скачать книгу бесплатно
Однажды днем мой непальский товарищ предложил на спор залезть на такое 30-метровое дерево. Мы надели перчатки и прикрепили к поясам острые маленькие ножи, а затем взобрались на нижние ветви с противоположных сторон дерева и полезли вверх. Чем выше мы лезли, тем тоньше становились ветви. Друг меня обошел и первым достиг вершины, заставив меня уворачиваться от летящих сверху плодов. Но я был недостаточно осторожен! Одна довольно тонкая ветка с характерным хрустом обломилась, гравитация взяла свое, и через несколько мгновений я уже лежал на земле без сознания!
Я пришел в себя в больничной кровати. Обе руки до локтей были в гипсе, голова замотана бинтами, ноги обработаны антисептиком. Но я был жив!
Позже я понял, что это дерево спасло мне жизнь. В падении мое тело сломало одну за другой 7 больших ветвей, так что свободно я летел всего метра два, и еще, моя голова чудом не угодила в бетонную кромку теннисного корта! Но даже этот почти фатальный инцидент не охладил моей страсти к лазанию по деревьям. Я довольно быстро выздоровел и с тех пор чувствую глубокое родство с деревьями, часто я с удовольствием просто сижу в тишине и смотрю, как они раскачиваются и танцуют на ветру.
А в отношении тенниса оказалось, что с раннего возраста у меня проявился талант к этой игре, и я в ней преуспел. Я выиграл юношеский чемпионат, но через несколько лет проиграл в финале взрослого национального чемпионата Непала.
Миша играет в теннис
Мне вспоминается один забавный случай. Однажды один дипломат средних лет, постоялец нашего отеля, попросил отца найти ему спарринг-партнера для тренировок по теннису. Мне в то время было лет 10—11, я как раз сидел в кресле неподалеку.
– Да, конечно! – ответил отец, – мой сын с радостью с вами поиграет!
– Что? Этот мальчик? – спросил дипломат, нахмурившись. Вскоре он согласился, намереваясь меня погонять, но я обыграл его со счетом 6:1 в обоих сетах! Вечером он встретил моего отца, спускающегося по винтовой лестнице из квартиры в верхних этажах.
– Знаешь, Борис, твой мальчик довольно хорош! – признался он с легким смущением.
В этот момент, как это часто случалось в отеле «Ройал», из большого мансардного окна моих родителей звучала классическая музыка, в тот вечер это был фортепианный концерт великого Рахманинова в авторском исполнении.
– Что это за чудесная музыка, Борис? – спросил дипломат.
– А! Это мой младший сын занимается на пианино! – ответил отец с невозмутимым видом.
Нана, отец и мама на винтовой лестнице в отеле «Ройал»
Глава 3. Охота на тигра в день рождения
В качестве подарка на 12-летие отец организовал для меня поездку на охоту в дикие джунгли южного Непала. Во время жизни в Индии и Юго-Восточной Азии он был удачливым охотником на крупную дичь. Он был знаменит и как охотник за людоедами – выслеживал и убивал тигров и леопардов, которые терроризировали жителей местных деревень.
Главным моментом этой захватывающей поездки должна была стать охота на слонах, во время которой мне предоставлялась возможность подстрелить тигра. В обширном и тщательно организованном лагере в джунглях разместились мои родители, несколько моих друзей из Катманду с их семьями, мои младшие братья, три повара, четверо их помощников, четыре водителя и два механика, взятых для ремонта джипов, шесть местных проводников и еще несколько разнорабочих. Лагерь был установлен за несколько часов и состоял из большого обеденного шатра, крытой кухонной зоны, шести комфортабельных спальных палаток для гостей, двух простых туалетов и душевой. Также был поставлен отдельный лагерь для персонала и сооружены площадки для джипов.
Первые два дня охоты были посвящены вылазкам за оленями, кабанами и другой мелкой дичью, что обеспечило нас необычайно вкусной едой. Отец брал меня с собой, это добавило мне уверенности в обращении с ружьем и винтовкой, достаточно тяжелой, чтобы свалить тигра. На второй день я застрелил большого замбара[12 - Индийский замбар (лат. Rusa unicolor) – крупный олень, обитает в тропических широтах на Индийском субконтиненnе и в Юго-Восточной Азии.], и в течение последующих дней все в лагере наслаждались его нежнейшим мясом.
И вот, настал день охоты на тигра! Накануне вечером, в качестве приманки для тигра, на небольшой поляне к дереву был привязан буйвол. Той же ночью буйвол был зарезан, и по следам определили, что здесь побывал тигр. Отъев изрядную часть буйвола, он отдыхал в прохладных густых джунглях неподалеку, это естественное поведение хищника после обильного пиршества.
Рано утром наши следопыты, шесть слонов с маху?тами и пачва?ми[13 - Махут (неп.) управляет слоном сидя на его шее, а пачва (неп.) стоит на крупе слона позади специальной платформы.] и около 20 местных жителей отправились к месту кормежки тигра, чтобы подготовить для него ловушку. Она представляла собой длинный забор из белой ткани высотой 5 футов, растянутый вокруг того места, где предположительно отдыхал тигр. Белый цвет редко встречается в джунглях, поэтому считается, что дикие животные стараются избегать белых объектов.
После сытного позднего завтрака началась настоящая охота! Мы с отцом находились на платформе, закрепленной на спине большого слона, и держали ружья наизготовку. Наш слон стоял за белым тканевым забором, а остальные 6 слонов и загонщики приближались с противоположной стороны: они били в барабаны, металлические горшки и громко кричали. Чем ближе они подходили, тем сильнее от страха и волнения колотилось мое сердце. Несмотря на эти устрашающие методы охоты, удача в этот день оказалась на стороне тигра! Он либо ушел от места кормежки ночью, либо нашел способ избежать нашей ловушки.
Мы с отцом в поисках тигра
Не теряя времени, отец приказал строить мача?н[14 - Мачан (неп.) – платформа на дереве, откуда охотник выслеживает крупную дичь.], который укрепили на дереве в 15 футах над наполовину съеденным буйволом. Эта закрытая платформа сверху была укрыта ветвями, а по бокам у нее имелись небольшие проемы для обзора и стрельбы. Там мы должны были ждать, когда тигр вернется к своей добыче.
Мачан был готов к пяти вечера. Захватив с собой винтовки, факелы, воду и коробку с сэндвичами, мы залезли в мачан со спины самого большого слона, и ожидание началось! Глубокая синева неба уже превратилась в красивый оранжевый закат, когда мы услышали первый рык, он был примерно в 200 метрах слева. Я сразу превратился в обычного испуганного 12-летнего мальчика и замер! Приложив палец к губам, отец положил руку мне на плечо, чтобы меня успокоить. Прозвучал еще один рык, на этот раз гораздо ближе, но мы всё еще не видели тигра! Пока мы всматривались в заросли, секунды казались нам часами. Нас медленно окружала темнота, постепенно возобновились обычные звуки джунглей. Мы просидели в мачане всю ночь, но тигр так и не вернулся, возможно, он учуял наш запах и проявил осторожность.
Через час после восхода солнца пришел слон, чтобы отвезти нас в лагерь. Хотя я был измучен, волнующие события предыдущей ночи очень меня впечатлили. Тогда я был разочарован, что мне не удалось подстрелить тигра, однако спустя годы всякий раз испытывал огромное облегчение, понимая, что в ту ночь красивое и величественное животное избежало верной смерти!
Традиция выезжать на охоту с семьей и друзьями поддерживалась до моего 18-летия, пока во время одной из таких поездок что-то во мне внезапно не изменилось. Как-то с одним из следопытов мы углубились в густые джунгли, чтобы добыть мяса для нашего лагеря. Вскоре мы вышли на след небольшого стада пятнистых оленей. Пройдя немного дальше, в 50 ярдах от нас я заметил крупного оленя с огромными рогами. Я вскинул винтовку, прицелился и начал медленно выдыхать, плавно нажимая на курок. За мгновение до выстрела я внезапно остановился, пораженный видом прекрасного животного. Казалось, я впервые вижу эту великолепную естественную красоту! Медленно сняв с курка палец, я опустил винтовку и просто стоял, наслаждаясь величием этого животного.
Через мгновение стадо сорвалось с места и исчезло. Мой следопыт так и не понял, что произошло, но позже признался, что тоже почувствовал в тот момент нечто прекрасное. А я с того дня перестал стрелять в животных и птиц! Хотя впоследствии при каждом удобном случае я выбирался из Катманду в джунгли национального парка Читван, чтобы провести там время в приятном расслаблении и наблюдении за красивыми дикими животными в их естественной среде обитания.
Глава 4. Незабываемое путешествие из Англии в Непал
В конце длинных школьных зимних каникул 1961 года отец в очередной раз нас ошарашил, объявив, что в следующем году собирается отправиться с нами (моей матерью и братьями) в путешествие на автомобилях из Англии в Непал!
Мы поедем в «лендровере», который будет тянуть за собой специально сконструированный 22-футовый трейлер с кухней, туалетом, спальней для родителей и нашей комнатой с двухъярусными кроватями. Нас будет сопровождать на втором «лендровере» отставной летчик-истребитель (RAF fighter-pilot), полковник королевских ВВС Пол Ричи!
Это путешествие должно было стать проверкой очередной бизнес-идеи моего отца. Он решил организовать фешенебельные наземные туры (deluxe overland-tours) из Англии в Непал[15 - Первый караван из трех специально оборудованных «лендроверах» Борис провел из Солихалла в Катманду в 1957 году.] в специально сконструированных и роскошно оборудованных домах-трейлерах, оснащенных двусторонними радиопередатчиками, холодильниками и кондиционерами. Туристов в путешествии должны были сопровождать опытные водители и механики, первоклассные повара, официанты-полиглоты и, конечно же, бармен-универсал!
Четыре месяца спустя мы отправились в путь из английского Солихалла (Solihull) на двух «лендроверах» с большими черными надписями по бортам: «Из Солихалла, Англия – в Катманду, Непал». Я, родители и два моих младших брата размещались в одном «лендровере», который буксировал огромный серебристый трейлер. Он был оснащен всего двумя колесами, установленными в середине рамы, и у него отсутствовала собственная тормозная система. Эту опасность отец осознал только в пути, когда мы пережили несколько опасных эпизодов. За рулем второго «лендровера» был Пол Ричи.
Это незабываемое путешествие продолжалось почти 4 месяца и включало многочисленные интересные вылазки. Мы пересекли Английский канал из Дувра в Кале, остановились на несколько дней в Париже, затем заехали к нашим дальним родственникам в Бретань, далее в Бордо, Тулузу, Марсель, Ниццу и на север вдоль Лазурного берега. Затем через Швейцарию, где мы остановились ненадолго у друзей в Цюрихе и Берне, в Лихтенштейн и далее в Австрию, сделав остановки в Зальцбурге и Вене. Затем приехали в итальянский Триест, покатались на изящных гондолах в прекрасной Венеции, съездили оттуда в Геную, Флоренцию и Рим. Оттуда повернули на северо-восток и попали в Югославию, которая тогда еще не была разделена.
Состояние дорог тогда было далеко не таким хорошим, как в наши дни, и по мере движения на юго-восток, они постепенно становилось всё хуже и хуже. После ежедневных многочасовых поездок в «лендровере» в течение нескольких недель путешествия мы с братьями становились всё более непоседливыми. Поэтому всякий раз, когда наша энергия начинала выходить из-под контроля, отец останавливал машину и командовал: «Ладно, эй вы, трое! Вылезайте и бегите за нами, пока я не остановлюсь и не заберу вас! Он уезжал и ждал нас через пару километров, а мы, пыхтя и отдуваясь, забирались в машину и в течение нескольких следующих часов сидели уже довольно тихо».
Из Югославии мы въехали в Грецию и в течение нескольких дней двигались по побережью Средиземного моря, часто останавливаясь для освежающего купания. Однажды утром, когда мы ехали вдоль берега под жарким солнцем, мы с братьями заметили на обочине дороги черепаху. Она была размером с небольшую тарелку и лежала на спине с поднятыми лапами, не в силах встать на ноги. «Стоп, стоп, папа! Надо помочь этой бедной черепахе!» – закричали мы хором.
Он согласился и остановил машину. Мы вернулись к черепахе и взяли ее с собой. Проехав милю, мы обнаружили еще одну беспомощную черепаху, и она тоже была спасена! К середине дня, после еще нескольких остановок для купания, мы собрали около 20 черепах разных размеров и разместили их в нашем трейлере. Наконец, отец закричал: «Хватит, хватит!» – и положил конец нашей быстро разраставшейся коллекции. С большой неохотой мы выпустили всех черепах в их родную стихию.
Продолжая путь на север вдоль побережья Эгейского моря, мы въехали в Турцию и провели несколько дней в Стамбуле, где насладились вкусными блюдами турецкой кухни и посетили великолепную Голубую мечеть. За день до отъезда из Стамбула мы с младшим братом Ники играли на большой террасе дома, часть которой была покрыта толстыми стеклянными панелями в железных рамах. Ники зачем-то решил пройти по ним. Неожиданно стекло, на котором он стоял, лопнуло. Ему чудом удалось ухватиться за железный каркас, и он повис в десяти метрах над бетонным полом. К счастью, я был всего в трех метрах от него! Ступая по железному каркасу, я за пару секунд подобрался к нему, схватил за запястья, медленно вытащил из проема и затем отвел в безопасное место на террасе. Его бледное испуганное лицо до сих пор стоит у меня перед глазами!
Из Стамбула мы отправились в Тебриз и Анкару, затем продолжили путь в долину Гёреме и захватывающую дух «долину волшебных дымоходов и пещер», где жуткие завывания ветра заставили нас, детей, прятаться ночью в трейлере. После бессонной ночи мы поехали в Шираз, затем в Захедан, после чего въехали в Афганистан и остановились в Кандагаре.
По дороге из Кандагара в Кабул, ближе к вечеру, мы разбили лагерь. Вокруг был пустынный гористый пейзаж, всё было тихо. Внезапно мы обнаружили, что нас окружила группа бородатых, свирепого вида, всадников. Мы замерли с бешено колотящимися сердцами, ожидая в любой момент атаки, как мы думали, афганских бандитов. Отец приказал нам стоять абсолютно неподвижно. После нескольких мучительных минут молчания предводитель этого дикого отряда сделал несколько шагов вперед и, к нашему великому удивлению, приветствовал отца на ломаном английском: «Салам, сахиб! Много плохих людей в горах, мы пришли защитить тебя!»
Афганцы разбили лагерь рядом с нашими «лендроверами». Отец поделился с ними хлебом, мясом и сыром, которые мы купили в Кандагаре. В ту ночь все мы крепко спали. На следующее утро после завтрака отец поблагодарил афганских всадников за защиту. Пригласив предводителя в трейлер, он предложил ему немного денег за то, что он так благосклонно о нас позаботился, но гордый афганец их не принял! Вскоре вся группа унеслась прочь и быстро пропала в клубах пыли.
Хотя я отчетливо помню страх и тревогу, охватившие меня в тот момент, только спустя много лет с маминой помощью я смог сложить полную версию этого, а также нескольких других ярких событий, приключившихся с нами за время долгого путешествия из Англии в Непал.
Проведя два дня в Кабуле и пополнив наши истощившиеся запасы, мы направились в пакистанскую долину Пешавар через знаменитый Хайберский проход, который соединяет Афганистан и Пакистан. К этому времени передвигаться по дорогам становилось всё труднее, особенно с наступлением темноты. Нам пришлось резко снижать скорость, чтобы объезжать глубокие выбоины, а также избегать столкновений со встречным транспортом, двигавшимся без световых сигналов.
Приближаясь к Пешавару, мы ехали безлунной ночью по необычно ровному участку дороги. Отец значительно увеличил скорость, когда его резко ослепили фары ехавшего к нам навстречу грузовика. Внезапно мы обнаружили себя несущимися прямиком в задний борт прицепа, буксируемого грузовиком. В прицепе было полно мужчин, женщин и детей из соседней деревни, и у него не было ни фар, ни задних габаритов.
Не было ни секунды на раздумья! Бросив быстрый взгляд вправо, отец мгновенно дернул руль и направил наш «лендровер» вместе с трейлером через 3-футовый кювет вниз с дороги на большое ровное поле. Не сбавляя скорости, он сделал широкую дугу и въехал с поля вверх по склону на дорогу. Машина и трейлер чудом не перевернулись! И, вероятно, это был счастливый день для местных жителей, ехавших в прицепе! Если бы мы врезались в них на большой скорости, это означало бы для них верную смерть!
Когда нас перестало трясти, мы оправились от шока и продолжили свой путь в Пешавар, где провели пару спокойных дней и ночей. Из Пешавара дорога привела нас в Исламабад, затем в Фейсалабад и Лахор. После этого мы пересекли индийскую границу и направились в Дели.
Мы ехали в сторону Дели по сельской местности по относительно неплохой дороге. Подъезжая к очередному перекрестку с примыкающей дорогой, мы издалека увидели на ней человека на велосипеде, который тоже быстро приближался к перекрестку. Было очевидно, что он не станет останавливаться, чтобы нас пропустить! У нашего трейлера не было своей тормозной системы, так что не могло быть и речи о резком торможении. В этом случае трейлер могло занести так сильно, что он стащил бы наш «лендровер» с дороги!
Вид нашего лендровера, тащившего за собой длинный серебристый трейлер, совершенно загипнотизировал этого индуса. Забыв обо всем на свете, он на полной скорости врезался в борт нашего трейлера! Мы проехали еще метров сто, прежде чем смогли остановиться. Отец бросился к окровавленному человеку, лежавшему рядом с разбитым велосипедом, и отнес его во второй «лендровер». Затем, поменявшись местами с Полом Ричи, он сел за руль второго «лендровера», заставил всех нас перебраться туда же, и мы поехали в ближайший город в надежде, что там есть больница и полицейский участок.
Отец устроил раненого в больницу и оплатил всё его лечение, а затем мы поехали в полицейский участок, чтобы заявить об аварии. Когда отец завершал свой доклад, вокруг «лендровера», в котором мы сидели, уже собралась толпа местных. Они кричали и всячески поносили нас на хинди! Потом в наши окна полетели камни и кирпичи! Два окна уже были разбиты, а мы, спрятавшись за дверьми, кричали: «Папа, папа! Спаси нас, спаси!»
На наше счастье главный полицейский оказался не только рассудительным, но и сострадательным. Он сразу понял, что толпа пришла в бешенство и в наказание готова забить нас камнями. Проталкивая отца сквозь орущую толпу и прикрывая его, полицейский крикнул ему: «Садись скорее за руль и уезжай как можно быстрее, иначе они тебя убьют!»
Запрыгнув в машину, отец завел двигатель, газанул и помчался по городу к нашему первому «лендроверу», чтобы уехать оттуда как можно быстрее! Много лет спустя мама мне говорила, что ей всё еще снятся кошмары об этом ужасном инциденте!
Далее мы без особых приключений доехали до Дели, где несколько дней отдыхали, прежде чем начать последний этап долгого путешествия, которое в конце концов привело нас к границе между Индией и Непалом в Раксауле[16 - С непальской стороны границы находится город Биргандж.] (Raxaul). Мы въехали в Непал и продолжили движение по единственной в то время дороге – Трибхуван Раджпат[17 - «Королевская дорога Трибхувана» была торжественно открыта в декабре 1953 года, а регулярное движение по ней началось в 1956 году.] (Tribhuvan Rajpath). Эта удивительная дорога с бесконечным серпантином и острыми искривленными поворотами была закончена в 1956 году при содействии опытных индийских инженеров и названа в честь короля Непала Трибхувана. Она начинается на юге в городе Хетауда (Hetauda) и заканчивается в Наубисе (Naubise), в 25 км от Катманду. Ее общая длина составляет 116 км, хотя по прямой расстояние всего 32 км!
После тщательного осмотра обоих «лендроверов» перед утомительной и сложной дорогой мы выехали из Раксаула (Raksaul) на Трибхуван Раджпат. Проехав около 20 км, мы оказались у довольно длинного моста, соединявшего берега реки, шумевшей футах в 40 внизу. Приблизившись, мы обнаружили, что мост находится на ремонте, в нескольких местах он был на скорую руку укреплен толстыми бамбуковыми стволами.
«Так, все на выход!» – скомандовал отец. – «Осторожно и не спеша переходите по мосту через реку. Я поеду один вместе с трейлером».
Мы с мамой и братьями, держась за руки, медленно перебрались через реку, после чего по мосту поехал отец. Он продвигался вперед дюйм за дюймом, расстояние от внешней стороны колес трейлера до края моста было меньше фута. Ориентируясь по командам Пола Ричи, отец уже приближался к концу моста, но когда до финиша осталось 15 футов, раздался громкий треск! Часть бамбуковых подпорок моста рухнула, и колесо трейлера съехало к самому краю. Трейлер сильно наклонился направо и в любой момент мог рухнуть, утащив за собой «лендровер» вместе с нашим отцом!
Когда мы с замиранием сердца следили за происходящим, позади нас началось какое-то движение. Словно из ниоткуда возникла группа крепко сложенных мужчин, и все они, человек 20, бросились к мосту. Осторожно пробравшись к трейлеру, они расположились по обе его стороны, затем кто-то отдал короткий приказ и – о, чудо! – они приподняли огромный трейлер и поставили его колеса на мост. Отец благополучно переехал через реку!
Отблагодарив всех изрядным количеством рупий, мы продолжили путешествие. Двигались мы медленно, особенно тяжелым был подъем на холмы Чурия (Churia Hills), нам приходилось преодолевать многочисленные крутые виражи, а самый длинный серпантин состоял из 12 поворотов!
Несколько часов спустя под красивым закатным небом мы доехали до Дамана (Daman) – впечатляющей видовой точки на вершине Чурийского хребта (Churia Range), откуда открывался панорамный вид на бесконечные Гималайские горы: от Дхаулагири на западе до Эвереста на востоке, во всей красе!
Мы встали лагерем в Дамане и следующим утром начали спуск в Наубисе. Нас остановили лишь пара проколов шин. От Наубисе мы поехали вверх по другой, тоже весьма извилистой дороге до Тханкота (Thankot) – основного въезда в прекрасную долину Катманду. Вскоре наш пыльный и потрепанный караван торжественно въехал на территорию гостеприимного отеля «Ройал» и припарковался в тени благоухающих магнолий. После четырех месяцев пути мы наконец-то вернулись домой!
Глава 5. Четыре интерната за семь лет!
Ни с того ни с сего сказочная жизнь и сокровенная свобода закончились, настало время интернатов, всего за 7 последующих лет я сменил 4 школы. Первой была школа Святого Ксаверия в местечке Годавари (Godavari), в 10 км к югу от центра Катманду, у подножия одноименного холма. Вокруг школы стояли пышные леса, а рядом находился ботанический сад с красивыми фонтанами, в чашах которых плескались разноцветные рыбки, посвященные индуистским богам и богиням.
Школа Св. Ксаверия в Годавари
Мне было 11 лет, и я был единственным белым мальчиком в школе, в которой числились около 150 непальских и индийских мальчиков в возрасте от 11 до 16 лет. Руководившие школой американские иезуиты были полны решимости вылепить из меня примерного ученика и хорошего католика, внося суровую дисциплину и строгую мораль в мою молодую и беззаботную жизнь.
К примеру, я был единственным мальчиком в нашем общежитии, которого каждое утро будили в шесть утра, чтобы именно я исполнял обязанности алтарника во время утренней католической мессы. В этот же пакет были включены регулярное хождение на исповедь и получение святого причастия, и всё это в то время, когда мои одноклассники еще целый час наслаждались сном до подъема в 7 утра.
Тем не менее, я искренне радовался другим сторонам моей школьной жизни, в частности, большой спортивной программе и еженедельным пешим экскурсиям по окрестным высоким лесистым холмам. Среди предметов, которые мы должны были изучать, были непальский язык и санскрит, и к концу второго года обучения я знал оба языка достаточно уверенно для того, чтобы писать сочинения. Остальные предметы преподавались нам на английском языке.
Ближе к моему 13-летию родители неожиданно сообщили, что в следующем году я буду учиться в школе-интернате в Швейцарии! «Швейцария? Но почему именно Швейцария?» – думал я удрученно. Шок от такого решения родителей усилился, когда выяснилось, что обучение в этой школе будут проходить на немецком языке! Я ведь не знал ни слова по-немецки!
Было решено, что в этом нет никакой проблемы, и через несколько дней отец нанял учителя немецкого языка, задача которого заключалась в том, чтобы всеми правдами и неправдами заставить меня бегло говорить по-немецки, прежде чем через пять месяцев я уеду в Швейцарию. «Как, черт возьми, я с этим справлюсь?» – стонал я.
Учителем оказался дородный рыжебородый немецкий художник, потерявший одну ногу во время Второй мировой войны. Уже в первые минуты нашей встречи стало очевидно, что нам будет очень трудно принять друг друга. Но у меня не было выбора! Решение было принято моими родителями, от этого было никуда не деться.
Занятия по немецкому языку проходили шесть раз в неделю по утрам на террасе отеля «Ройал». Каждый урок длился ровно 90 минут, после чего я срывался кататься на пони, чтобы выбросить из головы все, что касается Швейцарии, немецкого языка и этого ворчливого учителя!
Но с приближением момента моего отъезда в Швейцарию я с удивлением почувствовал, что между нами зарождается что-то похожее на примирение. А когда в конце последнего урока мы обменивались короткими объятиями, на глазах у нас обоих были слезы!
Его последними, сказанными мне по-немецки, словами были:
– Не попадай там, в Швейцарии, в слишком большие неприятности, маленький негодяй! Прощай, ты очень хорошо выучил немецкий!
– Спасибо, сэр! Когда я впервые встретил вас, я подумал, что вы какой-то псих! Но вы оказались очень хорошим учителем! – ответил я. Ведь я действительно стал довольно свободно говорить, читать и писать по-немецки.
Мама полетела со мной в Цюрих, оттуда мы поехали на поезде в Цуоц (Zuoz), небольшую деревню в красивой долине Энгадин (Engadin Valley), где находилась впечатляющая территории моей новой школы[18 - Школа-интернат «Lyceum Alpinum Zuoz» была основана в 1904 г. и в послевоенное время стала престижным международного учебным заведением.].
Я никогда не забуду последние минуты перед отъездом мамы с маленькой железнодорожной станции в Цуоце! Когда ее поезд медленно отходил, мы махали друг другу руками, а по нашим лицам текли слезы. Внезапно я почувствовал себя совершенно одиноким, жестоко заброшенным в совершенно незнакомый мир!
Тем не менее, я довольно быстро адаптировался к этому миру и приобрел новых друзей, с радостью обнаружив среди учеников азиатских мальчиков. Мой немецкий оказался вполне сносным для учебы, хотя первые отметки определенно не были тем, о чем мне хотелось рассказывать домашним! Школа обеспечивала хорошее питание, комнаты на двоих, частые прогулки в горы Энгадина, где можно было встать лагерем и собирать дикорастущие цветы. Всё это, а также обилие спортивных занятий, помогло мне быстро освоиться. Мои навыки игры в теннис совершенствовались, а катание на коньках, хоккей и лыжи на близлежащем горном курорте Санкт-Мориц (St.Moritz) приносили новые захватывающие впечатления. И всё же я очень радовался длинным каникулам, которые возвращали меня к привычной жизни в Катманду.
После возвращения в Цуоц, во время второго года обучения, я получил известие от родителей, что из-за финансовых проблем они определяют меня в более дешевую школу. Мне до сих пор любопытно, не имела ли какое-то отношение к моему переводу та золотая медаль, которую я выиграл на школьном теннисном турнире? Не было ничего странного в том, что я получил золотую медаль за игру в теннис, но действительно странным было то, что стоимость этой медали была включена в и так довольно большой ежегодный счет за обучение! Так закончились 18 месяцев в довольно приятной швейцарской школе-интернате.
С моей неукротимой Наной во время каникул в Швейцарии
Затем наступило время третьей школы, и это было нечто! Расположенная на окраине Вены, эта католическая школа для мальчиков управлялась австрийскими иезуитами. Все занятия, конечно же, были на немецком языке, и на этот раз оба моих брата учились здесь же. «Ну почему, почему я всё время попадаю в лапы этих жестоких священников с ледяными сердцами?»
Признаки неминуемой катастрофы проявились в первый же день. У каждого класса из 25—30 учеников была своя учебная комната и дормиторий[19 - Дормиторий (от лат. dormitorium – спальное помещение монахов в католическом монастыре) – в данном случае общая спальня для мальчиков.] с прилегающими к ним душевыми и туалетами. Безраздельно властвовал и управлял жизнью горемычных учеников префект, всегда одетый во всё черное. Нашим префектом был невысокий мускулистый мужчина лет около 20, он готовился принять сан священника-иезуита. Чувство взаимной неприязни возникло у нас сразу, как только мы взглянули друг на друга. Для меня он стал олицетворением католического дьявола!
В первый же вечер я чистил зубы у ряда раковин в уборной нашего дормитория, вполголоса разговаривая с одним из моих новых одноклассников. Внезапно меня схватили за правое плечо и резко развернули. В следующий момент я получил сильную оплеуху по левой щеке, которая заставила меня пошатнуться. «Дьявол» нанес свой первый удар! Единственным моим утешением было то, что мой рот был полон зубной пасты, так что белая паста забрызгала всю его черную рясу. Хотя это всего лишь маленькая победа, но даже небольшие контрудары приносят удовлетворение!
Такое начало быстро переросло в утомительные ночные нотации от «Дьявола», иногда они случались по три раза в неделю. Пока мои одноклассники уютно устраивались в своих постелях, мне приходилось стоять перед ним и молча выслушивать обвинительные рассуждения о том, насколько я плохой и как мне нужно изменить свою жизнь. Но чем сильнее он пытался сломить мой дух, тем решительнее я ему сопротивлялся.
Шли дни и месяцы, я становился всё более удрученным и потерял всякий интерес к учебе. А поскольку школа почти не предлагала спортивных мероприятий, мне было еще труднее укрыться от нарастающего ощущения неудовлетворенности.
И вот, за месяц до конца учебного года я наконец написал длинное письмо родителям в Непал, где подробно описал, через что мне пришлось пройти в первый год обучения в этой австрийской школе. Я закончил письмо словами: «Вы должны забрать меня отсюда! Если в конце учебного года вы этого не сделаете, обещаю, что сбегу отсюда и буду добираться до Непала автостопом!»
Родители мне поверили и проявили сострадание! Мне было уже почти 15 и так мне удалось вырваться из лап этого «Дьявола»! Братьям повезло меньше, им пришлось пережить еще один год в австрийской школе, хотя префекты их классов проявляли гораздо меньше садистских наклонностей, чем мой.
Мои одноклассники по австрийской школе, «Дьявол» крайний слева!
Четвертая школа-интернат для мальчиков располагалась в Швейцарии, на вершине холма и в окружении вечнозеленого леса, а далеко внизу было живописное озеро и одноименный городок Цуг (Zug). С вершины холма вела извилистая дорога, но предпочтительным способом перемещения вниз и вверх был фуникулер, который работал ежедневно с 8 утра до 8 вечера.
Мне быстро понравилась новая школа, еда была качественная, спальни рассчитаны на 2—3 человек, вокруг – прекрасная природа и обилие зимних и летних видов спорта, включая теннис.
Но после года обучения в этой швейцарской школе я снова почувствовал, как во мне нарастает какое-то глубокое внутреннее беспокойство. Да, я скучал по свободе, присущей моему прежнему образу жизни в Непале, но в то же время возникло и что-то доселе неизвестное: влечение к девушкам! Нам были разрешены воскресные прогулки в Цуг, и я использовал эту возможность для знакомств и общения с девушками моего возраста, а также начал потихоньку пробовать различные алкогольные напитки.
Поскольку моя жизнь в Непале и в прежних трех интернатах была лишена каких-либо романтических эпизодов, я был очень застенчив, когда дело доходило до сближения с девушками. Но в Цуге я неожиданно познакомился с очаровательной швейцарской девушкой, которая к тому же оказалась хорошей теннисисткой. Наши встречи на корте постепенно переросли в романтические прогулки на лодке по безмятежному озеру, где я впервые ощутил трепет нежных объятий и страстных поцелуев.
Пришла зима со снегом и льдом, теперь нам было недостаточно встреч по выходным, поэтому был разработан план! Я убедил одного своего отважного и обеспеченного одноклассника после отбоя тайком сбегать в Цуг. В ванной комнате на первом этаже мы держали свертки с теплой одеждой, в которую должны были переодеться перед уходом. После отбоя мы тихонько спускались в ванную комнату, из окна которой можно было легко вылезти наружу. Поменяв пижамы на подготовленную одежду, мы выпрыгивали из окна и бежали к заранее приготовленным средствам передвижения. Это были спрятанные неподалеку невысокие быстрые сани. Лежа на них животе надо было править вниз по ледяной извилистой дороге около 2,5 км. Съехав, мы прятали сани в ближайших кустах и направлялись к ожидавшему заранее заказанному такси. Такси направлялось по адресу, где нас ждала моя девушка, обычно с подружкой, и мы отправлялись развлекаться, даже как-то раз съездили на поезде в соседний городок на карнавал.
Около 3 часов ночи мы с приятелем целовали на прощанье наших девушек и на такси возвращались к месту, где были спрятаны сани. Обратный путь был гораздо более напряженным, чем стремительный и захватывающий спуск. Мы поднимались по деревянным ступеням вдоль рельсов фуникулера с санками на спине. Но будучи в хорошей форме, мы преодолевали подъем за 45 минут. Достигнув вершины, мы снова прятали сани, залезали через окно в ванную комнату, переодевались в пижамы и осторожно возвращались в свои комнаты. В общей сложности мы совершили эти захватывающие путешествия четыре раза. Удача всякий раз была на нашей стороне, и нам удалось не попасться, что иначе, скорее всего, привело бы к исключению из школы!
Месяцы пролетели незаметно. Мне исполнилось 17 лет, швейцарская девушка со своей семьей переехала куда-то далеко. Каникулы в Непале были мне не по карману, а повседневная школьная жизнь становилась всё более скучной. И тут наступили 3-недельные пасхальные каникулы! Я получил приглашение от моего дяди Бенгта из Копенгагена погостить у него, и у меня была возможность присоединиться к маме и бабушке Нане на швейцарском горнолыжном курорте Китцбюэль (Kitzbuhel), где находились их друзья. Родители выдали мне деньги на проезд и небольшие отпускные. Выбирая Копенгаген, я намеревался вкусить датской ночной жизни и дать полную свободу переполнявшей меня энергии. Так что во вторую ночь в Копенгагене я приоделся и отправился в рекомендованный дядей ночной клуб. Заплатив за вход, я прошел в дальнюю часть большого, слабо освещенного помещения, сел за небольшой столик, заказал выпивку и стал наблюдать за происходящим. Я заметил привлекательную девушку примерно моего возраста, с длинными каштановыми волосами, с которой агрессивно разговаривали двое мужчин. Все трое стояли на краю танцпола метрах в десяти от меня. Я помедлил минуту, а затем резко встал и с колотящимся сердцем подошел к ним. Изобразив удивление, я обратился к девушке по-английски: «А-а-а, вот ты где, моя дорогая! Я ждал тебя! Пойдем, у меня тут столик!»
К счастью, она свободно говорила по-английски и сразу мне подыграла. Я взял ее за руку и повел к своему столику, надеясь, что мужчины не станут вмешиваться, поскольку я бы с ними не справился. К моему огромному облегчению они оставили нас в покое, и мы сели.
Так начался захватывающий подростковый роман с Евой*, который сопровождался восхитительными открытиями. Беззаботное время внезапно оборвалось, когда однажды вечером Ева вдруг сказала:
– Ты говорил, что твои мама и бабушка отдыхают в Швейцарии. Давай, прежде чем ты вернешься в свою школу, мы доедем туда автостопом и проведем с ними несколько дней!
– Я ни за что не поеду автостопом из Дании в Швейцарию в такую холодную погоду! – ответил я. – Эй, у меня же каникулы!
– Ну и ладно! – надулась она и, не сказав больше ни слова, вышла, оставив меня сидеть в одиночестве и гадать о том, что, черт возьми, сейчас произошло!
Ранним утром следующего дня я сдался и позвонил ей:
– Ладно, поехали!
Мой дядя Бенгт видел Еву лишь однажды, когда она провожала меня до его просторной квартиры. Я сообщил ему о своем импульсивном решении и поблагодарил за гостеприимство, а он взглянул не меня с некоторым беспокойством и предупредил: «Будь с ней осторожен, малыш, она дикая!» Позже до меня дошел смысл его совета.
Три дня спустя, после утомительного и очень холодного путешествия по Дании, Германии и Швейцарии, около 9 вечера мы прибыли на виллу в Китцбюэль, где остановились мама и Нана. Я не предупредил их о нашем приезде, и, когда мама открыла нам дверь, на ее лице было удивление и недоверие. Впустив нас, она поманила меня в одну из спален и прошептала:
