скачать книгу бесплатно
Она сделала затяжку, выдула струю дыма в стенку номера, затушив в пепельнице окурок, отправилась в душ.
Он смотрел на эту грациозную женщину, на эти формы, что пропадали за дверью ванны и говорил себе: «Я или сплю, или правда меня зацепило. Нет, нет. – словно приводя себя в чувства, он повторял себе – Не вздумай! Ты знать её не знаешь, не можешь же ты после близости, вляпаться в такую ситуацию!? Конечно, нет у меня всё будет под контролем…». Утешив себя, он поднялся с кровати и отправился в ванну. Она нарочито оставила дверь открытой, с неё доносились звуки, как капли воды бились об эмалированную ванну и утекали в канализационное отверстие. Он, приоткрыв дверь, увидел, как она стояла под струёй воды. С её тела бежали капли, и она так соблазнительно звала его негласно к себе. Он зашёл в ванну и начал водить руками по её мокрым бёдрам, вверх к талии, и прижав к себе, ощутил тот аромат, который не заметил в момент их страсти. От её тела пахло чуть уловимым ароматом кардамона, а мокрые волосы пахли сиренью. Он словно очутился в райском саду, покрывая её плечи поцелуями и вздыхая аромат её кожи и волос. Она запрокинула руку назад, начала водить ей по его ноге. Взяв его руку в свою, положила себе на грудь. Её соски возбуждённо стали твёрдыми, и она чувствовала, как возбуждалась не только она, но и он. Развернувшись к нему, она всё так же рукой продолжала его ласкать, а он, сжимая её тело в руках, всё сильнее прижимал к себе. Они целовались под струёй воды, что затекала им в рты и мешала целоваться. Он грубо развернул её к стене, прижав к холодной плитке и прогнув в спине, стал в неё входить. Она, не скрывая эмоций, стонала под его натиском и всё чего они оба хотели, чтобы это как можно дольше не заканчивалось.
Выйдя с парной ванны, абсолютно голые и счастливые, мокрые с головы до пят, снова легли в постель. Её мокрые волосы лежали на его плечах, а с его волос стекали капли воды. Он впервые поймал себя на желании оказаться сейчас не в номере отеля, а у себя в квартире с ней. Это казалось ему безумием, но он отдавал себе отчёт, что не хотел сейчас вот так отпускать её от себя. Что если б сейчас это происходило всё в его квартире, он бы попросил остаться её, выпить кофе или нашёл любой другой предлог, чтобы задержать её. А там, снова слиться в страсти и провести в ней не один день. Закрывшись в квартире, как в бункере, не выходить никуда и только заниматься сексом. Её наверняка стали бы искать родные и близкие, коллеги и друзья. Они наверняка бы узнали, что она уехала с ним, узнали бы номер машины, что их подвозил до его дома, адрес и выломав дверь ,увидели бы двух счастливых людей, кто потерялись где-то в районе счастья и просто просили их не беспокоить. Но номер оплачен лишь до утра и как только они покинут его, всё закончится. Она поедет домой или на работу, а он отправится к себе домой, куда ему, сто чертей! Так не хотелось возвращаться одному, несмотря на все его правила. Эта женщина была, как костью в горле, всем его кредо и позициям, но этот аромат, что издавало её мокрое тело, это тепло, от блестящих от воды волос, заставляло его перевернуть свои правила вверх тормашками и выйти за рамки, которые он когда-то возвёл в своей голове.
Утро. Солнце пробиралось сквозь занавески квартиры.
Оливер спал на диване, среди бардака. Больше всего он ненавидел выходные. Это то время, когда люди проводят его с семьёй, с друзьями, его никто не звал на свежесваренный кофе и только что испечённые оладьи с мёдом.
Он, открыв один глаз увидел пустой стакан, окурки пепельницы и взяв из-под головы подушку, накрыл ей голову.
– Ненавижу эти чёртовы выходные. Почему их нельзя промотать как плёнку?
Внезапно раздался телефонный звонок, он посмотрел из-под подушки в сторону, откуда шёл звонок и понял, что встать и встретить сегодняшнюю субботу ему всё же придётся. Он нехотя поднялся с дивана и пошёл на несмолкающий трезвон мобильного.
– Алло…
– Оливер, здравствуй…
– …
Впервые в жизни он не знал, что ответить. На другом конце провода был знакомый до боли голос.
– Алло… Почему ты молчишь?
– Привет. – выдавил он из себя не ожидая, что когда-нибудь ещё раз услышит этот голос.
– Мы можем встретиться?
– Да… – в голове было сплошное недоумение и казалось, что это все туман, обман, иллюзия, игра разума или вчерашний вечер, когда стоило пить поменьше, но голос отчётливо давал понять, что он явь, пусть и из прошлого.
– Я буду ждать тебя в кафе «Гавана». Приходи. Через два часа…
– Хорошо.
В трубке послышались гудки. Она отключила вызов.
«Что это было?! – проносилось в его голове стремительной строкой, – она объявилась спустя столько времени…». Он посмотрел на часы и понял, что времени у него не так уж и много. Несмотря на всё негодование по этому поводу, он в глубине души был счастлив. Ждал этого, но как часто бывает, всё самое желанное мы получаем не тогда, когда ждём этого, а когда уже ждать перестаём. Это чувство растерянности, по долгожданной радости, а ещё смятение, потому что ты никогда не бываешь готов к такому, даже если сидишь наготове. И он растерянный, и взъерошенный посмотрев на своё отражение, удивился сам себе. Странно чувство, когда ещё минуту назад, ты ненавидел этот день просто за то, что он наступил, как тут же ты его начинаешь любить, потому что именно он, тот от кого ты вовсе не ждал, принёс тебе долгожданный подарок, в виде смс, звонка, стука в дверь, посылки, цветов – он принёс тебе весть, от человека, которого так не хватало.
«Гавана» – это кафе первой встречи. Уютное местечко с видом на ровно уложенную кладку, в центре города. Там обычно собирались влюблённые, в обед оно было забито «белыми воротничками» что приходили на ланч. А вечерами здесь собирались те, кто хотели провести вечер в уютной обстановке. Что-то было притягательное в этом кафе, в нём будто была мистика первых встреч, любви, оно было полно? какого-то волшебства, не избита модными тенденциями, когда приходят девушки поодиночке и по четыре часа пьют одну чашку кофе, стреляя глазами по столикам. Это было вовсе не про это кафе. В нём отсутствовала похабщина и за это, наверное, его так любили все те, кто о нём знали. Кто приходил в него не раз, легко могли здороваться друг с другом, потому что часто виделись. Здесь были свои постоянные клиенты и их было очень много настолько, что придя туда нередко создавалось впечатление, что зашёл в семейное дело, потому что за каждым столиком сидело знакомое лицо, а если оно ещё не было знакомо, значит, это новенький «родственник».
Он приехал к кафе раньше, неспеша дошёл до двери и остановился… Кажется, даже ручка двери этого кафе была пропитана воспоминаниями. Он бросил взгляд на кладку и вспомнил, как она по ней подбегала в дождь в одних босоножках с промокшими ногами и вбегала внутрь, отряхивая каштановые волосы. Он, взяв за ручку потянул её на себя и вошёл. Этот аромат давно забытой кухни, он не мог сдержать своего восторга: «Как здесь хорошо…». Сказал он, забыв, что это произнесено вслух. Но его, кажется, ничего не волновало. Это дежавю окрыляло его. Он увидел знакомый столик, за ним никого не было, как будто он ждал именно его, их… Он прошёл вглубь зала присел за столик и заказал кофе тут же подошедшей к нему официантки.
– Вы у нас давно не были – сказала она улыбаясь.
– Да. Давно не был – заулыбался он в ответ.
Он смотрел в окно и ждал, когда появится та, что смогла вырвать его с дивана и разбудить своим голосом в одну секунду. Та, от которой его пульс участился с такой скоростью, что отдавался в трубке… А сейчас он сидел в их кафе и ждал её. Это не было то ожидание, когда кажется будто минуту, длятся неделями. Это было приятное ожидание того, что вот-вот, но оно не звенело в голове, не нагнетало неприятных чувств, какого-то ёрзанья и дискомфорта. Это было приятное ожидание, которое окунало его в то состояние, когда ты начинаешь любоваться каждой мелочью, что видишь. Словно каждая деталь начинает иметь своё значение, потому что это всё – важно. Эта птица что села на край скамейки и смотрит за другими птицами. Эта кладка, что оказывается, не просто имеет оранжево-бордовый цвет, а слегка отдаёт золотым отливом. Эти люди, что проходят, тоже имеют значение. Они конечно же об этом не знают, но ты-то знаешь, и запоминаешь каждую деталь во всём что видят твои глаза. Потому что твоя память пишет это всё как на киноплёнку, обострив все рецепторы в ожидании главной героини.
По кафе раздался стук каблуков, нет-нет шаги были, разные и женские тоже, но эти особенные… Он повернул голову и увидел, как она уже отодвигает стул от столика чтобы присесть…
На ней была блузка с цветочным рисунком, большие розово-фиолетовые пионы. Она присела за столик и обронила неуверенное: «Привет»
– Привет… Ты что-нибудь будешь?
Он вдруг почувствовал себя неловко, как маленький юнец, что увидел предмет обожания и стало как-то не по себе. Ладони предательски взмокли, а руки потеряли хватку и стали неуверенными. Он хотел на неё смотреть, но и не хотел подавать виду, что жадно готов был всю поглотить глазами. Изучить каждую новую морщинку, заглянуть в глаза и обнаружив, что там в глубине разных цветов, появился новый цвет. Ему интересно было всё, что связано с ней, но он больше не хотел показывать ей её значимость для него. Этот рефлекс срабатывал на все сто, когда мы хотим обняться, а нас отталкивают, мы уже с опаской хотим повторить это, но уже не делаем, боясь, что нас вновь оттолкнут. И он боялся, не по-мужски, по-человечески, любившем её сердец, что это может быть снова использовано против него.
– Мне только чашечку кофе…
«Она уверена в себе» – отметил он про себя – «И всё так же прекрасна…»
Официанта с улыбкой до ушей принесла кофе, и повисла нелепая пауза. Та самая, которая возникает при избытке чувств, но потом запутавшись в клубке эмоций, мы просто устаём, барахтаясь в них и тяжело выдохнув остаёмся в нём смотанными по рукам и ногам. И вроде бы много было что сказать, приди человек раньше, о сколько сюжетов голове о том, а как бы оно было… Но, когда этот момент наступает, нам, как правило, нечего сказать. От слишком длительного молчания, мы начинаем молчать, даже тогда, когда нам было что сказать. И он молчал, не зная с чего начать. Будто в секунду в нём всё отболело. Произошёл тот момент, когда он дождался её, а вот всё что хотел сказать, уже совсем не выговаривалось.
– Я хотела поговорить с тобой о нас…
– Нас нет…
– Нас не было, но мы можем снова быть… – сказала она, неловко коснувшись его руки своей…
Тысяча стрел будто пронзили его, это то знакомое тепло, то, почему он так тосковал и чем так грезил в одинокой квартире. Но у этих стрел был металлический, обжигающий холодом наконечник… Обиды – вот их название.
– А как же «твой»? – он спросил с одним желанием услышать правду.
Она могла быть любой: «я его не люблю», «это было вре?менное помешательство», «это была ошибка»… – Знакомое желание для многих, когда появлялся кто-то кроме нас… И мы ждём какого-то оправдания для себя, что мы все же лучшие. Когда эти фразы словно живительные для нашего рассудка, что всё, что было – это прах, не имеющий смысла. Мы жаждем этих слов, близких или похожих, только чтобы они нас утешили. Чтобы был шанс при желании распахнуть объятья и попробовать снова начать всё сначала. Маленькая красная нить между двумя, которую не всегда один протягивает другому, но он-то точно её ждёт. Мы все её ждём, потому что знать, что тот, кто был, он ещё любимый, это хуже, чем его появление.
И он ждал что она вот-вот скажет эти слова об ошибке… О незначимости того человека, а она, убрав руку, взяла в неё чашку и ответила:
– Он меня бросил…
В этих словах было столько горечи, что даже не видя её, он бы понял по голосу, что не ошибка, не помутнение разуму причина тому, что он появился. Любовь – самая болезненная версия. От неё не идёт лекарства, когда слышишь эту фразу, тебя будто режут без анестезии. Это адское чувство… Когда хотят вернуться только потому, что с другим человеком не вышло. Это непросто неприятно, это больно, когда ты любишь.
От той боли что резануло по его сердцу, он прищурил глаза… То самое чувство новой трещине, но, когда в неё, по живому забивают ржавые гвозди.
– Не вышло…, и ты вспомнила о муже?
Он не мог сдержать эмоций, когда злость и разочарование берёт верх. Это то чувство, когда человека ставят на ровне с ношеными тапками. Когда их кто-то поносил после тебя, а потом тебе предлагают снова их носить, по причине того, что тому человеку они просто разонравились, они ему не нужны. Гадское чувство, правда?..
Она посмотрела на него и промолчала. Ей нечего было ответить в своё оправдание, ей вряд ли вообще было что сказать тому, от кого она ушла несколько лет назад. С той семьи, которая казалась всем идеальной. Он любящий муж, она любящая его жена. Не придраться. А самое обидное, что в браке один всегда верит в эту идиллию, как и те, кто видят её со стороны, не догадывается о том, что внутри этой семьи в одном сердце всё идеально, но уже в другой роли, у этого счастья другое лицо, другой голос. И это была их история.
Оливер приехал домой, как обычно, в 19:00. Но его не ждал аромат горячего ужина. Его не ждала его жена, открыв дверь ключом, он увидел чемоданы, а после увидел жену, которая на выходе обронила, что уходит от него. Она взяла остатки чемоданов и захлопнув дверь, ушла. Он остался в кругу тех людей, для кого это было как гром среди ясного неба, может быть оттого, что сам он уже был давно выписан из её сердца и не догадывался о том, что ему давно уже отмерена роль зеваки, кто смотрит на отношения со стороны, потому что внутрь не допущены.
– Ты сможешь меня простить? – она посмотрела на него и попробовала снова взять за руку, но он взял кофе.
Совпадение или его нежелание?.. Два вопроса как две эмоций, когда и хочется, и неможется. Когда вроде бы и прыгнул человек в эмоции, в объятия, а его останавливает разум, боязнь, что однажды в этой прыжке он не был пойман, а при объятии напоролся на боль…
Он встал из-за стола, достал помятый бумажник с кармана брюк и достав оттуда деньги небрежно кинул их на столик…
Какая-то духота сковала всю его грудную клетку и захотелось дышать, не ей, не её ароматом, а воздухом. Свежим порывом ветра. Он не убегал от неё или от ответа, есть такие моменты, когда хватает одного вздоха, чтобы что-то внутри оборвалось и состояние клетки навсегда было разбито. Когда чем шире шаг, тем дальше оставляешь место своей катастрофы…
Он взялся за дверную ручку и его уже не накрывало воспоминаниями. Это была просто ручка, просто кафе, просто здание, просто стало вдруг всё так просто. Что внутри всё разом оборвалось. Сначала боль, а потом ничего… Хочется лишь распахнув руки в стороны ловить воздух распахнутыми ладонями, грудью, лицом от того, что вдруг с твоих плеч ветер сносит порывами того, что так держалось крепко на твоих плечах и вдруг этого нет. Счастье!
Оливер позвонил Рею и предложил встретиться. У Рэя не было планов. Обычно свои выходные он проводил в ожидании вечера выходного, когда для холостяка самая пора отдохнуть от себя. Когда желательно выйти из себя позже, а зайти под утро…
Через час они уже сидели во вчерашнем ресторане и смотря на Оливера он думал, как поговорить с ним о нём…
На что Оливер, смотря на него улыбнулся:
– Всё хорошо.
– Точно? Или, как обычно?
– Правда. Правда, хорошо.
Рэй хотел ему верить, и верил, ведь несчастный человек не может так улыбаться и глаза не будут блестеть таким блеском. Он смотрел по сторонам, смотрел на женщин…
– Оливер, что с тобой?
– Ты о чём? – перевёл он взгляд на Рэя от девушки, что явно ему симпатизировала.
– Подойди к ней.
Оливер обернулся на неё
– Ты уверен?
– Ты просто забыл, как это делается…
Оливер пожал плечами и улыбнулся:
– А ты прав…
Он поднялся и подошёл к столику сидящей женщины за ним. Она улыбнулась его смущению, которое нельзя было не заметить…
– Здравствуйте… – он протянул ей руку в знак знакомства, – Оливер…
Она улыбнулась и протянула ему свою руку:
– Очень приятно, Мэри…
Он попросил разрешения сесть, она охотно согласилась. Незаметно к выходу прошёл Рэй и похлопав Оливера по плечу скрылся в дверях ресторана.
– Ваш друг решил покинуть вас? – спросила она его с интересом.
– Он решил не мешать. – не стал он ей врать.
Рэй вышел на улицу, поплотней застегнув пальто на ветру, что терзало его, как листву на дереве.
А на лице у него было странное чувство, он был рад за друзей. Но он, а как же он? Хотя… Он улыбнулся потоку ветра и решил позвонить Мэтью, но в телефоне так и не раздался его голос. Мэтью слышал звонок, кинув взгляд на телефон и решил не отвечать. Он ехал в машине и его терзали мысли: «Почему я не взял её номер? Струсил? Да… Я струсил. Впервые в своей жизни я побоялся женщины. Нет, не женщины. Я побоялся своих желаний к ней. Себя побоялся с ней…» – он ухмыльнулся себе, не понимая, как можно вот так, с одной какой-то выпущенной стрелы, лечь всем рассудком к ногам одной женщины. «Идиот…» – говорил он сам себе в сердцах.
А ведь как часто, мы не бываем готовы к подобным встречам. В жажде любви всех нас побарывает некий инстинкт самосохранения. Оставить при себе свой суверенитет и остаться собой. При своих взглядах, своём прежнем ритме жизни, но не выходит. Ты думал раньше о себе, а потом твою голову занимает другой человек. Ты не идёшь больше по любимым местам, ты идёшь в любимые объятия, которые хотел бы ощутить и как нередко бывает, между нами встаёт выбор, сердца и разума: бороться с собой и рвать нить или падать в бездну без страховки… А что выбирали вы… Страх – боязнь разбиться, боязнь быть не пойманными и в тот же момент эта тяга, желание пойти на зов сердца и раствориться в собственных эмоциях. О, как же сча?стливо то сердце, что не трусит!
«Понедельник день всегда тяжёлый, по крайней мере, так говорят и не могу сказать, что разделяю эту точку зрения. В конце концов, каждый сам творец своей недели. И для меня понедельник день свершений».– хвастался Джэй перед сотрудниками о новом повышении.
Он как шальной подбежал к Рэю с новостью о том, что его повысили до начальника отдела.
– Новости слышал? Где мои поздравления?
– Поздравляю – Рэй протянул ему руку и улыбнулся.
– Выходные не помогли… – посмотрел он на него с прищуром. – Моря не было?
– Нет. Моря не было. Но раз у тебя повышение, может на сладкой ноте скажешь за меня словечко?
– Тогда, я бы его сказал за себя, прежде всего. Рэй не обижайся, но с отпуском не лучшая идея, тем более меня только повысили и это будет с моей стороны наглостью…
– Тогда что ты молчишь о том, что твой отпуск пододвинули и едешь на море ты?
Джэй замялся не зная, что ответить…
– Кто сказал тебе об этом?
Рэй покосился в сторону сотрудниц, с кем Джэй только что обсуждал своё повышение
– Сью… – сказал он вполголоса озадачено… – Когда она всё успевает только…
– Не знаю. – Рэй пожал плечами и отправился в кабинет.
День летел стремительно, казалось, он только начался, а уже заканчивается. Может быть присущая понедельнику тоска давала о себе знать и он чувствуя обременённость, тем что устал, тем что всё до горла осточертело и встало комом, где-то в грудной клетке, давило на него, большим, громадным камнем, но от него вряд ли избавится, ведь камень – неголовная боль, от которой есть лекарство. Хотя он подозревал, что дело в одиночестве, но оно никогда ещё так не давило на него всей своей сутью, а тут взяла за горло и трясёт словно он детская погремушка…
И можно было бы вернуться в прошлое, посмотреть на тех, кто были оставлены за плечами, но там ловить нечего, там не летают птицы счастья. Там нет ничего, чтобы выражало эйфорию полёта. Там сожжённые мосты и ничего живого.
Он сел в машину и нажал на педаль газа. «Домой» – сказал он себе.
Поднимаясь на свой этаж, он увидел Оливера, который тёрся у его двери.
– Ты что тут делаешь?
– Привет.
– Что-то случилось? Ты не тот человек, что ходит по гостям, тем более после работы.
Открыв дверь они вошли в квартиру.
– Кофе будешь?
– Да… И я, кажется, влюбился…
Рэй посмотрев на Оливера, заметил его смущение:
