Момент

скачать книгу бесплатно

Момент
Эми Липтрот

В дебютном романе Эми Липтрот «Выгон» ее героиня оставила Лондон ради северного шотландского острова. В новой книге всё наоборот: она возвращается в городские джунгли, надеясь справиться с одиночеством и найти свою любовь. Но и в городе – на сей раз это Берлин – ее увлекает глубинное исследование местной фауны: вооружившись биноклем, она разыскивает берлинских ястребов, ворон, енотов. Через поиски следов дикой природы в большом городе и онлайн-знакомства с мужчинами проходит главный нерв этого откровенного автофикшен-романа.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Эми Липтрот

Момент

Copyright © Amy Liptrot, 2022

This edition is published by arrangement with Canongate Books Ltd, 14 High Street, Edinburgh EH1 1TE and The Van Lear Agency LLC

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2023

Пролог

Февраль

Голодная Луна

Я получаю СМС-сообщения с луны. На телефон приходит уведомление с вопросом, может ли луна отслеживать мое местоположение, и я даю разрешение.

Я переехала в другой город, но луна следует за мной. Она пишет, чтобы сообщить, когда выйдет. Через окна моей квартиры в Кройцберге видно только четырехугольник неба над двором, маленькое пространство, в котором в ясную ночь можно увидеть луну, проплывающую мимо.

Б сказала, что люди переезжают сюда только ради того, чтобы рассказывать оставшимся дома друзьям, что живут в Берлине. Б сказала, что, переезжая сюда, люди часто чувствуют себя так, будто скинули несколько лет и теперь их молодость продлится дольше.

Ориентируясь на мое местоположение, приложение сообщает, в какой фазе луна в данный момент, в каком направлении и на каком расстоянии от меня. Прямо сейчас луна находится в 618 007 километрах от моей руки, прижимающей телефон к сердцу, а я сижу за столом в узкой кухне квартиры с высокими окнами в старой многоэтажке c жгучей крапивой у подъезда. Я только что пришла с работы, тело гудит от усталости. Луна сейчас растущая и расположена в 25,2 градуса над горизонтом, почти строго на восток. Она взошла только после полудня и зайдет около трех часов ночи.

Я набираю ванну, сверяюсь с цифровыми картами и жду луну. Ванна стоит рядом с окном, и я открываю его настежь, чтобы впустить прохладный воздух. Я слышу мяуканье уличных кошек на лестничной клетке, болтовню сорок в голых ветвях деревьев, неясный гул города, который напоминает мне о ветре дома. Сперва я замечаю луну в отражении окна напротив: светящаяся луковичка в двойном стеклопакете. За вечер она проплывает от одного края к другому, как далекий корабль. Я всё время возвращаюсь к окну и с восторгом ловлю ее волшебный свет.

Лестничная клетка разрисована разными политическими граффити и символами: за анархию, против джентрификации, в поддержку беженцев. В здании раньше был сквот, и здесь сохранились элементы коммунального быта: общий вайфай и общий мастер по ремонту. Я слышу, как разговаривают соседи по двору, как они занимаются сексом и спорят на разных языках, как играют на флейте, как плачут дети. Каждое первое мая во дворе организуют большую техно-вечеринку. Здесь бурлит жизнь.

В интернете царит хаос, и я отправляюсь расслабиться на луну, открывая в новых вкладках страницу о луне в «Википедии» и карту ее поверхности. Я слежу за новыми лунными разработками НАСА. Я выясняю, что луна когда-то была частью земли, но ее оторвал астероид. Б, которая переехала из Шотландии в Тасманию, рассказывает, что в Южном полушарии луна другая, она растет и убывает в противоположном направлении. Я узнаю, что луна замедляет вращение земли. Луна придерживает нас.

Я больше узнала о луне, и в особенности о том, как она влияет на приливы и отливы, когда вернулась домой на остров. Отлив в новолуние – время выкапывать на пляже двустворчатых моллюсков, которых местные называют струйками, а после полнолуния на линии наибольшего прилива можно найти выброшенные волнами вещи – коряги и разные сокровища.

* * *

Моя улица и некоторые из прилегающих к ней представляют собой смесь различных эпох истории Кройцберга: магазинчики, турецкие пекарни, гараж с «революционным оборудованием», суши-бар, высококлассные кофейни и дизайнерские бутики. На тротуаре кучками сложена одежда, которую можно взять бесплатно, но в то же время есть места, где продаются платья за тысячу евро.

В интернете люди задают вопросы. Из чего состоит луна? Почему луну видно днем? Почему луна красная? Можно ли уничтожить луну?

Я ношу длинные юбки и перчатки без пальцев, крашу ногти, как раньше. Хожу на вечеринки. В англоязычном книжном магазине я читаю вслух отрывки из «Одиссеи» под аккомпанемент двух норвежцев, играющих на синтезаторе.

Я сбежала, но луна повсюду, куда бы я ни шла. Прямо на дорожке Темпельхофер-Фельд, огромного парка посреди города, я нашла крошечный розовый полумесяц из пластмассы. В первую неделю в городе я нашла в книжном магазине красивый лунный календарь и приклеила его к стене. Дважды в месяц, в новолуние и полнолуние, я жду сизигию – момент, когда луна, земля и солнце выстраиваются в ряд. Лунные циклы – едва ли не единственное, что я записываю в свой ежедневник на год. Мое будущее – белый лист, но я знаю, что будет происходить с луной.

В наступающем году по солнечному календарю будет тринадцать полнолуний. Полнолуния каждого месяца и времени года имеют разные традиционные названия. Февральское полнолуние – это Голодная Луна, а мартовское – Постная Луна, Луна Червя или Сочная Луна. Названия пришли из разных культур – индейской, кельтской, англосаксонской, но все они связаны с временами года и сельскохозяйственным календарем.

Луна теперь проплыла над двором и спряталась за зданиями, но я смотрю на ее фотографии онлайн. Я закрываю Twitter, приложение для знакомств, объявления на Ebay. Лунные мозаики сотканы из сотен разных кадров, сделанных телескопической камерой, и создают детальное изображение поверхности луны: рельефных кратеров, гор и скал. Увеличенные, монохромные и сияющие. Сейчас февраль и в городе темно, но я отчаянно ищу лунный свет.

Я в Берлине четыре месяца и уже успела пожить в пяти домах. Я езжу на велосипеде по булыжнику. Я регулярно заряжаю гаджеты и ношу шорты, которые нашла на тротуаре. Мне нравится сидеть у круглосуточного киоска Sp?ti, курить самокрутки и пить Клуб-Мате, наблюдая за привлекательными и странными людьми на улице. У меня был роман, который длился две ночи и два дня.

Люди в этом городе не умеют брать на себя обязательства, но луна всегда движется по своей орбите, а месяцы сменяют друг друга без устали. Я не говорю по-немецки, но знаю слово «der Mond».

Моя любовь к луне сформировалась за то время, которое я провела в одиночестве, как и любовь луны ко мне. Луна, говорю я Б, теперь заменяет мне бойфренда.

Как плавать в шторм

Июль

Грозовая Луна

Прошлым летом я сняла небольшую квартиру на острове в маленьком портовом городе так близко к пристани, что дважды в сутки я слышала объявления с парома, а его гудок задавал медленный ритм дням.

Я разорвала ненужный путеводитель по Лондону и наклеила его страницы на стены вместо обоев. Мой душ был весь в песке и водорослях.

За задней дверью, куда я ходила курить, среди плюща устроились щебечущие воробьи. Я искала для себя разные возможности заработка, обдумывая, стоит ли продолжать сотрудничать со старыми работодателями, и ожидая, чтобы что-нибудь произошло.

Хотя у меня появилась эта квартира с книжным шкафом и высокоскоростным интернетом, я часто ловила себя на том, что стою в кухне и испытываю острое одиночество. Я жила одна уже несколько лет, и это стало на меня давить.

Я часто поднималась на вершину холма и смотрела, как всходит луна. Я смотрела вниз на город, на другие острова по ту сторону залива, на материковую Шотландию и далеко на запад, где простирается Атлантический океан.

Порой я не ложилась спать допоздна: не вылезая из кровати, я блуждала по просторам интернета. Поставив теплый жужжащий ноутбук на одеяло, я гуляла по городам самых разных стран с помощью функции просмотра улиц в картах Google.

Я засыпаю. Мне снится, что я птица, парящая высоко над интернетом.

Примерно раз в неделю я встречалась со своей эксцентричной группой по плаванию. Раздеваясь за машинами, мы болтали о погоде, температуре воды и состоянии моря. Затем без раздумий вместе заходили в воду.

Я ходила плавать и одна, часто приезжая на маленький пляж на краю города. Прежде чем стянуть джинсы и ощутить голыми ногами холодный ветер, я долго с сомнением смотрела на воду. Потом надевала тапочки для плавания и перчатки и сваливала одежду кучей на гальке. Я входила в воду постепенно, давая коже, внутренним органам и всему телу приспособиться к погружению в холод. Зайдя по грудь, я собирала остатки воли и начинала плыть брассом, громко хватая ртом воздух.

Это были лучшие минуты за всю неделю. Я плыла параллельно берегу, привыкая к температуре моря, руки и ноги в зеленоватой воде казались бледными, во рту ощущался привкус соли. Я никогда не заплывала слишком далеко и не оставалась в воде слишком долго. На эти минуты я покорялась морю – погружаясь в него по шею, я надеялась, что оно будет меня держать.

Море было единственным местом, куда я не брала телефон. Почти каждую ночь я допоздна листала разные страницы в интернете. Мое внимание привлекла странно переведенная статья в «ВикиХау» о том, «как плавать в шторм».

Самый простой способ пропустить волну – это нырнуть под нее.

Я отправилась в путешествие по стране на юг, останавливаясь в отелях вместе с парами и слыша по ночам, как они разговаривают и смеются за стеной. Вернулась на остров я в отвратительном настроении – злая, подавленная, неудовлетворенная.

Я устала жить без секса, сердце болело, хотелось плакать, и я часто плакала. Впервые в жизни я стала ощущать, что мне за тридцать, что я старею. Я стыдилась своих обыденных желаний. Я надеялась, что я интереснее и способна на большее, чем хотеть бойфренда. Но холодной и уклончивой луны мне было мало.

Я скачала Tinder, и его алгоритм, основанный на геолокации, показал мне недоступных людей на буровых вышках и рыболовецких судах далеко в море.

Если на вас надвигается очень большая волна, лучшее, что можно сделать, – нырнуть прямо в нее.

Я влюбилась в друга и через некоторое время нашла в себе смелость сказать ему об этом. Вежливо, но твердо он сказал, что ему это неинтересно. Безграничная печаль. Мне было стыдно расстраиваться из-за того, чего не произошло, расстраиваться из-за не случившегося. Мысленно я собирала войска и уничтожала армии.

Я решила заставить себя преодолеть это и соблазнить другого знакомого. Я побрила ноги, надела платье и пошла к нему. Его не оказалось дома. После этого у меня кончился запал. Меня это не слишком расстроило.

Островной гигантизм – это такое явление, когда животные, живущие на острове на протяжении нескольких поколений, становятся больше, чем их материковые сородичи. Если хищников или конкурентов меньше, в процессе эволюции они могут вырасти в размерах. Обычно это характерно для грызунов. На моих островах полевки и мыши оказались крупнее своих собратьев на материке.

Если волна накрыла вас и несет за собой, расслабьтесь! Не пытайтесь бороться с ней. Волна схлынет через несколько секунд.

Я поднялась на скалу Блэк Крейг и пошла вдоль пустынного побережья к самым высоким скалам острова. С прибрежной тропы я посмотрела на волновые генераторы-поплавки, покачивающиеся на море, и помахала рукой парому, но не думаю, что кто-то помахал мне в ответ. Морской утес выглядел как огромный восклицательный знак, брошенный в море. Я сразу представила, как эта невероятная скала обрушивается прямо здесь и сейчас и я одна наблюдаю за этим. Я вспомнила, как еще вчера, стоя в супермаркете у полок с фруктами и овощами и держа в руках влажный салат, решила, что в конце лета точно уеду отсюда, но сейчас, на вершине скалы, в окружении розовых армерий, орхидей, чибисов, каменок и тупиков, я не была в этом так уверена.

Я вспомнила, как кто-то сказал мне, что на острове есть только один дом, который невозможно увидеть из окна другого. Я думала о том, как крошечная шотландская примула любит открытые места, омываемые соленой водой.

Я поднялась вверх по течению ручейка, чтобы найти деревянную сауну, о которой слышала и фотографии которой видела не так давно. Кроншнепы неистовствовали. Я нашла маленький водопад, а под ним – перекрытый плотиной бассейн, но сауны там не было. Она сгорела дотла, остались только почерневшие остовы бревен. Я побродила в холодной воде, вышла на дорогу и поймала попутку до города, водителем которой оказался морской биолог, специалист по тюленям.

У меня был скелет хорошей жизни, но без сердца внутри. Последние два года я носила одну и ту же теплую одежду. Мои летние и нарядные платья висели в шкафу нетронутыми. Раньше я фотографировала только людей, теперь – небо.

Главным событием дня были встречи с птицами. То я видела самца полевого луня, пролетевшего мимо моей машины, как серебряная стрела, то двух комично воркующих в гавани гаг.

Я жила на одинаковом расстоянии от обоих родителей и была связующей нитью между ними. Они развелись десять лет назад и осторожно выпытывали у меня информацию друг о друге.

Я пыталась сделать вид, что всё в порядке, расслабиться и быть благодарной за то, что у меня есть, но стремление к большему меня не оставляло. То же желание и вера в себя, которые меня мотивировали, вызывали разочарование. Боль была побочным продуктом моих амбиций.

Если вас захлестывают волны, нужно грести на мелководье или плыть от берега вдоль волн.

Были дни, когда нараставшее во мне одиночество выливалось в гневные комментарии, зачастую адресованные острову. Ночами, когда мне было больно и одиноко, я спрашивала себя: неужели это та жизнь, ради которой я бросила пить?

Мне нужно было уехать. Я хотела взрослой жизни, ресторанов, секса, разговоров и искусства. Я хотела встретить новых людей, которые не знают о моем прошлом.

У меня был доход и достаточно денег на банковском счету, чтобы хватило на несколько месяцев, так что я решила отправиться в путь. Я опубликовала объявление о сдаче своей квартиры в аренду и через несколько дней рано утром села на паром.

Мне всегда нравилось чувство, которое испытываешь, когда уезжаешь: нравилось, как отходит от пристани и острова паром, как автобус начинает движение по трассе A9.

Шотландия за окном проносится мимо, а я пишу в своем блокноте, дневнике сновидений, воображая строки и клятвы, адресованные безликой и безымянной фантазии – моей будущей большой любви:

Я хочу спать в каждой комнате твоего дома.

Я хочу знать по одному воспоминанию из каждого года твоей жизни.

Я нарисую изгиб твоей спины на миллиметровке.

Я вырежу буквы твоего имени из каждой ежедневной газеты.

Я хочу, чтобы дети в школе отвечали наизусть последовательность твоего ДНК.

Исследование сердца по картам Google

Август

Зерновая Луна

Я еду в поезде, следующем на юг по магистрали восточного побережья, и везу в рюкзаке разные миры. В газете, которую я купила на станции, премьер-министр обещает ввести новые меры по борьбе с терроризмом. В список находящихся под угрозой исчезновения птиц добавлены камышовки и горлицы. У меня с собой три бумажные книги, каждая из которых приглашает в разные места и посвящена разным темам – Норфолк 1930-х, исследования в области гидродинамики, чистый блокнот, – и много электронных книг в телефоне. Голова идет кругом от множества способов потратить пять часов в поезде, из которых мне приходится выбирать, от удивления, сколько всего я могу делать, не вставая с места. Я могу слушать, а могу и игнорировать разговоры в вагоне: четверо пенсионеров едут на один день в Йорк, двое приятелей лет двадцати обсуждают общего друга, мужчина рядом со мной смотрит в наушниках мультики на YouTube.

Тем временем Англия пролетает мимо со скоростью сто сорок пять километров в час: изгороди и склады, стоянки для фургонов и солнечные фермы, эстакады и подземные переходы. Я вижу человека, стоящего рядом с мертвым животным. Я вижу пустельгу на столбе. Сейчас конец лета, и солнце становится ярче по мере того, как мы движемся на юг.

А в руке у меня телефон, в котором есть весь интернет, все мои друзья, вся «Википедия». Интернет всегда предлагает побывать где угодно, но не здесь. В течение дня я постоянно отвлекаюсь, ни на чем не могу сосредоточиться. Хорошо, что я вообще умудряюсь хоть что-то сделать. В какой мир мне отправиться?

Я открываю Google Earth. С расстояния в тысячу сто километров я смотрю на землю глазами Бога и кручу земной шар на экране пальцами, как шарик. Земля зажата между моим большим и указательным пальцами, и я притягиваю свою территорию к себе, как приземляющийся парашютист.

Я нахожу Британию, затем двигаюсь на север вдоль автомагистралей и рек, как перелетная птица. Я живу одной ногой на островах, а другой в интернете. Я таскаю этот чемодан с севера на юг и обратно через всю страну каждые несколько месяцев. В этот раз я уезжаю на год или больше, и пока я еду на юг, мой телефон ловит новые сети.

Я уехала с островов по морю, но в приложении Google я приближаюсь к островам по воздуху, увеличивая масштаб: десять километров на сантиметр, пять километров на сантиметр. Я спускаюсь чуть ниже. Мои острова у меня на ладони: оцифрованные, ничем не пахнущие, неподвижные, безоблачные, застывшие в вечном лете. Это мой дом, но знакомое становится чуждым.

Снимки, сделанные в редкие ясные дни коммерческими спутниками или самолетами, хранятся на огромных серверах в Южной Каролине или Айове, в Ирландии или Финляндии и моментально передаются по оптоволоконным кабелям под океанами и через мобильные сети мне, в поезд, несущийся на юг.

Я парю над главным островом. На спутниковых снимках большинство полей сочного зеленого цвета, но на некоторых трава скошена или недавно посеяна, так что я понимаю, что снимки были сделаны сразу после первого покоса на силос в начале июня. Я могу определить время по ветровым турбинам: словно солнечные часы, они отбрасывают длинные тени на юго-запад, так что это должно быть раннее утро.

Я двигаюсь в сторону фермы на скале, где я выросла. Снимок сделан во время прилива, некоторые знакомые скалы скрыты под водой. Груда тюков силоса сверху выглядит как черная дыра. На полях видны следы от папиного трактора. В поле вокруг трейлера стоят старые заржавевшие машины, на которых я раньше ездила, и от их крыш отражается солнце.

Я смотрю на необитаемые острова с такого небольшого расстояния, что уже можно разглядеть силуэты и тени тюленей, вылезших на скалы. Появляются цифровые помехи. Разные слои были сфотографированы в разное время, и я переключаюсь с 2008-го на 2010-й, а потом на 2006-й, снимая напластования цифровой археологии. Я перехожу поле и оказываюсь в позапрошлом году. То и дело обновляя постоянно изменяющуюся карту, я путешествую во времени.

Каждая фотография – это кусочек прошлого. Я вижу остров не таким, какой он сейчас – с новым урожаем, выросшим за год, – а таким, каким он был, когда спутник сделал эти снимки. Вот волна, которая была запечатлена, чтобы замещать собой все будущие волны.

Я вплотную приближаюсь к ступеням, спускающимся к морю, на которых случился мой первый поцелуй. В панорамном режиме я смотрю на бирюзовый залив, где мы однажды плавали летом в два часа ночи, когда уже начинало светать. Мои воспоминания оцифрованы: их можно перетаскивать, масштабировать, открывать в панорамном режиме. Парень на пляже, лицо которого размыто, исчезает из моей памяти. А вот я оказываюсь над проселочной дорогой, где когда-то упала на колени, проплываю над дорогами, по которым ездила со слезами на глазах. Достаточно одного нажатия на экран, чтобы снова увидеть все сообщения и заново прочесть электронные письма.

Новое сообщение возвращает меня обратно в поезд. Б говорит, что встретит меня на Кингс-Кросс. Я снова уменьшаю масштаб и теперь вижу не только остров, но и целый мир вокруг него. Голубая точка недалеко от Лондона показывает мое текущее местоположение. Скоро я окажусь среди толп людей, теплого воздуха и высотных зданий, и я начинаю собирать свои книги и бумаги обратно в сумку.

Впрочем, одним движением пальца я могла бы перебросить себя в Атлантический океан, будто бы подхваченная восточным ветром, ориентируясь по метеосистемам интернета.

Карты Google позволяют мне, никуда не выезжая, ни о чем не беспокоясь и не нанося вреда окружающей среде, добраться в такие места, где иначе я бы никогда не побывала. Картами пользуется миллиард человек. Снимки, сделанные спутниками Google, помогают запланировать отпуск или погрузиться в воспоминания.

Где бы я ни жила, я везде приклеиваю на стены бумажные карты того места, где меня сейчас нет. В городе я скучала по островам, в последней квартире на острове – по улицам Лондона. Я люблю раскладывать на полу бумажные карты, но функции цифровых для меня важнее. Мозг кипит и распухает от возможностей технологий.

Цифровые карты позволяют перемещаться куда угодно. Иногда у меня появляется чувство, что я могу шагнуть в собственный экран. Недавно благодаря функции просмотра улиц у меня снова появился интерес к городам, и я виртуально гуляю по Порто, Праге, Берлину, размышляя, куда отправлюсь дальше.

Снимки со спутника появляются и в моих снах, заставляя меня прокручивать страницы и всё время что-то искать в подсознании и в реальности. В новом городе я чувствую себя так, будто стала оранжевой фигуркой с карт Google, которую одним щелчком перенесли в незнакомую местность.

Я переключаюсь на другой участок карты. Я еще не знаю, куда пойду. В лондонскую спальню, или в берлинское кафе, или на какой-нибудь другой далекий остров в теплом море. Никогда еще всё это не было так близко. Я могу моментально вернуться, проведя пальцем по экрану. Мой дом всегда будет там. Он здесь, в моем телефоне и в моем сердце, и иконка карт Google, расположенная между иконкой Facebook и электронной почтой, внушает надежду, борясь за территорию между Атлантикой и Северным морем.

Высотный Лондон

Сентябрь

Урожайная Луна

Б встречает меня на Кингс-Кросс. Она закончила работу и пришла помочь мне дотащить сумки до своего дома в Восточном Лондоне, дорога до которого на метро, на поезде и пешком занимает час. В ее квартире есть свободная комната, которую она обычно сдает на Airbnb, и я могу снять эту комнату на месяц. Мы познакомились через ее бывшего. С ним у нее не сложилось, но мы остались друзьями. Она знает лучшие места, где можно найти свежую еду, которую выбрасывают из элитных гастрономов. Она знает, что ранние подъемы стоят того.

Я беспрерывно говорю с теми, кто сейчас рядом. Собеседник за столом напротив меняется, но нить разговора остается прежней. В своих дневниках Энди Уорхол называет себя А, а всех остальных, с кем он встречается, сменяющих друг друга ассистентов и друзей – Б.

Б сидит со мной в кафе художественной галереи и на пассажирском сиденье моей машины, стоит рядом, пока я курю сигарету у входа в бассейн, идет передо мной по тропинке через лес. Я встретила Б, когда мы писали для одного журнала, жили на одном острове, расклеивали объявления на одном и том же стенде и ходили в одни и те же ночные клубы. Мы встречаемся один на один: с тех пор как я больше не пью, это мне нравится больше, чем групповые встречи. Мы любим есть суши, купаться, сидеть на скамейке и ходить на встречи анонимных алкоголиков.

Есть у меня и цифровые друзья. Я состою в групповом чате с двумя девушками, двумя Б, уже около десяти лет. Б появляется во всплывающем окошке чата. Б пишет. Б не отвечает на вопрос, который я задала ей по электронной почте, но отвечает на другой, более непонятный вопрос в комментарии под моей прошлогодней фотографией. Я ежедневно читаю посты Б, но редко общаюсь с ней напрямую.

Я часто меняю работу, дом, место жительства, и у меня есть множество Б, с которыми я всю жизнь могу оставаться на связи онлайн. Мы не общаемся регулярно, но если встречаемся, то рассказываем друг другу обо всем, что с нами случилось за последние несколько месяцев или лет.