скачать книгу бесплатно
А вот мне не страшно.
Я хотела увидеть это место всю жизнь.
Да, я говорила, что оставлю свои сны в прошлом, но мне известно, что отец тайком ходит сюда, в предместье, уже много лет. Что, если та девушка живет здесь… что, если она меня ждет? Моя тайная единокровная сестра, которой я буду рада. Быть может, и она видит сны, сны обо мне. От этой мысли у меня голова идет кругом. Только бы увидеть ее… убедиться, что она реальна, что она существует.
Я вглядываюсь в толпу и вижу, что все девочки здесь одеты в платья из сурового полотна, а взрослые женщины – в платья из полотна, выкрашенного свекольным соком. Это напоминает мне о красных лентах в наших волосах. Вероятно, этот бордовый цвет говорит о том, что у них уже были месячные… что они готовы обслуживать мужчин.
Их волосы распущены, в них виднеются лепестки цветов, и они стоят так близко, что я почти чувствую тепло, исходящее от их тел, и вижу, что их груди не стесняют ни корсеты, ни повязки. Они сердито перешептываются, и я понимаю – не только любопытство привело их сюда. Они завидуют нам, и от этой мысли становится не по себе.
Их взгляды сверлят тех девушек, на головы которых накинуты покрывала. А я-то совсем позабыла, что оно есть и у меня. Я торопливо сдергиваю его с головы, пытаюсь засунуть под плащ, но уже поздно – они его видели.
Должно быть, для них покрывала олицетворяют собою все то, чего никогда не будет в их жизни и чего они, как им кажется, хотят.
Законнорожденность. Стабильность. Защиту. Любовь.
Если бы они только знали…
Хотя это и нелегко, я вглядываюсь в лица всех этих женщин, всех до одной. Молодые, старые, те, которые и не молоды, и не стары. На иных из этих лиц я вижу ее черты: вот темные волосы, мыском вдающиеся в лоб, чуть заметная ямочка на подбородке – но ни у одной из них нет красной маленькой родинки под правым глазом.
Я чувствую себя дурой – и что на меня нашло, как мне вообще пришло в голову искать ее здесь? Но тут мой взор падает на крошечный красный цветок в волосах одной из тех, кто стоит у утоптанной дороги. Нет, она не похожа на девочку из моих снов, но этот цветок я узнаю везде. Он должен, должен что-то значить. Меня тянет к этой женщине, я хочу подойти к ней, но тут кто-то толкает меня в спину, и я падаю на колени. Жаркой волной меня обдает гнев. А когда я снова встаю на ноги, женщины с красным цветком в волосах уже не видно. Что, если ее не было вообще?
– Иди осторожно, не спотыкайся. – Кирстен оглядывается на меня с ухмылкой на лице.
Что-то внутри щелкает – быть может, это пробуждается заключенное во мне волшебство, или я просто дошла до ручки, но я решаю задать ей бучу. Однако, когда я устремляюсь к ней, кто-то хватает меня за руку. Я поворачиваюсь, готовясь наорать на стражника за то, что он посмел меня коснуться, но оказывается, что это Гертруда Фентон.
– От этого станет только хуже, – говорит она.
– Пусти. – Я пытаюсь вырвать руку, но Гертруда только сжимает ее еще крепче.
– Тебе не стоит высовываться.
– Да ну? – Я наконец-то высвобождаю руку. Гертруда сильнее, чем я думала. – И что, неужто это как-то помогло тебе самой?
Ее лицо заливает краска, и мне тут же становится стыдно.
– Послушай, – говорю я. – Если я не постою за себя, она начнет обращаться со мной…
– Так же, как со мной, – перебивает меня Гертруда. – Ты думаешь, я слабая.
– Нет, я так не думаю, – шепчу я, но мы с ней знаем, что это ложь.
– Ты всегда считала, что ты лучше нас. Ты думаешь, что умеешь ловко прятаться и хорошо притворяться, но это не так. У тебя все написано на лице – и так было всегда, – говорит она, продолжая идти вперед.
Надо прекратить разговор, уйти в свои мысли, но мне стыдно, что я ни разу не пришла ей на помощь. Мне хотелось это сделать, хотелось много раз, однако я предпочитала не привлекать к себе внимания, и вот теперь ради меня она готова подставить себя под удар. Это отнюдь не говорит о слабости натуры.
Догнав ее, я пристраиваюсь рядом.
– Раньше вы с Кирстен были подругами неразлейвода.
– Все течет, – говорит она, глядя прямо перед собой.
– После твоего… – Я невольно смотрю на костяшки ее пальцев.
– Да, – отвечает она, одернув рукава.
– Мне очень жаль… что с тобой произошло такое.
– А мне как жаль, – говорит она, не отрывая глаз от затылка Кирстен. – Если у тебя достаточно ума, ты перестанешь высовываться. Ты понятия не имеешь, на что она способна.
– Зато знаешь ты, – замечаю я, надеясь услышать ответ на интересующий меня вопрос.
– Та литография даже не была моей, – чуть слышно бормочет Гертруда.
– То есть речь шла о литографии? – спрашиваю я. Все знают, что у отца Кирстен есть коллекция старинных литографий.
Гертруда стискивает зубы и опускает покрывало на глаза, давая понять, что наш разговор окончен.
И мне вспоминается поговорка, которую часто повторял мой отец. Чужая душа – потемки.
Ясно одно – Гертруде Фентон есть что скрывать.
Так что, может статься, мы с ней не такие уж разные.
* * *
Стражники ведут нас на восток и останавливаются только тогда, когда после захода солнца проходит немалое время и мы оказываемся на месте, где, по всей видимости, не раз разбивался привал. На сгнившем стволе дерева висит грязная тряпка с пятнами крови. Должно быть, минувшую ночь возвращавшиеся домой девушки провели именно здесь.
– Ставлю две монеты на дочку Спенсеров, – говорит один из стражников, метко плюнув между спицами колеса повозки.
– Можешь сразу сказать этим деньжатам «прощай», – расстилая свою скатку, ответствует другой стражник, тот, у которого темные усы. – Первой скопытится дочка Диллонов – это как пить дать.
– Та дылда?
– Ага, она. – Он криво усмехается, и в голосе его звучат уверенность и печаль. – Думаю, она не протянет и двух недель.
Пока они оценивают нас, я разглядываю их.
Эти стражники не такие, как Ханс. Сопровождение девушек к становью считается самой неуважаемой из тех работ, которые выполняет стража, стало быть, они слишком стары или слишком молоды, слишком глупы или слишком ленивы, чтобы делать что-то иное. Держатся они так, словно мы, девушки, их не интересуем, однако я вижу, что это не вполне правда. Во взглядах, которые они тайком бросают на нас, читаются такая тоска, такое отчаяние – и в то же время они ненавидят нас из-за того, что округ Гарнер отнял у них их мужское естество. Интересно, считают ли они по-прежнему, что служба в страже стоит того, чтобы согласиться на кастрацию?
Я стою у корявой сосны, растущей на одинаковом расстоянии от остальных девушек и от охраняющей их стражи. Здесь слышно и то, что говорят первые, и то, о чем толкуют вторые, и отсюда хорошо виден окружающий нас лес. Но я понимаю, как это может выглядеть со стороны. Наверное, Гертруда права, и я действительно считала себя лучше других. Раньше я воображала, что могу оставаться незаметной и что мне все нипочем, однако теперь это определенно не так. Майкл предал меня, даровав покрывало невесты, в предместье не оказалось девушки из моих снов, и, ко всему прочему, теперь я ходячая мишень. Но еще не все потеряно. Есть Гертруда Фентон, и, быть может, она станет мне верной подругой, хотя прежде я полагала, что подруги никому не нужны.
Я смотрю на нее из темноты – она сидит среди прочих отверженниц, играя с концами красной ленты. Но даже остальные отверженницы стараются держаться от нее подальше. Если дело в литографии и Кирстен свалила свою вину на Герти, это значит, что она способна на все.
Хотя мне и хочется защитить Гертруду, я вспоминаю то, что сказала моя мать. Не верь никому. Даже самой себе.
По лагерю проносится легкий ветерок, и я плотнее запахиваюсь в плащ. Мне до смерти хочется погреться у костра, но я еще не готова присоединиться к остальным.
Сняв обувь, я растираю пальцы ног. Мне хватило ума начать разнашивать ботинки, как только я их получила, и теперь они достаточно удобны, но, похоже, другим девушкам в этом плане повезло меньше.
Без напольных часов, стоящих у меня дома, и церковного колокола я не могу сказать, который сейчас час. Но, наверное, это уже не важно. До того времени, когда это снова станет важно, остается целых тринадцать лун. Но не надо забегать вперед. Отец всегда говорил, что проблемы следует решать не скопом, а поочередно, одну за другой, и сейчас моя главная проблема – это Кирстен. Надо держаться от нее подальше, пока мы не доберемся до становья. Кто знает, быть может, у нас всех будут уютные маленькие хижины, и мне не придется иметь с ней никаких дел.
А пока что я займусь тем, что умею.
Буду слушать.
И наблюдать.
Ветер гуляет по обступающему нас бору, и сосны гнутся и скрипят.
– Как вы думаете, за нами сейчас наблюдают беззакониики? – спрашивает Бекка, вглядываясь в густой темный лес.
– Я слыхала, что они идут за девушками по пятам всю дорогу, до самого становья, – шепчет Пэтрис.
– Давайте посмотрим. – Кирстен встает. – Вам нужно вот это?! – вопит она, подняв юбки и показывая свои ноги лесу.
– Перестань. – Девочки тянут ее обратно на землю, хихикая, как будто все это какая-то игра.
– Моя старшая сестра говорила, что беззаконники одеты в саваны, закрывающие все их тело, – шепчет Джессика.
– Как призраки? – спрашивает Хелен.
– Призраки не носят саванов, глупая, – смеется Дженна. – Разве что в маскарадных процессиях, на Рождество.
– Ая слыхала, что беззаконники облачаются в саваны из-за своих уродств, – мрачно говорит Тамара. – А еще у них огромные рты, а зубы острые, как бритвы.
– Полно, я готова поспорить, что их тут вообще нет, – уверяет Марта. – Ведь за всю дорогу мы ни разу их не заметили. Вероятно, нам рассказывают о них просто для того, чтобы напугать.
– Но зачем? – спрашивает Равенна, теребя покрывало, и колючий жесткий газ скрипит между ее пальцев.
Я подвигаюсь ближе к остальным. Береженого Бог бережет.
– Чтобы мы не сбегали из становья, – отвечает Кирстен. – Они не хотят, чтобы мы буйствовали, пуская в ход наше волшебство… нашу силу. – Она подается вперед и понижает голос. – Я чувствую, что оно уже здесь, во мне. Чувствую какое-то трепыхание вот тут. – И она, распахнув плащ, кладет ладонь с растопыренными пальцами пониже пупка.
По кучке сгрудившихся вокруг костра девушек проносится трепет предвкушения – то же самое чувствуется в толпе перед началом казни.
– Мне не терпится узнать, в чем выразится мое волшебство, – говорит Джессика, выпрямляясь.
– Я слыхала, что в моей семье от матерей к дочерям передается дар говорения на языке животных. – Сказав это, Дина смотрит на Кирстен, ища поддержки.
– А я, возможно, смогу повелевать ветрами, – говорит еще одна девушка, широко раскинув руки.
– А я – быть невосприимчивой к огню. – Мег подносит палец к пламени костра.
– Полно, полно, – останавливает их Кирстен. – Мы не должны торопить события. Еще не время.
– А какой волшебный дар надеешься обрести ты? – Дженна осторожно толкает Кирстен коленом. – Пожалуйста, расскажи.
– Да, расскажи… – раздаются голоса остальных.
– Я хочу… – Она делает эффектную паузу, дабы заставить их внимать каждому ее слову. – Я хочу силой мысли управлять людьми. Наставлять на путь праведный… избавлять от грехов, дабы все мы смогли растратить свое волшебство и вернуться домой, очистившись.
Гертруда издает какой-то звук – то ли это вздох, то ли зевок, то ли фырканье. Кирстен злобно смотрит на нее, сидя по другую сторону костра.
– Может, даже ты сможешь снова стать чистой, Герти, – говорит она.
На челюсти Гертруды вздуваются желваки, но больше она ничем не выдает, что услышала эти слова.
– А как насчет тебя, Бетси? – Кирстен переводит внимание на девушку, сидящую рядом с Гертрудой. Еще одна мишень.
– Меня? – Она оглядывается по сторонам.
– Разве здесь есть другая Бетси Диллон? – спрашивает Кирстен. – На что надеешься ты?
– Перестать быть такой дылдой и безобразной? – Одна из девиц прыскает со смеху.
Кирстен шлепает ее по ноге.
Даже в тусклом свете костра я вижу, как щеки Бетси заливаются краской – она то ли смущена, то ли польщена вниманием Кирстен.
– Я… я хочу летать, как птица, – говорит она, глядя на верхушки деревьев.
– Еще чего, – бормочет кто-то. Кирстен цыкает на нее.
– А зачем ты хочешь летать? – сладко спрашивает Кирстен. Слишком уж сладко.
– Чтобы улететь далеко-далеко, – мечтательно отвечает Бетси.
– Поверь мне, – прищурясь, говорит Кирстен, – мы тут все хотим, чтобы ты улетела далеко-далеко.
Остальные девицы перестают сдерживаться и разражаются смехом.
Видя, что по лицу Бетси текут слезы, Кирстен поворачивается к ней спиной и продолжает беседовать с остальными.
Гертруда тянется к Бетси, пытаясь утешить ее, но та отдергивает руку, вскакивает с земли и бежит в лес.
– Ну, что я тебе говорил, – замечает темноусый стражник, глядя ей вслед. – Первой будет дочка Диллонов.
– Надо же, ты угадываешь каждый год… – отвечает второй стражник, достав из кармана две монеты и отдав их темноусому. – Не понимаю, как тебе это удается.
Я уже собираюсь броситься за ней, сказать, чтобы она не обращала на других внимания, но тут до меня доносится пронзительный вой. Затем еще и еще – и все это слышится из разных мест. Словно одни начинают, а другие вторят. Сначала я думаю, что это стая волков, но затем вой раздается ближе, и за ним следует мерзкий хохот. И я сразу понимаю – это воют беззаконники. Так они загоняют Бетси.
Я смотрю на стражников, ожидая, что они что-то предпримут, но те продолжают спокойно устраиваться на ночлег.
– Вы должны пойти за ней в лес, – говорю я.
Тот стражник, который повыше, равнодушно отмахивается.
– Коли вы сбегаете, это не наша забота. Мы тут не при…
