скачать книгу бесплатно
– Говорят, где-то далеко на Востоке такие половинчики живут. Но у нас таких не видали, – показал свою осведомленность Коник. Он уже успел опустить морду в широкую чашу с пивом, которую принес расторопный хозяин, и теперь облизывал пену с морды. Глаза у него опять начали жизнерадостно посверкивать.
– Про половинчиков я слыхал, даже в детстве довелось видеть. Они нам табак возили торговать. Но у тех, настоящих, ноги лохматые. Шерсти, что на твоем диком кабане, а лица светлые.
– А у этих? – Встревожено спросил Иван. История ему начинала нравиться все меньше и меньше.
Какие-то смутные воспоминания, предчувствия зашевелились где-то глубоко внутри. Он внимательно посмотрел на кузнеца, не разыгрывает ли он его. Может, наслушавшись вчерашнего сказителя, они решили пошутить над ним. Но нет, не похоже. Кузнец вообще шутки плохо понимал, а тут еще вон какая неподдельная тревога стояла у него в глазах.
– А эти, тьфу, какая мерзость, – кузнец легонько пристукнул по толстой столешнице рукой.
Дубовый стол содрогнулся, а ведь на нем, чего только не делали. При случае на нем и танцевали и дрались, а он ничего, все выдержал, даже трещин не пустил. Лишь слегка подпрыгнули кружки и кувшины с вином и пивом, тарелки с нехитрой снедью. Потом взял кружку и одним махом выпил содержимое, вытер опаленные горнилом бороду и усы, аккуратно поставил ее на стол. Немного помолчав, продолжил:
– Представляешь Ваня, у этих морды черные, только глаза красные поблескивают. А ноги чистые.
– Как это, чистые? – Изумленно спросил Коник.
– А вот так, ни волосинки.
– Может, побрили, сам знаешь, как ветки за волосы цепляются. Полдня походишь по лесу, а потом весь вечер всякие веточки да иголочки из шкуры выковыриваешь. А лица черные, так возможно, загорели, солнце, вишь как припекает, прямо как летом…
Иван одернул своего гривастого друга:
– Подожди ты со своими шуточками. Мне вот интересно, как это наши стражнички все рассмотреть успели. Ведь от ворот до Леса километра два будет. Это кто ж там такой востроглазый?
– Они то может, и не разглядели, сам знаешь – врать да хвастать они горазды, да вино в «Одиссее» бесплатно хлестать. А вот как до дела доходит, тут они хуже лесных оборванцев. Те то хоть ножичками могут махать, а с охраны привратной взятки гладки, только и могут, что въездную плату вымогать, да еще кулаком мужику в ухо от души заехать, если что им не понравится.
Кузнец снова сделал глоток из своей полведерной кружки, обвел собравшихся тяжелым взглядом и продолжил:
– И не только они видели. Вчера вечером купцы приехали. Так это они и предупредили стражу, что возле города крутятся какие-то недомерки. Жаль, нашего купца, Афанасия, сейчас нет. Он бы подтвердил.
На этих словах все примолкли, видимо про это никто не знал. Тишина стояла такая, что стало слышно, как в верхнем зале кто-то фальшиво пел, да весело постреливали сухие сосновые поленья в камельке.
– Все, кончилась торговлишка, – тихо произнес невысокий коренастый мужчина, начальник царской гвардии. Почему-то все его называли Жуком. Он выпустил большой клуб ароматного дыма из короткой, хитро изогнутой трубки, покрутил длинный седой ус и повторил. – Отторговался наш славный город. Теперь купцов сюда и калачом не заманишь. А на стражников ты зря напраслину возводишь. За такую стружку, которую им платят, не каждый согласится ворота охранять. Вот они и пытаются хоть как-то на хлеб подзаработать.
Иван задумчиво вертел кружку в руках, из которой он сделал всего один глоток. Новости не давали полностью расслабиться. Пиво не шло в горло, мысли неслись вскачь, да и вчерашние возлияния давали о себе знать. Почему неожиданно он вспомнил историю, как в крепостной стене появились эти злополучные Бреши.
Когда-то давно, еще до рождения Ивана, с войной на город пришли соседи. Что уж там не поделили, о том уже никто не помнит. Так часто бывает, что причины войны забываются в первую очередь. Важно чем она заканчивается. Когда враги с ходу не смогли взять их город, то по всем правилам осадили его. Простояли все лето, осыпая друг друга грязными ругательствами, но так никто и не решился на решительные действия. А вот когда нападавшим надоело лаяться, тем более эту схватку они безнадежно проигрывали, то позвали на помощь одноглазого великана. Где они его нашли, так и осталось загадкой, хотя некоторые уверяли, что такие чудища живут далеко за теплым морем и зовут их циклопами. Когда такое одноглазое страшилище внезапно вылезло из леса, то защитники поняли, что пробил их последний час. Циклоп без лишних рассуждений выломал часть стены и собрался было уже войти непрошеным гостем, как увидел вывеску ближайшего трактира. Там, на синем фоне, белыми заковыристыми буковками было написано «Одиссей». Кто дал такое имя этой захолустной забегаловке, расположившейся возле самой стены, тоже никто не помнил. До этого, об «Одиссее», даже на прилегающих улицах мало кто знал. Там находили свой тайный приют самые уголовные и нищие горожане. И когда великан внезапно увидел вывеску, то грязно выругался, впрочем, его языка никто не знал, так что это уже были досужие вымыслы очевидцев. Потом тоскливо взвыл и топча своих союзников позорно умчался в лес. Защитников очень удивило, что при этом, он закрывал свой единственный глаз рукой.
Потом все-таки пришла подмога, ворога отогнали от родных стен. А вот пролом в стене заделывать стало как-то неохота, праздники по случаю нежданной победы затянулись надолго. И тогда, чья-то мудрая голова, немного протрезвев, предложила, не заделывать громадную дыру в стене, а просто приладить в ней ворота. А уж остряки дали новым воротам название «Дворцовые Бреши». Почему именно дворцовые, всем было непонятно, так как царский дворец располагался далеко от этого места. Может быть из-за спасительного кабачка, который, ну совсем уж на дворец не был похож. Но как бы там ни было, название всех сначала рассмешило, а потом понравилось и моментально прижилось.
Пока Иван предавался непрошеным воспоминаниям, беседа за столом текла своим чередом.
– Ну, уж, Жук, ты хватил. Сам знаешь, торговый люд завсегда храбрее солдата.
– Храбрее, – охотно согласился Жук, – когда это им барыши приносит. А в нашем царстве, где один город и несколько поселков, чем торговать? Сам знаешь, только тем, что Лес-батюшка подарит. А тут еще эта непонятная нечисть объявилась. Надо будет завтра поднимать гвардию. Прочешем ближайшие кусты, а то местная нечисть давно распоясалась.
Тут с дальнего конца стола возвысился голос худого и высокого мужчины, дворцового повара, а по совместительству собирателя слухов. Никто даже представить не может, сколько полезного может услышать повар, который, вроде бы постоянно находится на кухне. Но именно в поварской находился основной центр сбора слухов и сплетен. Впрочем, Иван тихо подозревал, что главные сплетни именно там и рождаются, где-то между кипящими кастрюлями и шипящими сковородами. Но своими наблюдениями ни с кем не делился.
– В Пророчествах и Предсказаниях сказано, что…
– А ты сам их читал, – перебило его сразу несколько голосов. – Давай вон у Ивана спросим. Он побольше твоего грамоту изучал, да и побродил по Лесу, незнамо сколько. А ну, Иван, поведай нам, что это в нашем славном Лесу за новая напасть объявилась.
– Не знаю, братцы. Пока ничего не знаю. Вот завтра, прямо с утра, в царское хранилище схожу, может, что и вызнаю. А, кстати, Царю и Красноносу доложили?
– Знают они, сразу же их известили. Но они, вестимо, и слышать ничего не хотят. Краснонос как всегда про бабьи сказки и пьяный бред говорит. Сам его знаешь, а Царю, что, лишь бы его не пугали, да налоги исправно платили.
Общество еще долго обсуждало последние новости, но товарищи так и ничего путного придумать и не смогли. Порешили на том, что завтра вечером, Иван расскажет о своих поисках в древних книгах. И уж тогда надо будет принимать решения.
Жизнь города и ближайших деревенек, все это небольшое пространство в глубине бескрайнего леса называлось Лесным Царством, уже много поколений протекала спокойно. Стычки с лесными обитателями давно вошли в привычку; торговля шла не шатко не валко, до ближайших крупных городов было далеко. Сам Лес охранял рубежи царства лучше любого наемного войска, а уж слухи о нем отпугивали любого военачальника. Из глубин лесной чащи было удобно грозить всем далеким и близким соседям, во дворце это называлось «международной политикой». Как это называли в Лесном уделе лучше не говорить. Даже сами мужики иногда краснели, и испуганно озирались, нет ли поблизости детей или женщин, когда кто-нибудь в запале спора говорил эти срамные слова. «Маразм» – это был самый мягкий эпитет, которым награждали местную власть. Вообще-то, это древнее слово, все любили повторять, вставляя его к месту и не к месту.
Перечитав много старых летописей и после этого долго шевеля мозгами, во-время очередного жаркого спора, с не менее горячим пуншем, это слово когда-то вспомнил Мягкий Человек, по прозвищу Страшила Мудрый. После этого он еще много чего говорил, но собравшиеся почти ничего не поняли. Мудрый когда-то был Главным Советником Царя, но после интриг хитрых придворных был смещен до Аграрного Советника. А после его обличительных выступлений против Царя на площади перед дворцом был совсем отставлен и позже сослан в дальнюю деревню. Ему еще повезло, интриганы предлагали выдернуть все иголки из его головы, чтобы думал поменьше, но царь смилостивился. Рядом с деревней, Мудрый, построил себе неплохую келью, где тихонько жил и много размышлял о несправедливом устройстве жизни в государстве. Впрочем, иногда приходил навестить старых друзей, делая это тайком. Но об его посещениях знали все, так как обычно это заканчивалось стихийным митингом, порой переходящим в драку между пьяными мужиками. А когда стража все-таки вмешивалась, пытаясь разрядить обстановку, то народ неожиданно объединялся и смело вступал с ними в схватку. Обычно беспорядки заканчивались под утро, когда женам надоедало это безобразие.
Они смело входили в гущу боя, и громко ругаясь, тащили своих разбушевавшихся не на шутку мужей, домой. Главы семейств сначала отчаянно сопротивлялись, а потом покорно брели домой, за очередной порцией неприятностей. А Страшила Мудрый снова надолго замыкался в своей келье, продолжая с грустью размышлять о несовершенстве мира, и ища пути выхода из него. Говорят, он даже начал писать труд «Как обустроить свое царство», но пока его никто не видел. А Коник даже предположил, что Страшила Мудрый таким образом себе цену набивает.
Когда компания, собравшаяся в Лесном уделе, все обсудила, то мало помалу успокоилась. Разговоры вернулись в привычное русло: кто, как и когда вернулся домой, да, что потом делал, как день провел. Посмеялись над Иваном с Коником. Оказывается, вчера, уже под утро, когда самые стойкие пытались разойтись по домам, друзья вместо дома попали в Лукавый Тупичок. В конце этой небольшой улочки, действительно тупика, стояло большое каменное здание. С широким крыльцом, толстыми колоннами, вечерами, ярко освещенное. Здесь, с недавних пор располагался театр «У Буратино». А весь город знал, какая пылкая любовь была у Ивана с панкующей Мальвиной, постоянной, немеркнущей звездой местного театра. У Мальвины был вздорный характер. Она предпочитала дружить со зверями, чем с людьми, и по этому поводу в театральных кругах ходило множество кривотолков. Раз в неделю она перекрашивала волосы: то в синий, то в красный, то в зеленый цвета. На это уже мало кто обращал внимания. Но актрисой она была действительно превосходной, и зрители с удовольствием смотрели ее выступления.
Но когда сгорело старое деревянное здание театра, и Долгоносик, руководитель этого культурного заведения пригрозил Ивану, что если увидит его ближе чем за километр, то подвесит его на крюк, как самую последнюю куклу. Почему приключился пожар, толком никто не знал. Поговаривали, что Иван с Долгоносиком устроили в честь начала новой постановки свое представление, с участием всей труппы актеров и небольшого числа приглашенных, особо приближенных к театру, друзей. Что Иван в пылу любовной борьбы с Мальвиной опрокинул свечу на пол и ковер вспыхнул как летняя трава в засуху. Другие глупо улыбались и доказывали, что вспыхнул огонь от жара его сердца и искр, которые сыпались из глаз Ивана, когда видел Мальвину. Иван же, когда немного улеглись страсти, признался в компании друзей, что театр поджег сам Долгоносик, мол, где-то в театре был очаг, то ли нарисованный на холсте, то ли настоящий, никто толком об этом не знал, а за ним хранилась какая-то тайна, вот он туда и сунул свой длинный нос. Про этот очаг сам Долгоносик как-то раз, по пьяни, ему проболтался. Что же там на самом деле произошло, он не знал, но только Долгоносик ходил несколько дней какой-то ошалелый, сам не свой. Оклемался только когда получил страховку за здание. И сразу же стал строить новый, каменный театр.
Как-то, за кружечкой пива, Иван задумчиво сказал своим друзьям: «но за одну страховку такой домище не построишь. А обстановочка внутри, сами видели, как в царских покоях. Да еще «печь» шестисотую купил, побеленную. А за что он на меня взъелся, честное слово, даже и не догадываюсь».
Друзья тогда обсудили внезапное обогащение вечно нищего Долгоносика, да и забыли. Мало ли откуда у человека лишняя «стружка» появилась. Радоваться за него надо, а не завидовать. Но про тайну очага Иван нет, нет, да и вспоминал, что-то здесь ему не нравилось. Он хотел обсудить свои мысли и догадки с Жуком, но в тот раз начальник стражи его резко оборвал, сказав, что нечего не свое дело лезть. И строго настрого наказал со своими дурацкими вопросами больше ни к кому не приставать:
– Нет у Долгоносика никакой тайны. Была картинка, там какой-то очаг был нарисован, так, мазня несуразная, сам видел. Сгорела она при пожаре, – при этом он почему-то побледнел и настороженно оглянулся. Иван тогда еще сильно удивился, чего такого испугался Жук, всем известный своей безрассудной храбростью. Удивился, но и понял, что действительно надо придержать язык за зубами. Видно на самом деле тут дело нечисто.
Иван внял предостережениям Долгоносика, и перестал появляться в театре. Во всяком случае, его видели только на представлениях и только вместе с женой. Правда, они потом они снова помирились, и Иван еще не раз устраивал там веселые ночные представления. Даже в первый год семейной жизни он частенько туда захаживал, пока после одной не очень удачной шутки, Мальвина, тогда она как раз покрасилась в красный цвет, не капнула о его похождениях жене. Дома Елена устроила ему такой концерт, что потом об этом долго говорил весь город.
К Мальвине Иван с тех пор не ходил. Вернее изредка, после представлений захаживал, но так, чтоб никто не видел. Елена знала о его похождениях, но ничего не говорила. И вот надо же, как на грех, видно действительно хозяин чего-то добавил в пиво, потянуло к старой возлюбленной.
– Интересно, – громко икнув, протянул Коник, – а что же нам Елена ничего сегодня утром не сказала.
– Еще скажет, не волнуйся. Помнишь, как ты в гвардейской конюшне скрывался, когда Ванька нехорошую болезнь от Мальвины подцепил? Так, что твое стойло еще никем не занято, – мрачновато пошутил Жук.
Коник поспешно опустил морду в чашу с пивом, Иван тоже сделал большой глоток из кружки, и постарался перевести разговор в какое-нибудь, более приятное русло. Они очень не любили вспоминать первый год семейной жизни. Тогда весь их привычный жизненный уклад был круто изменен решительной рукой Елены. Жук понял, что шутка вышла очень неудачной, и замолчал, прихлебывая из своей кружки, пуская синеватые клубы дыма. Он о чем-то сильно задумался и не слышал дружеский треп собравшихся.
В общем, вечер шел как обычно. Вдруг Жук, мрачно молчавший почти весь вечер, тихо спросил, ни к кому особенно не обращаясь:
– А кто же вчера того сказителя приволок, хотелось бы мне очень узнать.
– Как кто, он сам пришел. Вот так, шел, шел, да и пришел. На огонек, значится, забрел. А здесь мы сидим. Вот ему и радость, а нам развлечение, – пьяно икнув, пошутил Коник.
– Вот так, шел, шел, да и пришел, – зловеще усмехнулся, передразнивая Коника, сказал Жук. – Открыл первую попавшуюся дверь, а за ней мы сидим.
В комнате повисла тишина, второй раз за вечер, такого здесь отродясь не бывало, все вдруг озадачились, действительно, а кто же вчера его привел. Об их тайной норе знало всего несколько человек, по пальцам двух рук пересчитать можно. Но вчера, как назло никого из посторонних не было. А из них никто не мог привести случайного, непроверенного человека.
Все сразу стали вспоминать вчерашнего сказителя. Он был высоким худым мужчиной, неопределенного возраста. Длинные седые волосы были перехвачены черной лентой. Из-под густых седых бровей внимательно смотрели черные, глубоко посаженые газа. Когда он пел, то прикрывал веки, и поэтому его лицо приобретало возвышенно-отрешенное выражение.
В наступившей, в который раз за вечер, тишине, казалось, послышался его голос – глубокий, напевный бас. Собравшиеся как-то дружно посмотрели на лавку у стены, на которой тот просидел весь вечер. Наступила тяжелая, гнетущая тишина. Даже наверху уже никто не пел и огонь в камельке притих.
– Вы кого опять увидели, – раздался спокойный голос. – Опять скажете, что я вам чего-то в вино подсыпал.
В комнату вошел хозяин кабачка и насмешливо посмотрел на гостей. Все нервно выдохнули и неуверенно заговорили-зашумели – неприятное видение исчезло. Компания дружно потянулась к забытым кружкам, даже Жук выпустил впечатляющий клуб дыма и заметил:
– Ты, как всегда вовремя.
– Так, что случилось. Чего-то вы все такие хмурные, весь вечер. Я там наверху сижу, а вас не слышно. Я уж думал, вы все разошлись по домам.
– Да вот пытаемся вспомнить, откуда приперся вчерашний певун.
– Как откуда, – удивился хозяин. – Вы сами же сами вчера мне все уши прожужжали, что не худо бы было послушать чего-нибудь новенького. А то, мол, живем в глуши, от жизни отстали. А у меня как раз остановился странствующий проповедник Бормотухового учения. Вот я вам его вниз и спустил.
Все смущенно переглянулись, а Коник потряс гривой и громко заявил, подтвердив мнение собравшихся:
– Ничего не помню. Признавайся хозяин, опять вчера что-то подсыпал.
– Да вы так пьете, что вам хоть чего сыпь, все едино выпьете, и еще мало будет. Вы ж как бочки ненасытные и дырявые, – возмущенно заявил хозяин.
– Да ты уважаемый не обижайся, – проговорил Жук, – мы пытались вспомнить, кто его вчера к нам привел. А, кстати, где он сейчас?
– Да кто их знает этих артистов, рано утречком встал и ушел себе. Ему то что, свободный человек.
Неприкрытая зависть зазвучала в его голосе.
Иван вскользь заметил:
– Ты бы Жук, у своих охранников узнал бы, откуда это сказитель пришел, и когда ушел.
Неугомонный Коник тут же встрял:
– Во-во, а то шляются всякие разные по нашему Лесу, а потом хомуты пропадают. Ты уж Жук, там хорошенько всех расспроси, да накажи, кто его пропустил в наш славный город.
– А за что наказывать-то? Документы у него видимо были в порядке, иначе я бы сразу узнал, что какой-то беспачпортный тут заявился. У меня хоть охрана и ленивая, но все же свою службу туго знает.
– А, может, он твоим ребяткам взятку дал? Откуда ты знаешь, что у тебя все такие честные.
– Ладно, все узнаю.
С этими словами Жук встал из-за стола и пошел к двери. Уже взявшись за ручку, он неожиданно обернулся, внимательно обвел всех взглядом и угрюмо сказал:
– Завтра собираемся здесь же. Надеюсь за ночь ничего не случиться.
Вскоре, вся компания разошлась по домам. Настроение у всех было тревожное. Каждый предчувствовал наступление каких-то перемен. И почему-то росла уверенность, что они будут не в лучшую сторону.
Иван задумчиво шел к дому, даже его верный товарищ помалкивал, погруженный в свои размышления. Из-за этого они чуть не прошли мимо заветной калиточки. Тут Иван очнулся, встрепенулся, негромко пожелал Конику спокойной ночи и зашел в дом. Он знал, что таиться бесполезно, Елена все равно знает, когда он вернулся. Прилег в горнице на широкую лавку и уставился в потолок. Он не знал, что делать дальше. Какие-то смутные мысли тревожили его, видения мелькали перед ним. Но успокоительный сон разом выгнал все ненужное, и Иван заснул.
Рано утром он уже был во дворце. Там стоял шум. Между собой скандалили Главный Дровишный и Великий Хранитель Ключей, а в просторечии Ключник. С некоторой опаской он прислушался к их лаю. И тут же с тревогой понял, что речь идет о царских запасах дров. Ответчик за дрова обвинял хранителя ключей, что тот разбазаривал царское добро, втихаря продавая дрова. А ведь они находятся на его подотчете. И даже более того, самой бородой перед самим царем-батюшкой. Борода у него действительно была уникальной, черная как вороново крыло, густая и длинная по пояс. Многие мужики отчаянно завидовали ему, и даже пытались подпоить его, чтобы лишить такого мужского украшения. Но Дровишный был всегда начеку, и, выпив все, что наливали доброхоты, тихо мирно отчаливал домой, посмеиваясь над ними. Но те все же не теряли надежды, поэтому ему всегда приходилось быть начеку.
Ключник в свою очередь орал, что он отвечает только за ключи. И почему у того пропадают дрова, он не знает, и знать не хочет. А вот царю он все доложит как есть. Дровишный сам должен смотреть за своим хозяйством, а не трясти тут своей бороденкой. Это он сказал абсолютно зря, и поняв свою ошибку попытался как-то перевести разговор в другое русло. Ему повезло, он увидел Ивана.
– Добрый день, Иван. По какой надобности к нам пожаловал? Или так просто, проведать своих старых друзей.
Иван про себя перекрестился, подумав: «лучше с лесной нечистью гавкаться, чем с такими друзьями пиво пить». Но ничего, конечно, не сказал. Улыбнувшись как можно радушнее, он попросил отвлечься его от важной беседы, чему тот был несказанно рад. Дровишный негодующе тряс бородищей, сжимал кулаки, но ничего поделать не мог. Хотя Иван и не служил при дворе, но весьма часто выполнял для царя различные поручения. Как его называли придворные недоброжелатели: «конфиденциальный порученец».
– Тут такое дело, мне надо попасть в хранилище. Ну, это туда где всякий мусор свален.
– Зачем тебе это, – несказанно удивился хранитель ключей. – Пойдем лучше в винный погребок. Я тебе открою по старой дружбе. Посидим тихонько, за жизнь поболтаем. А там же одна рухлядь, да пыль. Все никак руки не доходят выгрести весь этот мусор. Да и царь сильно возражает, говорит, что там какая-то мудрость храниться.
– Ничего важного. Так, просто захотелось кое-что посмотреть. Может, Елене что-нибудь на подарок высмотрю. Она у меня любит всякие разные интересные штуки.
– Понимаю. Надо будет учесть на будущее. – Ключник, ухватив Ивана за локоть, незаметно, но целеустремленно удалялся по коридорам от Дровишного. Но он рано радовался, тот крался сзади, дожидаясь, когда Иван уйдет, и бросал на Ивана такие свирепые взгляды, что тот и рад бы поскорее получить заветный ключик, но Хранитель не отпускал его, развлекая разговорами.
Зайдя в какую-то комнатенку, Ключник откинул полу своего кафтана. Под ним, на широком кожаном, вытертом до блеска ремне висело множество ключей, самых разных форм и размеров. Некоторые достигали в длину нескольких ладоней взрослого мужчины, другие были не больше ногтя младенца. Шутники утверждали, что с этим ремнем он не расстается даже во время выполнения супружеского долга. И именно за это его жена ходит все время недовольной, и какой-то скособоченной. Но Иван не верил этим слухам, он точно знал, что жена Ключника, когда была девкой на выданье, неудачно упала с лестницы и что-то сломала. С тех пор она и хромает. А характер у нее и в детстве был очень скверным, потому-то женихов и не было. Хотя папаша обещал хорошее приданое.
Ключарь вздохнул, словно бы размышляя о чем-то неприятном, но все-таки достал огромную связку, висевшую отдельно и нашел нужный ключ. Он был с очень хитрой бородкой, потемневший от времени и тяжелый. Иван вспомнил, как Хранитель жаловался, что нынешние замки можно простой проволочкой открыть, а вот старые, до сих пор верно служат.
– Веришь мне, Иван, – он показал какой-то очень старый ключ, – если он сломается, или не дай Лес – потеряется, то замок открыть будет уже невозможно, проще сломать. И то, только с большим трудом. Сейчас даже такого железа нет. Вот же были мастера, а теперь что, только одно пьяное безобразие. А сколько гонору, ты не поверишь.
Он торжественно вручил ключ Ивану:
– Вечером отдашь. И кстати, если, что интересненькое найдешь, то может, и про меня не забудешь. Тоже надо бы чем-нибудь женушку удивить. А то совсем запилила, ничего ее уже не радует. Ну, в общем, сам посмотри, я твоему вкусу полностью доверяю.
– А ты сам зайди и выбери.
– Нельзя. Я же поставлен охранять, а не разбазаривать, как этот бородатенький. – Он осторожно выглянул в коридор и с облегчением потрусил вдоль стены, постоянно озираясь.
Иван взвесил на руке знакомый ключ, в очередной раз подивившись его необыкновенной легкости, несмотря на тяжеловесный вид и пошел своей дорогой. Уже выходя во двор, он вдруг услышал яростный вопль Дровишного, тому не терпелось довести свою беседу до конца.
Иван даже подумал:
– Ну, все, вот и еще одна вакансия освободилась. А вот с дровами надо будет поосторожнее. Все-таки я не один туда захаживаю, вишь как разобрало бородатого. А вот крайним быть в этом деле до обидного не хочется.
Иван спустился в подвал и открыл дверь. Она тихонь
ко скрипнула, впуская его внутрь. Он зажег фонарь и огляделся. Со времени его последнего посещения, здесь практически ничего не изменилось. Только добавилось паутины и пыли. Последний хранитель умер много лет назад, а замену так и не удалось найти. Никто не хотел идти сюда служить. Даже Иван не согласился, хотя и любил почитать древние фолианты. Правда, многие слова были незнакомыми, попадались и такие книги, где вообще не было не одной знакомой буквы. Но все равно было интересно.
Неожиданно Иван сообразил, в хранилище все же что-то изменилось. Нечто еле уловимое витало в воздухе. Иван принюхался, может, какой-нибудь любопытный заходил сюда, испортил воздух факелом. Нет, гари не ощущалось, воздух был привычно затхлым и пыльным. Он осторожно прошелся по комнатам. Нет, все было привычным. Все также в навал на полу валялись книги, какие-то дощечки, свернутые в трубочку пергаменты. Вдоль стен громоздились сундуки. На полках стояли книги. Иван подошел к огромному столу, зажег свечи. Их неподвижное пламя осветило заляпанную воском столешницу, и все ту же вездесущую пыль. Он нашел тряпку и аккуратно вытер стол. Снова оглядел хранилище, раздумывая, с чего бы начать. В последний раз, когда он читал предсказания Бормотуха, то этот тяжеленный фолиант поставил на ближайшую полку. Сейчас его не было. Книги по-прежнему плотно стояли в ряд, но Предсказаний не было. Иван озадаченно почесал затылок. Разбуженный Внутренний голос недовольно пробормотал:
– Что-то здесь не то, Ванюша.
Он и сам начинал видеть, что в хранилище кто-то побывал. Причем давно. И постарался сделать так, чтобы его пребывание здесь, осталось незамеченным. В глаза сразу же стали бросаться мелочи, которые в первый момент он не заметил. Тут Иван вспомнил, что хранитель архивов как-то вскользь заметил, что Предсказаний было несколько книг. Ту, которую пытался осилить Иван, он назвал «самым полным и расширенным изданием». Что такое «издание» Иван не знал, но догадался, что эта книжка самая верная, и потому проникся чувством глубокой благодарности к старенькому хранителю.
Иван так ярко вспомнил этот давнишний разговор, что даже невольно оглянулся, ища глазами дедка, всегда приветливо встречающего очень редких посетителей. Даже послышался его дребезжащий от старости голос и ярко-синие, совсем молодые глаза, лукаво смотрящие из-под морщинистых век.
Иван отогнал непрошеные воспоминания. И попытался сообразить, где еще могли лежать Предсказания. До самого вечера он исследовал полки, сундуки, вскрывал какие-то ящики, перебирал сваленные в углу пергаменты и глиняные таблички. Но ничего так и не нашел. Эти книги просто-напросто исчезли. В этом он был абсолютно уверен. Потом сообразил, что не хватает еще нескольких книг, где тоже комментировались пророчества Бормотуха.
С тяжелым сердцем он закрыл хранилище и отправился искать Ключника. Побродив по дворцу, он понял, что Ключник где-то прячется. Но во дворце тайн не может быть в принципе. И если надо кого-то срочно найти, то есть единственный выход, спросить слуг. Эта человеческая порода знает все. Какой-то служка, хитро ухмыльнувшись, посоветовал Ивану заглянуть на кухню. Побродив среди кипящих кастрюль и шипящих сковородок, исследовав все помещения едоварни, Иван случайно заглянул в холодную комнату. Там, среди льда и мороженных мясных туш, он увидел, сидящего на чем-то мягко набитом мешке, Ключника. Тот грустно прикладывал к глазу кусок льда. Капли воды стекали ему в рукав, он брезгливо сморщился и взял новый кусочек.
Иван сочувственно подумал: «Похоже, вакансия пока не освободилась, но искать временную замену надо. Эк, его Дровишный уделал. Крепкий мужик, правду говорят про него».
Увидев Ивана, он страдальчески улыбнулся и спросил:
