Вдали

скачать книгу бесплатно


Жирным красным пунктиром я отметила проделанный за последние дни путь. Траектория нашего передвижения, виляющая и петляющая, больше напоминало походку не умеющего пить в меру мужика, который очень старательно пытался преодолеть расстояние между баром и своим домом, чем стратегически рассчитанный план, но в нем был свой смысл. Я избегала открытой местности, старалась держаться ближе к лесам, а после передышек в найденных постройках резко уходила в другую сторону, предупреждая возможность нападения мародеров или других недружелюбных соседей.

До ближайшего пригорода идти порядком пару дней. Если брать в расчет погодные условия, привалы и не самого подвижного брата, возможна задержка еще на сутки; а дальше – люди. Где люди, там и информация насчет происходящего, а значит, и возможность помочь спасти мир. Если не повезет в поисках живых – обычно везет только на поиски мертвых – придётся двинуть в сам город. Эта перспектива меня не впечатляла, но выбора не оставалось: либо я прячусь мышкой по укромным углам, каждый день переживая одну и ту же рутину удовлетворения своих биологических потребностей (и с таким же успехом я могла бы собственноручно пустить брату пулю в лоб – от сидения на месте он не вылечится магическим образом), либо я, как обычно, беру всё в свои руки и иду к спасению.

Может, я даже найду работающий домашний телефон и попробую снова связаться с родителями; когда треклятый вирус начал распространяться, нас разделяли тысячи километров. Они уехали в другой город по работе, оставив нас с братом за главных, и с тех пор я не могла выйти с ними на связь. Я потратила последние проценты зарядки мобильника на звонки и смс-ки, но так и не получила ответа. Возможно, родители оказались где-то в эпицентре, когда зараженные начали бросаться друг на друга – офисные блоки, где они обычно и работали, не оставляли пространства для маневренности, ровно как и шансов на выживание среди обезумевших монстров. Я не питала особых надежд, но исправно пыталась созвониться с ними пару раз в месяц. Не все населенные пункты были обесточены, и зарядить свой телефон, либо воспользоваться чужим домашним, вломившись в чью-то квартиру, было возможно: с другой стороны, такие места представляли особую опасность, рассадник таких же выживающих, которым ток нужен был по своим личным причинам. И делиться найденным они обычно не были расположены.

Город, который ожидал нас впереди, был достаточно внушительных размеров. За все время зомбиапокалипсиса я крайне редко останавливалась в таких, а еще реже эти вылазки заканчивались чем-то хорошим. Надо убедиться в состоянии моего оружия, но это чуть позже. Я медленно обвела пальцем название города в кружок думая. Месяцы выживания убедили меня в том, что возможность встретить кого-то, кто не будет первым же делом тебя грабить или палить из огнестрела, стремится к нулю. Если предполагать, что новообретенный знакомый не только занят спасением собственной задницы, но ещё и знает о том, где можно присоединиться к команде добровольцев, то метка, показывающая ту же самую вероятность, вообще упадёт в знак «минус». Нужен другой подход.

В голову ничего не лезло. Я поднялась со стула и пообещала себе придумать что-нибудь позже, а сейчас нужно завести брата внутрь. Он, конечно, смердит ужасно, но привлекать внимание ожившим трупом у дома не хотелось ещё больше.

– Ничего, – утешающе пробормотала я, снова затыкая Эду рот. Зубы клацнули в сантиметре от моей ладони, но тряпка быстро нашла свою цель. – Мы тебя вылечим, слышишь? Ты поправишься. И всё будет как раньше.

Как раньше, правда, уже ничего не будет.

* * *

Деревянная дверь заскрипела, плавно закрываясь: я держала в руках охапку ягод, а грибы лежали в моем рюкзаке аккуратными горстями. Такой перекус не вызывал особого энтузиазма, но все долговечные продукты, припасенные мною же, я строго решила не трогать до поры до времени. Пока лес предлагает, я беру у него.

Время после завтрака пролетело незаметно. Я наконец заштопала куртку, которая теперь стала лучше защищать меня от ветров, свободно гуляющих снаружи, а грязи в комнате немного поубавилось.

«Раньше я жадничала, – вспомнила я, промывая грибы под холодной сточной водой, – хватала все ягоды подряд, пытаясь хоть чем-то набить желудок. Наивно предполагала, что если не черные, то сразу съедобные».

Так и напоролась на волчьи ягоды, которые сначала приняла за незнакомый мне сорт смородины. Помню, как обрадовалась, как срывала большие горсти с кустарника, любуясь ярко-красным цветом и щупая плотную кожуру. А потом бегала к местному ручью, припадала к ледяной воде и пыталась унять жжение во рту; затем следовала пара адских часов, когда меня рвало так, что желудок выворачивало наизнанку. На этом агрессивные плоды не унялись – ядовитые не только внутри, но и снаружи, они еще и оставили после себя волдыри и ожоги на моей коже. Веселый денек был.

Чуть позже наструганные на скорую руку грибы зажурчали на плите, а я принялась рыться по шкафам в поисках гарнира. Макароны! Если упаковки сохранили герметичность и их содержимое не отсырело, то мой обед спасен. Не то чтобы апокалипсис оставил за мной привередливость в еде, но иногда хотелось чего-нибудь пожирнее да покалорийнее.

После сытного обеда предстояла работа: рутинная, медленная, не самая интересная, но зато дающая какую-то уверенность в будущем. Я забрала Энн с ее места на кресле и принялась осматривать на повреждения.

Замок? Знакомый щелчок успешно зафиксировал тетиву арбалета во взведенном состоянии. Есть. Ложа? Я легко подкинула оружие в воздух и поймала, взвесила на руке. В порядке. Колодка? Высокопрочная сталь, которой понятие износа в принципе не знакомо, уверенно выдержала серию выстрелов арбалетными болтами. Тетива… Пока что сойдет, но в обозримом будущем стоит обзавестись новой нитью. Прицелы – оптический и диоптрический – тоже в замене не нуждались.

Свои боеприпасы я всегда старалась забирать с тех, на кого навела перекрестье и спустила курок, поэтому болтов мне хватало. Конечно, ситуации бывают самые разные: то наконечник треснет и придет в негодность, то мне не хватит времени выковыривать их из чьих-то мозгов, потому что пора делать ноги, то еще что, поэтому их запас все-таки постепенно истощался. Можно наделать кривеньких самодельных, хотя бы на крайний случай, а там уж заглянуть в пару оружейных магазинов и обзавестись чем-то понадежнее.

Проблема в том, что последний раз, когда я пыталась самостоятельно сделать стрелы, закончился тем, что я рубанула себе по нескольким пальцам, кое-где лишившись ногтя, а где-то и небольшого куска кожи; затем выструганный моими страданиями болт даже не лег в отводимое ему место. Я не сдавалась еще где-то час, пока одно сломанное древко за другим ложилось мне под ноги. Щепки тонким слоем покрыли пол, и вскоре было невозможно передвигаться без характерного хруста под башмаками. В итоге из крафта я преуспела только в строении трехэтажных матов, и болты остались в точно таком же количестве, как и были.

Повторять этот опыт не хотелось. Обойдусь тем, что есть, и сделаю упор на оружие ближнего боя – оно-то перезарядки не требует. Моей любимицей среди таких была бита. Против нее еще ни один зомби не устоял! Так и ложились штабелями. Буквально. Возможно, дело в модификации: как только я нашла мою девочку, сразу решила вбить в нее с десяток гвоздей. Не стоит недооценивать потенциал самых простых, но при этом крайне эффективных вещей: торчащие со всех сторон железные шапочки и острые концы гарантировали увеличение повреждений на сорок процентов, и это не раз помогало мне расправиться с зомби, жаждущими мной полакомиться.

Я неспешно оттирала биту от засохшей крови. Темные брызги и потекшие мозги, конечно, добавляют антуража и служат своего рода предупреждением всем остальным, но иметь дело со ржавчиной на гвоздях не хотелось совсем. Да и мне нужно посмотреть, не треснула ли где бита, чтобы она внезапно не рассыпалась у меня в руках посередине боя.

Махать ею и представлять себя персонажем из одноименных комиксов было весело (не хватало только двух хвостиков, но я стриглась ржавыми ножницами из кармана моего рюкзака раз в месяц, сохраняя волосы в короткой прическе), но отчаянные времена требовали более отчаянных мер: я оставила в покое биту и пошла к столу, где так небрежно оставила пистолет, когда только пришла сюда. Обычно он занимал место под курткой, располагаясь в кожаной кобуре, заткнутой за пояс. Я с опаской повертела в руках невзрачное, но от этого не менее смертоносное оружие. Разобраться с принципом его действия получилось только наугад, и теперь я могу его перезаряжать – в рюкзаке лежит пачка патронов калибра 9 мм – и, собственно, стрелять. Дергаясь от отдачи, чуть не роняя пистолет, непроизвольно сжимаясь всем телом в ожидании грохота в ушах, но все же стрелять. Достаточно неумело, ведь я пользовалась огнестрельным оружием в САМЫХ крайних случаях, обычно предпочитая ему побег или что-то бесшумное, но от этого не менее убийственное.

Я проверила, не заклинивает ли затвор, переложила патроны в карман, чтобы до них было легко дотянуться и убрала пистолет обратно в кобуру. Заскрипела зубами и, проиграв спор с самой собой, снова достала: стала тренироваться быстро выхватывать оружие из кобуры и наставлять на цель. Простор за дверью представлял собой идеальное поле для обучения, и, преодолевая ненависть к холодному куску металла у меня в руках, я целилась то из положения стоя, то лежа, то с колена, уходя ногами в мокрый снег. Знала, что в реальной ситуации всё будет иначе: дыхание собьется, прицел начнет покачиваться, руки предательски задрожат, и из пяти выстрелов максимум два поразят мишень. Но я продолжала, хотя бы ради вселения в саму себя какого-то жалкого подобия уверенности. Натренировавшись до такого состояния, что мои руки начали гудеть, я поставила пистолет на предохранитель и вернула его в дом, а сама приготовилась к ежедневной тренировке.

Мои регулярные физические нагрузки были довольно простыми: пробежаться кругом, минут так двадцать вытаптывая тропинку, наблюдая за природой и думая о чем-то своем, стараясь не зацикливаться на происходящем. Эдакий аналог медитации. Шаги стучали метрономом и мысли о рутине (приготовить поесть на пару дней вперед, починить ботинки, сходить в лес за топливом) – наиболее безопасные, не вызывающие приступов тревожности или панических атак – эхом повторяли их ритм, ровной очередью проходя в моем мозгу, словно тот был конвейером огромных размеров. Снег то чавкал под ногами, то хлюпал; после каждой пробежки приходилось исправно сушить ботинки и носки, хотя сильного их намокания я никогда не допускала.

Другим строгим требованием зомбиапокалипсиса была мобильность. Сначала мы с еще-живым-на-тот-момент братом отважно взваливали на себя баулы, пытаясь обеспечить себе безбедное существование, но идея быстро отвалилась: и, к счастью, быстрее, чем отвалились наши руки и ноги, стянутые множеством веревок и ремней. Передвигаться было неудобно, шумно, вовремя среагировать на опасность было всё равно что невозможно, и тюки вещей медленно стали опустошаться. Мы подавили голоса, нашептывающие, что без всего сразу нам не справиться; когда обстоятельства заставляли нас менять укрытие, в котором мы жили и держали все необходимое, мы обходились рюкзаками, и только в крайнем случае занимали одну руку прочным пакетом или вешали средних размеров сумку через плечо. Привычка сохранилась: один-единственный нож, лежащий сейчас в моем рюкзаке, заменял мне множество других хозяйственных вещей. Им я открывала консервные банки – иногда неудачно, проливая часть содержимого или норовя рубануть по многострадальным пальцам – срезала кору с деревьев, если есть было совсем нечего, ломала деревянные вещи, чтобы разжиться топливом, и многое другое.

Точильного камня нигде не наблюдалось, а носить его с собой я привычки не имела, поэтому, аккуратно проверив лезвие ножа пальцем, убрала его обратно в чехол, более-менее удовлетворившись состоянием острия. Если бы оно совсем затупилось, пришлось бы искать кирпич как альтернативу – этот метод затачивания меня никогда не подводил, но конкретно в этом доме я не видела ничего даже отдаленно похожего на кирпич.

Мои небольшие приготовления подошли к концу, и я, отбросив все вещи подальше, растянулась на кровати в мыслях. За окном еще было светло так, как может быть светло в ненастный весенний день, когда Зима уже должна передать правление следующему сезону, но тянет, не хочет расставаться с короной. Добродушная, всегда жизнерадостная девчонка-Весна и не спорит: играет ручейками в лесу, ласково будит животных, по одному отправляя их гулять, разговаривает с Солнышком, убеждая его вставать пораньше, и деликатно ждет, пока холода, наконец, уступят.

Тучи уже не затягивали небо серым полотном; редкие облака, похожие на клочки ваты, медленно плыли на фоне серо-голубых и белых красок. Палитра была тусклой, соответствующей привычному состоянию этих краев – в такое время года не стоит рассчитывать на богатство цветов. Позже всё изменится до неузнаваемости, но этой красоты нужно дождаться, перебороть зимнюю апатию. Оно того стоило, конечно, но иногда ожидание слишком затягивалось.

Я зевнула. Хотелось спать. Или валяться без дела. Обычно неприятное на ощупь постельное белье стало заманчиво мягким, подушка – воздушной, словно облачко, а в кровати будто никогда и не прогнивали доски, из-за которых мое тело нещадно проваливалось вниз во время сна. Я задумчиво постучала ножкой по полу. Если вздремну пару часиков, апокалипсиса не случится (потому что он уже случился, ха-ха). Поддаваясь сиюминутному желанию, я вскочила, проверила замок, пожелала добрых снов брату, который, впрочем, спать не собирался, и легла обратно. Солнце не было активным, но из-за того, что только минул полдень, освещение всё равно не располагало ко сну. Я задернула занавеску на единственном окне в этом доме, которое находилось как раз рядом с кроватью. На моей ладони остался толстый слой пыли, и я быстро сдула его.

Я натянула одеяло до самого подбородка и заерзала, устраиваясь удобнее на спине. Внезапно стало неуютно. Сквозь неплотную зеленую штору пробивался блеклый свет и отчаянно лез в глаза, постельное белье слишком давно не видело хозяйственного мыла и воды, а тишина дома резала уши. «Хотя бы есть крыша над головой», – успокоила я себя, вспоминая случаи похуже. Но что-то не давало мне покоя, и я совсем не могла понять, что. К интуиции я обычно прислушивалась, но сейчас предчувствие было слишком… размытым. Непонятно, чего я ждала и откуда, понапрасну терзая саму себя. Я ругнулась, поднялась и на всякий случай переложила Энн под кровать, поближе к себе, предварительно извинившись перед ней за то, что кладу ее в такое темное и загрязненное место.

Решив, что я просто нахожусь в состоянии постоянного ожидания какой-то беды, я постаралась скорее провалиться в забытье.

Пришедший сон был тяжелым и беспокойным. Он не имел определенного сюжета, действий, лиц… И это пугало больше всего. Он давил морально, мне казалось, что сейчас пространственно-временной континуум схлопнется, раздавит мою черепную коробку. Меня окружала тьма, но не та, в которой можно свободно дышать и передвигаться, словно ты просто вышел за водой ночью в собственной квартире; нет, она нагнетала, мне становилось тяжело дышать – воздух будто стал осязаемым, начал лезть в уши, нос… Я блуждала по бесконечным черным коридорам, шестое чувство, пульсирующее где-то внутри, подсказывало, что нельзя останавливаться, что нужно продолжать идти, но мои ноги будто окаменели, и я с трудом передвигала их. Стояла безмолвная тишина, только подошва моих ботинок иногда шаркала о поверхность… чего бы там ни было под ногами. Звук становился то хлюпающим, будто я ходила по сырому фаршу, то утихал и словно уносился куда-то вдаль, только эхом доносясь до моего воспаленного разума, то становился громким и отчетливым, будто я ходила по обычному полу, да так, что моя походка скорее напоминала марш, хотя двигалась я всё это время одинаково.

К моим шагам добавились чьи-то еще. Я резко остановилась и вслепую замахала руками, пытаясь предугадать, откуда ко мне подойдут. Иногда я боязливо прижимала их к своему телу, прекрасно понимая, что порой лучше оставаться в сладком неведении.

Шаги остановились в паре метров от меня, и я инстинктивно попятилась в противоположную сторону. Уперлась спиной во что-то мягкое. Я не успела даже пошевелиться, как пол внезапно затрещал под моими ногами: звук был резкий и неприятный, будто… Будто треснуло огромное стекло.

Я с визгом полетела вниз.

Глава 3

Налетевший порыв ветра ударил в окно и распахнул его настежь, из-за чего створки с грохотом встретились со стеной; я подскочила на кровати, мгновенно проснувшись. Короткие прядки, превратившиеся в полнейший беспорядок после беспокойного сна, лезли в лицо, загораживали обзор, и я яростно замотала головой, смахивая их.

Коротким, выверенным движением я выхватила нож и, держа его наготове, осмотрелась. В комнате было пусто. Штору трепетал вечерний холодный ветер, который быстро добрался и до меня, и я зябко завернулась обратно в одеяло, уже спокойнее убирая оружие в ножны за ремнем. От сна оставалось липкое, тягостное ощущение, ползающее где-то по спине и пробирающее до мурашек. Больше спать не хотелось.

Совсем рядом стрекотали сверчки. Не было слышно уханья сов, нахохлившихся на ветках и выжидающих грызунов, которых можно было бы схватить в когти и унести к себе, так что я предположила, что ночь еще не полностью вступила в свои права – на округу темно-синим куполом с россыпью звезд опустился поздний вечер. Я встала коленками на кровать и выглянула в окно. Небесные светила медленно мерцали, и я прищурилась, пытаясь найти созвездия. Вон те изящные линии, кажется, образуют Рака… Обычно его не видно, но благодаря улучшившейся погоде и ясному небу, я точно различила треугольник с цепочкой звезд у вершины.

Эдвард, притихший к наступлению темноты, смотрел в одну точку, неестественно выгнув голову. В этом сгорбленном силуэте с трудом можно было узнать близкого мне человека, и я с болью в сердце всматривалась в него, пока брат резко не повернулся к двери и рыкнул, из-за чего я дернулась от неожиданности.

– Ты чего? – удивилась я, на всякий случай ловко перевешиваясь вниз и доставая арбалет с болтами.

Брат продолжал слабо рычать сквозь тряпку и неохотно, через силу дергаться на стуле. Ремни жалобно затрещали. Я решила не игнорировать странное поведение Эда и пошла к рюкзаку за прицелом для арбалета, ступая медленно, с осторожностью, готовясь в любую секунду поздороваться с гостями.

В рюкзаке что-то зазвенело, перекатилось, звякнуло, и наконец я нащупала оптический прицел, завернутый в какую-то одежду. Диоптрика, конечно, покомпактнее будет, но в сумерках от нее толку мало.

Крепежный механизм с тихим звуком прокрутился до упора, установив устройство на месте. Я быстро распахнула дверь и вскинула оружие: если кто-то и стоит рядом с моим домом, то получит сразу же. Я не была отменным стрелком, но практики хватало с головой, да и с расстояния в метр-два любому будет сложно промахнуться.

Никого. Я решила тут же воспользоваться прицелом, не отойдя от порога и на пару шагов: щека встретилась с приятной прохладой приклада, и я стала напряженно всматриваться в перекрестье, стараясь дышать аккуратнее, чтобы угол обзора менялся плавно, а не «прыгал» туда-сюда. Мышцы всего моего тела напряглись, и я почувствовала, как по лбу стекает капелька пота. Если неприятель подкрадется слишком близко, не попавшись в прицел, в крайнем случае можно пожертвовать целостностью арбалета и вломить прочным деревянным прикладом. Главное – не упустить момент, иначе в честной рукопашной схватке я проиграю сразу же.

В линзе проплывали деревья, прячущиеся под покровом темноты, пустошь окраины леса, далекий-далекий горизонт. Торжествовало безмятежное спокойствие природы.

СТОП! Крестик прицела замер на черной точке вдали, появившейся откуда-то из леса. Я медленно подняла руку, отрегулировала зум и подкрутила колечко окуляра, возвращая изменившемуся изображению четкость. Сердце заколотилось быстрее, когда я различила очертания человека. Он шел быстро, часто оглядываясь и то и дело пытаясь перейти на бег, но не преуспевая. Иногда останавливался, опирался на колени руками и пытался перевести дыхание, но тут же, словно подгоняемый какой-то невидимой силой, снова пускался вперед.

Я перевела прицел чуть ниже, внимательно следя за его походкой. Незнакомец хромал. Я со злостью сжала зубы: на моем пути встречались и симулянты, которые сначала давят на жалость, а потом забирают у тебя всё до последней крошки, усыпив бдительность. Аферисты хреновы.

Еле-еле усмирив желание прострелить потенциальной угрозе голову, я продолжила наблюдать. Через пару десятков метров стало заметно окровавленную штанину чуть ниже колена. Либо мошенники становятся чрезвычайно изобретательными, либо он и не собирался кого-то обманывать. Я всё больше и больше убеждалась во втором: зачем лезть к кому-то, находясь в таком плачевном физическом состоянии?

Не-ет, тут… Тут что-то другое. Не собственная выгода. Я облизнула пересохшие губы и вновь припала к прицелу. Было неестественно тихо, но ещё чуть-чуть, и я бы услышала, как в воздухе звенит напряжение.

Мужчина проковылял еще несколько десятков метров, и в линзе отпал всякий смысл. Я подняла голову и наконец поняла, почему он так безрассудно пытается преодолеть огромное открытое пространство, совершенно не беспокоясь о своей безопасности. На лице был написан ужас. Животный страх перекосил его резкие, словно рубленные топором черты лица. Что-то позади незнакомца полностью переключило разум на инстинкт самосохранения и слепо двигало его, словно податливую марионетку – куда угодно, лишь бы подальше от того, что было за ним.

Увидев меня, человек замахал руками. И даже тогда не прекратил идти, жалко волоча раненую ногу за собой. Я удивленно посмотрела на свои руки: в них всё также лежал арбалет, и мне стало действительно страшно. Насколько я могла судить, незнакомец находился практически в здравом уме, разве что немного пошатнулся рассудком. И физическим здоровьем. Так что же заставило его продолжать двигаться вперед, прямо на вооруженного человека? Я подавила желание попятиться и крепче сжала оружие в руках, мягко положив палец на курок.

– Не стреляй! Я безоружен! – мужчина продемонстрировал пустые ладони и поднял руки вверх. Оружия и правда нигде видно не было. Я обратила внимание, что вид, в целом, у него был на удивление… нормальный. Даже ухоженный, будто он только что вышел из своего дома на ежедневную прогулку, не забыв умыться и причесаться. Одежда, правда, оставляла желать лучшего: свежая грязь и кровь пятнами украшали штаны, а тонкая хлопчатобумажная футболка была странным выбором на фоне установившейся температуры.

Мужчина продолжал хромать ко мне.

– Ты должна спасти меня от них! Пожалуйста! – еще немного, и он подойдет ко мне на расстояние вытянутой руки! Стряхнув с себя шоковое оцепенение, я уткнулась арбалетом в грудь незнакомцу и сурово посмотрела ему в глаза. В них метались искорки безумия, но спорить с моей подругой он не стал. И замер, понимая, что зашел дальше, чем следовало бы.

– Стой. На месте, – отчеканила я и заглянула ему за спину. Кто там может быть, орда зомби? Нет, в такой глуши ей не образоваться. Бандиты? Скорее всего. Я приготовилась использовать нарушителя спокойствия как живой щит для себя.

Незнакомец зашипел от боли: видимо, действие скакнувшего в крови адреналина прошло, и теперь он в полной мере ощутил прелести своего ранения. Я почувствовала раздражение. Свалился мне на голову, притащил за собой опасность, а дальше что? Зайдет ко мне в дом и попросит аптечку?

У оптического прицела есть один минус. Угол обзора существенно сужается, и пока ты внимательно высматриваешь что-то вдалеке, тебе с таким же успехом может прилететь сюрприз с совершенно другой стороны.

Прилетел он, правда, не мне.

Я тупо смотрела на труп перед собой. Крови было мало: из аккуратной дырки в виске она лилась очень медленно. Выстрел получился мастерским: я думала об этом чуть ли не безмятежно, с каким-то спокойствием смотря на тело. По крайней мере, зомби он точно не станет.

Всё вокруг затихло и померкло, остались только я и погибший незнакомец. Появилось глупое желание опуститься на колени и плавным движением рук закрыть его глаза: замершие, без крупицы жизни внутри. Я его не знала и без раздумий позволила бы умереть, если бы это спасло меня или Эда. Но что-то во мне замкнуло, и я продолжала стоять на месте: инстинкт самосохранения, обычно работающий как часы, засбоил.

По ощущениям, прошло меньше половины минуты. Птицы в лесу защебетали по-особенному тревожно, и я очнулась: чувство было схоже с тем, что возникает, когда выныриваешь из плотной толщи воды.

Стрелок однозначно где-то здесь, и, если я не хочу упасть замертво рядом, нужно что-то предпринимать. Я рванула за дом, инстинктивно пригнув голову. Я ожидала свистящих у уха пуль (попасть в движущуюся цель из огнестрельного оружия совсем не так просто, как кажется), но меня сопровождала тишина, которая, впрочем, напрягала еще больше. Ее нарушил хруст веток: видимо, нападавший вышел со стороны леса. Спокойная поступь как-то не вязалась с возникшим в моем разуме образом кровожадного убийцы, бездумно отстреливающего головы, но выглядывать из-за укрывавшей меня стены я пока не решалась. Арбалетная стрела прочно лежала на положенном ей месте и была готова встать на мою защиту.

– Ты мне благодарность задолжала.

Я замерла.

– Про таких, как этот, говорят «вооружен и опасен», – лениво тянул голос. – Я, между прочим, всё равно что жизнь тебе спас.

– И сейчас это исправишь, да? – съязвила я, ни на секунду не доверяя ему. Плечом подпирая холодную стену дома, я еще раз проверила заряженную Энн и повернулась лицом к чаще, откуда пришел убийца. Он оказался умнее раненного: вместо того, чтобы подставляться и бежать по открытой местности, он шел по окраине леса всё это время. Кто он такой? Что им друг от друга нужно было? Что вообще происходит?! На все возникшие вопросы хотелось ответить одним выстрелом и забыть произошедшее, сделать вид, что ничего не было. Мне не нужны чужие тайны, секреты, и уж тем более проблемы.

– У него не было оружия! – выкрикнула я из-за укрытия, пытаясь как-то отвлечь незнакомца и потянуть время. У того было неопровержимое преимущество: прячась за домом, я представляла собой крайне предсказуемую цель, и попасть в меня было легко, особенно учитывая его навыки стрельбы. Не думаю, что попадание в висок было удачной случайностью. В отличие от соперника, точно осведомленного о моем местонахождении, я даже не представляла, где он стоит. Надеяться на фортуну и выскакивать с оружием наперевес, вероятно, не лучшая идея.

Если он не глуп, то тоже не пойдет в лоб: вероятнее всего, что в этом случае мы просто «разменяемся» выстрелами и оба покалечим друг друга. Не-ет, ему нужна беспроигрышная ситуация. Зачем подставляться, если можно просто прихлопнуть жужжащую мошку с умом, не пачкая рук? Например, он может затеряться в деревьях и снова пустить пулю оттуда.

Черт! Я в ловушке.

– Ты можешь исследовать его труп и найдешь клинок скрытого ношения, – снова замурлыкал голос. Что за странная манера речи? – Еще пара мгновений, и твое сердце отбило бы последний удар, а в груди зияла бы дыра.

Я недоверчиво поморщилась. И вздрогнула: пистолет черного смольного цвета вылетел из-за угла дома и проехался по земле, оставив после себя след. 9 мм – явно тот, из которого был произведен выстрел.

– Ты уставилась на него так, словно ожидаешь, что он заговорит, – съехидничал голос, обретший формы прямо передо мной. Он принадлежал высокому мужчине: его темные волосы были аккуратно уложены, а кристально-голубые глаза смотрели спокойно, даже чуть насмешливо. Не тот взгляд, которого ожидаешь, когда из вас двоих вооруженным остаешься ты.

Я отшагнула назад, перед этим предусмотрительно пнув пистолет в сторону.

– Мы на «ты» не переходили, – зачем-то сказала я. – Не находите глупым вставать на мушку передо мной, учитывая, что на моих глазах вы только что убили человека?

– Но ты же не будешь стрелять в безоружного? – проигнорировав мое первое замечание, он приподнял брови.

Всем своим видом выражая уверенность, мужчина медленно приподнял пустые ладони, демонстративно покрутил их, и затем спрятал в карманы. Куртка у него хорошая, теплая. Да и вообще одет прилично: весь в темном, строго по погоде, каждая деталь подходит по размеру. Словно стоял утром перед шкафом, полном одежды, и подбирал наряд себе где-то час. А сейчас он с детским интересом рассматривал мой арбалет, склонив голову набок, будто острие болта и не указывало точно на него. Словом, будто из другого мира пришел. Это разжигало во мне и неприязнь, и неподдельное любопытство. Откуда такие берутся?

– Буду, если безоружный меня напрягает, – заявила я. На самом деле, мне было сложно определиться: пачкать руки кровью невинных я принципиально избегала, а насчет его честности пока не могла ни убедиться, ни усомниться. И потом, вдруг он не один? Лучше воспользоваться им как заложником, от трупа же толку мало. Практический ум стал накидывать варианты и пути развития событий от каждого моего движения, так что пока я продолжала стоять на месте и сверлить незнакомца взглядом.

– Нет, верить ты мне не хочешь, – заключил тот. И с какой-то жалостью вздохнул. – Поговорим, когда очнешься, хорошо? Не люблю вести разговоры, когда мне в сердце смотрит стрела.

Я слишком поздно услышала осторожные шаги позади.

Темнота.

Глава 4

Глаза разлеплялись с трудом, а голова раскалывалась так, словно накануне меня огрели чем-то тяжелым. Спросонья мысли были какими-то туманными и неуловимыми, так что какое-то время я просто морщилась от тупой боли в затылке и моргала, стряхивая остатки сна.

Ах, да. Тяжелым. Я осторожно пощупала место удара, приподнявшись на локтях. Ладно, шишка – не сотрясение мозга. Я хотела с облегчением плюхнуться обратно, но вместо этого подскочила и заозиралась по сторонам, когда, наконец, поняла, что меня окружают чужие стены. Движение отозвалось резкой болью в голове, но я лишь отмахнулась: гораздо важнее понять, где я сейчас нахожусь. Следуя выработанной привычке, сначала я потянулась к оружию… Которого, конечно, меня лишили. Я в злости сжала кулаки. Если они что-то сделают с Энн, им не поздоровится.

Комната, в которой я очнулась, не напоминала клетку для заключенных. Напротив, она была достаточно уютной: ремонт, конечно, видел времена и получше, но в остальном – полная пригодность для более или менее комфортного жилья. Чуть отсыревшие деревянные полы поскрипывали, пока я ходила кругами, рассматривая всё подряд: слева от входа висели полки, такие пыльные, что становилось понятно, что никто ими не пользовался лет пять. Дальше, у окна – стол и покосившаяся табуретка, садиться на которую я не решилась. Без особой надежды я подергала оконную ручку. Похоже, заело. Я начала налегать на свой, возможно, единственный способ сбежать, то ногтями и пальцами пытаясь поддеть дверцу, то остервенело двигая ручку вверх и вниз. Не преуспев, я раздосадовано хлопнула ладонью по лакированной поверхности стола. В том что-то недовольно грохнуло в ответ и ящик, на который я сначала не обратила внимания, медленно выдвинулся.

Сережки? Почему здесь лежат женские сережки? Пока я разглядывала непонятно как попавший туда предмет, в ящике блеснуло что-то еще. Следом я выудила браслет. Тонкий и хрупкий, змейкой устроившийся на моей ладони, он идеально смотрелся бы на изящной женской ручке. Совершенно не разбираясь в украшениях, я не стала прикидывать их точную цену, но дешевыми они явно не выглядели. Странно. Я встречала полно людей, кто на обмен охотно принимал драгоценности. Вот уж не понимаю, кому сейчас есть дело до побрякушек, но факт оставался фактом. Так что ж эти не обменять? Тянут на пару банок тушенки точно. Я поскребла пальцем по золотой поверхности, и то, что я сначала приняла за ржавчину, легко сошло, оставив на моей коже темный отпечаток. Я непонимающе уставилась на пятнышко. Похоже на кровь. А раз оттирается, значит, еще довольно свежая…

Я быстро закинула украшения обратно и закрыла дверцу. Появилось острое желание вымыть руки, и я поспешно вытерла их об одежду, не имея других вариантов. Куда бы я ни попала и что бы эти вещи ни значили, валить нужно как можно быстрее. Мне здесь не нравилось всё больше и больше с каждой минутой! Я повернулась к двери. Наглость – второе счастье. Не получилось обходным путем (предательское окно!), пойду через главный вход.

Я сделала шаг и вздрогнула: к комнате подошел мой «старый знакомый». Он сложил руки на груди и с многозначительным видом облокотился о дверной косяк, сразу пресекая любые попытки сбежать.

Со вчерашнего в нем ничего не изменилось, разве что одежда сменилась на более удобную: теперь он был в темных джинсах, слегка потертых в некоторых местах, и черной простой футболке, оголяющей руки. Даже взгляд остался таким же безмятежным, но теперь к невозмутимости моря добавились искорки веселья, иногда вспыхивающие в его глубинах. Совершенно осведомленный о своем превосходстве, сейчас он выглядел еще более самоуверенным, чем раньше.

– «Мы не злодеи, но на всякий случай тебя похитим», – вместо приветствия язвительно проговорила я. Грубость слетела с языка раньше, чем я успела завязать его узлом. Ссориться с тем, кто желает тебе зла и в любую секунду может выкинуть всё, что захочет, потому что ты на его территории – импульсивный, если не сказать идиотский, поступок.

Но либо дурам везет, либо мышление этого парня совершенно за гранью моего понимания, но он только хмыкнул в ответ на мою колкость, и, кажется, совсем не выглядел задетым.

– Ты была агрессивно настроена, – он развел руками. – В любую секунду твой палец мог дрогнуть, а моя сердечная клетка мне еще нужна. Лорелея о сделанном не жалеет, но извинится при встрече точно, все уши мне утром прожужжала о том, как переживает за тебя и твою голову.

– Кто? – моргнула я.

– Девушка, что так ловко отправила тебя в забытье одним метким ударом. Ты же не думала, что за тем воришкой я отправился один?

«Тоже верно», – подумала я, а вслух сказала:

– Он не был похож на вора. Скорее, на до смерти перепуганного человека, бегущего от опасности.

Я внимательно посмотрела на мужчину передо мной. Если он плохо умеет врать, начнет тушеваться, мычать что-то непонятное и рассматривать пол. Либо можно попробовать нескончаемую очередь из вопросов: где-нибудь он даст слабину и поскользнется на собственной лжи.

– Не успел вынести награбленные припасы, его заметили раньше, – парировал тот. – Ты всегда идешь в лоб, слепо веря всему, что на первый взгляд кажется правдивым? Если из-за его пазухи не вываливались банки с красной икрой, а в каждой руке не было по два типа оружия, это не значит, что он невинная овечка.

Немного ошарашенная такой резкой и прямолинейной критикой, я промолчала. Вроде никогда не задавалась вопросами о собственной смекалке, а тут такое…

Он вздохнул и потер лоб. Морщины уже затронули его лицо, и теперь они то сбегались вместе, то разглаживались, передавая настроение хозяина.

– Давай так. Я отвожу тебя в столовую, ты завтракаешь и попутно задаешь любые возникающие вопросы, а я отвечаю совершенно честно и без утайки, иначе в противном случае наш диалог может разбиться о стену непонимания.

– Сначала вы вторгаетесь в мою обитель, убиваете при мне человека, затем оглушаете, притаскиваете в свою коммуну, а теперь серьезно не понимаете, почему на самом деле наш диалог не клеится?