скачать книгу бесплатно
– Получается, они оба сейчас там, – она заложила руки за спину и неторопливо прошлась по комнате, – а нам велено не вмешиваться и сосредоточиться на своих делах. Что ж, звучит разумно и, с одной стороны, очень удобно: сиди и жди, когда твою проблему решит кто-то другой. А решит ли? Вот в чем истинная проблема. Интуиция мне подсказывает…
– … что Безмолвие гораздо страшнее, чем мы себе представляем, – эхом отозвалась Элина. – Вдвоем они вряд ли справятся, я это чувствую, что-то кричит об этом внутри… возможно, та самая настоящая я, которая прекрасно разбиралась в устройстве Вселенной. Все повторяется… и Рэй совершил ту же ошибку, которую совершила я, в гордом одиночестве отправившись за тобой. Но на Земле мы хотя бы выжили, пусть и лишились памяти, сил и много чего еще. А в Безмолвии…
Подруги долго молчали. Элина смотрела в окно, точнее, куда-то в одну точку. Мария ходила кругами по комнате – видимо, так ей думалось лучше.
– Отдать жизнь только ради того, чтобы мы провели здесь сутки, немного освежили память, а потом сели в машину и поехали дальше, так и не узнав, что нам делать и как теперь жить, – крайне невыгодное вложение сил и средств, – пробормотала она. И вдруг остановилась: – Но так ли было задумано на самом деле?
Элина обернулась и непонимающе посмотрела на подругу.
– Говорят, когда-то мы вместе решали любые неразрешимые проблемы, – Мария лукаво прищурилась. – Что ж, попробуем справиться еще с одной. Давай рассуждать логически: Рэй назвал поступок своего друга самоубийством, но стоило ли вытаскивать нас сюда, чтобы красиво покончить с собой на наших глазах? Это невероятно глупо. А мой мужчина – уж поверь мне! – глупцом не был, иначе я никогда бы не полюбила его. Это был план, разработанный опытным траблшутером, и он включал в себя необходимую жертву. Самое убедительное доказательство его истинных чувств. – Она горько усмехнулась. – Боюсь, мне сейчас не постичь всей глубины этого плана, но, грубо говоря, он пожертвовал собой ради того, чтобы развеять мои сомнения, сдвинуть ситуацию с мертвой точки и впустить нас в игру.
– Но Рэй сказал, что мы не можем остаться здесь, – возразила Элина.
– Вернуться к прежней жизни мы тоже не можем, иначе жертва окажется напрасной. Он сказал мне, перед тем как исчез: я не теряю надежды увидеть тебя снова… всех вас. Разве самоубийцы так говорят? Это ключ, подсказка к решению… – Мария внезапно остановилась и рассмеялась: – Гениально! Невероятно, опасно, но, боюсь, по-другому просто никак.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Элина.
– Выбраться из Безмолвия одному, без чьей-либо помощи невозможно, и мой синеглазый Странник это прекрасно знал. Как и то, что по-настоящему вернуться домой мы можем только одним способом… Ну, ты уже догадалась, каким?
– Эээ… – Брови Элины удивленно поползли вверх. – Ты что, предлагаешь…
– Именно.
– Но мы не готовы!
– Хочешь забыть обо всём и вернуться на пятидневку в офис?
– Разумеется, нет! Но… как?!
Мария загадочно улыбнулась. Так бывало всегда, когда ей в голову приходила очередная блестящая идея.
– Рэйлен, сам того не желая, тоже оставил подсказку: слова, из которых мы строим свою судьбу. В этом мире они обладают удивительной силой. Всё еще сомневаешься? Хорошо, тогда вспомни музыку на поляне. Ты вела ей замолчать, и она смолкла. Совпадение? Не думаю. В нашем мире ты хоть голос сорви – такого не произойдет.
– Но в данный момент мы обычные люди, – Элина недоверчиво смотрела на неё. – И мы здесь чужие. Этот мир не может нас слушаться.
– Тогда скажи мне, откуда в парке взялись гирлянды, шары и прочие атрибуты праздника? – Мария скрестила руки на груди. – Вспомни, о чем ты думала, когда мы бесцельно бродили по извилистым тропкам.
– Ну, – Элина задумалась, – я мечтала попасть на веселое народное гулянье с угощением и танцами. Вот только никакого веселья не получилось.
– Совершенно верно. А знаешь, почему? – Мария рассмеялась, а потом снова стала серьезной. – Потому что я не хотела никого видеть. И этот мир ухитрился выполнить оба наших желания. Ну, если тебе и этого мало… Как ты думаешь, кто по ночам приносит нам свежий хлеб, сыр, молоко и корм для кота? Служба доставки? Мастер Пополнения Холодильника? Кстати, имбирное печенье, которое я нашла в первый вечер, моё самое любимое. Я еще удивилась, откуда оно здесь: мы его покупали только в Лондоне.
– Допустим, – после долгой паузы согласилась Элина. – И что мы будем делать?
– Не верится, что это говорю я, но… использовать магию.
– Каждое слово обладает особой энергией, поэтому придется очень аккуратно их подбирать, – Мари что-то быстро писала в блокноте. – Малейшая двусмысленность может дорого нам обойтись.
Элина молча наблюдала за тем, как она что-то зачеркивает, добавляет и переставляет слова местами. Потом не выдержала:
– Хватит, не мучайся. Все равно маги из нас никакие. Давай просто будем искренними, честными и настроимся на благополучный исход.
– Я бы предпочла быть осторожнее, – Мари отложила блокнот. – Ладно, как хочешь, попробуем по-твоему. Начинай.
Элина закрыла глаза, на минуту погрузившись в себя. А потом проговорила:
– Я отправляюсь в Безмолвие, чтобы найти того, кто предназначен мне судьбой, и встретиться с теми, чей путь уже много веков неразрывно связан с моим. Я встречу их, узнаю, вспомню сама и помогу им вспомнить. Я исправлю всё, что должно быть исправлено: научусь принимать то, что отвергала, найду в себе смелость делать то, чего всегда боялась. Я приму себя полностью, научусь любить себя такой, какая я есть, и смогу научиться любить и принимать моего мужчину. Я делаю это по доброй воле, и ничья злая воля не помешает мне вернуться сюда с ним и с теми, кого я люблю. Да будет так.
– Круто, – оценила Мария. – Немного пафосно, но… в целом, всё правильно. Теперь моя очередь. Прости, если позаимствую пару твоих фраз.
Некоторое время она задумчиво разглядывала свои руки, потом сделала глубокий вдох и произнесла:
– Я отправляюсь в Безмолвие, чтобы найти того, кто предназначен мне судьбой, и встретиться с теми, чей путь уже много веков неразрывно связан с моим. Я встречу их, узнаю, вспомню сама и помогу им вспомнить. Я учту свои ошибки и постараюсь больше не совершать их: буду искренней и честной в своих чувствах, словах и поступках, научусь доверять другим, прощать и просить прощения, обрету веру в себя и раскрою крылья. Я ухожу добровольно, и ничья злая воля не помешает мне вернуться сюда со своим любимым, с моей лучшей подругой и её возлюбленным. Да будет так. И никак иначе.
– И у кого из нас больше пафоса? – рассмеялась Элина.
Минут пять они просидели, внимательно изучая друг друга.
– Странно, – задумчиво пробормотала Мари. – Мы не исчезаем. Ничего не происходит. Ты ощущаешь что-нибудь необычное?
– Нет, – честно сказала Элина. – Только желудок сводит от голода. Уже время обеда, а мы еще даже не завтракали.
– Неужели что-то пошло не так? Может, стоило написать всё это на бумаге, а потом торжественно сжечь?
– Ты еще предложи расписаться кровью, – хмыкнула Элина. А потом грустно усмехнулась: – Ну, нет так нет. Но попытаться стоило.
Они подождали еще немного, а потом перебрались на кухню, выпили остывший чай, съели по бутерброду. Имбирное печенье закончилось, и новую пачку никто не принес. Тонкий намек, но он был понят правильно: подруги вымыли за собой посуду, собрали вещи и вышли из гостеприимного домика. Бастиан ждал на крыльце. Негромко мяукнув, он потерся о ноги Элины, позволил Марии себя погладить, а потом прыгнул в заросли травы и был таков.
– Спасибо этому дому, пойдем к другому, – Мари повесила сумку на плечо. – В любом случае, впереди нас ждут великие дела. Я все-таки хочу увидеть Альпы. – И отвернулась, чтобы Элина не видела её покрасневшие, полные слёз глаза.
Они прошли по дорожке мимо старого дома к гаражу, забрали машину, подождали, пока прогреется двигатель, а потом открыли ворота и выехали на асфальтовую площадку. Створки ворот за ними медленно закрылись. Элина бросила прощальный взгляд туда, где за деревьями скрывался её старый дом, вздохнула и решительно нажала на педаль газа…
Ближе к вечеру они остановились в одном из недорогих отелей Зальцбурга, где у них был забронирован номер на двоих. За весь день они не сказали друг другу и десятка слов: разговаривать не хотелось. Только перед сном, уже лежа в постели, Элина спросила не то подругу, не то саму себя:
– Интересно, что было бы, если бы у нас получилось?
– Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем, – Мария зевнула, закуталась в одеяло и погасила свет.
Темнота тут же обрушилась на них, стала густеть, и вскоре всё вокруг заполнила непроглядная тьма. Уже засыпая, Элина успела подумать, что, так или иначе, это было самое невероятное приключение в её жизни. Даже если у него нет и не будет продолжения и оно окажется безумной мистификацией. Даже если нет никакого Безмолвия, никаких предначертанных встреч, никакой любви вне пространства и времени.
Даже если в доме, стоящем на перекрестке миров, её никто никогда не ждал и не ждет…
Мысли растворились в пустоте. Так всегда бывает во сне… или когда погружаешься в глубокую медитацию. Она сделала вдох – и ощутила аромат благовоний, помогавший ей сосредоточиться во время молитвы. Чуть повернула голову, прислушиваясь, – и различила тихие шаги босых ног по каменному полу. Нужно было возвращаться. Кто-то искал её. Кто-то нуждался в её помощи.
Она медленно открыла глаза… и увидела перед собой улыбающееся лицо Богини.
Часть вторая. Дар Тривии
…Как много ролей у Безмолвия!
Играть их забавно и сложно,
Но мы выполняем условия –
Не выполнить их невозможно.
В пространстве –
и словно в прострации –
Нас четверо: двое и двое.
Меняются лишь декорации,
А мы остаемся собою…
1
Бронзовый лик отражался в воде, наполнявшей священную чашу. Черные свечи почти догорели, и в неверном отблеске угасающих огоньков девушка разглядела легкую рябь, пробежавшую по губам Богини, отчего её благословляющая улыбка превратилась в недовольную гримасу. Юная жрица виновато склонила голову и закрыла лицо руками. Сколько раз ей говорили, что Великая Тривия не позволяет слишком долго медитировать тем, кто не удостоился Высшего Посвящения! Не нужно было погружаться так глубоко и отпускать в свободный полет свою недостаточно опытную атме – душу, принадлежащую грозной Богине ночи, покровительнице тайных знаний, беспощадной к тем, кто смеет Её ослушаться.
Для подобных путешествий в пространстве и времени нужно иметь высшее для жрицы звание – атемис, что означало «Принявшая Дух Божественной Матери». Или хотя бы второе по значимости – атикайя, «Говорящая с Матерью»… Девушка опустила руки на затекшие от долгого сидения колени и робко взглянула на статую Богини. Тривия по-прежнему улыбалась, но, казалось, вот-вот укоризненно качнет головой и скажет: «Как тебе не совестно, Герика! А ведь я устилала твой путь лепестками цветов, помогла тебе в неполные семнадцать лет пройти первую ступень Посвящения и получить звание мельи – «Осененной поцелуем Матери». Звание, которое жрицы обычно получают гораздо позже, после нескольких лет преданной службы и исполнения трудных обетов!»
«Прости меня, – мысленно попросила девушка. – Я знаю, что могла не вернуться в собственное тело, ибо знания мои о Незримом мире еще очень малы. Но что-то произошло там. Вмешалось что-то сильное, непреодолимое… и я не смогла удержать свою атме. Словно чудовищный вихрь подхватил ее, и лишь по воле Твоей я сумела…»
В коридоре снова послышались осторожные шаги. Похоже, та, что пришла в святилище, боялась помешать её медитации и все же была вынуждена прервать уединение жрицы. Девушка повернула голову и сделала приглашающий жест. Из темноты возник знакомый силуэт: Дегина, младшая жрица. Непосвященная низко поклонилась ей – такие, как она, в храме выполняли обязанности служанок. Это было их послушание.
– Мелья, – взволнованно прошептала она, – уже полдень. Прибыли «серые плащи».
Герика равнодушно пожала плечами: и что с того? Каждый день, когда солнце поднималось в зенит, ворота храма открывались и во двор перетекали вереницы паломников, желающих поклониться Великой Тривии. Десятки мужчин и женщин в одинаковых серых плащах, спасавших от палящего солнца, с корзинами подношений в руках и молитвами о милости в сердце.
– Мелья, с ними приехала царевна Солан.
Герика изумленно взглянула на младшую жрицу. Дочь царя Ангуса была здесь не так давно – луна не успела народиться дважды, и тогда в храм прибыла целая процессия: царь Кадокии приехал просить у Богини благословения на брак своего сына и наследника, старшего брата Солан. Судя по богатым дарам, которые Ангус оставил на алтаре Тривии, брачный союз обещал быть выгодным, а сам праздник – пышным.
После этого никаких известий из Кадокии мелья не получала. Что же случилось?
Герика потянулась было к висевшей на поясе дощечке для письма, но вовремя сообразила, что в святилище слишком темно. Тогда она жестом поблагодарила Дегину за новость, а когда та ушла, с трудом поднялась с пола, распрямив, наконец, затекшие ноги. Поклонилась статуе Богини, приложив обе руки к сердцу, и осторожно, чувствуя болезненное покалывание в ступнях, поспешила во двор.
Странно, очень странно. Дегина сказала, что Солан прибыла в храм с группой «серых плащей». Виданное ли дело – дочери царя путешествовать с простолюдинами! О чем думал государь Ангус, отправляя юную девушку в неблизкий и довольно опасный путь? Хотя, возможно, крытую повозку с царевной сопровождает отряд опытных воинов. Десяти или двенадцати фалангеров[1 - Фалангеры – пехотинцы; соответственно, фалангерия – пехота, основная военная сила в данный исторический период.] вполне хватило бы, чтобы…
Пораженная Герика застыла в дверях, не веря своим глазам. Не было никакого отряда, не было даже крытой повозки: был только толстый соловый мерин, на котором гордо восседала закутанная в серый плащ царевна, и две молодые женщины, её служанки, которые, по всей видимости, весь путь проделали пешком.
Герика, нахмурившись, схватилась за дощечку и стило. Тем временем Солан, заметив ее, соскользнула с коня и неловко заковыляла навстречу подруге.
– Не понимаю, как мужчины весь день проводят в седле и после этого могут сражаться! – смеялась она. – Кажется, мне теперь никогда не удастся сомкнуть ноги!
Ее служанки расхохотались. Герика еще сильнее сдвинула брови, продолжая яростно выцарапывать буквы на податливом воске.
– Да устелет Богиня твой путь лепестками цветов! – Солан подошла и заключила жрицу в объятия. Капюшон плаща съехал, обнажая пепельно-русые волосы царевны, уложенные в простую прическу. По крайней мере, она не стремилась подчеркнуть свое положение… но Герика все равно отступила на шаг и резким движением протянула ей дощечку, на которой было всего два слова:
«Это безумие!!!»
– Ох, – виновато вздохнула царевна, оглядываясь на служанок, – ты права, Герика, и мой отец был бы того же мнения, если бы знал… – Жрица всплеснула руками: ну, разумеется, стоило догадаться, что Ангус не благословлял дочь на эту поездку! – Но поверь, мне было необходимо увидеть тебя. Многое изменилось, и, – Солан перешла на шепот, – мне нужна твоя помощь.
Герика долго и испытующе разглядывала ее. Потом снова взялась за стило:
«Поговорим там, где нас никто не услышит».
В это время года плодовые деревья в храмовом саду еще не полностью отцвели, и теперь белые и розовые лепестки то и дело падали на мраморную скамью, на головы и плечи сидящих рядом девушек.
– Они словно благословение Богини, – Солан подставила ладонь, и несколько кружащихся лепестков тихо опустилось в нее. Хмурая Герика нетерпеливо постучала острой палочкой по оборотной стороне дощечки, и царевна вернулась к рассказу: – Ну, так вот: роскошнее пира, чем на свадьбе моего брата, в Кадокии не было уже много лет. Этот брак укрепит политический и военный союз между нашим государством и соседним Эфраном, и отец говорил…
Герика сделала жест, словно приподнимала с лица покрывало. Солан улыбнулась:
– Невеста? Совсем ребенок, намного моложе меня. Мы боялись, что во время церемонии она лишится чувств – настолько бедняжка была взволнована и напугана. Жрецы, проводившие обряд, предлагали отложить осуществление брака, но её родители настояли. – Девушка опустила глаза и заговорила тише: – Служанки сказали, что утром после свадебной ночи лицо новобрачной было опухшим от слез. Мой брат вовсе не чудовище, он красив и силен, его есть за что полюбить… и все же она не выглядела счастливой. Скорее, наоборот. Радовались только царь и царица Эфрана, получившие богатый выкуп за дочь, разрешение на беспошлинную торговлю и надежного союзника в случае войны.
Герика удивленно выгнула бровь, но царевна пожала плечами:
– Не спрашивай, я совершенно не разбираюсь в политике, да мне это и не нужно. Эриней с десяти лет всюду сопровождал отца, даже на переговорах, но он будущий правитель, а я… Моя роль достаточно скромна: укрепить союз Кадокии с одним из соседних государств. – Солан вздохнула и замолчала, и Герика вдруг поняла, что привело её сюда. Она схватила дощечку и быстро нацарапала на ней:
«Тебя выдают замуж?»
– Вскоре после свадьбы Эринея отец сказал, что решил мою судьбу, – Солан подняла на неё чуть увлажнившиеся темно-синие глаза и едва выдавила улыбку. – Он не назвал имени, лишь срок: ближайшее новолуние. Поэтому я хотела попросить тебя провести обряд. Хочу узнать, что меня ждет, и понять, смогу ли я стать счастливой.
Герика задумчиво побарабанила пальцами по скамье и вновь принялась писать.
«Сегодня не получится: я совершила ошибку и вызвала порицание Богини. Мы можем поднести Ей дары, а завтра утром я попрошу её показать мне твою судьбу».
– Хорошо, – согласилась царевна, возвращая дощечку. – Я могу остаться в храме на день или два. Вряд ли отец хватится меня: он покинул столицу для очередных переговоров, а брат с молодой женой путешествуют по Эфрану. Вот я и решила, что это подходящий случай увидеться с тобой и помолиться Великой Тривии.
Герика покачала головой и многозначительно похлопала себя по лбу. Но Солан только рассмеялась.
– Ох уж эти ваши обеты! – проговорила она. – Я бы не смогла молчать целый год. Когда же завершится испытание, Герика? Я так соскучилась по твоему голосу.
Жрица принялась загибать пальцы: один, два, три… семь, восемь, девять. А потом поднялась со скамьи и жестом велела царевне следовать за ней.
2
Ранним утром следующего дня, после ритуала Восхваления Богини, на котором обязательно присутствовали все жрицы – от Верховной до младших непосвященных, Герика и Солан уединились в опустевшем святилище. Венки из луговых цветов, принесенные ими накануне и обрамлявшие подножие статуи, все еще источали свежий, чуть терпкий аромат. Нежные лепестки не завяли, и Герика сочла это добрым знаком: Тривия благоволила им. Теперь предстояло как следует подготовиться к обряду.
Они обе опустились на колени возле алтаря. Жрица зажгла свечу, и теплый огонек разогнал сумрак, заставил его заплясать на стенах причудливыми тенями. Желтые отблески заиграли на бронзовом теле Богини, молча взиравшей на девушек с высоты своего роста. Грозная и прекрасная, в одной руке она держала факел – символ знания, в другой – меч, орудие возмездия; вместо венца голову Тривии обвивала змея – символ мудрости. Солан невольно залюбовалась ею: статуи богов-мужчин с суровыми лицами и преувеличенно мускулистыми телами редко вызывали у неё восхищение, разве что легкий трепет, а здесь она видела настоящую красоту и чувствовала силу, которой хотелось приобщиться, довериться и вознести молитвы. Близость той минуты, когда откроется её будущее, вызывала и радостное волнение и страх, поэтому, чтобы отвлечься, пока Герика воскуривала благовония и наливала воду в священную чашу, Солан принялась без умолку болтать.
– Я долго гадала, кто это может быть, – призналась она. – У царя Шантии нет неженатых наследников. Тирренский царевич слишком молод для брака, да и выгоды этот союз не сулит никакой. Остаются два западных царства и два, лежащих на юго-востоке…
Герика прервала свое занятие, повернулась к царевне и приложила палец к губам.
– Царевич из Лодоса ужасно некрасивый, – Солан перешла на шепот. – Низкорослый, с круглым лицом, короткой шеей и большим животом. Когда он садится верхом, под ним прогибается лошадь. Боюсь даже представить, что будет со мной, если такой навалится сверху.
Герика сердито хлопнула её по колену и протянула девушке маленькую глиняную чашу с молитвенным зельем. Содержимое второй чаши она медленно выпила сама.
