Пища и люди. Часть I

Лихачёв и Юрлов

Пища и люди. Часть I

МОЛОКО

Мы поглощаем всё как только рождаемся.

Что даёт нам природа в этот момент жизни?

Энергию всего – молоко.

Материнская жизнь отдаёт последние силы рождённому дитя.

А дитя жадно и упоительно поглощает её.

Мать – это значит жизнь.

Вечная борьба матери за своё дитя – это основа природы.

Колесо эволюции движется вперёд, а технический прогресс её главный механизм.

Лишь забота матери – основа жизни человека.

Она поит его молоком с рождения и навсегда.

С молоком зарождается первая и вечная тяга человечества к женской груди.

Мать дала тебе энергию на всю жизнь.

Молоко родительницы – вкус, который ты не вспомнишь.

И вообще ничего.

ШОКОЛАД

Я помню как гулял с бабушкой

Мы были в парке.

Я лишь запомнил как распаковывал киндер-сюрприз.

Я ломал шоколад на скорлупки.

Я их грыз и чувствовал нежный запах шоколада.

Шоколад таял в моих руках – пока я ел другие осколки.

Моё внимание было завлечено сюрпризом – я радовался и думал: – в этом жёлтом яйце есть игрушка.

После этого дня я не видел бабушку много лет – она уехала к тётке.

Я не помню сколько мне было лет.

Может ходил ещё в детский сад.

КАША

В садике нас кормили простой едой, а у меня была личная табуретка.

Я сидел напротив одной девочки и всегда разглядывал её.

Это был наш стол – мы переглядывались, когда ели.

И всегда кушали молча.

Пшённая или овсяная каша была на завтрак – я любил её.

Я любил кашу всегда – меня устраивала её особая структура.

Все жаловались на консистенцию, а для меня она и сейчас прекрасна.

В каше изредка была жёлтая и приторная лужица масла.

Ещё было какао.

Какао имело странный привкус.

Гранённые стаканы были у каждого.

Мы смотрели на эту кремовую жидкость и всех переполняло отвращение.

На её краях была ярко-каряя пенка – отвратный сгусток.

Она застывала и липла ко всему – наши губы были в этой пене. Внутри стаканов образовывались коричневые полосы.

Это было как мерило времени – новая линия – граница и отрезок прошлого.

Было сразу же ясно – ребёнок выпил какао или тянул до последнего.

Воспитатели холили, как надзиратели и заставляли допивать остатки шоколадной жидкости.

Ещё был хлеб и кусок масла.

Иногда давали кусочек сыра – это было превосходно.

Я ложкой размазывал по хлебу масло и облизывался.

Я знал – ещё добавить сыра и будет объеденье.

Мы завтракали и я всегда смотрел в окно – там ещё было привычно темно.

Медленно подтаивающая чернота, а я смотрел и ждал рассвета.

Помню коридор – там был кабинет логопеда и рядом же кухня. Везде пахло едой, но запах этот был тухлый.

Иногда, я видел там бабушку Сосуила – она часто его подкармливала сладостями.

Она давала ему пирожки и смотрела на меня злобным взглядом. Она надеялась, что я ничего не понимаю.

Я всё понимал – каждый раз узнавая её.

И я знал почему она такая большая.

А потом обед.

Красная тарелка борща – в ней плавал майонез.

Майонез в супе не растворялся.

Некоторые бросали суп и ели сразу гарнир – картофельное пюре с котлетой.

Котлета елась не очень – мясо было тухловатым.

А пюре давали мало – оно было с комочками.

Последним был компот.

Компот был ядрёный и наполненный разбухшими остатками сухофруктов – эти частицы медленно плавали в густой и тёмной жиже.

Потом сон час – это уже не интересно.

Полдник состоял из обеденного компота и булочки.

Иногда вместо булочек нам давали печенье – оно казалось вкусным и хрустящим.

А вместо компота – нежную ряженку.

За полдником мы дрались.

И не просто так, а за кружки.

Это происходило тогда, когда мы накрывали столы.

Они были разные и некоторые дрались за самую лучшую кружку.

Я не участвовал обычно в драках, но кружку с мартышкой – хотели все.

ТОРТ

Что было потом?

Потом была школа.

Школа нач