скачать книгу бесплатно
Малу. Страсть, покинувшая пределы земного бытия
Линдэи
Женская похоть – самый тяжкий из семи смертных грехов и действенный инструмент совращения чистой души, сражающейся за торжество семи добродетелей. Ее имя составлено из двух латинских слов: «Malitas» и «Lux», означающих две половины ее души – черную и белую. Ее необузданная страсть нашла свое пристанище на ложе повелителей Добра и Зла – двух непримиримых соперников, враждующих друг с другом. Но что же победит: страшный Контракт, подписанный ее кровью, или Библия, наставляющая на праведный путь?
Малу
Страсть, покинувшая пределы земного бытия
Линдэи
© Линдэи, 2022
ISBN 978-5-4485-3720-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
Рыжая бестия – так ее называли посетители одного из лондонских стриптиз-клубов, где она работала танцовщицей. Ее мать – испанка, отец – ирландец, и природа, видимо, по воле творца, избрав только лучшее из союза этих генов, наделила ее необычайной красотой, грацией и пленительными манерами. Точеная фигурка, вьющиеся рыжие локоны, соблазнительные губы и море страсти в зеленых глазах – еще не родился тот мужчина, который остался бы к ней равнодушен. Все они утопали в пучине опиума и неуемного влечения, а от их прожигающих взглядов накалялся воздух, когда они смотрели, как она танцует у пилона в свете красных неоновых лучей. Каждый ее изгиб, каждое движение пробуждали в них самые откровенные фантазии и нестерпимое желание сорваться с места, чтобы прямо здесь, на подиуме, заковать в свои хищные объятия эту роковую красотку. Да, красива, прекрасно танцует – таких много здесь. Но ее аура, ее подача и энергия буквально пропитывали сексом окружающее пространство. Томный взгляд, всегда чуть приоткрытый чувственный рот – она вся без остатка растворялась в танце, излучая на публику невидимые волнующие вибрации. И при этом выглядела гордо и достойно, как недоступный ангел, который соблаговолил спуститься в это греховное место, чтобы показать, что такое настоящая страсть.
Ей нравилось танцевать. Ритмичная эротическая музыка, включенная на полную громкость так, что пол сотрясался от гулких басов, перемешанная с мерцающим светом и сценическим дымом, опьяняла ее разум сильнее вина. Движения собственного тела и соприкосновение с пилоном возбуждали ее, и душа наполнялась приятным томительным страданием. И в то же время всем своим нутром, всем сердцем она ненавидела свою работу. Ей казалось, что ее красота и сексуальность, а также тот факт, что ей приходится этим зарабатывать на жизнь, – самое настоящее проклятье, тяжелая ноша, которая легла на ее хрупкие плечи грузом неразделенных обид, непонимания, постоянной физической и духовной неудовлетворенности, а еще – антипатии к мужчинам и, как следствие, одиночества.
Лет около восьми тому назад еще совсем молоденькая, недавно окончив школу и, параллельно с этим, классы современного балета, она решила, что посвятит свою жизнь танцам. И ее природное обаяние, очевидно, за нее решило, каким именно. Стриптизу она научилась быстро. Танцевала поначалу в дешевых кабаках, где и заимела своих первых воздыхателей из низкосортного контингента – вечно пьяных и воняющих бородатых мужиков. Именно такими все они стали ей казаться после того, как она уединилась с одним из посетителей в приватной комнате. Это был ее первый приват. На ней тогда был костюм школьницы: короткая клетчатая юбка и топ, – и два завязанных хвостика по бокам на голове. До этого момента, думая о работе танцовщицы, она представляла ее иначе: в фантазиях ее зрителями были симпатичные молодые красавцы – иногда певцы или актеры, а иногда таинственные одинокие незнакомцы, – которые восхищались не только ее сексуальным телом, но могли также разглядеть красоту и наполненность ее души, проникнуться утонченной чувственностью ее внутреннего мира. Она была готова отдаться им без лишних слов, но они, пересиливая притяжение, всякий раз на секундочку останавливались и как бы говорили глазами: «Ты – богиня. Я сделаю все, что ты захочешь». Но в реальности все оказалось куда более отвратительным. Тот вонючий байкер был, мягко говоря, далек от созданного ею идеала. Сидя на диване и набивая пузо пивом и кальмарами, он с животной дикостью в глазах наблюдал, как она танцует. Что-то невнятное мычал и противно ухмылялся, то и дело трогал свой член сквозь штаны. Окончательно отупев от возбуждения, он поднялся и стал приближаться к ней, под ритм покачивая огромной задницей и облизывая жирные пальцы. Низменный инстинкт и пресмыкающаяся, грязная похоть с каждой секундой все более обезображивали его рожу. Ее охватила неприятная дрожь, когда он стал гладить ее ноги, забираясь руками под юбку. Она выскальзывала из его рук, словно дразня и играя, но на самом деле внутри нее все переворачивалось от омерзения. Он схватил ее за бедра, провел языком по оголенному животу, поигрывая пирсингом в пупке. От него разило то ли мочой, то ли дешевым пивом, то ли какой-то тухлятиной. Ее затошнило. Она пыталась оттолкнуть от себя его тушу, намекая, что время танца вышло. Он, естественно, стал уговаривать ее на секс, но тут же получил категорический отказ. Тогда он с остервенением плюнул на пол, бросил ей в лицо смятый доллар и вышел из комнаты.
То, что случилось потом, она всегда вспоминает с содроганием. Этот ублюдок выследил ее, когда она возвращалась домой после смены. Сначала он шел позади, поодаль, но стоило ей войти в парк, как он тут же оказался рядом, схватил ее, зажал рот и оттащил за деревья. Когда она вновь увидела его лицо, то от страха и отвращения как будто провалилась в полусон. Помнила только, что громко кричала, отбивалась от него ногами и уворачивалась от его противной рожи, вертясь на земле, словно раненая кошка. Его руки конвульсивно стягивали с нее джинсы и вот уже добрались до трусиков… Дальше – какой-то взрыв внутри, взрыв ярости и отчаяния. Под руку попалось что-то тяжелое – то ли камень, то ли бутылка. Со всего размаха она ударила его по голове. Он застонал, стал материться, его жирное тело перевалилось набок. Не помня себя, она побежала прочь из парка.
Тогда она впервые подумала о самоубийстве. На душе была смертельная рана, а собственное тело настолько опротивело, что она захотела избавиться от него. К счастью, все обошлось, но она долго потом не могла оправиться от этой травмы. Этот безумный, отупевший взгляд, мерзкий животный стон и эти руки, которые с чего-то решили, что им все дозволено… Кто разрешил этой ничтожной сволочи так своевольно себя вести?! Был бы у нее пистолет, она непременно бы выследила его и убила.
Тогда она поклялась, что к танцам больше не вернется. Одна была беда: нужно было на что-то жить. Свою мать она жалела, поэтому больше не хотела сидеть у нее на шее. Мечтала о престижной работе, но без образования ее не принимала ни одна компания, а денег на обучение не было совсем. Думала податься в официантки или горничные – там хоть и можно подзаработать, если удачно устроишься, но ей вовсе не по душе было убирать за другими – гордый испанский темперамент. Так что судьба поводила ее окольными путями да и вывела обратно к шесту у барной стойки.
За несколько лет чего ей только не пришлось пережить при такой работе. Приставания похотливых мужланов и извращенцев стали обычным делом, и уже привычным было то обстоятельство, что с ними раз от раза приходилось ложиться в постель. С особенной охотой ее покупали на день или два состоятельные предприниматели, и тогда она должна была днем сопровождать их на деловых встречах, а ночью ублажать в шикарных номерах дорогих отелей. Конечно, ее внутреннее «я» противилось этому, но ей приходилось проглатывать свое отчаяние и быть при клиенте ласковой и послушной. После таких встреч она пыталась заглушить боль от унижения травкой и алкоголем, но это позволяло забыться лишь на время, и нарывы депрессии опять воспалялись в сознании уже на следующее утро.
Зато вскоре она скопила небольшое состояние, купила квартиру и съехала от матери, чтобы избежать ее неудобных вопросов и подозрений о том, что работа ее дочери – далеко не то безобидное танцевальное искусство, до которого можно смело допустить даже детей. Да и сама она уже давно мечтала о свободе и независимости.
Со временем, набравшись опыта и добившись в своих кругах славы, хоть и сомнительной, она, наконец, заработала себе имя и теперь могла диктовать свои условия. Больше никакого секса и никаких приватов – только сцена. Каждое ее выступление приносило неплохие деньги. Ее приглашали в самые элитные заведения и предлагали выгодные контракты. Одним словом, она стала звездой эротического бизнеса и даже успела промелькнуть на обложках мужских журналов и сняться в парочке откровенных видеоклипов.
В материальном плане жизнь стала налаживаться, но одно оставалось неизменным – горький коктейль из душевной боли и одиночества, вновь и вновь протягиваемый ей рукою судьбы. За свои двадцать шесть лет ей ни разу не довелось испытать настоящего женского счастья. Несмотря на то, что с ней мечтали быть десятки, а то и сотни мужчин, она до сих пор не нашла среди них того, кто бы смог утолить ее необычную любовную жажду.
Но в чем крылась причина этой проблемы? Несомненно, прежняя работа оставила неизгладимый отпечаток в ее сердце, сделав его жестким и беспощадным по отношению к чувствам мужчин. Они страстно желали ее, любили, сходили по ней с ума, но в последнее время она все реже снисходила до их низменных страстей и инстинктов. Ее опыт и природное чутье помогали ей прочесть их мысли и намерения, почувствовать их сексуальную энергию. Встретившись взглядом с парнем или пообщавшись с ним несколько минут, она уже знала, на что он будет способен ради нее в постели: хочет ли он доставить ей удовольствие, или же намерен ублажить только свое собственное эго. К сожалению, в каждом зрителе и в каждом своем воздыхателе она видела только похоть, банальное вожделение и эгоизм, источаемый нижней чакрой, ощущая себя в их глазах лишь сексуальным объектом и не более того. Ей казалось, что она как будто настроена на другую тональность вселенской любовной музыки. Ей хотелось бы видеть в мужчинах что-то большее, некую возвышенную страсть, которая будоражит кровь при одном только взгляде, испытывать нескончаемое взаимное тяготение и запредельные чувства, которые выше, ярче и насыщеннее обычного плотского желания, и сквозь которые скука и холодность никогда не посмеет проникнуть в отношения.
Она много раз загоралась, знакомясь с очередным красавцем, – думала, что это, возможно, тот самый, единственный. Но как только дело доходило до секса, внутренний голос ей говорил: «Это опять не то. Это уже было». И она тут же рвала отношения, чтобы больше не растрачивать себя попусту. Все вокруг считали ее легкодоступной, видя, как раскованно она ведет себя на людях со своими друзьями, щедро раздавая жаркие поцелуи. Но мало кто знал, что большинство из них оказывались, что называется, в пролете. А уж если кому-то и повезло оказаться в ее постели, то они пополняли ряды отвергнутых ею уже на следующее утро, потому что никто из них не мог удовлетворить ее потребность.
Мужчин в ее жизни становилось все меньше, поскольку они уже ничем не могли ее заинтересовать. Большинство из них ей были даже противны. Она с недоумением смотрела на своих подруг, которые светились от счастья, знакомя ее со своими избранниками, и думала про себя: «Я бы на него даже не взглянула».
Нередко она терзалась и такими мыслями: «Может, я больна? Может, у меня не все в порядке с головой?»
Это и впрямь выглядело странным. Иногда у нее возникало ощущение, что она прилетела сюда с другой планеты, и среди земных мужчин ей едва ли удастся найти себе пару по душе. Да, когда-то у нее случилась психологическая травма, душило отчаяние от нежеланной близости, но подаренная взамен свобода выбора, казалось бы, должна была вылечить этот недуг. Тем не менее, со временем ее душевное состояние только ухудшалось.
Одним словом, она никак не могла ужиться со своим противоречивым «я», которое хоть и было наполнено неистовой страстью, но всякий раз, когда она оказывалась наедине с мужчиной, как будто опускало перед ней стальную решетку, не позволяя сблизиться с ним. Какое дать объяснение и с чем сравнить это раздирающее пополам болезненное ощущение, она не знала. И переполняющую ее невысказанную страсть она могла выразить во всей полноте лишь в одном – в своем откровенном и горячем танце на шесте.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГРЕХОВНЫЙ КОНТРАКТ
– Малу! – раздался веселый женский голос в прихожей. – Только посмотри, что я принесла!
Малу сидела в комнате перед зеркалом и любовалась своим образом, слегка подкрашивая карандашом маленькую родинку над губами. Ей нравился ее сегодняшний макияж, он был броским и впечатляющим: плотные темные тени, хищные стрелки, матовая бордовая помада на губах. Сейчас ее лицо выражало необычайную силу и дерзость, что еще больше подчеркивало ее природную красоту.
– Неси сюда, – устало ответила она.
В следующую секунду из-за двери показалось бледное лицо с ярко-красными зрачками и оскаленными длинными клыками. Волосы туго зачесаны назад, изо рта течет кровавый ручеек. Гостья зловеще зашипела.
– А вот и миссис Дракула, – усмехнулась Малу, рассматривая подругу. – Впечатляет.
Вампирша подошла к ней и заглянула в зеркало, смешно двигая челюстями.
– Как же неудобно в них… Как думаешь, подцеплю я сегодня какого-нибудь симпатичного оборотня?
– А Гарри потом тебе осиновый кол не забьет в сердце?
– Ему необязательно знать. А если ты проболтаешься, мне придется тебя убить.
Облизнув клыки, вампирша нежно провела руками по ее плечам и склонилась над шеей.
– Отстань, – засмеялась Малу, чувствуя легкий колючий укус, – а то чеснок возьму. Ты и так уже всю кровь из меня выпила.
Сегодня, в свой выходной Малу совсем не хотелось никуда идти, и она с удовольствием осталась бы дома, но ее заводная подруга Гейл ни за что не оставила бы ее в покое – сегодня все-таки Хэллоуин. Гейл работала диджеем, поэтому вся ее жизнь – одно сплошное веселье и вечный отрыв. У нее было много знакомых-шоуменов, и она знала все о каждой тусовке в городе, так что по части вечеринок она была профи. Ее энергия поражала – казалось, что она работает от батареек. Вот и сегодня она, как дикий ураган, ворвалась в квартиру Малу с целой кучей карнавальных костюмов, которые уже успела где-то раздобыть. Да еще и умудрилась так круто загримироваться.
Гейл вернулась в прихожую и принесла оттуда шелестящие пакеты.
– Слушай, костюмы – улет! Не стала выбирать и забрала все разом, пока у Сеймура хорошее настроение.
– Это еще кто?
– Новый знакомый, костюмер. Стоило мне проникнуться его историей любви с каким-то трансвиститом и поддержать его нетрадиционное увлечение, как я тут же впала к нему в доверие. Смотри, что тут! Так, вот этот я отложила для себя – мне кажется, как раз в тему. Что думаешь?
В ее руках было короткое красное платье с черными кружевными нашивками и высоченным воротником.
– Ну, да. Красивое и опасное. Примерь, посмотрю на тебя. А что еще есть? – Малу равнодушно заглянула в пакет, достала обтягивающий кожаный костюм черного цвета с широкими рукавами. – Это что, летучая мышь?
– Ага. Твой стайл, мне кажется. К нему еще маска где-то была. Наденешь с ботфортами – будешь секси!
– Нет, сегодня не хочу. Если честно, я была бы не против черного мешка с двумя дырочками для глаз.
Гейл засмеялась:
– Да брось! Чего ты такая нудная сегодня? ПМС? На вот этот – кровавая медсестра. – Малу нахмурилась и замотала головой. – Хорошо. Может, мертвая невеста? Хотя… к нему макияж бы побледнее. Нет, не то. Так, что тут еще есть? …О! – Гейл достала высокий полосатый колпак и черно-рыжее платье. – Ведьма! То, что нужно. Как тебе, а?
Малу пожала плечами:
– Ничего, интересное. А там что? – Она взяла из пакета последний костюм – с белым корсетом, обшитым черным ажуром, и пышной черной юбкой из нескольких слоев с белой тесьмой на кромках.
– Черно-белый ангел. К нему еще вот – крылья и парик. Я не планировала брать парик – думала, ты не захочешь скрывать свою шевелюру. Он, видимо, случайно в пакет попал, вместе со всем остальным.
Малу и правда не любила скрывать свои волосы, они были ее гордостью. Но сегодня ей почему-то хотелось изменить свой образ и стать другой. Она взяла парик, задумчиво провела рукой по длинным гладким волосам. Одна половина их была окрашена в белый цвет, другая – в черный. Подошла к зеркалу, надела.
– А тебе идет, – сказала Гейл, прищурив красные глаза. – Атмосферно.
Малу понравилось собственное отражение. Черно-белый контраст выглядел красиво и необычно, навевал загадочность. Она улыбнулась:
– А помнишь того зануду, который пытался покорить меня своими стихами?
Гейл, едва управляясь со своими клыками, воткнула в рот сигарету. Усмехнулась:
– Того очкастого девственника? Ну?
– Он однажды сказал мне, что моя душа окрашена двумя цветами: черным и белым, – об этом говорит мое имя.
– Что еще за бред?
– Мое имя можно составить из двух латинских слов: «Malitas» и «Lux». Первое означает зло, беспросветную тьму и хаос, а второе – божественное сияние, свет и добро.
Гейл пренебрежительно фыркнула:
– А ты ему не говорила, что означает его зализанная челка и клетчатые штаны на подтяжках? Идиот!
Малу рассмеялась.
– Ты считаешь? А мне кажется, в этом что-то есть. Свет и тьма, добро и зло – в нашей жизни ведь все сводится к этим двум противоположностям.
– Ну, не знаю. По мне, жизнь гораздо ярче и многограннее. Добра и зла и чистом виде не бывает. Хотя, нет… Есть одно зловредное создание, которое постоянно срывает мои планы… Где тебя носит?! – вдруг закричала Гейл кому-то в трубку. – Давай быстрее, опоздаем же, черт! Все, ждем тебя… Так, красотка, нам нужно поторапливаться! Помоги мне с платьем – не пойму, с какой стороны его надевать. И зачем здесь столько вырезов?…
***
Как только сумерки окутали Лондон, повсюду на улицах стала появляться нечистая сила. Ночные клубы, готовясь к ежегодному шабашу, завлекали прохожих яркими световыми вывесками и жуткими слоганами. Но Гейл знала, что самая крутая тусовка будет проходить в клубе «Инферне», который только что открылся.
– Так уж совпало, – говорила она, протянувшись к Малу с переднего сидения, – что вечеринка в честь открытия выпала на день Хэллоуина. «Открывашки» всегда бомбовые, к тому же будет много халявной выпивки – организаторы обещали.
Малу слушала ее без особого энтузиазма, задумчиво поглядывая в окно и перебирая пальцами ажурный подол черно-белой юбки. Развлекаться настроения особого не было, и только одно радовало: что сегодня она не будет в центре внимания и сможет, наконец, раствориться в толпе. Даже если и встретятся знакомые, они вряд ли узнают ее в образе двуликого ангела. Смирившись с этой поездкой, она решила, что сегодня просто расслабится, отдохнет от самой себя и от возбужденных взглядов окружающих.
– На, выпей, – Гейл протянула ей банку с пивом. – И давай, не кисни там. Впереди жаркая ночь!
Водителем был какой-то странный тип в маске Бэтмэна, причем одетый в самую обычную одежду – офисную: серую рубашку и черные брюки. Видимо, маска – единственное, что он успел нацепить после наезда Гейл по телефону. Он постоянно курил и все время молчал, лишь изредка кивая в ее сторону, а она, как всегда, трещала о чем-то без умолку. Она говорила, как его зовут и кто он такой, но Малу уже забыла – слишком часто она представляла ей кого-то нового.
Через двадцать минут машина припарковалась. Малу увидела из окна большую горящую вывеску со зловеще улыбающейся тыквой. У входа толпилась пестрая очередь из кровавых зомби, мертвецов и сексапильных ведьмочек. Внутри уже вовсю гремела танцевальная музыка, громыхающие звуки сабвуфера ощущались даже на улице.
Дух ночной жизни всегда поднимает настроение и дарит многообещающее предвкушение. Крепкое пиво уже ударило в голову, и от звуковых вибраций вдруг захотелось танцевать. В глазах Малу снова загорелся страстный огонек. Все это жуткое окружение вызывало странные, но приятные чувства. Необычная обстановка придает пикантности и порождает яркие сексуальные фантазии.
«Может, стоит и впрямь позабыть обо всем и снять кого-нибудь, не выбирая? За гримом и масками ведь не видно, кто они и какие испытывают чувства».
Эта мысль становилась все навязчивей. Многие не поверят, но в ее жизни не случалось ситуаций, когда она знакомилась с парнем на вечеринке и через десять минут где-нибудь в туалете стояла перед ним со спущенными трусиками, готовая на все, или ехала к нему домой на всю ночь, чтобы на утро познакомиться и тут же попрощаться. Прежняя работа не в счет, тут имеется в виду ее собственное желание. Но, когда алкоголь, смешанный с волнующей музыкой, затмевает разум, то в лучах стробоскопа в любом симпатичном парне, украсив его собственными иллюзиями, можно разглядеть того самого, кому хочется отдать всю себя без остатка. Такие были, и их было много. Боже, что же они делали с ее душой, эти наполовину выдуманные соблазнители! Как-то раз она сидела за барной стойкой в рок-баре, наслаждаясь коктейлем и возбуждающим звучанием бас-гитары, и вдруг увидела, как прямо к ней идет молодой подкаченный паренек в черной майке, лет двадцати, не больше. Пойдя близко, вплотную и не сказав ни слова, он обнял ее одной рукой, а второй без всяких церемоний сразу полез в лифчик. Он прижимался все сильнее, его горячий язык проник в ее рот, а рука продолжала гулять по телу, пока не оказалась между ног. Прелюдии и предвкушение секса порой бывают гораздо приятнее, чем сам акт, тем более если все случается именно так: встретились глазами, поняли друг друга и без лишних слов предались ласкам. Логическое продолжение из встречи было бы слишком банальным, хоть она и поймала себя на мысли, что впервые готова отдаться первому встречному. Не известно, нарочно ли решил истязать ее душу невыносимым разочарованием этот молоденький соблазнитель, или тому была другая веская причина, но через несколько минут волнующих ласк он просто развернулся и ушел. Кровь в ней закипела еще сильнее – такой накал страстей можно пережить только в подобной ситуации, когда струна страсти вдруг обрывается, заставляя изо всех сил желать ее возобновления, и никогда иначе. Весь вечер ее страдающий взгляд был прикован только к нему одному. Она жадно смотрела, как он, уже изрядно захмелевший, веселится, танцует и обнимает других девушек. Когда зазвучала ее любимая песня, она выбрала самый отдаленный пустующий столик, села в углу дивана, запустила руку в трусики и, глядя на него, стала незаметно себя ласкать.
Призраки любви – так она называла тех, с кем у нее случались мимолетные, незавершенные любовные истории. Она терзалась тем, что отвергала их или была отвергнута ими, но это страдание доставляло ей удовольствие. Это было чувство всепоглощающего желания, наполненного не обычной похотью, но возвышенным боготворением того, кого еще плохо знаешь и оттого дорисовываешь его портрет в своих фантазиях, наполняя его чертами своего идеала. Но если дело доходит до секса, то это чувство исчезает по мере учащения встреч, ведь созданный образ – лишь призрак. Вот почему в отношениях многих пар наступает критический период – потому что призрак идеала постепенно гаснет: они уже хорошо знают друг друга, их образы уже нельзя дополнить иллюзиями, им известно, на что способен каждый из них, и уже никакая романтика и никакие эксперименты не смогут приукрасить их обыденный секс и сделать его таким, каким он был в первый раз, а тем более – каким он был в их самых первых фантазиях. Обоюдное искреннее желание все новых экспериментов, направленных на то, чтобы доставить удовольствие партнеру, и та чувственная жилка, которая входит в резонанс с желаниями обоих, должны жить внутри человека, иначе он быстро утратит вкус к любви, превратив ее в привычку и тем самым сделав несчастным себя и свою любимую половинку.
Малу обладала даром предвидения. Она знала, присутствует ли в человеке это свойство или же нет, и стоит ли тратить на него свою энергию и время или пройти мимо. Раньше, если она сомневалась, то одна ночь решала все, но теперь ее чутье стало острее, и именно поэтому на протяжении уже долгого времени она не подпускала к себе ни одного мужчину. Она мечтала встретить того, с кем можно постоянно испытывать физическое и духовное блаженство, того, кто заражен этой трепетной жаждой так же сильно, как и она сама. Но, увы, таких ей не встречалось, и ее нерастраченная сексуальная энергия копилась, угнетая все остальные чувства, в том числе и желание жить – настолько сильно терзала ее эта неразрешимая дилемма.
«Хватит гоняться за призраками! – решила она. – Найти бы сегодня какого-нибудь извращенца или садиста, пусть отвезет меня в далекую глушь, в вонючий подвал, в подземелье – все равно, – пристегнет наручниками к ржавой батарее и изобьет до полусмерти, а потом трахнет. Может, тогда станет легче…»
***
– Эй, детка! – послышался голос Гейл, прервавший ее размышления. – Ты чего зависла? Выметайся из машины, живо!
Малу, вскочив с сиденья, быстро вышла из машины и буквально опешила от ужаса: рядом стояла толпа вурдалаков в страшных оскаленных масках. Ее передернуло. Гейл тянула ее за подол и с горящими красными глазами шипела на ухо:
– Я знаю их – это банда очень крутых танцоров из Нью-Йорка! Их приезд был под вопросом, но они все-таки вырвались. Красавцы, да?
– Пока не знаю… Трудно сказать.
Гейл провела язычком по своим клыкам.
– Вот бы попробовать на вкус кого-нибудь из них. Такие тела – обалдеть! Люблю танцующих мужиков, это же так сексуально… Ладно, пошли! У нас vip-места и проход без очереди.
Минуя секьюрити – адских стражей в длинных рясах и со смертельно бледными лицами, вампирша и черно-белый ангел проникли внутрь. Их встретила девушка-администратор в красном плаще и с нарисованным глазом на лбу. Великолепно отыгрывая свой образ, она с жутковатой хрипотцой в голосе поприветствовала гостей и поклонилась им.
– Ого! – восхищенно воскликнула Гейл, осматриваясь. – Как же тут стильно. Просто космос!
Интерьер клуба и впрямь поражал лоском, стильным дизайном и световыми эффектами. Просторный танцпол, фигурная барная стойка из стекла, усеянная мелкими фиолетовыми ручейками света, повсюду зеркала, абстрактные хромированные конструкции, прозрачные колонны с бурлящими пузырьками, играющий огнями подиум – и все это переливается, блестит, но без излишеств, лаконично вписываясь в общий дизайн. С потолка спускаются клетки для танцовщиц, повсюду на стенах – видеоэкраны, между первым и вторым этажами, в нише, – серебристый звуковой пульт. Из колонок звучит ритмичная музыка с протяжной мелодией, воздух наполнен приятным, прохладным запахом, похожим на смесь тонкого кальянного аромата с ненавязчивыми мужскими духами. Над входом, через который они только что прошли, приделана высокая арка, напоминающая большой каминный портал, а под стеклянными ступенями полыхает красно-рыжее пламя. Все это выглядело так дорого и модно, что даже у Гейл, знатной тусовщицы, перехватило дух.
– Улет, детка! Мы в раю!
– Да уж, на ад мало смахивает.
Нечисть, появляясь из жерла камина, постепенно заполняла просторы «Инферне» и рассеивалась по разным его уголкам: одни забирались на сцену и сразу придавались непристойным танцам, другие спешили занять место у барной стойки, чтобы быстрее поднять себе настроение, а третьи, расположившись на мягких диванах за своими столиками, уже с аппетитом листали меню в поисках флайеров с бесплатными акционными угощениями.
Гейл потащила Малу к лифту:
– Пойдем! Нам наверх.
Поднявшись на второй этаж, они вышли из лифта, и на их пути неожиданно возникли двое мужчин с длинными черными волосами и ярким женским макияжем. На них были одинаковые черно-серебристые костюмы.
– Фантастично! – восторженно сказал один из них, бесцеремонно схватив Малу за талию. – Вы выглядите фантастично!
Малу опешила от неожиданности и уже приготовилась включать режим самообороны, но увидела, как Гейл сияюще улыбнулась, узнав этого наглеца.
– Сеймур! Не думала, что ты уже здесь. А я как тебе? – Она покрутилась вокруг себя, демонстрируя свой наряд. – Нравится?
– Фантастично! – повторил тот, манерно взмахнув руками.
– Малу, это Сеймур, наш костюмер.
Малу изобразила улыбку:
