скачать книгу бесплатно
– Так муж-то мой, как напьётся, так первым делом рвётся кудяпликов стрелять. А я, естественно, самый крупный кудяплик.
– А муж где?
– Так его с белой горячкой забрали. Отлечат – вернут. Я потому комнату и продала, что его нет. С мужем моим всё равно никто не уживётся. А так – и мне полегче – он душу не на мне – на вас отведёт. И денег заработала. Так что, мой тебе совет, голубчик ты сизокрылый, ищи другое жильё. Как на духу – ищи. Кудя сочувственно вздохнула.
«Всё на благо ребёнка» – подумал Вольдемар, передразнивая Нору, и посмотрел на юного Анатолия Вольдемаровича Сгущёнкина. Тот сладко зевнул.
Кровать в углу, сумка под ней, тумбочка слева от подушки. На одеяле дремлет ребёнок.
– Покормить бы его надо. Может молоко греться поставить? – суетливо спросила Кудя. Её сердце не могло выдержать затянувшейся паузы.
– Пора, пора сыночка кормить, – устало вздохнув, согласился Вольдемар и поплёлся к тумбочке, в которой уже разместил все вещи сына.
Глава 4
Правила игры и редисовая ферма
Новое место жительства безжалостно диктовало Вольдемару Сгущёнкину свои правила игры: от любимой работы в магазине музыкальных инструментов пришлось отказаться, ведь дорога из привычных сорока минут превратилась в четыре часа сорок минут в один конец. Посчитав на пальцах общую цену дороги за месяц, Вольдемар осознал, что оставляя в кассах автобусов и поездов всю свою зарплату, будет ещё должен.
Оказавшись без работы, Вольдемар нашёл применение своим обширным талантам: он, посредством незаконного, так называемого рейдерского, захвата территорий, обработал порядка шести соток и, обустроив грядки, стал выращивать зелень и редис. На редис начинающий фермер возлагал особенно сладкие надежды – редис казался ему ходовым товаром. Да что там казался – Сгущёнкин был уверен, что редис будет пользоваться высоким спросом, возможно даже какое-нибудь кафе при железнодорожной станции даст ему частный заказ и… Сгущёнкин радовал себя обширными перспективами и надеждой, звенящей монетами. (Семена редиса подогнала за умеренную цену сердобольная Кудя).
Проплатив из скромных сбережений второй месяц квартплаты, Сгущёнкин перешёл на одноразовое питание и сел на геркулесовую диету.
Он, безусловно, страдал, но упругие ростки редиса обещали перспективу счастливого будущего. Несмотря на все лишения, Вольдемар выделил средства на полноценное питание сына: молоко, детские смеси, витамины (всё это он закупил в магазине у железнодорожной станции). Правда, от такой роскоши, как памперсы, – пришлось отказаться.
Днём Вольдемара можно было застать ковыряющимся в грядках, или стирающим бельё в алюминиевом тазике на одной из трёх ступеней крыльца. Часто рядом с ним садился розовоголовый сосед или приятная полная соседка, и они говорили о том о сём, в сущности ни о чём, хотя эти разговоры и помогали отвести душу.
Ежедневно Вольдемар звонил супруге. Та была недоступна. Он нервничал, но надежды не терял. Так что без дела он не сидел. Вечерами Вольдемар гонял чаи со словоохотливой Кудей, которая между делом не забывала упомянуть, что нужно своевременно платить за квартиру, так как именно она – ответственный квартиросъёмщик, и ей проблемы – не нужны. В этих беседах Сгущёнкин и узнал, что владеет не комнатой и даже не половиной комнаты, а ровно одной четвертью. Да и, собственно, владеет не он, а супруга. Ещё четверть принадлежит Куде, а половина – некому Савелию. Загадочную фигуру Савелия Кудя не раскрывала, о том, где он, не говорила, и вообще, мягко уходила от темы, ссылаясь на то, что она не сплетница, и что Сгущёнкин с соседом сам познакомится.
Нужно признать, соседи мало волно Вольдемара Сгущёнкина, и Кудю он слушал вполуха. Вольдемар больше кивал и уповал на редиску. Редиска и будущее плотно сплелись в представлениях Сгущёнкина в единое целое.
Глава 5
Чудо-Юдо-Рыба-Кит, или Мужичок-лесовичок
Весь день Сгущёнкин чах над редисом. Когда вернулся домой, был немало удивлён – посреди его комнаты на табурете восседал крупный бородач с глазами навыкат. Борода его занимала всё лицо и торчала в разные стороны. В зарослях густой растительности поблёскивали зеленым глаза.
Сгущёнкин подумал, что встретил домового, несколько крупный, а в остальном – домовой домовым, даже тканевая шапочка «набекрень» присутствовала.
– Здравствуй, Вольдемар, – зычным низким голосом обратился к нему незнакомец. Сгущёнкин так и сел.
Глазастый бородач продолжил говорить. Выяснилось, что он и есть тот самый владелец 50 % комнаты, Савелий. В связи с тем, что Савелий оказался заядлым рыбаком и грибником, он надолго уходил в лес – мог на несколько суток, а мог и на месяц-другой, как и случилось в последний раз. Там он жил в палаточке, готовил на костре и наслаждался свободой и единением с природой.
Сгущёнкин обратил внимание на то, что в комнате под потолком появились сушеные грибы, а на полу в трёх тазиках с водой плавали мочёные грибы.
По поводу единения с природой Савелий несколько лукавил. Если бы он был откровенным, то сказал бы Сгущёнкину, что в его лице видит потенциального партнёра: не всю же жизнь одному рыбачить, да по грибы ходить.
Маленький Толечка играл с погремушкой и поглядывал на беседующих взрослых.
– Там мест грибных с маслятами да свинушками – тьма. На обратном пути нашёл, грибов – на себе всё не унести, – аккуратно забросил удочку Савелий, глядя на Сгущёнкина, как на мраморного карпа, поблескивающего чешуёй у поверхности воды.
– Может, составишь мне компанию, сосед, за грибами в лес прогуляемся? А то сидишь посреди леса, а в лесу не был. Да и грибы – в хозяйстве подмога. Сгущёнкину представилось блюдо с жаренными в сметане грибочками.
– Да, давно я в лесу не был, – мечтательно сказал Сгущёнкин, который не был в лесу никогда.
– Так может, не откладывая, сегодня и рванём? Грибочки-то, они и с картошечкой, и с гречкой… – завлекал Савелий.
Живот Сгущёнкина призывно заурчал. Очень уж хотелось отведать грибочков, а если повезёт – в сметане, а если очень повезёт, ещё и с гарниром.
Через полтора часа дверь подъезда распахнулась, и на его пороге замаячили две мужественные фигуры. Савелий, как истинный лесник, в тряпичной шапочке, единственное, что только мхом не порос. На груди значок с крупной надписью «Старичок-лесовичок». Савелий искренне верил: значок приносит удачу в деле сбора грибов.
За Савелием с привязанным к груди Толечкой – Сгущёнкин. Два платка крест-накрест перехватывали укутанного сынишку и крепко прижимали его к отцовской груди. Толечку оставить было не с кем. И Сгущёнкин взял сына с собой.
Сгущёнкин с наслаждением нюхал мухоморчики и сбивал шляпки с поганок. Из съедобных грибов Сгущёнкину попадались сыроежки. Просто-таки лезли толпами в короб. Толечка, как маленький штурман, распознавал грибы издалека, оживлялся и тянулся ручками к находке. Папа улавливал желания сына, смотрел в том же направлении, но, как назло, каждый порядочный гриб вроде белого, или подберёзовика – «прикрывали» вредный мухомор, или коварная поганка. Сгущёгнкин непременно примечал гриб ядовитый. И Толечкин гриб оставался без внимания. Малыш печально опускал глаза.
А папа в этот момент радостно возился с мухоморчиком или поганочкой.
Козьими тропами Савелий увёл Сгущёнкина глубоко в лес. Да и время в лесу шло по иным правилам. Глядь – и уже вечереет. Сумрак заполнил пространство меж деревьями.
Неожиданно Толечка возбуждённо залепетал. Его привлёк свет, пробивающийся сквозь верхние ветви ели. Сгущёнкин-старший задрал голову и глазам не поверил: меж деревьев проступало очертание высокого многоквартирного дома.
– Что это? – удивился Сгущёнкин.
Он как завороженный глядел на призрачную громаду здания.
– Ооо…, – протянул Савелий. – Это призрак так и не построенной многоэтажки в экологически чистом районе, сравнительно недалеко от МКАД, – Савелий без стеснений процитировал объявление в газете, которое зазывало клиентов купить квартиру в строящемся доме. – Все квартиры в ней были проданы задолго до начала застройки. Иногда в окнах можно увидеть сплетённых из надежд так и не заселившихся жильцов, призраков.
И действительно, в приглушённом свете окна Сгущёнкин различил движение: смутный образ задёрнул занавески, прячась от любопытных глаз.
Домой Сгущёнкин вернулся усталым, но удовлетворённым. Первым делом он накормил Толечку и уложил его спать. Толечке спать не хотелось: куда как более интересным ему виделись мужские посиделки на кухне. Но слушая колыбельные в папином исполнении, Толик понял – единственный способ избежать этой пытки – уснуть.
Как только ребёнок отключился, Сгущёнкин бросился к грибам – к тому моменту Савелий уже чистил их на кухне, а Кудя суетилась там же, участвуя в процессе сортировки ядовитых находок Сгущёнкина.
Этим вечером Сгущёнкин отужинал на славу – щедрый Савелий торжественно вывалил на стол два кило картошки, которая спустя полчаса зашипела в масле с грибочками, под сметаной всё того же Савелия. Когда тарелки были опустошены, а назойливая Кудя отправлена спать, Савелий достал вяленую рыбку. И разговор пошёл о рыбалке.
Так и повелось: с утречка, когда первые лучи рассвета только касались земли, Савелий вёл Сгущёнкина рыбачить или по грибы. Днём Сгущёнкин упорно занимался редисом, а вечерами – домашними делами, хозяйством и сыном – играл с ним, рассказывал ему сказки, и даже пытался петь колыбельные.
Уха сменялась грибным супом, на столе всегда был укроп с петрушкой (подоспели на Сгущёнковских грядках), а чай украшали ароматы лесных ягод. Для Сгущёнкина наступило время безмятежности и довольства.
Неожиданно Савелий сообщил, что на недельку-другую собирается отправиться в лес, и пригласил Сгущёнкиных с собой. Однако Вольдемар отказался. Куда он с дитём ещё и в лес? Вольдемар спокойно отпустил «кормильца» на вольные хлеба, уповая на запасы грибов и кастрюльку засоленной рыбы. Прошла неделя, и запасы, казавшиеся неиссякаемыми, приблизились к нулю. Савелий и не думал появляться. И Сгущёнкин осознал, что медленно, но верно, сползает на геркулес. Он продолжал уповать на появление Савелия, так как без него опасался заблудиться в лесу в поиске рыбных озёр и грибных мест.
– Савелий, птица вольная, – часто приговаривала Кудя.
– Никогда не знаешь куда и насколько улетел. Леший он, вот кто! С кикиморами шашни водит.
Глава 6
Редисовый бизнес и молоко
Проплата счетов следующего месяца совершенно неожиданно свела бюджет к нулю. Сгущёнкин отчётливо понял, что ему просто-напросто нечем оплачивать грядущие услуги ЖКХ. Появилась и ещё одна проблема – отсутствие спроса на редис. Круглый и сладкий редис просто таял во рту. Но этот прекрасный продукт только разнообразил геркулесовую диету Вольдемара, которую теперь по праву можно было назвать геркулесово-редисовой, приправленной зеленью. Сгущёнкин решил действовать – в конце концов откуда покупателю взяться, если никто не знает, что он – Сгущёнкин – торгует столь прекрасным и нужным продуктом.
Сгущёнкин тщательно навязал пучки со свежим редисом и прошёлся по окрестным домам – не нашлось ни одного покупателя. Тогда, на следующий день, Сгущёнкин решил сменить дислокацию и отправился к железнодорожной станции. С водителем первого автобуса Сгущёнкин расплатился двумя пучками редиски. Другой водитель махнул на безденежного безбилетника рукой. И вот Сгущёнкин в окрестностях станции. Ни одно кафе и ни один ресторан не пожелали купить редис у «физического лица» – им подавай «ответственное юридическое», чтобы с налогами и банковскими счетами.
Сгущёнкин только руками развёл. Делать было нечего, и он отправился в обратный путь. На этот раз оба водителя смилостивились, вошли в положение и снова довезли горе-коммерсанта бесплатно.
Через два дня безуспешной торговли, практически краха предприятия, появилась первая покупательница – Людмила. Её дом стоял сразу за автобусной остановкой, и, наглядевшись на маяту Сгущёнкина, она прониклась к нему сочувствием.
Людмила содержала коз и коров, а так же огромный огород, полный не то что – редиской, а вообще всем, что растёт. Она, многодетная мать, как никто сочувствовала Вольдемару. И скупила всю его партию, составляющую пять килограмм за два литра коровьего и стакан козьего молока, а также вручила новоявленному коммерсанту стакан клубники.
Так и повелось – каждые три дня Сгущёнкин подгонял ей собранный урожай, а она расплачивалась тем, чем сама была богата.
Редисовый бизнес прибыли не приносил, зато обеспечивал Толю парным молоком.
Вольдемар понимал: нужно что-то решать и упорно ждал чуда. Чудо же упорно проходило стороной. Вольдемар решил бить сигнал тревоги и обзвонить всех своих друзей.
Днём, после стирки и прополки, Вольдемар сел за стол на кухне и влез в записную книжку мобильного телефона в поиске друзей, коих там, как ни странно, не нашлось.
Тогда Вольдемар решил звонить людям близким, которых опять-таки не обнаружилось. В отчаянии Вольдемар стал названивать всем подряд. Он обрисовывал катастрофичность ситуации, просил помочь с работой или дать в долг.
Ни одна из просьб отклика не нашла. А дата платы за угол близилась. Гильотина долговой ямы нависала над хрупкой шейкой Сгущёнкина.
– Со дня на день мужа с лечения отпустят. Он всегда буйный возвращается, ещё бы столько сдерживаться! – как-то обмолвилась Кудя.
Эти её слова стали последней каплей.
Будучи человеком разумным, Сгущёнкин понимал, что ребёнку в такой ситуации лучше быть с матерью. Пусть странной, но хотя бы способной его прокормить.
Бывшую супругу по телефону вызвонить не удалось. Сгущёнкин решился на крайнюю меру – найти её «вручную». В случае успеха Сгущёнкин рассчитывал передать ей сына. О провале «операции» принципиально не задумывался.
Он собрал в чемодан все вещи Толечки, упаковал его в конверт – ноги последнего предательски выпирали наружу. Сгущёнкин водрузил конверт поверх чемодана (Нужно отдать Сгущёнкину должное: он нашёл хорошую альтернативу коляске!) и с этой «Пизанской башней» на колёсиках отправился к автобусной остановке.
Дом Норы располагался в элитном посёлке на берегу озера Белое. Ближайшая станция – Карьер, находилась на той же линии железной дороги, что и станция от которой Сгущёнкину до дома оставалось сменить какую-то пару автобусов.
Сочувствующие водители автобусов сжалились и довезли бедного Сгущёнкина «в долг». Зайцем проскочив в вагон поезда, Сгущёнкин столкнулся с трудностью посерьезней душевных водителей, готовых помочь земляку: дородная дама в форме активно требовала от пассажиров билеты.
Сгущёнкин, увлекая за собой тарантайку с ребёнком, трусцой припустил по вагонам. Тридцать минут отделявшие его от станции Карьер, Сгущёнкин провёл в двух состояниях: трясся и бегал.
Трясся он, отсиживаясь в тамбурах и трусовато поглядывая в салон, откуда надвигалась угроза в форме. Бегал, точнее спасался перебежками из вагона в вагон на коротких станциях, огибая опасный участок поезда со злосчастным контроллёром.
Толя спать упорно не хотел. Его перебежки и отсидки откровенно веселили. На резких поворотах Толя подпрыгивал и, зависая на мгновение в воздухе, икал. Плюхаясь обратно, он звонко смеялся и начинал вертеться в тесном конверте.
Сгущёнкин был неподражаем в новом амплуа беглеца-любителя.
Глава 7
Карьер для карьеристов
Мучения прекратились на станции «Карьер». Но лишь для того, чтобы освободить место новым: путешественникам предстояло чапать пешком двадцать километров.
Посёлки раскинувшиеся вблизи станции Карьер, однозначно были рассчитаны на людей с хорошими доходами, способных обеспечить себя машиной, или вызвать такси. Зачем таким общественный транспорт?
В начале пути, сделав этот ненавязчивый вывод, Сгущёнкин беззлобно охарактеризовал жителей этих посёлков «карьеристами». Спустя полчаса Сгущёнкин уже шипел ненавистное «карьеристы, выскочки, тоже мне, без транспорта они обходятся!»
Спустя два часа Сгущёнкин-старший шагал по трассе, он уже ничего не говорил, не шипел и не думал. Сгущёнкин-младший с любопытством озирался по сторонам, наблюдал за проезжающими мимо машинами. Сгущёнкин-старший скрежетал зубами и пёр вперёд на чисто ослином упорстве. Младший созерцал и радовался, радовался и созерцал. Старший поднял голову – поворот на Тутаевку.
– Как бы не заблудиться, – подумал он.
Из-за поворота, тарахтя и пуская в небо облака ядовитых газов, выскочил старенький «Жигуль». Он пропыхтел мимо Сгущёнкиных и было поколесил дальше, но передумал, притормозил, сдал назад. На заднем стекле машины Сгущёнкин явственно различил надпись «Дуся», сделанную от руки белой краской. Дверь, кляцнув, отворилась и из неё выглянул водитель – мужчина с лицом в крупных порах.
– Ребятушки, здрасьте. Беда с машиной – окошко не отворяется. А у вас что за беда?
Запыхавшийся Сгущёнкин нервно откашлялся.
– Идём, – выдавил он.
– А я, не поверите, – еду! – сказал новый знакомый. Запрыгивайте, подвезу! Вот бедовые, – он захлопнул водительскую дверцу, ловко перегнулся назад через спинку сидения и открыл Сгущёнкиным заднюю дверцу.
– Не стесняйтесь, – подбодрил он Сгущёнкина-старшего, в нерешительности топтавшегося у открытой двери.
С одной стороны, соблазнительно, с другой – опасно.
Ноги Сгущёнкина ныли и активно голосовали за авто: какая разница, попасться в руки маньяка, или загнуться на обочине?
– Неизвестно, что лучше, – поддакивало ногам сердце и добавляло жару легким, отчего одышка не прекращалась.
Разум же подсказывал, что они прошли никак не больше 5 километров, а это даже не половина пути. Всю дорогу им (то бишь целостному организму модели Сгущёнкин Вольдемар) явно не осилить. Вольдемар Сгущёнкин сдался и покорно погрузил своё тело и багаж в машину. Его одолевало плохое предчувствие, которое традиционно без зазрения совести врало.
Глава 8
Путь-дорога с Шалтай-Болтаем за рулём
– Куда путь держим? – спросил водитель.
Сгущёнкин буркнул адрес, который в своё время благоразумно подслушал во время телефонного разговора между женой и её пассией.
– Погнали, – отозвался водитель и вдавил педаль в пол. Машина затрещала и дёрнулась.
Сгущёнкин, уверенный, что такого рывка эта развалюха не выдержит, покрепче обнял ребёнка и зачем-то поджал ноги.
Машина, как ни странно, рывок выдержала и, равномерно покачиваясь, затарахтела по дороге, подлетая на каждой кочке и звучно громыхая всеми составными частями.
– Слава, – водитель выгнул руку назад, над спинкой сидения.
Сгущёнкин осторожно её пожал.
– Вольдемар, – представился он.
– А меня можно Шалтай, меня все друзья так зовут. Фамилия у меня Шалтаев, вот и болтаюсь… А вы в гости?
