила Бессонову. Разве дети не будят родителей рано утром, потому что сами давно выспались?
– Как видишь, мать из меня никудышная.
Соня уселась на кровати и отважилась взглянуть на Охотника. И сразу поняла, что совершила огромную ошибку. От странного взгляда Ярослава ее проняло до предательских мурашек, девушка вмиг проглотила все ехидные слова в его адрес и застыла в ступоре. Она не могла разгадать, что таилось в глазах Охотина. Что бы это ни было, оно взбудоражило тело, охватило приятной негой. Что за магию на ней практикуют?!
– Ночью мне так не показалось.
Он видел. И, вероятно, даже слышал ее позорное пение. Соня скривилась, ощущая подвох во всей этой странной ситуации.
– Вы специально все подстроили, да?
Чувствуя, как в ней поднимается волна ярости, Соня вскочила с кровати. Слишком быстро и резко, ведь толком еще не проснулась! Перед глазами на миг потемнело, и она потерялась в пространстве. От очередной встречи лица с полом, ее снова спас Охотин.
От касания грубых пальцев к голой, нежной коже по телу прошла волна жара. Соне стало тяжело дышать и даже думать! Да что с ней происходит?! Почему завелась, как машина, с пол-оборота? Нет, не должно быть так, ей нужны пространство и глоток свежего воздуха.
Бессонова вырвалась из объятий, как ужаленная, отскочила назад. Заметила, что пылкий взгляд Охотина почему-то приклеился к ее груди.
С ужасом Соня осознала, что на ней нет халата, а лямка от майки пеньюара съехала по плечу, открывая слишком много… Не оставляя даже полета для фантазии. Быстро поправив лямку, девушка схватила с кровати одеяло и плотно укуталась в него. Выдохнула.
О чем они спорили минуту назад? Гадский Ярослав заполнил все ее мысли, вытеснив оттуда истину. Она забывалась в его присутствии и теряла рассудок. Ах, точно. Злата.
– Ты же знал, что она боится грозы, поэтому…
– Может, я и дождь вызвал? – перебил он, насмехаясь над ней.
– Может, и вызвал! – Соня понимала, что ведет себя глупо, но ей не хотелось слушать оправдания Охотина.
Незаметно для себя, она стала потихоньку сдаваться, и ей это совсем не нравилось.
– Пока ты сама не захочешь помочь, хоть сто таких ситуаций можно подстроить, все равно не придешь на помощь.
– Я помогла на автомате, а не потому, что сама так хотела. Я спала и вдруг проснулась от громкого плача. Конечно же…
– Если человек чего-то не хочет, он ни за что это не сделает. Ни на автомате, ни как-либо еще.
Да что такое, он парировал все ее доводы. Гадский, мерзкий тип! Но, у нее было кое-что в ответ для всезнайки Охотина:
– Я не хочу подписывать договор между нами. И не подпишу, понял?!
Он поджал губы, да так сильно, что они побелели. На самом деле, она еще не приняла окончательное решение. Да и Маруська не звонила. Нашла ли она Славу, поговорила ли с ним?
– Тогда собирай вещи и уходи сейчас же.
