скачать книгу бесплатно
* * *
Когда дверь экипажа распахнулась и туда с размаху влетел дорожный мешок, грустно смотрящий в окно Йен аж подпрыгнул от неожиданности.
– Арт?! Ты что творишь?!
– Я передумал, – хмуро бросил я, забираясь внутрь. – Подвинься.
Норриди ошеломленно разинул рот, но под моим мрачным взглядом поспешно его захлопнул и пересел, чтобы освободить место.
– Ничего не говори, – предупредил я, когда он наконец-то сообразил, в чем дело, и просиял.
Йен уже наверняка успел попрощаться с Гуном, с Витом, с Гуго и даже с огорченно шмыгающим носом Четом. Готж ему наверняка прочитал целую лекцию, которую с натяжкой можно было назвать напутствием. В столицу он, разумеется, ехать отказался, хотя Йен наверняка его звал. Верль был для Старого Моржа настоящим домом, и менять его на сомнительные прелести Алтира старик не захотел.
Я тоже не стал затягивать прощание с людьми, с которыми на протяжении долгих трех лет работал бок о бок. Родерик, конечно, оболтус, но все же неплохой парень. О Вите и Гуго я вообще не мог сказать ни единого скверного слова. Барни Трант – молоток, с его помощью Готж точно продержится до приезда нового шефа. Ну а Чет, когда вырастет, наверняка пополнит ряды сотрудников верльского Управления городского сыска, а со временем, может, и в начальники выбьется, благо для этого у него были все необходимые задатки.
Лардо на встречу не пришел – у него, как обычно, появились срочные дела, однако прощальное письмо с нарочным он все же прислал и даже не поскупился на теплые слова в отношении уезжающего Йена. О том, что я тоже покидаю город, он, правда, не знал, но, наверное, приятно обрадуется, что я перестал мотать ему нервы. Хога мы сегодня вообще не ждали – Норриди был с ним не в ладах. Так что, коротко переговорив с теми, кто явился попрощаться, я без особых сожалений отвернулся и, как только экипаж тронулся с места, устало прикрыл глаза.
В эту ночь, как назло, выспаться мне не дали – сперва я приводил в порядок остров, чтобы быть уверенным, что в мое отсутствие туда никто не залезет, затем скрупулезно отбирал вещи, которые стоило взять с собой. Естественно, успел не по разу поругаться с суетливо мечущимся по схрону Гремом, которого мой отъезд несказанно обрадовал. А когда, наконец, улегся спать, то до утра не мог избавиться от настойчиво всплывающих в памяти картин прошлого, а под конец был еще и вынужден принимать не совсем обычного посетителя.
– Значит, ты все решил? – грустно спросил Лен, бледной тенью замаячив у стены.
Я одарил призрака сумрачным взором.
– Это дело принципа, Лен. Я и так долго тянул.
– Жаль, – вздохнул брат, на удивление легко отступаясь. – Как бы эти поиски не завели тебя в такие дебри, откуда ты не сможешь выбраться.
– Я давно во Тьме, Лен. Еще один шаг ничего не изменит.
– Это меня и пугает. Ты ведь уже прошел посвящение Фолу?
– Откуда знаешь?
– Чувствую его метку, – тяжело вздохнул брат. – Будь осторожен. Мне бы не хотелось увидеть здесь еще и твой призрак.
Я только хмыкнул.
– Я не боюсь смерти. Но и не стремлюсь на тот свет раньше времени.
– Тогда чего же ты ждешь от столицы? Мести? Правды?
– Может быть, справедливости?
– Для того, кем ты был, довольно странное желание, – недоверчиво покачал головой призрак, постепенно истаивая во тьме. – А для того, кем ты стал, оно еще и опасное.
После этого уснуть я, конечно, уже не смог и до самого рассвета бесцельно просидел на сундуке, тщательно взвешивая все за и против и думая о том, сколько всего мне предстоит сделать.
Древнее болото, окружившее остров со всех сторон, настороженно следило за тем, как я пакую вещи, но даже после того, как я рискнул потревожить защиту учителя, оттуда не выполз ни один мертвяк. Поверхность трясины, как и раньше, выглядела обманчиво твердой и неестественно блестела. Но наступить на нее я бы не рискнул – стоило только подошвам сапог коснуться кромки воды, как та беззвучно расступалась и, плотно обхватив сапоги, настойчиво тянула вниз. На дно. А о том, какая здесь была глубина, оставалось лишь догадываться – даже на темной стороне вода вокруг острова выглядела совершенно черной и непроницаемой для моего взора.
В том, что вскоре сюда придется вернуться, я не сомневался – в схроне осталось немало полезных вещей. А с учетом того, что прямые темные тропы, как и говорил когда-то Лойд, можно было создавать на любые расстояния, то уход из Верля не стоило называть окончательным. По большому счету, наличие удаленного от Алтира и никому не известного схрона, куда я мог вернуться в любое время, было намного лучше, чем такой же схрон, только под носом у Ордена. Проще говоря, с переездом в столицу я на самом деле ничего не потерял.
Ну, кроме жилья, конечно.
– А все же, Арт, почему? – нарушил молчание Йен, когда кэб миновал городские ворота и бодро припустил по дороге.
Я неохотно приоткрыл один глаз.
– Что?
– Почему ты решил уехать? – поспешил спросить Норриди, решив, что я неправильно его понял.
Хм. И что ему на это сказать? Правду? Открыто признать, что таково было желание Фола? А может, дать понять, что в столице мне наконец-то понадобилось закончить старые дела?
Недолго подумав, я все-таки решил ответить нейтрально:
– Весна, Йен…
– Чего? – озадачился таким ответом Йен.
– Весна, говорю, – терпеливо повторил я. – Перелетные птицы в это время возвращаются с юга, а темные маги стремятся туда, где водится больше тварей.
Глава 2
К тому моменту, когда мы пересекли черту города и поменяли скрипучий, разваливающийся от старости дилижанс на чистенький алтирский кэб, мое и без того не радужное настроение скатилось к отметке «отвратительно» и было готово рухнуть до уровня «хуже некуда».
Йену что? Его на воротах пропустили без проблем, едва увидев предписание из главного столичного сыскного Управления. А вот меня в Алтире никто не ждал. И с учетом того, что на моей кислой физиономии было большими буквами написано, что я маг, то пошлину за въезд с меня содрали даже не двойную, а тройную. Потому что для въезжающих темных, видите ли, в столице не так давно ввели дополнительный сбор!
Норриди над выражением моего лица только хрюкнул. А когда стражник на въезде равнодушно сообщил, что за несанкционированное применение магии в столице меня, ко всему прочему, ждет не только приличный штраф, но и арест на десять суток, этот гаденыш едва не заржал. Хорошо хоть, ему хватило ума делать это тихо, иначе до главного Управления столичного сыска, или сокращенно ГУСС, как было указано на табличке, прикрученной к стене нужного нам здания, мы могли и не добраться.
– Я ненадолго. Только зарегистрируюсь и спрошу про жилье, – бросил Йен и, как только экипаж остановился, бодро выпрыгнул наружу. – Ты подождешь?
– Пойду лучше прогуляюсь, – буркнул я, выбираясь следом и окидывая мрачным взором четырехэтажное, длинное, как змея, и совершенно безликое здание, в котором светилось одно-единственное окно на первом этаже. – Потом увидимся.
Йен откровенно замялся. Утро было ранним, солнце лишь пару свечей назад соизволило позолотить небо, так что улицы столицы еще пустовали. А бодрствовали в это время лишь служебные патрули, рано подхватывающиеся с кроватей пекари и неудобные гости вроде нас, которые не по своей воле прибыли в Алтир в эту несусветную рань.
– Как я тебя найду, Арт? Город же большой…
– Не волнуйся, не потеряюсь, – отмахнулся я, после чего развернулся и, закинув на плечо дорожный мешок, направился прочь, провожаемый недоумевающими взглядами озадаченного кэбмена и такого же озадаченного Норриди.
ГУСС вместе с сиротливо стоящим возле него кэбом остались позади, но за Йена я не волновался. Общежитий для городских служащих в Алтире имелось не так много, а уж Управление западного участка и вовсе было одно, так что потеряться нам не грозило. А вот о себе следовало позаботиться. Как минимум, найти жилье на ближайшие дни. Перекусить с дороги, умыться. И, пока Норриди дожидается оформления, обязательно отметиться в Ордене.
Насколько я помнил из прошлой жизни, к вопросу о регистрации вновь прибывших магов столичные власти относились крайне щепетильно, так что тянуть с этим делом не стоило. Правда, я очень сомневался, что Регистрационная палата была открыта в такую рань.
Кстати, стоило признать, за те десять лет, что меня не было в Алтире, столица изменилась в лучшую сторону. Она ощутимо раздалась вширь, раздобрела, обзавелась разноцветными фонарями, яркими вывесками, широкими, но на удивление чистыми тротуарами и выглядела совсем не так, как я помнил. Да и жилых домов здесь прибавилось, и теперь они стали похожи на разноцветные, налепленные друг на друга соты, внутри которых кипела абсолютно непонятная мне жизнь.
Надо же… Когда-то этот квартал считался довольно бедным, но поди ж ты – всего десять лет минуло, и теперь все застроили так, что яблоку упасть негде. Конечно, здешнее жилье – не чета особнякам, которые испокон веку стояли в Белом[1 - Белый квартал – элитный квартал для богачей и аристократов.] квартале. Но почти все дома были высокими, в три, а то и в четыре этажа. Заборов вокруг них практически не имелось, а двери выходили прямо на улицу. На окнах виднелись украшенные затейливой резьбой ставенки, за ними – чистые, тщательно выглаженные занавески. Ни лишней соринки кругом. Ни подозрительных личностей в подворотнях – близость главного столичного Управления сыска определенно сказывалась на внешнем виде этой части Алтира.
Правда, если рядом с городской стеной в глаза приезжим первым делом бросались постоялые дворы, то здесь, куда ни глянь, мелькали лавки, лавки, лавки, причем не просто обозначенные вывесками, а самые настоящие. С витринами. С ярко горящими над ними магическими фонарями. И с такой мощной защитой, что я просто диву давался.
Мимо таких обычно идешь аккуратно, придирчиво изучая защитное плетение, и до последнего затрудняешься сказать – то ли мимо обычной лавочки прошел, а то ли мимо дома обеспеченного мага.
Заглянув в одну из витрин, где под светом магических фонарей блистали и переливались дорогие украшения, я недоверчиво покачал головой. Затем заглянул во вторую, третью и, прищурившись от бьющего в глаза света, с ноткой грусти понял, что отвык от этого великолепия. Более того, отвык от людей, от суеты. И если сейчас, когда на улицах почти не было прохожих, еще мог любоваться обновленной столицей, то всего через несколько свечей мне наверняка станет неуютно.
Припомнив расположение улиц, я свернул с Главного проспекта в Зеленый переулок и, срезав таким образом приличную часть пути, всего через полсвечи оказался на центральной площади.
Гм. Хвала Фолу, хотя бы тут мало что изменилось, и главный храм Алтории как стоял на этом месте сто лет назад, так и по сей день никуда не делся. Более того, вокруг него до сих пор никто не осмелился отщипнуть ни крохи свободного пространства, хотя ютящиеся с краю дома выглядели угрожающе старыми и буквально нависали над площадью виноградными гроздьями.
По сравнению с Верлем, главный храм страны выглядел исполинским. Высоченный, со множеством острых шпилей на куполах и белоснежными колоннами у входа. Украшенный многочисленными барельефами и скульптурами неизвестных героев, он возвышался посреди площади как древний великан. И излучал такую ауру силы, что я, даже находясь на приличном расстоянии, уважительно присвистнул.
Поискав глазами, у кого бы уточнить дорогу к Регистрационной палате, я, к собственному удивлению, не увидел в округе ни одной живой души. И, почесав затылок, направил стопы прямиком к храму, благо его двери даже в это время оказались открытыми.
Внутри, как ожидалось, никого не было. За исключением таких же исполинских, как сам храм, выточенных с невероятным мастерством статуй с изображениями алторийских богов.
Первым, на кого наткнулся мой взгляд, был, разумеется, Род. Отец всего сущего и прародитель, как утверждают, человечества. А внешне – самый обычный мужик в роскошных золотых одеяниях и с совершенно каменной – во всех смыслах этого слова – физиономией.
Неподалеку от него, купаясь в льющихся с потолка потоках света, стояли остальные светлые боги: Лейбс, покровитель кузнецов, Ремос – бог справедливости, богиня красоты Ферза, бог познания и мудрости Сойрос. На границе света и тени загадочно улыбался из кресла жабоподобный Абос. Но поскольку даруемая им удача всегда была двуликой и нередко оборачивалась неприятными последствиями, то Абоса все же условно относили к темным, а не к светлым богам.
Истинно же темные боги предпочитали оставаться тени и избегали яркого света. Суровый Рейс, как и положено покровителю битв, носил тяжелые доспехи и сжимал в руках огромный двуручник. Покровительница воров Малайя, приютившаяся между дальними колоннами, традиционно прятала лицо под капюшоном. Ее сестра Ирейя, страстная поклонница загадок и тайн, и вовсе была закутана в бесформенный балахон. В Верле, между прочим, у нее даже статуи не было – один лишь пустой постамент, но тут жрецы, вероятно, посчитали, что богине несолидно без вместилища, вот и сварганили нечто подобающее случаю. Бесстрастный Фол по традиции стоял в самой глубине гигантского зала. В погруженной в кромешную тьму глубокой нише, где незаметно для прихожан сходились две стены и куда даже в яркий солнечный день не проникало ни единого лучика света.
Остановившись напротив своего бога, я по достоинству оценил привилегии его расположения.
– Все дороги ведут к тебе? Да, Фол? – усмехнулся я, подходя к постаменту вплотную.
Бог, разумеется, не снизошел до ответа. А вот сгустившаяся вокруг него Тьма неожиданно шевельнулась.
– Я могу что-то для тебя сделать, брат? – осведомился вышедший из нее жрец. Наголо обритый, чем-то смутно похожий на отца Лотия, только более молодой, намного более массивный и, как водится, одетый в длинную черную рясу. Вот только подпоясана она была не простой веревкой, а серебряной цепью. Из чего я заключил, что натолкнулся на важную шишку, и предпочел проявить уважение.
– Благодарю, святой отец. Я всего лишь зашел отметиться.
– Издалека прибыл? – понимающе улыбнулся жрец, пробежавшись глазами по моей запыленной одежде.
– Из Верля. Меня просили передать вашим коллегам послание из местного храма.
Святой отец вопросительно приподнял удивительно светлые, словно выгоревшие на солнце и кажущиеся белыми брови, когда я полез за пазуху и выудил оттуда запечатанный храмовой печатью конверт, который обнаружил в день отъезда на пороге собственного дома. Но все же принял послание отца Лотия и, благодарно кивнув, тут же его распечатал. А когда прочитал короткую записку и снова поднял на меня взгляд, в нем, как мне показалось, что-то изменилось.
– Благодарю, брат мой. Ты привез хорошие вести.
– Я не служитель храма, святой отец, – на всякий случай поправил его я.
Но жрец на это лишь загадочно хмыкнул:
– Фолу виднее.
Что на это сказать, я попросту не знал, поэтому не стал ни спорить, ни что-либо пояснять. А потом мой взгляд упал на высеченный из глыбы черного базальта постамент: на нем, как и в основании статуи в Верле, виднелись какие-то насечки и выбоины, но что это такое, я не знал. А у отца Лотия спросить позабыл. И вот сейчас, увидев их снова, мне неожиданно стало интересно. Настолько, что я подошел, мимоходом оглядел каменное основание через линзу, но убедился, что в одном месте беспорядочные с виду закорючки подозрительно напоминают полуистершиеся, практически нечитаемые буквы, и повернулся к жрецу.
– Святой отец, не подскажете, что это?
– Мое имя – отец Гон, брат мой. Что именно тебя заинтересовало?
– Вот это, – для верности я провел рукой по надписи и поежился от ощущения идущего от нее потустороннего холода. Впрочем, он был не таким жгучим, как в тот раз, когда я впервые его коснулся. Но когда мои пальцы дошли до последнего знака, то даже сквозь перчатку порядком озябли, так что я поспешил убрать руку и вопросительно взглянул на жреца.
А тот неожиданно улыбнулся.
– Это древнее благословение на лотэйнийском, мастер Рэйш. И одновременно совет.
– Какой? – насторожился я.
– Тьма над Тьмой дает свет, – тихо шепнул жрец. А когда я ошарашенно замер, святой отец развернулся и со смешком ушел обратно во Тьму, оставив меня в полном обалдении.
* * *
Возле храма я в общей сложности проболтался около двух свечей. Не с досады и тем более не в надежде, что отец Гон внезапно вернется и пояснит свои слова – как и моему учителю, святым отцам это было несвойственно. Поэтому я попросту выжидал время. Сперва прогуливался по огромному храму, раздумывая над словами жреца и от безделья изучая расставленные повсюду статуи. А затем вышел на улицу и остановился в стороне от главного входа, откуда можно было совершенно безнаказанно взглянуть на темную сторону Алтира.
Светиться раньше времени в чужом городе, где наверняка обитали не только глупые гули, я посчитал неразумным. Поэтому, спрятавшись в тени, незаметно изучал живущий своей жизнью город и молча делал выводы.
Как оказалось, в Алтире, по сравнению с Верлем, и впрямь было почище. И в плане снега, которого на земле практически не осталось, и в отношении нежити. Разумеется, с исчезновением сугробов теплее на темной стороне не стало, однако светлых уголков заметно прибавилось. А вот гулей, как это ни странно, я за пару свечей так и не увидел. Не говоря уж про что-то более опасное или крупное.
Самое интересное заключалось в том, что и дома на темной стороне выглядели не так безобразно, как в Верле. Да, у них точно так же отсутствовали стекла и двери, а местами здания казались черными, словно внутри когда-то бушевали пожары. Зато у большинства домов имелась нормальная крыша, да и стены были не такими обшарпанными, благодаря чему даже на темной стороне Алтир казался намного сохраннее.
В какой-то момент я припомнил, что говорила по этому поводу Триш, и был вынужден признать, что с приходом весны Тьма и впрямь стала выглядеть чуточку иначе. Да, ярких красок и буйства зелени от нее никто не ждал, однако подтаявший снег и исчезновение изморози на стенах говорили сами за себя. И это ничуть не отменяло, а скорее даже подтверждало слова мастера Нииро о том, что темная сторона способна меняться.
Правда, когда я счел, что насмотрелся достаточно, и собрался вернуться в обычный мир, то был неприятно удивлен, обнаружив, что за время моего отсутствия кто-то позарился на оставленные возле колонны вещи. Этим «кем-то», как вскоре выяснилось, оказался обычный беспризорник, который посчитал себя вправе по-тихому стырить мой вещмешок и брошенную поверх него шляпу.
Само собой, когда я возник у него за спиной, крадущийся вдоль стены пацан ничего не заподозрил. А вот когда на его плечо упала тяжелая рука, он аж подскочил на месте. После чего испуганно обернулся и, узрев мои седые космы, с придушенным визгом кинулся бежать.
– Стоять! – рявкнул я, цапнув сопляка за воротник латаной-перелатанной куртки. – А ну, верни мои вещи!
Чумазый мальчишка, лет десять ему было, не больше, уже не стесняясь, в голос взвыл и попытался вывалиться из разношенной, явно не своего размера одежды. А когда ему это не удалось, то бухнулся на колени и, глядя снизу вверх отчаянно большими глазами, быстро-быстро затараторил:
– Простите, дяденька маг! Я не хотел! Я не знал! Просто мимо проходил, поэтому не убивайте меня, пожалуйста!
– Убивать? – удивился я, вздергивая пацана на ноги. – Да на кой ты мне сдался – магию еще на тебя тратить… нет, малой. Убивать тебя ни к чему. А вот послужить немного придется.
– Не надо, дяденька маг! – совсем перепугался сопляк. – У меня мамка больная! И две сестренки маленькие! Если вы меня рабом сделаете, кто их кормить будет?!
– Об этом надо было думать до того, как хватать чужие вещи. А теперь терпи, – безжалостно отрубил я и, начертав на лбу пацана знак-маячок в виде полукруга с двумя точками внутри, выпустил расползающийся от ветхости ворот. – Как тебя зовут?
Мальчишка, брякнувшись от неожиданности на задницу, едва не задал стрекача. Но, видимо, с магами он все же сталкивался, поэтому отползать в сторону начал медленно и осторожно, не сводя с меня испуганных глаз. А когда убедился, что на расстоянии в пять шагов метка начинает прижигать ему кожу, остановился и с обреченным видом вздохнул:
– Сенька.
– Иди сюда, – велел я, подбирая с земли выроненный воришкой мешок. – На. Держи. А это отдай…
Сняв с вихрастой головы шляпу, я водрузил ее на положенное место и, всунув ошалело моргнувшему пацану мешок, развернулся к нему спиной.
– А теперь идем. Для начала покажешь дорогу.
– К-куда? – икнул мальчишка, кажется, только сейчас начиная соображать, во что именно вляпался. Еще бы. Со своими, столичными, бояться ему было нечего – ну, сдали бы его городской страже, и все дела. Кому он, собственно, нужен? А вот чужак, незнамо откуда прибывший, за попытку грабежа мог сотворить с ним все, что заблагорассудится. Тем более что метка уже стояла, и ни один судья в мире не смог бы доказать, что мелкий раб не приехал сюда вместе с хозяином. А если кто-то и заподозрил бы неладное, то за нищего пацана всяко некому было заступиться.
