скачать книгу бесплатно
Поправив сползающую на глаза шляпу, Лидия Васильевна извлекла из сумки совсем уж непознаваемую фигурку, чем-то смахивающую на приплюснутое яйцо.
– Головач! Как настоящий, скажи? Его у двери оставлю! Чтобы зло не прошло!
– Кто же надоумил тебя?
– Грибная матерь! Во сне её увидала и сразу тесто завела! – погрозив кулаком наливающемуся темнотой небу, бодрая старушенция прерывисто вздохнула. – Смутные времена заходят. А грибочки что сторожа! Сберегут наш покой, скроют мельничку от пришлых.
– А это что же будет? – баба Оня кивнула на странную конструкцию из мха да веток.
– Секрет, секрет, – Лидия Васильевна неуклюже раскинула руки, пытаясь скрыть очередное творение. – Нельзя! Нельзя! После узнаешь!
– Как скажешь, затейница. – баба Оня не стала настаивать, подтолкнула деревянную дверь и прошла внутрь.
Тем временем Матрёша с Варварой добрались до деревни. Не поздоровавшись толком, наперебой заговорили про поползух.
– Клубятся! Ватажутся! – согласился Семён. – Нехорошо это, не к добру.
– Согласна, Семён. – кивнула Грапа, расцеловавшись с гостьями. – Как вовремя вы приехали! У нас ведь опять неладно!
– Кто такие эти поползухи? – Варвара обернулась в поисках хозяйки.
– У Анютки наша Оня. Помочь пытается, – Грапа засуетилась возле печи. – Проголодались, небось? Садитесь к столу. После разговаривать станем.
– Про поползух хоть скажи. – снова попросила Варвара. – Что за сущности? Откуда взялись?
– На что он нужны! – скривился дед. – Видал я давеча одну на той стороне. И толку?
– Я их не рассмотрела совсем. – пожаловалась Варвара. – Тени и тени.
– Ты ходил на ту сторону? – Матрёша перебила подругу. – Один или с котеем?
– Зачем с ним. Один. Снегу тама! Страсть как много нападало. Не пробился сквозь него, пришлось поворотить назад.
– Вот вам и зима в ноябре… – протянула Варвара. – Что за дела здесь творятся? Рассказывайте уже! Не томите!
– Да что говорить… – вздохнула Грапа. – Аннушка Мару разгневала. Всё из-за доченьки своей.
– Вот дура! – Матрёша картинно закатила глаза. – Всё так и прятала её? Продолжала чудить?
Грапа кивнула и нахохлилась.
– Допряталась. Попёрли нашу девчушку.
– Узнали хоть – кто?
– Думается, что сама! По всем позициям Морена выходит.
– А Анна что же?
– Анька в дому заперта! – с жаром выпалил дед. – Сидит сычихой равнодушной. Вовремя вы приехали, девки. И звать не пришлось.
– Нас котеич позвал, – Матрёша рассказала про странные звонки, а после спросила. – Где он сейчас?
– Дак шляется где-то, – отмахнулся дед. – Или приснул в тепле. Самое время для спячки.
– Какая спячка, Семён! Он звонил, просил помощи! – возмутилась Матрёша. – Мы потому и приехали. Скажи, Варь!
– Всё так, – подтвердила Варвара, помогая Грапе разливать дымящиеся щи. – Не дёргайся, Матрёш. Давай перекусим.
– Можно и мне добавочки? – дед причмокнул губами и зажмурился. – Первоклассная продукция! Первый сорт!
– Не камуфло ваши щи! – Матрёша с тоской покосилась на тарелку. – Сейчас бы Ониных пирогов. А ещё лучше пиццу. Я б «Три сезона» заказала. Или просто из четырёх сыров.
– Ишь, завела! – хрюкнул в бородёнку Семён. – Пицю ей подавай! Совсем в городские заделалася. Пообвешалася цацками, что ёлка. Ресницы метла метлой. А ногтищи!
– То самый шик! – отбрила деда Матрёша. – Не соображаешь в модах, так не лезь. Я бьюти-блогер, мне положено!
– Бути-богер? Что за зверюшка така?
–Тундра ты, дед. Я косметику обзираю, модные тенденции рассматриваю. Выношу в массы, так сказать. Просвещаю народ.
– У неё и помощница под стать, – подмигнула деду Варвара и вдруг тихо охнула, испуганно уставилась на приятельницу. – А где кутя, Матрёш? Ты же в сумке её тащила.
– Там и сидит. Она у меня стеснительная. Попривыкнет к обстановке и вылезет.
– Эта какая ж такая кутя? – заинтересовался Семён.
– Точная копия нашей Матрёши! – рассмеялась Варвара. – И характер скверный. Один в один.
– Ты к себе-то не хочешь зайти? – невпопад поинтересовалась Грапа. Она всё поглядывала в окно, ожидая возвращения хозяйки.
– Зайду, конечно. Только попозжа. Вот Оня вернётся, обсудим ситуацию и после схожу. Я ж кутю сюда насовсем привезла. В доме определю. Она деревню любит.
– Это хорошо. Это правильно. Негоже дому пустовать… – Грапа не успела закончить мысль – прильнула поближе к стеклу, вглядываясь в навалившиеся на деревню сумерки.
По улице прошло движение – пыль и да сухие листья взвились невысокими вихрями. Подгоняемые ветром, покатились вперёд юлой. А за ними неуклюже задвигалась темнота, стала расти в высоту, стремительно приближаясь к небу.
Глава 5
Тоськин домишко почти замело. Посреди огромных сугробов сделался он невидимкою, слился со снежной белизной. Снегом подпёрло дверь да залепило оконца, только тонкий дымок из трубы указывал, что здесь кто-то живёт.
Матоха совсем примолк – уснул в глубине под печью, устроившись в гнезде из тряпиц и сушняка. Прижавшись к тёплому печному боку, радостно всхрапывал и мохнатый вазила, ему чудилась весна, поле в синих шапочках васильков. Солнце светило в спину, пригревая. А вдалеке раздавалось задорное ржание его родни.
Голбешка нахохлился в уголке. Поджав когтистые лапы, распушился в стожок, прикрыл совиные круглые глаза. Дремал.
Одна лишь Тоська бодрствовала сейчас – укутавшись в штопанную шаль, сидела возле стола, пристально всматриваясь в наполненную до краёв миску. Время шло, а картинка в воде не менялась, лишь мельтешили снежные помехи, полностью перекрывая обзор.
– Только бы успел перейти! Только бы покинул обратку! – бормотала Тоська вполголоса. – Ты справишься, Тимош! Ты сможешь! Тебе не привыкать.
Тимофей погостил всего пару часов – расстроенный ссорой с женой, всё жаловался на Анну, сетовал на её мнительность и страхи. Тоська слушала его невнимательно – неясное предчувствие щемило сердце, не давало расслабиться, побуждало завернуть брата обратно домой. И когда с неба полетели первые снежинки, она почти вытолкала его за порог, велела бежать с изнанки.
– Что-то грядёт! Я чувствую силу и злость. Чувствую гнев Мары!
– С чего ей гневаться? – попытался возразить Тимофей, но в этот миг над поляной роем пронеслись поползухи, потрясая мешками без дна щедро ссыпали вниз белую крупу. Тоська едва успела набросить на брата непрогляд.
– Видал? А ты споришь! Поспешай-торопись! Непрогляд долго не продержится!
– Но для чего она их прислала? – Тимофей зачарованно уставился вслед поползухам.
– Спроси у жены! Думаю, дело в ней!
– В Анне? – опешил Тимофей и, забыв попрощаться, бросился бежать через лес.
– Ишь, припустил! – досадливо передёрнулась Тоська. – Как только про Аньку сказала, так сразу… Больше и просить не пришлось!
Мысли о невестке до сих пор вызывали колючую ревность. Но сейчас она не дала ей разгореться, послала вдогонку за братом обережную заклятку, поплевала вслед, чтобы миновала его встреча с неприкаянными, чтобы не увязались за ним удельницы, а кошемары не перестряли дорогу…
Обмакнув в воду палец, Тоська провела невидимый круг и осторожно подула в серединку. И опять замелькали снежные мушки, словно и не было в целом свете никого кроме них.
Тоська смотрела и смотрела, пока грудь не ожгло холодом – лунница, давний подарок Анны, сделалась словно кусочек льда!
Затрепетал воздух, и из пустоты проявилась зыбкая фигура, приморозила комнату, загасила огонь в печи.
Многорукая да ужасная с виду, зависла Мара перед Тоськой. Свела к переносице темные брови, потребовала, чтобы вернула брата назад, удержала возле себя на изнанке.
– А ты сама… сама не можешь его вернуть? – вопрос вырвался сам собой. Тоська хоть и робела перед Марой, не смогла удержаться от лёгкой подколки.
– Хочешь, чтобы сама? Могу! – Мара склонилась вперёд, жуткий лик оказался совсем близко. – Но не пожалеешь ли после?
– Зачем его возвращать? – новый вопрос дался Тоське с усилием.
– Анна не пара ему! Больше не пара! Их нужно разлучить навсегда!
– Не ты ли благословила их?
– Прикуси-ка язык! Не доросла ещё, чтобы мне перечить! Слушай да исполняй, что велю! Поняла?
Нужно было кивнуть. Или сползти на колени. Прижаться лбом к стылому полу, молить о милости и снисхождении. Да только упрямство не позволяло Тоське покориться, удерживало на месте, мешало выполнить волю лесной хозяйки.
– Что же молчишь? Онемела от страха? – белые, будто стеклянные глаза прожигали Тоську насквозь.
– Я… думаю… – с трудом просипела Тоська в ответ. – Что… ты… хочешь мне… поручить?
– Сначала клятва! Потом задание! – усмехнулась Мара. Сузив глаза, прошипела хищно. – Клянись мне! Ну же, клянись!!
Словно тяжёлая гиря, потянула лунница Тоську книзу, ноги сделались ватными и чужими, подогнулись сами собой.
– Ты же была добра ко мне! – не хотела сдаваться Тоська. – В прошлый раз отпустила в деревню, позволила вернуться к своим.
– Что было, то снегом перемело! Лето сменила зима! – Мара вдруг изогнулась змеёй, заскользила мимо Тоськи кругом. – Клянись мне в верности и повиновении! Клянись не водиться с людьми! Клянись не видеться больше с подругами. Не бывать в деревне. Никогда! Никогда!!
– Что… мне… будет за это?.. – вцепившись в шею, Тоська пыталась оттянуть душившую цепочку.
– Ты смеешь ещё торговаться? – голос Мары взвился под потолок. – Изволь же! Я приближу тебя к себе! Приобщу к тайным практикам! Научу, как жить долго! Вечно!
– А… взамен? Что… нужно будет сделать… взамен?
– Да пустяк же. Пустяк! Извести Анну! Приглядывать за её дочкой!
– Ты забрала Ладу себе??
– Анна вынудила меня! Глупыми поступками заставила это сделать! Девчонка больше не вернётся к людям. Останется при мне навсегда!
– Но там же мать… – Тоська отчаянно пыталась дышать.
– Не зли меня! Я жду ответ! Согласишься – тебе же лучше. Откажешь – зачахнешь пленницей в этой дыре.
– А Лада? Что будет с ней?
– Отдам поползухам. Мне некогда присматривать за человеческим дитятей. Я жду ответа! Решайся, Таисия! Не зли меня!
Тоська корчилась на полу. Дышать было всё тяжелее, в глазах мельтешил бесконечный снег. Цепочка с лунницей-подвесом затягивалась на шее в безжалостную петлю.
«Отдам поползухам! Отдам поползухам! Отдам поползухам!» – молотом отдавалось в висках.
И когда воздуха совсем не осталось, Тоська всё же успела шепнуть:
– Я согласна! Согласна…
***
Тимофей заблудился в метели – белая мгла укрыла под собой лес. Ветер толкал его в спину, гнал куда-то вперёд без дороги. И не было больше сил сопротивляться ему – ледяная пустота расцвела внутри, заполнила каждую клеточку, заморозила горячую кровь.
Зазвенели тихие колокольцы, завели незнакомый напев. В снежном вихре пронеслись поползухи, яростно встряхнули мешки, обрушили на Тимофея снежный водопад.
Он так и остался стоять неподвижно, оцепенел безмолвным снеговиком. Не слышал больше пения колоколец, не чувствовал, как улеглась метель, не видел, как знакомая приземистая фигурка поковыляла к нему от деревьев, опасливо озираясь.
– Тимка! Отзовиси, ты тута? – дворовый тихонько постучал по снежной корке. – Хоть ворохниси чуток, пошли мне какой-нибудь знак!
Поскуливая и причитая, кот просеменил вокруг снеговика, безуспешно попробовал завалить того набок.
– Что ж это деетси, что приключаетси! До Тоськи пути перекрыло. Матрёшка в Ермолаево пироги жуёт. Один я тутачки маюси, с холодухи да голодухи терзаюси!
Сделав ещё пару кругов, дворовый решительно встряхнулся и выпустил кривые когти.
– Пипец котёнку! – проорав любимую присказку, зацарапал спрессованный снег, пытаясь добраться до Тимофеева лица.
– Закурить не найдётся? – хрипато спросили позади.
