скачать книгу бесплатно
Спасибо, было хорошо…
Макс Линн
Без лишней ретуши и с долей иронии к реалиям своей жизни, главный герой книги от первого лица рассказывает историю своей любви. Счастливой или нет? Это уже решать читателю! Не все так просто складывается в судьбе Сергея Аксюты. Чувства и воспоминания о Ней не дают покоя ему даже на расстоянии тысяч километров. Спустя много лет. Переступая грань, пренебрегая условностями и правилами, он узнает секреты, не предназначенные для посторонних, и действует так, как подсказывает ему сердце…
Читательская аудитория: 18+. Текст содержит вкрапления русской ненормативной лексики и описание эротических сцен.
Макс Линн
СПАСИБО, БЫЛО ХОРОШО…
Мужской роман-исповедь
Если любовь закончилась — она и не начиналась.
Еврейская пословица
ОН
— Ну кто ж такие пароли ставит!? Ты моя, рыбонька! — бормотал я, довольный, взламывая ее электронную почту. — Так, проверочное слово: «Ваш любимый номер телефона?». Есть такой! До сих пор помню! Она думала, что никто не знает, как ей позвонить? На работу. Что ж ты, моя Маргоша, так легко щелкаешься? Орешек мой фисташковый… Вроде бы дурой не была! Или хорошо прикидывалась? Да, последнее! Я так думаю… Так, сунемся в настройки… А к какому мы ящику еще привязаны дополнительно? Ага! С этого мыла мы с ней некоторое время переписывались! Попробуем этот же пароль. А вдруг?! Вот. Все гениальное просто! Но тут глухо. Видимо, она уже не пользуется этой электронной почтой…
Нет. Это я зря ее обозвал. Она не дура! Умница. Та еще! С тем самым, с виноградом. Нет! Кишмишем! Или изюмом? Б#дь. Вырвалось! Эти все выражения, идиоматима… Эти идиотские обороты речи мне трудно давались еще со школы! Знаете, какие логины у нее были на емейлах? Мое имя и год, когда мы впервые встретились!
Что это все значит? Ведь столько лет позади! Неужели она меня еще помнит? Обалдеть! А! Стоп! Дошло! С изюминкой она!
Рита. Ласково — Маргоша. Мозги от нее до сих пор набекрень. На мысли о ней настроены. Чего бы тогда полез к ней в почту, если уже семь лет, как расстались? У нее своя жизнь. В России. У меня свои будни. В Израиле. Беспросветные. Дом. Работа. И так по кругу. Если вырываюсь, то это что-то невиданное случилось! Планеты расслабились и в другом направлении крутанулись, и Бог, отодвинув в сторону светило, сверху шепнул:
— Серёга, вперед! На подвиги! Пока держу, пока не попёкся!
Чего не сплю? В голову воспоминания залезли и сидят. Если б спокойно сидели! Так нет. Палец слюнявят и шелестят по мозгам, листы один за другим переворачивают. Жизни моей. В пижамных штанах тоже. Стоит, спать не ложится! С членом не договоришься! Когда надо, супружеский долг срочно отдать — у него вдруг выходной. А тут, вхолостую, вскочил! Что в итоге? Я не сплю. Ни вверху, ни внизу — покоя нет!
Даже город утих, пригасил огни. Ветер не скребет противно по стеклу апельсиновой веткой. Тёща не дает спилить… Дом затаился перед утренним бедламом… Я бодрствую. Изюминку проведываю. А она и не догадывается, что я в ее секретах весь по уши сейчас!
В соседней комнате спит жена. Наверху — старший Давид, ему осенью будет пятнадцать. А рядом, в другой, недавно срочно организованной детской, наш нежданчик, двухлетний Йонатан. В переводе его имя означает «Господь дал». Тёща выбирала.
У вас есть тёща, еврейская мама вашей жены? Тоже? Тогда меня поймете! Братан по неволе! А у вас? Нет? То-то же!
Вот я и пошел однажды в свой единственный рай в этом построенном мною доме. В кабинет. В два ночи. Провернул ключ в замке. Если кто-то сунется… Защитил свою приват-сферу!
Я залез в переписку Риты. Папок было несколько. По алфавиту:
А. С. Котик
Бобло, ко мне!
Любоффь
Отпуск, фото
Письма подругам
Покойный — (
Покупки
Проходные
Работа грёбаная
Тройник
Херня-хернёй
Четвертак 2+5
Шеф-гад
Я начал с первой папки.
И обалдел! Так это же наша с ней переписка! А. С. Котик означает Аксюта Сергей. Котик. Это я! Столько лет спустя моя Маргуша, вернее, уже не моя, ее хранит! Она называла меня котиком. В постели. Да, слащаво! Ничего особенного и нового. Согласен! Но в те, наши моменты, — это было в самый раз!
Я понажимал на «Письма», пробежался глазами, вчитался, и вспомнил 2007 год (еще до заключения соглашения безвизового сообщения между Израилем и Россией). Ярко увидел картинку, как будто вчера было:
— Алё, Рита? Ты? Маргоша! Угадай! Знаешь, где я сейчас стою? В очереди! В Генеральное консульство России в Хайфе. Визу буду получать!
— Котик! А что так приспичило? По жаре, по пустыне вашей…
— Ты же сама мне сказала, что давно не виделись, встретиться пора… Или не соскучилась?
— Ага! Все жданки прождала! Штирлец, у вас три секунды на новую попытку! Потом отключаюсь. У меня планерка у шефа скоро. Я в цифрах вся…
— Ты же сама мне сказала… И я тоже очень хочу тебя! Уже два года не виделись, мочи нет терпеть!
— Меняй обороты речи. Так ты уже начинал! Только что. Не прокатило.
— Не сбивай меня! Тут народу вокруг, и все типа уши закрыли. А!? Любопытные? И по-русски забыли!? — это я кинул вопрос — гранату в толпу вокруг себя. — А ты меня истязаешь… 31 в тени! Как мама? — я спросил и оглянулся возле себя.
Конечно! Очередь меня слушала. Все стояли под палящим солнцем. Обмахивались. Потели. Плавились. Истекали. Не пахли. Хоть какое-то развлечение должно быть? Вот! В виде меня! Который еще не улетел, а уже любовницу надыбал. Курлыкает по телефону… Наверняка у дотошных в мозгу калькулятор включился: «Сколько ж этот мудак сейчас денег на разговор по мобиле тратит?»
— Рита, так что там мама? Ты была у нее?
— Вот! С этого надо было начинать! Без заходов твоих… Маму надо в больницу положить. На обследование. У нее все болит, понемногу. Твой брат то в запое, то в заскоках своих. Веру Прокофьевну скоро со света сживет…
— Еще пару дней и я буду. К первым дням августа. Ни братку, ни маме пока не говори. Разволнуется еще. Чтобы чего не случилось!
— Конечно не буду. Главное, приезжай! Слово сдержи! Она бредит уже тобой, Сережа…
— Сама-то как? Ждешь? Аэродром очисти, чтоб время не тратить! Ты ж меня знаешь, всех разгоню. Ногами укроются…
— Да нет у меня сейчас никого! Тебя жду.
— Вот и умница! До скорого! Я, как в Ростов прилечу, сразу тебя наберу. Жди!
Моя мама жила в одном доме с братом. Он у нас в семье, как говорится, не без уродца. Тьфу. Урода. Говорю же, поговорки — не мой конь! Педальный.
Брат в девятнадцать, по дурости, сел. Четыре года. Дальше жизнь уже другим путем у него пошла. Нет! Больше он не влипал. Ничего криминального. Только поломало его это время отсидки… Теперь работает, то там, то сям. Ничего стабильного. Попивает. И материну пенсию таскает…
Получил я тогда визу. Вернулся в дом. Без вещей же не полечу?!
Тёща ходила вокруг, вынюхивала, что Майка мне в дорогу дает. Она сглотнула, но промолчала, когда жена сложила подарки для свекрови. Вытерпела, что я не забыл бритвенный станок и свою косметику. Лишь вздохнула над не затертыми, до дыр, сложенными боксерами и плавками. На паре новых рубашек и моих любимых джинсах ее переклинило. Услышал кряхтение, покашливание — в виде намеков. Но Майя не среагировала. Поэтому, был обнародован указ главнокомандующей в моем доме:
— Маечка, ты попроще ему вещи давай! Не наряжай там… А то сумку посеет в аэропорту или украдут! — нашла она отговорку. Хотя предполагала другое, что я в этих тряпках по бабам пойду.
— Эти рубашки из того каталога, дорогого? Да? Отложи в шкаф! А бруки?
— Мама Деба, это джинсы. В одних штанах я лечу, в других домой вернусь! Вам что, жалко? Да пара шортов — по дому у матери носить. Вы меня бы голым отправили? Что за кипиш? Мая, где носки? Футболки все мятые…
Мая включила утюг.
— Серожа, ты там смотри! — предупредила тёща. И сначала потрясла указательным пальцем, потом махнула рукой и отошла на диван, к работающему телевизору. Там она села спиной к экрану, чтобы видеть дальше, что ее дочь и я делаем. Даже любимый внук, Йони, копошившийся на голом плиточном полу с конструктором Лего, в данный момент ее не интересовал.
Кто-то заметил, как она меня называет? Я Сергей! Тёщу со дня свадьбы, по ее же просьбе, называю мамой Дебой. И, хотя в Израиле принято обращение на «ты», я ей, как был воспитан в России и, как старшей по возрасту, выкаю. Ее полное имя Дебора. Она же ко мне обращается только так: «Серожа». Звуки «Ё» и «Ю» в ее произношении отсутствуют. Вместо них мы в семье слышим «О» и «У». И это не комедия! Это — ходячий еврейский юмор, вместе с интонациями и выражением лица мамы Дебы. Сначала я угорал со смеху! Майя меня одергивала. Шикала. Теперь это меня бесит! Самое удивительное, что звуки «Я» и «Е» тёща произносит. Без проблем!
Есть люди, которые картавят. Не выговаривают звук Р. Матери моей жены повезло больше: всю свою нелюбовь к зятю она вкладывает в подходящее для этого имя. С акцентом на рожу.
Я что? Терплю. Привык. Вынужденно и безвозвратно. Как можно привыкнуть к пустыне, к отсутствию снега и самой любимой на свете реки Дон — в окнах моей бывшей спальни в Ростове, к палящему без отдыха солнцу и к песчаным бурям, оставляющим скрип на зубах? К постоянной тоске по родине. По родному языку. По России. Ее гражданином я уже не являюсь… Так я привык к моей еврейской теще.
Хотя, что я трепыхаюсь? Майя у меня без гонору, тихоня, покладистая. Только тёща просекает все на раз! Леваки. Опоздания домой с работы, на пару минут. Загулы. Даже их планирование! Как у нее получается? Или у меня при мыслях сходить на сторону, потрахаться, уже все на лице написано?…
И тут она меня тоже просекла. Сидела, смотрела, рентгенила насквозь.
Как хорошо, что мама жива и у меня есть повод иногда вернуться на родину! В Ростов-на-Дону!
Жена из Таганрога. Угораздило меня однажды там в командировке подгулять. Две недели станки на фабрике менял, потом новые налаживал. С коллегами. Я инженер. Технологические машины и оборудование — моя специализация. Она начальником отдела была. Деловая. Чернявенькая. Полноватая, но упругая. На ощупь. Все было на месте и в пышном состоянии. Клюнул на приглашение перекусить после работы. Перекусил. Все две недели подряд…
Потом звонок. На мобилку. Жена Анжелка как раз сидела рядом, обедали. Все слышала:
— Серёжа, у нас будет ребенок. Ты рад?
«Конечно рад! Вон там, это не я бегу впереди паровоза, с плакатом «Я до хрени рад!?» — промелькнуло у меня в голове и сопроводилось параллельно парой крепких слов.
— Да, Майя. Но ты же говорила, что у тебя спираль? — вырвалось у меня при жене.
— Ну, так вышло…
Это ее «так вышло» меня достаёт по полной!
— Майя, ну как можно было въехать в зад Бентли? Попроще на дороге никого не нашла?
— Ну, так вышло!
— Майя, как так? Почему ты беременна?! Ты ж сказала, что у тебя уже климакс!
— Ну, так вышло.
Спокойная она у меня. По жизни. И в спальне тоже…
Замуж успела, уже в последний вагон запрыгнуть. Вагон подогнал я.
Ей тридцать шесть стукнуло. Старая дева. Мне было 29. Сажень в плечах, здоровый, сила есть и ум в придачу, курносый и обаятельный. Бугаем еще в школе прозвали. В папу я. И брат у меня тоже такой…
Какой чёрт лысый меня тогда на эту фабрику послал? Оставался бы сейчас в Ростове! Дома! Правда, от первой своей жены я бы все равно ушел. Без Майкиного тогдашнего звонка.
Там у меня давно хмурилось. Пока гроза не разразилась. Анжела, по молодости, очень видная была! А как сошлись, а потом еще расписались зачем-то, она себя запустила. Ни косметики дома, ни дезиков ей не надо было… Лишь хавку в холодильник загружай!
Ночью в туалет встаю. Сидит на кухне, хомячит.
— Анжела, ты что тут котлеты с булкой жуешь? Ночь ведь!
— Да, чего-то прижало совсем. Еда снится.
— Ну, ну. Приятного аппетита!
К тому случаю с Майкой, у нас в постели с Анжелой была уже тишина. Ей исполнилось как раз сорок пять. «Ягодка опять!»
— скажите? Ага! Ягодка! Разве что гигантский арбуз — в сто восемнадцать кило.
После разговора по телефону, Анжела сначала смахнула мою тарелку с едой на пол, а потом пощечину залепила. Усидел! Стул мой качнулся. Я в стол уцепился! А то б впечатался башкой в кафель…
Чего уж там!? Детей совместных с ней не родили. А Ванюха, приемный сын, как друг мне, уже техникум заканчивал… Она старше меня на шестнадцать лет. С квартирой.
Собрал в спешке манатки. Разбежались.
Развод оформил. Майка уже на пятом месяце к тому времени была…
Моя мать, когда увидела меня с парой картонных коробок и чемоданом, не удивилась! Спокойно покормила. Выслушала обещание, что, через минимум неделю, я найду квартиру и съеду туда, и выдала:
— С одной отмучился! Хорошо! А чего ж ты, сынок, на грабли снова запрыгнул? Смотри, живого места не останется! Все по голове тебя жизнь бьет. Дурной твоей! Ты ж ее не любишь!? Как жить-то будешь? Я с твоим папкой в любви до его смерти дожила, и то. Не все гладко было… Сережа, а может ну ее? Алименты отплатишь. Найди себе молодую девушку! Только обязательно полюби ее! Создай семью…
— Ма, у тебя внук или внучка родится! Чего ты? Уже скоро с Маей роспись. Приедешь?
— Я-то приеду. Только как мне спокойно смотреть, что сын в кабалу новую идет? Неужто счастье в нашу семью путь забыло? Вот и ты, Стёпа — неприкаянный, — мать обернулась к окну, на курящего там в форточку моего, на семь лет старшего, брата.
— А я чё? Мне это не грозит, как Сереге. Я по бабам только с гарантией хожу. Ма, ты не жди! Ни невестки, ни внуков! Я себя в узы семейные заковывать не буду. Лучше так, с гарантией жить, чем как тебя, брат, то одна, то другая наё#ывает!
— Не ругайся при мне. Я мать. Забыл? И что за глупости ты несешь! С какой гарантией?
— Мама, мои бабы занятые все, мужнины. Все по списку. Понимаешь? Вот и не будет у меня осечки, как у Сережки! — он заржал.
— Ага, а кто весной весь побитый домой явился? Что? Осечка за жену отомстила?
