скачать книгу бесплатно
Дракон и жемчужина
Джинни Лин
Маскарад – Harlequin
Вдова императора Лин Суинь славилась своей безупречной красотой и обольстительностью. Она мирно жила в своих покоях до тех пор, пока Ли Тао, хладнокровный и расчетливый военный наместник одной из провинций, не похитил ее. Обретя достаточно силы и власти, чтобы бороться за императорский престол, он, без тени сомнения в своей победе вступивший в борьбу за власть, попадает в смертельную ловушку мира политики. Обворожительная Лин Суинь – в центре этой паутины и единственная, кто видит в невозмутимом жестоком молодом воине не живую легенду, а мужчину из плоти и крови, с чувствами, сомнениями и страданиями. Сможет ли безжалостный военачальник, противопоставивший себя всей империи, обрести спасение и искупление, не попав под соблазнительные чары, и какая женщина станет ему достойной парой в этой войне и… в любви?
Джинни Лин
Дракон и жемчужина
Глава 1
Династия Тан, Китай, 759 год н. э.
На исходе часа змеи[1 - В древнем китайском календаре сутки были разделены на 12 частей. Каждая часть составляла приблизительно 2 часа и была посвящена определенному животному. Некоторые толкователи объясняют выбор животных для наименования «часов» повадками, присущими этим существам. Начинались сутки с часа крысы – время с 23 до 1 часа, период активности крысы, с 1 часа до 3 – час быка («бык жует жвачку»), с 3 до 5 – час тигра («гуляет грозный тигр»), с 5 до 7 – час зайца («пока солнце еще не встало, нефритовый заяц готовит на луне лекарство «мао»), с 7 до 9 – час дракона («дракон разгоняет тучи и готовит дождь»), с 9 до 11 – час змеи («проявляет активность змея»), с 11 до 13 – час лошади («резвятся кони»), с 13 до 15 – час барана или козы («самая сочная трава для барана»), с 15 до 17 – час обезьяны («любимое время для обезьяны»), с 17 до 19 – час петуха («куры отправляются спать»), с 19 до 21 – час собаки («собака приступает к охране дома»), с 9 до 11 вечера – час свиньи («свинья наслаждается сном»). (Здесь и далее примеч. пер.)] госпожа Лин Суинь застыла в ожидании в покоях для приемов гостей. Воцарившуюся в ее дворце на берегу реки тревожную тишину нарушало только редкое жужжание насекомых в саду. Стоявший перед ней чай уже давно остыл. Последний из остававшихся у нее в услужении челядинцев принес этот чай утром, перед тем как сбежать.
Самые отважные из слуг уговаривали ее отправиться вместе с ними, но Лин Суинь прекрасно сознавала, что преследовавший ее безжалостный военачальник не моргнув глазом придаст огню любую деревню на реке, осмелившуюся дать пристанище гуйфэй[2 - Гуйфэй – титул императорской наложницы 1-го ранга, буквально означает «драгоценная супруга». Наложницы в императорском гареме делились на несколько рангов – в разное время от 4 до 5. Наложниц низших классов могло быть в императорском гареме более 100. Наложница 1-го ранга обычно была одна. Между наложницами была очень жесткая конкуренция, поскольку только представительницы 1-го и 2-го ранга могли быть интимно приближены к императору. Прообразом героини романа Лин-гуйфэй послужила знаменитая наложница эпохи Тан – Ян-гуйфэй, судьбе которой посвящены многие литературные произведения того времени. Реальная Ян-гуйфэй, воспитываясь в богатом доме дяди, получила прекрасное образование, научилась писать стихи, петь и играть на музыкальных инструментах, играть в шахматы. По легенде, престарелый император Мин-хуан, впервые увидев Ян-гуйфэй, был пленен ее красотой. Однако, в отличие от героини романа, Ян-гуйфэй ждал трагический конец: когда возраст фаворитки уже приближался к сорока, император пожертвовал ее жизнью, чтобы успокоить взбунтовавшиеся войска и спасти себя и свой трон.] – «драгоценной супруге» покойного императора.
Она резко выпрямилась, услышав перед домом шорох шагов, спокойных и уверенных. Сердце билось сильнее по мере того, как его шаги неуклонно приближались. Он явился к ней один. Дыхание Лин Суинь прервалось, едва могучая фигура появилась в дверном проеме. Все в нем выдавало того холоднокровного и жестокого демона, о котором столько говорили при императорском дворе. Черные одеяния, коротко остриженные темные волосы, бесстрастное, абсолютно непроницаемое выражение лица. Нет, ее легендарная красота не имела над ним власти.
– Лин-гуйфэй, – раздался его глубокий голос, произнесший церемонное приветствие.
– Я давно уже больше не «драгоценная супруга», наместник Ли.
Суинь осталась сидеть на месте, позволив военачальнику войти. Если бы она попыталась подняться, ноги, вероятно, не выдержали бы веса ее внезапно обмякшего тела. Спокойная мощь его внушительной фигуры только усилила охвативший ее ужас. Его лицо невольно привлекало к себе внимание. Дочерна загоревшая обветренная кожа, острые скулы. Суровую симметрию нарушала лишь тонкая белая полоска шрама под левым глазом. Нечто новое в его облике.
В первый и единственный до сей поры раз Лин Суинь видела Ли Тао в покоях Божественного императора. Молодой мужчина, почти юноша, награжденный за мужество и бесстрашие. Неиссякаемая энергия, которую он тогда излучал, обрела с годами покров невозмутимости и самодисциплины. Время заточило его словно лезвие острого, искусного меча. Но то же самое время изменило и ее.
– Покорный слуга осмеливается предложить себя в сопровождающие госпожи.
Даже самое почтительное и любезное обращение в Поднебесной не смягчило бы его разящего, как смертоносный кинжал, взгляда.
Все внутри ее словно затрепетало от страха, однако, призвав на помощь самообладание и сделав глубокий вдох, госпожа Лин оперлась изящным локотком о стол и попыталась придать своему тону куртуазную легкость и изысканность. Ее сердце билось так громко, что за его тяжелыми ударами она едва слышала собственный голос.
– О, мой господин, спешу принести вам тысячу извинений, но путешествие не входило в мои планы.
– Вам опасно далее здесь оставаться.
Будто бы Лин Суинь могла ощущать себя в безопасности рядом с ним. Как и в любом другом месте, у нее больше не было союзников или покровителей. Неужели безжалостный верный слуга покойного императора спустя столько лет явился сюда, чтобы ее покарать? А ведь бывшая наложница пребывала в уверенности, что все тайны давно и надежно спрятаны.
Ли Тао остановился в двух шагах от нее, и Лин Суинь заметила очертания оружия, запрятанного в драпировке его рукава. Клинок убийцы. Она подняла пиалу и сделала глоток, чтобы справиться с потрясением. Холодный горький чай коснулся ее языка. Многолетний опыт придворной жизни помог госпоже Лин удержаться от дрожи, однако она оказалась не в силах унять бешеное биение сердца и справиться с выступившим на ладонях холодным потом, когда неправдоподобно большая, словно растущая с каждым шагом тень его фигуры накрыла ее.
И все-таки ей удалось поставить пиалу на столик недрогнувшей рукой.
– Поскольку мой господин проделал ради этого столь долгий путь, я полагаю, нам более не пристало терять времени. Могу ли я собрать свои вещи? – произнесла Лин Суинь мелодичным, беззаботным тоном, в котором была столь искусна.
– У госпожи не будет ни в чем недостатка.
Всесильный военный наместник обращался к ней так, будто был ее подданным. Надо будет обязательно подумать о том, как бы это использовать, подумала Лин Суинь. Она подхватила свободный конец широкой шали и закутала плечи. Распрямившись, она немного помедлила, прежде чем взглянуть на него.
Ли Тао не двинулся в ее сторону, продолжая внимательно смотреть на нее. Как все мужчины. Всегда.
Следуя через пустой дом, Лин Суинь внимательно прислушивалась к уверенной поступи позади себя. Его близкое присутствие подавляло. К тому времени, когда госпожа Лин показалась на улице, пальцы ее почти онемели – так сильно она их сжимала.
Паланкин ожидал Лин-гуйфэй у обочины единственной, покрытой серой пылью дороги, ведущей из ее имения. Отряд солдат, одетых в одежды красных и черных цветов, окружал носилки. Военные наместники, всесильные цзедуши[3 - Цзедуши – должность военного наместника пограничных провинций, введенная в Танское время (618–907 гг. н. э.) – то есть эпоху правления династии Тан. Постепенно сосредоточили в своих руках всю военную и гражданскую власть на местах и стали фактически неограниченными правителями, противопоставив себя центральной власти.], имели в своем подчинении огромные пограничные гарнизоны, независимые от императорской армии. Никто не осмелился бы бросить вызов удельному самодержцу в его владениях, однако эта часть леса находилась под личным покровительством императора. Подобного публичного оскорбления властитель Поднебесной империи не склонен был спускать никому.
Когда Ли Тао с мрачным видом проследовал за Лин Суинь к паланкину, нестерпимое желание убежать, скрыться едва не одолело несчастную жертву. Однако Лин Суинь инстинктивно понимала, что, если она побежит, это только напомнит Ли Тао о его истинной природе – охотника, воина, убийцы. Пока же оставалась надежда, что хотя бы внешне он будет вести себя как благородный муж.
– Куда мы направляемся?
– На юг.
Это было единственное объяснение, которого он ее удостоил. Чувствуя на груди сильную тяжесть, она оглянулась. Божественный император повелел построить для нее этот дом незадолго до своей смерти. Само по себе имение значило для нее очень мало. Взгляд Лин Суинь скользнул по реке, которая искрилась солнечными лучами. Она вдохнула глубже, вбирая терпкий запах реки, чуть влажного мха и земли. Ей будет недоставать всего этого.
Наверное, Суинь хотела слишком много, теша себя несбыточными надеждами скрыться от всеобщего внимания, затвориться в покое и уединении заброшенного дома у реки. В глубине души она всегда знала, что в свое время возмездие обязательно настигнет ее. Долги должны быть уплачены – будь то в этой жизни или в следующей.
Госпожа Лин остановилась перед паланкином и, неожиданно обернувшись, оказалась лицом к лицу со всесильным цзедуши. Его гибкое, мощное и мускулистое тело возвышалось над ней, словно сторожевая башня неприступной твердыни. Наместник не сводил с нее пристального, словно пронзающего насквозь взгляда.
Нет, бывшая «драгоценная супруга» Лин Суинь не позволит себе дрогнуть и отступить. Обладавшие неограниченной властью правители презирали слабость и не раздумывая разделались бы с врагом, которого сочли слабее себя. Она молча ждала, пока Ли Тао не приблизился вплотную к носилкам и не приподнял небрежным движением руки занавеску. Ничтожная уступка.
– Скажите, наместник… – Лин Суинь провела кончиком пальца по своей щеке, – как вы получили этот шрам?
Он сощурился и, помедлив, ответил:
– Женщина.
Губы ее сложились в насмешливую улыбку.
– О, как увлекательно!
Пальцы сурового воина крепко вцепились в шторку паланкина, мягкая материя затрещала. Его глаза потемнели, дыхание стало глубже. О, Лин Суинь прекрасно владела искусством читать эти знаки на лицах мужчин, знаки, знакомые ей, как иероглифы изящных четверостиший. Что еще остается женщине в безжалостном мире мужчин, как может она себя защитить? А Ли Тао, несмотря на все его воинское искусство и хладнокровие, был всего лишь еще одним мужчиной.
– Да, вы не разочаруетесь, – тихо вымолвил он.
В голосе Ли Тао зазвучали знакомые нотки. Блеснувшие в его глазах искры показались ей единственным намеком на то, что этот безжалостный, непроницаемый воин способен испытывать хоть малейшие чувства за маской неприступности и хладнокровия.
На мгновение Лин Суинь почувствовала себя во власти его взгляда. Они стояли так близко друг к другу, что почти соприкасались телами. И хотя она сама намеренно спровоцировала его, Суинь немедленно пожалела о своем не обдуманном поступке, когда тревожная и волнующая дрожь охватила все ее существо. Отряд солдат, окружавших их, словно растворился в тумане. Был только один мужчина, внушавший ей трепет.
– Думаю, моя игра окончена, – прошептала она.
Он не отвечал. Прекрасная наложница едва заметным движением плеча коснулась его рукава, скользнув в деревянный паланкин. Ли Тао не сводил с нее взгляда до тех пор, пока шторка не задернулась.
Долгое путешествие представлялось ей причудливой вереницей пейзажей, запечатленных тушью на белоснежном шелке на маленьком окне деревянного паланкина. Вот промелькнули густые плети лозы, обвившей склоненные ветви деревьев, блеснуло отражение солнечного света от зеркальной глади реки. Ли Тао ехал во главе отряда, и его воины постоянно окружали носилки. Знаменитая личная гвардия Ли Тао, его «Непобедимые стражи», как прозвали они себя, снискав репутацию самых яростных воинов Поднебесной.
Густые тени и тихое журчание реки сменились грязной дорогой, сплошь покрытой многочисленными колеями от колес повозок. Их отряд продвигался на юг, прочь от центральных, полностью подвластных воле божественного Сына Неба земель. Госпожа Лин не имела никакого отношения ко двору нового императора, при котором ей не нашлось, да и не могло найтись места, но по-прежнему отчаянно пыталась цепляться за иллюзию, будто центральные уделы слыли единственным островком цивилизации и безопасности в охваченной чередой внутренних неурядиц империи. Все, что лежало за их пределами, относилось к миру хаоса и беззакония. Именно поэтому император так нуждался в цзедуши, чтобы поддерживать порядок на границах Поднебесной.
На четвертый день они подъехали к массивным укреплениям, охраняемым вооруженными людьми. Воины с угрюмыми лицами окружали заграждения. Лин Суинь высунулась из окошка паланкина.
Так, значит, все правда. Провинциальные вое начальники действительно собирали армии. Бывшая «драгоценная супруга» Божественного императора скрылась из столичного Чанъаня в надежде избежать беспорядков и смуты, однако тревожные новости последнего неспокойного года все равно доходили до нее через слуг, каждую неделю отправлявшихся на столичные рынки, в то время как сама Лин Суинь оставалась добровольной затворницей в уединенном доме у реки.
Лишь одно могло стать причиной постройки вооруженных укреплений внутри империи – междоусобная война военных наместников провинций. Долгие годы они постепенно накапливали в своих руках безграничную власть и, наконец, воспользовались смутой эпохи императора Шэня, чтобы бросить открытый вызов империи. Да, пожалуй, ей все-таки стоило попытаться скрыться из имения вместе со своими слугами.
Вздрогнув, госпожа Лин накинула на плечи шаль. Она была в том же платье, что надела на себя в то утро, когда всесильный цзедуши явился за прекрасной пленницей во главе отряда головорезов. Это была единственная собственность, которую Ли Тао позволил ей взять с собой.
Как же она ненавидела все это. Переезды, дороги. Элементы земли в ее сущности[4 - В основе китайского мировосприятия лежит концепция о 5 элементах, составных частях человеческого организма, – Вода, Земля, Огонь, Дерево, Металл. Эти элементы связаны между собой циклами созидания и разрушения. В цикле созидания каждый элемент порождает последующий и питает его энергетическим потоком: например, огонь порождает землю, сжигая дерево (дерево превращается в пепел, а пепел в землю). В цикле разрушения каждый элемент разрушает предшествующий (земля удерживает воду, вода уничтожает огонь…).] настойчиво стремились осесть на одном месте, обрести пристанище и дом. Путешествия никогда не сулили ничего хорошего. Резкие перемены только воскрешали в памяти бесчисленные воспоминания о расставаниях и дорогах, уводящих в дальние и незнакомые места. Все и всегда кончалось именно так, и по своему горькому опыту Лин Суинь знала, что пути назад нет.
К ней снова вернулся инстинкт самосохранения, окутывая подобно второй коже. Чувства обострились, заставив резко задуматься о происходящем вокруг. Ли Тао, несомненно, вел приготовления к войне, вооружившись мечом и окружив себя бесстрашными воинами. Лин Суинь владела иным оружием.
К исходу следующего дня пути широкая открытая дорога спряталась в тени гор, а земля стала более темной и плодородной. Они вступили в зеленый бамбуковый лес. Высокие стебли вздымались над головой, заполняя собой весь обозримый горизонт. В тех местах эти заросли называли бамбуковым морем, морем, в котором не было ни капли воды, и лишь ритмичное колыхание высоких зеленых стеблей создавало иллюзию набегавших волн, а тихий шелест остроконечных листьев – ощущение прохладного морского бриза. Над ними словно распростерся зеленый полог, окруживший отряд цзедуши Ли Тао со всех сторон. Когда Лин Суинь отвела глаза от окна, ее взор затуманила красная пелена, словно весь окружающий ее мир внезапно заволокло неестественно ярким закатным заревом.
Суинь высунулась из окна носилок, высматривая Ли Тао. Его высокая, с прямой осанкой фигура возвышалась во главе отряда всадников. Темные одежды резко выделялись на фоне зеленого леса. Могучий воин стал единственной точкой притяжения ее взгляда. Он обладал всей полнотой власти, а она… стоило смириться с реальностью – у нее не было ничего.
Ли Тао почти не разговаривал с ней, за исключением того скудного обмена репликами у реки. Что же вынудило его выбраться за пределы собственных, столь тщательно укрепленных территорий, чтобы захватить ее в плен? Влияние «драгоценной супруги» угасло вместе со смертью Божественного императора. Она была всего лишь памятником предыдущей эпохи, потускневшим и бесполезным напоминанием о славных днях покойного императора Ли Мина.
Их караван внезапно остановился, занавес паланкина отдернули. Ли Тао снова предстал перед ней. Он протянул руку, и Лин Суинь не оставалось ничего, кроме как принять ее, легко сжав миниатюрными пальчиками, прежде чем покинуть паланкин. Это, казалось бы, столь мимолетное прикосновение не давало ей покоя, она долго продолжала ощущать упругую твердость его ладоней и, стоя подле всесильного военного наместника окраинной провинции, испытывала неясное беспокойство. Конечно, опытная придворная куртизанка знала, как распознать мужчину, облеченного силой и властью, но никогда еще ее столь безрассудно не влекло к такому муж чине.
Лин Суинь поспешила перевести внимание на дворец, стоявший у самого края бамбукового моря. Размерами он дважды превосходил ее дом у реки и был построен в роскошном стиле, характерном для имперской архитектуры. Его силуэт напоминал Суинь изысканные пагоды императорского дворца – те же мощные и одновременно изящные деревянные перекрытия, красная черепица крыши. Дом цзедуши возвышался над зеленым морем бамбуковых по бегов.
– Почему вы привезли меня сюда?
– Как я уже сказал, оставаться у реки было более для вас небезопасно.
Госпожа Лин вызывающе вскинула голову:
– Так, значит, почтенный наместник Ли решил возложить на себя обязанности моего покровителя?
В ответ он криво усмехнулся и указал в сторону дворца. Этот человек, похоже, относился к своим словам с такой скаредностью, будто те были золотыми монетами, чудом попавшими в руки уличного попрошайки. Каждое его действие казалось настолько хорошо продуманным и взвешенным, что Лин Суинь невольно задумалась, способен ли этот невозмутимый воин вообще потерять самообладание на пике гнева или страсти. При мысли о последнем сладкий холодок пробежал по позвоночнику.
Ли Тао продолжал следовать позади, когда они подошли к парным статуям львов, охранявшим вход во дворец. С каждым шагом ее все больше и больше страшила его мощь. Уверенные шаги и ощущение всеобъемлющей власти. Видимость уважения, с которым Ли Тао позволил госпоже Лин возглавить процессию, выглядела нелепо и пугала ее. Сколько же ему потребуется времени, чтобы дать, наконец, знать о своих подлинных намерениях?
Один за другим к входу стали стекаться слуги. Всего семеро, отметила про себя Лин Суинь, ничтожно малое число для такого огромного дома, столь напоминавшего ей императорский дворец. Чуть впереди небольшой кучки челядинцев стояла круглолицая старая женщина с седыми волосами. Когда Ли Тао представил свою спутницу, старушка вздрогнула, удивленно открыв рот.
– Лин-гуйфэй! – Старушка все кланялась и кланялась. Ее узкие, худые лопатки резко выделялись под коричневым халатом служанки.
– Цзиньмэй, покажи госпоже Лин ее покои. – Прежде чем уйти, Ли Тао бросил равнодушный взгляд в сторону гостьи.
Невыносимо. Лин Суинь вспыхнула от гнева, когда тот удалился по коридору. С таким же безразличием наместник смотрел на нее и во время всего путешествия. Силой оружия он принудил ее покинуть свой уединенный приют, однако продолжал относиться к ней так, будто ее персона не имела для него никакого значения. Это было… было гораздо хуже, чем если бы он допрашивал ее или угрожал расправой. По крайней мере, в том случае она хотя бы знала его планы.
Старая служанка мягко коснулась ее руки:
– Пойдемте вместе с тетушкой Цзиньмэй, госпожа.
Стража проследовала за ними, когда старушка повела Суинь за собой по просторному коридору дворца.
– Гуйфэй даже еще прекраснее, чем о ней говорят, – проворковала тетушка, обращаясь к ней титулом, пожалованным Суинь Божественным императором. – Мы все весьма польщены и обрадованы честью, оказанной вами этому дому своим приездом.
Воистину приятнейшее путешествие. Церемонный визит, в котором ее любезно сопровождали пятьдесят вооруженных с головы до ног стражников.
Тетушка поспешила вперед, проворно семеня в своих деревянных сандалиях, сопровождая Суинь через центральную гостевую залу во внутренние помещения дворца. Тихие и просторные комнаты были обставлены изящной мебелью. Все покои дворца казались тщательно прибранными, однако она затруднилась бы описать их с известной долей определенности – они производили столь же загадочное и непонятное впечатление, как и их таинственный владелец.
Через центральную дверь Лин Суинь проследовала за тетушкой в главный внутренний дворик, украшением которого служил тщательно ухоженный садик. Садовник легко касался пальцами густой зелени живой изгороди, прежде чем обрезать ее большими садовыми ножницами. Глаза его не концентрировались ни на движениях руки, ни на острых лезвиях ножниц, едва заметно порхавших перед ним. Когда садовник обращался к долговязому, худому юноше, стоявшему возле маленького пруда, взгляд его продолжал оставаться пустым и отсутствующим, лишь на миг останавливаясь на предмете его занятий.
Юноша поймал направленный на него взгляд Лин Суинь. Ему было около шестнадцати – мальчик, готовящийся стать мужем. Охапка влажной травы выпала из его правой руки, когда юноша во все глаза уставился на прекрасную пленницу. Его левая рука безвольно свешивалась вдоль туловища, пальцы на ней казались иссохшими и скрюченными, словно голубиные коготки. Почувствовав внезапное смущение, госпожа Лин отвела взгляд.
Тетушка подозвала ее к себе:
– Хозяин Ли пожелал, чтобы Лин-гуйфэй обладала самыми роскошными покоями. Мы надеемся, госпожа останется довольной.
Образы слепого садовника и его увечного помощника не выходили у Лин Суинь из головы. В императорском дворце даже ничтожнейшего из слуг подбирали, обращая внимание на их физическую красоту, дабы увековечить иллюзию совершенства.
Добравшись до восточного крыла огромного дома, тетушка подвела Суинь к лесенке. Стража осталась за высокими двойными дверями, а они вошли во внутренние покои.
– Здесь хороший свет. Позитивная энергия со всех сторон. – Тетушка первой засеменила в опочивальню, открывая одну дверь за другой. – По утрам Лин-гуйфэй сможет наслаждаться видом восходящего над скалами солнца.
Пожилая женщина напомнила Лин Суинь старых слуг, проживших в императорском дворце так долго, что им иногда даже жаловались придворные звания. Их речь и манеры могли показаться услужливыми и зависимыми, но они, безусловно, обладали мудростью, хитростью и проницательностью, равных которым не было в этом мире, благодаря знанию тайн и интриг, разворачивавшихся перед их глазами за долгие годы жизни при дворе. Еще тогда Суинь научилась ценить слуг и по возможности заключать с ними соглашения.
Тетушка отдернула полупрозрачный занавес и подвела госпожу Лин к балкончику, с которого открывался вид на серую гряду скал в отдалении. Чистый и прозрачный лесной воздух окутал их свежестью. Вцепившись в деревянные перила, Суинь впилась взглядом в открывшийся перед ней пейзаж.
Ли Тао заточил ее на втором этаже. Вымощенный каменными плитками дворик обрывался в глубокое ущелье с отвесными гранитными стенами. Даже если бы она набралась достаточно храбрости, чтобы перелезть через балкон во двор, бежать ей было некуда.
Лин Суинь успела обдумать все возможные причины своего появления в этом доме. Военачальник мог взять ее в заложники, что представлялось ей маловероятным, поскольку бывшая императорская супруга не обладала больше союзниками в охваченной междоусобицей империи. Ее пленение могло быть простым актом неповиновения императорским приказам. Самым логичным показалось ей предположение о том, что грозный цзедуши решил, будто госпожа Лин владеет какой-то жизненно важной тайной. Были времена, когда она обладала многими, самыми высоко охраняемыми секретами императорского двора.
Суинь задала пробный вопрос, едва тетушка присела подле полупрозрачного занавеса:
– Давно ли вы служите наместнику?
– Пятнадцать лет, моя госпожа.
Значит, с самого начала. Суинь еще раз наклонилась над перилами балкона и вдохнула ароматы мха и влажной земли.
Значит, с того самого времени, как кто-либо впервые услышал о человеке по имени Ли Тао, подумала она.
Глава 2
Ли Тао ослабил кожаные ремешки, с помощью которых ножны закреплялись на руке. Военачальник сидел один в кабинете, закрывшись от воинов, от слуг, от нее. Блистательная Лин Суинь была надежно спрятана в его твердыне, где ее не смог бы достать ни один недруг. Теперь у военачальника появилось время и возможность все внимательно обдумать.
Он вытащил кинжал с тонким лезвием, спрятанный в рукаве, и положил на стол рядом со стопкой писем. В бронзовой курильнице виднелась кучка серого пепла – все, что осталось от записки, побудившей его пересечь укрепленные границы своих владений ради удовлетворения, казалось бы, минутной прихоти. Записка была не подписана, смысл ее – туманный. В записке сообщалось, что военный наместник Гао Шимин послал людей, чтобы схватить Лин Суинь, или Лин-гуйфэй, как ее величали при покойном Божественном императоре.
Бывшая «драгоценная супруга», размышлял Ли Тао. Женщина, уже ничего не значащая в тайных интригах и заговорах при дворе нынешнего императора. Наложница, былой покровитель которой давно покинул мир живых, отправленная в отдаленное имение у реки, чтобы провести остаток дней в изгнании. Символ отошедшей в небытие империи. Так зачем вдруг она могла понадобиться старому лису Гао?
Ли Тао чувствовал, что здесь таится какая-то хитрость, какой-то подвох, однако впервые в жизни он действовал вопреки своим чувствам. Таинственное послание содержало предупреждение, но было в нем и нечто большее. Нечто очень похожее на обещание. Обещание того, что воинственный наместник пожалеет, если не предпримет решительных действий. Имя бывшей «драгоценной супруги» пользовалось широкой известностью в Поднебесной. Лин Суинь.
На пике популярности прекрасной наложницы при столичном дворе Чанъаня о ней ходило множество самых невероятных слухов. Роковая соблазнительница, очаровательная и завораживающая, самая красивая женщина в Поднебесной. В золотой век царствования императора Ли Мина умы и сердца поэтов и придворных были прикованы к Лин-гуйфэй, из которой людская молва и всеобщее поклонение сотворили богиню.
Во время своего первого появления при дворе Ли Тао посчастливилось мельком увидеть прекрасную госпожу Лин. Жажда и желание, охватившие его тогда, оказались внезапными и всепоглощающими. Он был юн и горяч, им двигали самые честолюбивые стремления – молодой воин хотел признания, уважения, власти. Однако даже сейчас, почти десять лет спустя, при виде Лин Суинь в нем пробудилось слабое эхо того самого, почти позабытого желания.
Вначале Ли Тао решил, что старым лисом овладело страстное стремление обладать этим запретным цветком, женщиной, которую он столько лет видел во дворце императора и которая была для него недоступным объектом губительной страсти. Возможно, Гао хотел стать единоличным владельцем ее запретной красоты и немеркнущего сияния ее божественной славы. Однако вскоре цзедуши перехватил убийц, тайком пробиравшихся по берегу реки, поспешно отправленных старым царедворцем по ее душу.
Наемники пали в бою, лишив Ли Тао возможности их допросить. Последний из них сам бросился на собственный меч, чтобы избежать плена. Очевидно, это были не простые наемники – чтобы нанять столь преданных воинов, требовались не только немалые деньги, но и влияние. Получалось, что госпожа Лин по-прежнему обладала известной ценностью. Мятежный военачальник желал ее смерти, кто-то другой, по-видимому не менее могущественный автор записки, хотел, чтобы Лин Суинь осталась жива, а он, Ли Тао, оказался в центре чужой интриги.
