скачать книгу бесплатно
Прошли годы, десятилетия…
Людмила Фёдоровна Липатова
Автор рассказывает в книге о встречах с разными людьми: российскими и иностранными учёными, ветеранами Севера, оленеводами, работниками нефтегазового комплекса, с теми, кто неравнодушен к Северу. Каждый раскрывает разные грани или факты из жизни и истории округа. Есть материалы становления православия на Ямале, приведена в книге история рода автора, начиная с 17-го века. Впервые в этом издании она поделилась и собственными воспоминаниями.
Прошли годы, десятилетия…
Людмила Фёдоровна Липатова
© Людмила Фёдоровна Липатова, 2021
ISBN 978-5-0053-5537-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Я посвящаю эту книгу светлой памяти удивительной женщины, моей замечательной свекрови Анне Генриховне Липатовой (Дунке)»
Меня иногда спрашивают, какие у вас планы, о чём будет будущая книга, а я и сама порой не знаю, во что выльется конечный результат. Я не раз говорила, мне довелось встретиться со многими людьми, записать их воспоминания, рассуждения о событиях, непосредственными участниками которых им пришлось быть. Надо сказать, я чувствую какую-то ответственность перед ними за то, что должна довести до читателей их порой далеко не ординарную точку зрения. Не знаю, успею ли это сделать. Во всяком случае, буду стараться. Вот и в этой книге, как всегда, будет рассказано о судьбах некоторых людей.
Всего получилось шесть глав. Первая глава посвящена религии. В перестроечные и постперестроечные годы в нашем обществе происходили бурные изменения в отношении этого вопроса. Мы полностью отказались от атеизма, возрождались вероисповедования, которые были традиционными в дореволюционной России: православие, ислам, иудаизм, буддизм, шаманизм и даже язычество. Появились новые религиозные течения, о некоторых я даже раньше и не слышала: «Свидетели Иеговы», (организация запрещенная на территории Российской Федерации), «Церковь Христа» и т. д. Начиная с 2011 года Салехардской и Ново-Уренгойской епархией и департаментом образования в округе стали проводиться Рождественские чтения. Я неоднократно выступала с докладами на этих мероприятиях, некоторые из которых помещены в главе «Что касается религии». Есть там интервью с исследовательницей распространения баптизма в Ямальской тундре. Мне довелось побывать на нескольких древних ритуалах коренных народов, об одном из них я рассказываю в этой главе. Не могла я обойти вниманием один из древнейших ритуалов народа ханты, на котором мне удалось побывать.
Вторая глава именуется «И снова об И. С. Шемановском». Там говорится
0 его литературном наследии, а также о том, что часть его очерков переведена Евой Тулуз и Катрин Ле Ру на французский язык и издана в Париже. Есть там и материал о фотовыставке в Бретани, посвящённой И. С. Шема-новскому.
Третья глава – «Писатель вечных льдов» – повествует о К. Д. Носилове – неутомимом путешественнике, талантливом писателе, открывшем для читателей суровую Арктику конца 19-го – начала 20-го веков.
См. зарисовку «О моей любимой свекрови» в главе «Очерки и зарисовки».
В четвёртой главе – «Промышленное освоение Обского Севера» – приводятся в основном воспоминания людей, которые принимали участие в создании нефтегазового комплекса Западной Сибири.
В пятой главе помещены различные очерки и зарисовки.
В «Приложении» я решила поместить статьи об истории моего рода, написанные Татьяной Петровной Клементьевой, женой моего племянника, сына старшей сестры Зои: «Наши предки старообрядцы» про Мягковых (предков по линии матери) и «Род Долгих из Пошехонья» (моя девичья фамилия Долгих). Я чрезвычайно благодарна ей за проделанную работу по поиску истоков нашего рода. Она добралась в своих изысканиях аж до 17-го века. Хотя вроде бы по идее это должна была проделать я, но уж так получилось…
Интересный очерк «Салехардская ссылка Бруно Адлера» написал Алексей Брониславович Мазурин – заведующий отделом новой и новейшей истории ГБУ ЯНАО МВК» им. И. С. Шемановского.
Приношу мою глубокую признательность при создании книги Анне Алексеевне Арефьевой – зам директора МВК Галине Александровне Поленовой – заведующей научной библиотекой и Галине Алексеевне Карзановой – заведующей отделом естественной истории. Хочу сказать слова благодарности всем сотрудникам музейно-выставочного комплекса имени И. С. Ше-мановского за их тёплое отношение ко мне.
Очень большую помощь оказал мне в работе над книгой мой сын Всеволод Михайлович Липатов. Это он проделал трудоёмкую работу по расшифровке интервью, давал консультации по некоторым историческим вопросам.
И ещё, в типографии «Северного издательства» была издана уже не одна моя книга. И каждый раз я встречала самое доброжелательное отношение к своей персоне, вернее, к моим опусам. Это относится и к работе корректора, и созданию макета книг, в общем, при всех этапах создания книги. Особую благодарность хочу сказать в адрес Натальи Владимировны Бай, ответственного секретаря, и Анжелы Евгеньевны Каушанской, заместителя ответственного секретаря производственно-технологического отдела. Хочу пожелать всем сотрудникам «Северного издательства» творческих свершений и удачи во всех делах.
Глава I ЧТО КАСАЕТСЯ РЕЛИГИИ
Мои воспоминания
Каков мой жизненный путь? Конечно, можно отделаться обычными понятиями: дошкольное детство, учеба в школе и институте, работа в различных учреждениях, семья, дети, заслуженный отдых, то есть пенсия. Но ведь за каждым этим обычным этапом стоят воспоминания светлые и мрачные, радостные и печальные. Какие-то события, встречи с людьми, оставившие неизгладимый след в памяти, а порой и изменившие твою жизнь. Свою автобиографию я не буду приводить – она довольно подробно представлена в моём библиографическом указателе «Так получилось.» (ГУ «Северное издательство», г. Салехард, 2019 г.). Его подготовила к изданию моя коллега Галина Александровна Поленова – заведующая научной библиотекой ГБУ ЯНАО «Ямало-Ненецкий окружной музейно-выставочный комплекс им. И. С. Шемановского». В этой главе мне хотелось бы коснуться воспоминаний, связанных в основном с религиозными перипетиями. Хотелось бы на своём собственном примере проследить, как изменялось отношение к религии в нашей стране.
И всё-таки, мне думается, нужно хотя бы немного рассказать о годах своего детства, ведь зачастую всё, что происходит с нами в жизни, идёт из этого нежного возраста, тем более что у меня оно пришлось на тяжёлые военные и послевоенные годы.
Моя родина Средний Урал, наверное, поэтому я очень люблю бывать в горах нашего Полярного Урала. Я родилась в посёлке Верх-Нейвинск Невьян-ского района Свердловской области за два года до начала войны. Память не сохранила, как уходили на фронт мои родные, но зато хорошо помню, как они возвращались домой. Кто-то прошёл всю войну, кто-то только часть, демобилизовавшись из-за ранений. Моим родителям повезло – в живых остались все три сына и зять, ушедшие на фронт. Надо было видеть, как они радовались их приезду! Но многие двоюродные братья погибли. Говорю «многие», потому что раньше в основном семьи были многодетные, поэтому и родственников было немало. Для примера – у меня было четыре брата и четыре сестры, была ещё одна, но девочка умерла, когда ей было два года. Разница в возрасте с моей старшей сестрой составляет 26 лет, так что некоторые племянники старше меня. Кстати, родители венчались ещё до первой мировой войны, в которой мой отец участвовал. Его завалило в окопе в результате обстрела. Когда немцы их откопали, то оказалось, что у него повреждён глаз. Он побывал в плену. К сожалению, я не знаю подробностей, а теперь уже и не у кого спросить.
Помню, как Александр – один из братьев, воевавший под Ленинградом, -после госпиталя приехал домой. Видимо, в порыве чувств, что находится рядом с родными людьми, он подхватил меня и подкинул так высоко над головой, что я сильно испугалась. Это тогда я впервые услышала в его исполнении песню:
Ночь коротка, спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог спит городок,
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Он аккомпанировал себе на мандолине. Кстати, все мои братья умели играть на каких-то инструментах. Значительно позднее я узнала, что эта замечательная песня «Случайный вальс», создана в 1943 году композитором Марком Фрадкиным на стихи Евгения Долматовского. Более ранний вариант был известен под названием «Офицерский вальс».
Никогда не забуду голодное послевоенное время. Как мы с вечера занимали очередь за хлебом и дежурили всю ночь. Когда открывался магазин, начиналась ужасная давка. Меня однажды чуть не затоптали. А ведь были продуктовые карточки, казалось, зачем давиться в очереди – должно же на всех хватить! Но, видимо, всё-таки не хватало. А если к купленному хлебу получался небольшой довесочек, бывало и такое, то разрешалось его съесть по дороге к дому, и это было так здорово! Поэтому, наверное, я и сейчас не могу выбрасывать даже заплесневелый хлеб.
Самым вкусным лакомством были ретешники. Изготавливали их из натёртой редьки и чуть-чуть добавляли муки. А может, это и не мука была вовсе, а картофельный крахмал. Естественно, что у нас был огород и пашня. Когда наступала пора уборки урожая, все наши силы бросались на заготовки к зиме. Не принимались никакие отговорки типа: «мне надо готовить уроки». «Какие ещё уроки! – сердито возражал отец. – Марш в огород копать картошку!»
Как только оттаивала земля, и пробивались первые зелёные ростки, мы находили съедобные корешки и тут же, ополоскав в бочке с дождевой водой, поедали их. Мы знали все вершки и корешки растений, которые могли пойти в пищу. Может быть, кто-нибудь обращал внимание на жёлто-коричневые наросты на листьях крапивы? Вы знаете, какие они вкусные! А уж когда наступала пора цветения клевера, мы его называли «кашка», и других цветов – это был вообще рай. А потом поспевали грибы и ягоды, всякие шишки. Я не оговорилась, потому что кроме кедровых орехов, мы поедали молоденькие сосновые шишки, побеги пихтовых и еловых веточек. Вот такая у нас была разнообразная (растительная), здоровая и полезная пища! Как бы сейчас сказали – экологически чистое питание.
Сбор ягод был не развлечением, а нашей повседневной работой. Рано утром нас поднимала мать, мы завтракали и шли в лес. С собой брали по куску хлеба и зелёный лук. Мы хорошо знали окрестные леса, так что найти ключик с холодной прозрачной, вкусной водой для нас не было проблемой. Возвращались мы обычно часа в четыре-пять. Уставали очень сильно. Чтобы себя подбодрить на обратном пути мы запевали песню: «Выше ногу, шаг вперёд. Дай дорогу шире – Красная Армия идёт всех сильнее в мире». Припев: «Раз, два, три. Пушки наводи, расчёт давай снаряды, наводчик наводи!» Это первый куплет, а второй куплет был очень суровым: «Ты не плачь и не горюй, моя дорогая, если ногу оторвёт, вырастет другая». И третий куплет: «Ленинград мы не сдадим, и Москву – столицу. Через море перейдём, встанем на границе».
И ведь помогало! Мы начинали более шустро идти вперёд под ритмичные звуки марша. Я записала песню в том варианте, в котором мы её тогда пели. Решила поинтересоваться в интернете, есть ли такая песня. Оказывается, есть. «Красная Армия всех сильней» («Белая армия, чёрный барон…») – песня, написанная в годы Гражданской войны композитором Самуилом Покрассом и поэтом Павлом Горинштейном (псевдоним Григорьев). Содержание её несколько раз меняли. А наш вариант был создан, видимо, в годы войны.
Кстати, когда мы ходили за ягодами, то нам не разрешалось их есть в лесу, ведь все лучшее из собранных даров леса шло на продажу, а оставшиеся ягоды сушились на зиму. Продавали, опять же, мы – дети. Сворачивались кульки из нарезанной газеты, высыпался в каждый из них стакан ягод, выкладывался в корзину и вперёд… Мы шли или к проходившим поездам (все пассажирские поезда обязательно останавливались на нашей станции Верх-Нейвинск) или в город Новоуральск, строившийся рядом с нашим посёлком. Никогда не забуду такой случай. Как только сходил снег, мы скидывали валенки и всё лето и осень ходили босиком в любую погоду. Летней обуви практически не было ни у кого из нас. Естественно, что когда мы добирались до города, а это было больше трёх километров, наши ноги нельзя было назвать чистыми. Однажды бреду я с корзинкой с кульками ягод по улице, а навстречу мне важный такой мужчина с маленькой собачкой. Она обнюхала мои ноги, недовольно фыркнула и облаяла меня. Мужчина презрительно произнёс: «Вот что значит не мыть ноги, даже собаке это не нравится. Да что с них взять – они же кержаки!»
Здесь надо сделать небольшое отступление, чтобы объяснить хотя бы коротко, кто такие кержаки. Это представители старообрядчества. История старообрядчества – история совокупности религиозных течений и организаций в русле русской православной церкви, отвергающих предпринятую в 1650-1660-х годах патриархом Никоном и царём Алексеем Михайловичем церковную реформу, целью которой провозглашалась унификация богослужебного чина Русской церкви с Греческой церковью и прежде всего с церковью Константинопольской. Раскол, вызванный реформами Никона, не просто разделил общество на две части и вызвал религиозную войну. Из-за гонений старообрядцы разделились на великое множество разнообразных течений, одним из которых являются кержаки. Это этноконфессиональная группа русских. Название происходит от названия реки Керженец в Нижегородской области. Носители культуры северорусского типа. После разгрома в 1720-х Керженских скитов они десятками тысяч бежали на восток – на Урал, чтобы потом расселиться по всей Сибири, до Алтая и Дальнего Востока.
В нашем посёлке и в самом деле было много староверов, у них даже была своя часовня, построенная в 1820 году, и кладбище рядом с ней. В 1882 году здание было отдано Единоверческой церкви, освященной во имя святого Николая архиепископа Мирликийского Чудотворца. Церковь находилась на горке, под которой мы жили. У меня даже сохранилась фотография нашего дома на фоне этой церкви. В советское время, когда любые религии повсеместно запрещались, а их служители повсеместно преследовались, эта часовня-церковь тоже была закрыта. Кресты с часовни успел снять кто-то из наших родственников. Один поставили на могилку Марии Евсеевны – моей бабушки по линии отца, а другой, помню, дожидался своей очереди на берёзе, росшей в ограде нашего дома. Потом его поставили на могилу дедушки Михаила Нефёдовича. Они и сейчас стоят на могилках, уже и дерево внутри превратилось в труху, а железо, которым были обиты кресты, терпит до сих. Одно время в часовне располагалась швейная мастерская, в которой работала моя сестра Вера. Когда приезжаешь в родной посёлок и проходишь по улице, на которой прошло детство, глаз поневоле ищет очертания этой церкви-часовни, хотя её уже давным-давно разрушили. А гора без неё стала какой-то комолой (комолыми у нас звали коров, не имеющих по каким-то причинам рогов).
Снятие большого колокола, 1926 г.
Сразу же вспомнился эпизод, связанный с коровами, так что сделаю маленькое отступление. Рано утром необходимо было корову угнать в стадо под руководство пастухов, а вечером, когда животные возвращались с пастбища, нужно было бурёнку встретить и доставить домой. Мне было, наверное, года три-четыре, но я тоже принимала участие в этом мероприятии. Всегда всё проходило нормально, но однажды произошло нешуточное изменение. Было прохладно, и я надела фуфайку, сзади, на спине, у нее был хлястик. Я зашла в стадо, чтобы найти нашу корову Марту, но оказавшейся за моей спиной бурёнке, видимо, это весьма не понравилось, и она ничего не могла придумать лучшего, как зацепить рогами хлястик и поднять таким образом меня над своей головой. Я до сих пор помню ощущение от этого полёта!
Всякое бывало в детстве. Я думала, что мало что запомнила, а начала писать, и в голове стали выстраиваться картины прошлого…
Вернёмся к староверам. Знали мы и про скит, который находился за болотом, недалеко от посёлка. Мы ведь собирали разные ягоды в течение лета: землянику, голубику (мы её звали гоногобель), бруснику и т. д. Урожай клюквы собирали на болотах. Мы перебирались по хлипким мосткам через болотные хляби. А за ними находился скит, в котором жила одинокая старушка-старообрядка. Мама рассказывала, что она никогда не покидает своё жилище. Нам было очень любопытно осмотреть его, но мать запрещала подходить к скиту, чтобы не нарушать жизненный уклад старой женщины. Сейчас от скита уже ничего не осталось.
А мои предки и в самом деле были старообрядцами, выходцами из По-шехонья. В конце 19-го века в нашем Верх-Нейвинске миссионеры активно проповедовали христианство, и мой дед по материнской линии Поликарп Вавилович Мягков после мучительных раздумий в 1903 г. принял единоверие. В главе «Приложение» можно прочитать две статьи: «Наши предки старообрядцы» про Мягковых – предков по линии матери и «Род Долгих из Пошехонья» (моя девичья фамилия Долгих). Статьи подготовлены Татьяной Петровной Клементьевой – женой племянника Михаила, сына старшей сестры Зои. Я очень благодарна Татьяне, проделавшей громадную работу по сбору материала о наших предках. Хотя вроде бы по идее это должна была проделать я, но уж так получилось…
Из своего далёкого детства, я помню, как мы с мамой ходили в какой-то дом молиться Богу (там, насколько я знаю, часто собирались верующие, потому что все церкви к этому времени уже были закрыты). Мне кажется, мы встречали там Пасху. Подробностей я сейчас уже не могу рассказать, но после этих молитв было ощущение какой-то радости, света, тепла. Очень похожие и даже более сильные чувства я испытала, когда во время командировки в 2013 году мне довелось провести три дня в Высоцком женском монастыре в Иерусалиме. Конечно, мы ходили молиться, и во время службы у меня текли обильные очистительные слёзы. Наверное, искренняя молитва не зависит, где она произнесена: в роскошном храме или в намоленном простом доме.
Моя мама, Татьяна Поликарповна Долгих (в девичестве Мягкова (18941955 гг.), была истинно верующим человеком. В этом нет ничего удивительного, ведь её отец Поликарп Вавилович (1860—1907 гг.) служил псаломщиком Николаевской церкви в посёлке Верх-Нейвинск. В те годы он входил в состав Екатеринбургского уезда Пермской губернии. Дедушка и похоронен возле этой церкви. Природа наградила маму великолепным голосом, и она пела на клиросе в этой церкви. После революции большинство церковных учреждений в нашей стране закрылись, а многие даже уничтожены полностью. В здании нашей церкви располагались и склад, и тюрьма, и летний пионерский лагерь. Когда пришли другие времена, она находилась в полуразрушенном состоянии. Церковь восстановили. Когда бываю в Верх-Нейвинске, где я родилась, училась в школе, где упокоились мои родители и многие из моих родственников, то всегда захожу в эту церковь, ставлю свечки и заказываю молебен.
Мама не разрешала нам ставить и украшать ёлку раньше Рождества. В основном на ёлке были самодельные игрушки и ещё на ветки вешались конфеты. Тогда было заведено разыгрывать «ёлки». Что это значит? Собирались соседи со своими детьми. Перед ними устраивалось настоящее представление. Там были всякие сказочные персонажи. Мы предварительно подыскивали подходящие костюмы, учили роли. Выступление начиналось с выразительного чтения текста одним из актёров:
Скорняжным тёплым ремеслом Занялся кот когда-то, Мурлыча песню, за столом Сидел скорняк усатый. Как вдруг к нему явился пёс И шкурку мягкую принёс. «Здорово, кот! – промолвил пес, Протягивая лапку, -Трещит на улице мороз, Скорее шей мне шапку. Я за ценой не постою. Ну что ж, сошьешь?» «Изволь, сошью». -«А долго ль ждать?» -«В денёк-другой окончу я работу. Ты приходи, мой дорогой, За шапкою в субботу». Папаху шить – не шубу шить, Для друга можно поспешить. Такую шапку смастерим, Что будет всем завидно. А о цене поговорим. Нам торговаться стыдно. Папаху шить – не шубу шить, С деньгами можно не спешить. В субботу утром старый пес, Потягиваясь зябко, Просунул в дверь замёрзший нос: «Ну что, готова шапка?» «Нет», – говорят ему в ответ. «А где хозяин?» – «Дома нет».
Продрогший пёс присел и ждёт
Перед крыльцом на тряпке.
Вот по дорожке Кот идёт
В богатой новой шапке.
Увидев пса, сказал он так:
«Зачем торопишься, чудак?»
С таким шитьем нельзя спешить,
Нешуточное дело!
Папаху шить – не шубу шить,
Но надо шить умело.
Побрызгал шкурку я с утра —
Теперь кроить её пора».
«Мне очень жаль, – ответил пес, —
Что шапка не готова,
Но не сердись на мой вопрос:
«Когда явиться снова?»
Не в гости я хожу в твой дом,
А за своим хожу добром!»
«Ну, так и быть, – бормочет кот, —
Приди к обеду в среду».
Среда настала. Пёс идет
За шапкою к соседу.
«Как поживаешь?» – «Жив-здоров!» —
«Готов заказ?» – «Нет, не готов!»
Тут вышел крупный разговор,
Потом и потасовка:
«Ты, братец, плут!» – «Ты, братец, вор!
Жена твоя плутовка!» —
«Щенок!» – «Урод!» —
«Молокосос!» – «Паршивый кот!» —
«Плешивый пёс!»
Доходит дело до суда. Узнав про эту драку, судья сказал: «Позвать сюда и кошку, и собаку». Лукавый кот и честный пес Вдвоем явились на допрос. Кто их судил, когда и как, Отдельно или вместе, я не скажу, Но кот-скорняк с тех пор пропал без вести.
Бежал он, хвост подняв трубой, И все меха унёс с собой. А так как этот кот-скорняк
Семейства кошек и собак Между собой не ладят. Кота увидев, честный пёс Рычит и громко лает, Как будто каверзный вопрос Задать ему желает: «Готова шапка или нет?» А кот шипит ему в ответ. При этом кот плюётся так, В смущенье или в страхе, Как это делал кот-скорняк, Когда кроил папахи. Всем нашим кошкам – прадед.
Чтение стихотворения сопровождалось игрой костюмированных самодеятельных артистов. Надо же, прошло столько времени, а я всё это действо хорошо помню. Только вот забыла, кто автор, а может, и не знала вовсе. Заглянула в интернет. Оказывается, это сказейка «Кот-скорняк» Самуила Яковлевича Маршака.
А после представления, дети читали стишки, и им в качестве приза прямо с ёлки срезали конфеты. Когда праздник заканчивался, убирались все украшения и выносили ель из дома. Все присутствующие принимали в этом участие. На следующий день шли в какой-то другой дом и там тоже разыгрывали «ёлку».
Своеобразная история у меня была с приёмом в пионеры. Мама категорически была против этого, но я всё-таки ослушалась её. В пятом классе я влилась наконец-то в ряды этой организации, хотя все мои одноклассники уже три года как являлись её членами. Мне вручили галстук, который и надевала только тогда, когда заходила за горку, чтобы не дай Бог мама не видела.
У нас дома был настоящий иконостас. Когда кто-то предложил, что надо бы его убрать, мама заявила: «Если хотите убрать иконы, выкопайте сначала могилу, положите меня туда, сверху иконы и тогда закапывайте». Мама часто молилась и не только за себя, но и по просьбе соседей, которые не знали молитв. Мне было 15 лет, когда она умерла, а отца не стало через два года после её смерти. Я поступила в Томский политехнический институт, а тогда всех студентов отправляли на уборку урожая в отдалённые, глухие места Томской области, так что телеграмма с сообщением о кончине отца пришла слишком поздно. Мне не удалось побывать на похоронах. Куда девались эти иконы, я не знаю. Остаётся только надеяться, что их не выбросили. Да нет, не может быть! В одном дворе с нами в то время жила папина сестра. Будучи верующей, она бы просто не позволила их выбросить. Но тогда мне и в голову не пришло спросить об этом, а сейчас уже поздно – нет на этом свете тёти, да и никого из моих сестёр и братьев. А старинная икона Божьей матери «Казанской» у меня всё-таки хранится. Мне подарила её тётя Граша, Глафира Михайловна Титова, – сестра папы, когда я приезжала в Верх-Нейвинск уже с детьми, чтобы повидаться с родственниками и побывать на кладбище. Икона была, мягко говоря, в не очень хорошей сохранности. Видимо, около неё часто горела свеча, в результате она сильно закоптилась. Недавно я была в Москве в гостях у племянника Бориса Борисовича Долгих – сына моего старшего брата, разговор зашёл об этой иконе. А надо сказать, что вся семья племянника (у него четверо детей) являются прихожанами храма Трёх Святителей на Кулишках, а Борис там даже служит пономарём. Оказалось, при храме есть мастерская, и там отреставрировали мою икону. Это было просто великолепно! Моя старинная реликвия засияла всеми красками. И надо же быть такому совпадению, что Владыка Николай, архиепископ Салехардский и Ново-Уренгойский, в день 80-летнего юбилея подарил мне Казанскую икону Божьей Матери. Теперь у меня две очень дорогих моему сердцу иконы!
Хотя я была и пионеркой, и комсомолкой, и членом КПСС (кстати, никогда об этом не жалею), но, видимо, вера в Бога сидит во мне на генном уровне. Несмотря на то, что в советские времена не приветствовалось хождение в церковь, а тем более крещение детей, я всё равно делала и то и другое, отмечала Пасху, Рождество и некоторые другие религиозные праздники. И ещё, мне всегда было больно смотреть на разрушенные храмы. Почему это происходило с людьми? Как они могли порушить такую красоту?! В какой-то мере это ведь и уничтожение памяти о своих предках. Хотя мне приходилось наблюдать, как бывшие воинствующие атеисты позже стали не менее рьяными верующими.
Прошли годы, десятилетия. Время течёт неумолимо. Очень многое поменялось в жизни нашей страны во времена перестройки, постепенно менялся и менталитет. Слава Богу, стали восстанавливать и строить новые храмы.
В 1989 году в Салехард приехали из Тобольской епархии отец Зосима и матушка Акилина. Первое собрание православной общины проходило в окружном краеведческом музее (я тогда работала там директором). Тогда же началась деятельность по передаче верующим сохранившейся церкви Петра и Павла, освящённой впервые в 1894 году. Трудность состояла в том, что долгое время не могли найти помещение для детской спортивной школы, которая располагалась в храме. 6 октября 1990 года Салехардский городской Совет народных депутатов, идя навстречу салехардской религиозной общине Русской православной церкви, постановил:». вернуть здание бывшего собора Святых Апостолов Петра и Павла общине верующих г. Салехарда». 10 ноября 1990 года состоялось торжественное богослужение в честь долгожданной передачи верующим Православной русской церкви здания Петропавловского собора.
10—11 июля 1991 года в Салехарде впервые в истории округа побывал епископ Тюменской и Тобольской епархии Димитрий, состоялось торжественное освящение храма Св. Апостолов Петра и Павла с большой праздничной службой. Церковь вновь стала украшением города и одним из главных культовых сооружений округа (см. статью «Из истории храма в честь Первоверховных Апостолов Петра и Павла).
Всего сейчас в Салехардской и Ново-Уренгойской епархии 85 храмов и часовен. Недавно мне довелось побывать на Бованенковском месторождении, где добывается газ, и там я тоже увидела храм. Даже на острове Белом после экологической акции по очистке его от мусора построили небольшую церковь.
Мои окна выходят на речку Шайтанку. И каково же было моё удивление, когда на берегу стали воздвигать кафедральный Преображенский собор. Я наблюдала все этапы этого строительства, даже вела съёмку установки куполов прямо из окна.
Ещё каких-нибудь 30 лет назад даже и представить такое было невозможно, чтобы по округу совершался крестный ход с иконой Николая II! С 2000 года императорская семья Романовых прославляется Церковью в чине царственных страстотерпцев. Эта икона была специально изготовлена по заказу Салехардской и Новоурегнойской епархии к 100-летие гибели царской семьи. Как рассказывает Пётр Петрович Казанцев – журналист, писатель, руководитель Ямальского отделения общества развития русского исторического просвещения «Двуглавый орёл», к тем двум-трём километрам от Екатеринбурга до Ганиной Ямы, на протяжении которых ямальцы несли икону св. Царя Николая II в июле 2018 г., добавились ещё свыше 600 км по заполярным дорогам Ямала.
Более того – в 2019 г. ямальская икона Святого Царя-страстотерпца Николая II Романова была привезена делегацией ЯНАО, в составе которой посчастливилось оказаться и мне, в Вознесенский храм в с. Жарково г. Белграда. Сербы отнеслись к этому событию очень трепетно. Это была моя вторая поездка в Сербию с выставкой своих фотографий. И оба раза меня потрясла доброжелательность, с которой нас там принимали.
Моя икона
Начиная с 2011 года Салехардская и Ново-Уренгойская епархия совместно с департаментом образования округа проводят Рождественские епархиальные чтения, в которых я тоже несколько раз участвовала. На IV чтениях мне вручили Почётную грамоту как автору лучшего доклада в номинации «Православие и культура». А расширенный текст доклада «О христианизации на Обском Севере» был переведён на французский язык и в 2014 году опубликован в журнале «Слово».
Доминик Самсон Норман де Шамбур – профессор института восточных языков и цивилизаций (Сорбонна), с которым мы познакомились ещё в 1996 году в Салехарде и с тех пор ведём активную переписку, неоднократно встречались в Париже, предложил мне однажды почитать лекцию о христианизации на Севере перед его студентами. Это была группа, которую он обучал русскому языку. «Моим студентам, – сказал он, – будет полезно послушать познавательную лекцию, тем более в исполнении носителя русского языка». Конечно, разговор после лекции шёл и о нашем округе, студенты задавали много вопросов. В общем, встреча прошла очень интересно.
Очень надеюсь, что на территории нашей страны больше никогда не будут разрушать церкви, мечети, синагоги, костёлы и другие религиозные учреждения. В мирном сосуществовании различных конфессий наша сила и будущее страны!
