скачать книгу бесплатно
– Понятно, что ты знаешь, – пробурчал кот, – но ты лучше помолчи.
Старшая русалка, лукаво улыбаясь, вновь смотрела на Николая. Он смущенно отводил глаза и в конце концов опустил голову. От жара разгоревшегося костра пылало лицо. Искоса взглянув на огонь, он немного отодвинулся.
– По ежевичной тропе доберетесь до холма с двумя соснами, – начала рассказывать Цветочек, – потом повернете…
– Направо, – подсказал леший.
– Налево, – возразила русалка.
– Ох, леший! – зашипел кот.
«Она не видит, как ты раскраснелся, темно же, – мысленно успокаивал себя Николай. – Понятно, что красавица, ей по должности положено, иначе трезвого мужика в озеро не заманишь. Глазки чистые, добрые. Наверное, каждый день в зеркальной воде на себя любуется и думает, какие мужики дураки!»
Леший тем временем объяснял:
– Я имею в виду, если стоять к обгоревшей сосне лицом по другую сторону холма, а к солнцу, получается, спиной, если пойдете рано утром. А если хотите выспаться, не спеша идти и за холмом сначала пообедать, то тогда, конечно, надо взять налево от солнца – кто же спорит!
Подумав, русалка неуверенно сказала:
– Нет на холме обгоревшей сосны… или там недавно пожар был?
– Не помню, чтобы на холме когда-нибудь горело, а вот в лесочке рядом с ним есть одна снизу подпаленная сосенка. Ее, правда, не сразу видно, придется маленько поискать. Зато потом не будет никаких сомнений, в какую сторону поворачивать.
– Дедушка, может, ты нас проводишь? – попросил Николай.
– Конечно, прово… – поперхнулся леший от радости и с полминуты энергично кивал.
– А когда выберемся, то мы тебя досыта накормим, развяжем и отпустим.
– Но до этого кормить не будем, – уточнил Тимофей.
– Ах! Ой! – застонал леший. – Опять мои коленочки разболелись. Настенька, плохо ты меня лечишь, я тебе картошку не дам!
– Дедушка, я отдохну и еще раз попробую.
– Нет-нет, все, я уже решил окончательно!
– Настя, солнышко, пойдем ко мне, – позвал Николай.
Русалка вздрогнула, взглянула на старшую подругу и, видимо получив разрешение, подошла к Николаю. Он обнял ее, и она, как будто ожидавшая этого, сразу к нему доверчиво прижалась.
– Брат, ты не забывай, кто они, – предостерег кот. – У Насти в воду заманивать еще лучше получается, чем у Цветочка, а потом они вдвоем набрасываются.
– Дядя Коля, ты водку пьешь? – спросила Настя.
– Нет, – промямлил растерянно Николай. – Ну, так…
– Но не каждый день, и не всегда водку, – помогла ему Цветочек.
Николай посмотрел на нее с угрюмым презрением. Конечно, если баба может поехидничать, то ни за что не промолчит.
– Дядя Коля, ты дерешься, когда пьяный?
– Ну…
– Дядя Коля обычно тихий, – вмешался кот. – Бывало, мы друг на друга сильно фыркали, но до настоящей драки никогда не доходило. Так что теперь вы знаете: он не компьютерщик и не дерется.
– Но мужик, – сказала Цветочек.
– И водку пьет! – добавила Настя.
– И глаза у него печальные! – Цветочек прищурилась и сжала губы. Теперь она снова была тюремной надзирательницей.
– Не ссорьтесь, не надо, – попросил леший. – Николаша, я вспомнил. За холмом, действительно, налево лучше пойти, и доберетесь до старой ведьминой избушки. Но вы не бойтесь, бабка там уже давно не живет. От ее развалюхи есть тропинка к колодцу на полянке, а там… нет, не могу так долго правду говорить, выдохся, ты уж меня извини.
– Спасибо, – сказал Николай. – Значит, до ведьминой поляны с колодцем мы уверенно доберемся.
– И дальше не заблудимся, – пообещал Тимофей. – Я какую-нибудь местную зверушку поймаю, а когда моя лапа на чьем-нибудь хвосте лежит, то мне только правду говорят. Мелкие, конечно, не шибко много знают, но до ближайшего поворота дорогу расскажут, и так потихоньку выберемся.
– Куда-нибудь, – усмехнулась старшая русалка. – Ты, Тимофей, для кота очень умный и нигде не пропадешь, а твоему малопьющему другу в незнакомой местности плохо будет, чует мое сердце!
– Дядя Коля, мы можем тебя проводить. – Настя погладила плечо Николая.
– Ну, конечно, до поляны проводите, – буркнул кот, – и скажете, что теперь надо в колодец лезть.
– Верно, тропинка через колодец идет, – ласково согласилась Настя, гладя Николаю двумя ручками плечо и голову. – А вы откуда знаете, дядя Тимофей?
– Да уж догадываюсь.
Николай внимательно посмотрел на девочку.
– Нет, маленькое солнышко, мы другую тропинку найдем.
– Николаша, наверно, я совсем старый стал, трудно мне тебя понять. Ты же сам в этот лес пришел и вроде бы рад был – я слышал, как ты что-то напевал, мурлыкал не хуже Тимофея. А когда ты осматривался, то лицо у тебя было как у довольного, любопытного поросенка. И вдруг ты уйти хочешь, хотя запросто по дороге можно голову потерять.
Николай пожал плечами.
– Я думал, что в обычном лесу заблудился, и радовался, что он такой дремучий. Не знал я, между прочим, что за каждым моим шагом наблюдают. Оказывается, здесь кикиморы живут, и русалки, и ты, дедушка. Я сам то ли живой, то ли мертвый.
– Николаша, мы все полуживые-полумертвые. Иногда мне кажется, что я здесь самый живой… но куда идти-то? Русалки, к примеру, в твоем мире жили, пока им утонуть не помогли. Я уж не помню, откуда пришел, только вряд ли там было хорошо. Может, Николаша, ты себя пересилишь, останешься с нами? У тебя здесь друзья: Тимофей добрый и честный, насколько это для кота возможно, Чир тоже птица не вредная. Однажды он каких-то ягод наклевался и сказал мне, что он поэт и композитор. Я не знаю, что это такое, но, наверное, что-то хорошее, иначе бы зачем Чир так гордо чирикал?
– Оставайся, Коля, – сказала Цветочек. – Раз уж ты не компьютерщик и маленьких не обижаешь, то мы на тебя охотиться не будем.
– Не будем, дядя Коленька! Мы с тобой подружимся!
– Жаль, что я смеяться не умею. – Кот потянулся и поскреб когтями землю. – Забирайте Колину картошку и валите отсюда! Мы спать будем!
Глава 2
Жуткий киномеханик
– Чив-чив! Бессовестные засони! Я вас всю ночь охранял и теперь еще будить должен! – возмущался щегол, сидя на нижней ветке. – Коля, ты что, сюда спать пришел? Ты, Тимоха, тоже вставай, и нечего на меня смотреть такими глазами, я тебя не боюсь!
Николай с трудом разлепил веки и удивленно заулыбался.
– Милый друг Коля, мне тоже здесь рано утром нравится, пока все еще в своих норках сидят. С восторгом оглядываясь окрест, любуюсь я красотами природы, а прелестницы-музы, нежно и приветливо хихикая, нашептывают мне замечательные рифмы: заря не зря, в путь идуть, мало попало. Потом я только подставляю к рифмам описания моих приключений и философских раздумий!
– Чир, сколько раз я тебе объяснял: нет никаких муз! Снятся они тебе, – проворчал кот. – Я незнакомых голосов в лесу никогда не слышал, а ты, глухая тетеря, что-то слышишь. Присниться и померещиться, конечно, всякое может. Леший рассказывал, что он однажды женщину с крыльями видел. Он три раза глаза протирал, а она не исчезала.
– Так это же муза была! – радостно защебетал щегол.
– Нет, Чир. Не хочу тебя расстраивать, но когда леший в четвертый раз глаза протер, то дамочка с крылышками все-таки исчезла.
– Упорхнула она! О чем ей с лешим разговаривать? Тем более что он даже не поздоровался, а только глаза протирал!
Николай, развязывая рюкзак, возразил:
– Вообще-то леший постарше ее, могла бы красавица и первая поздороваться.
– Коля, ты не понимаешь, девицы из благородных фамилий…
– Хорошо, не понимаю, – примирительно ответил Николай. – Тебе, друг, за неусыпное бдение положены наивкуснейшие хлебные крошки – сколько захочешь, но только чтобы летать мог. Не думай, что ты до ведьминого колодца у меня на кепке сидеть будешь. Меня это иногда раздражает. А мы с Тимохой откроем какую-нибудь консерву – посмотрим, какая нам улыбнется.
– Коля, ты, разумеется, хотел сказать «откроем консервы», – прочирикал щегол в мягком поучительном тоне.
– Нет, – уперся Николай, – одну консерву, потому что завтрак будет легким. Потом, как сказали благородные девушки, в путь идуть!
Впереди по тропинке шел Тимофей, не спеша переставляя лапки, принюхиваясь, осматриваясь. Иногда он останавливался, чтобы подумать и почесаться.
– Коля, не злись, он торопится изо всех сил, – сказал Чир, сидящий на кепке Николая. – Я не помню, чтобы Тимофей когда-нибудь так редко чесался.
Николай вздохнул и поправил кепку.
– Я это, – смутился щегол, – стараюсь не ерзать.
– Да ладно…
Кот неожиданно попятился, и Николай на него едва не наступил.
– Тимоха, ты хоть предупреждай!
– Мы с Колей чуть не упали!
Кот не ответил на упреки и долго скреб за ухом.
– Так мы уже до акаций дошли! – испуганно чирикнул щегол.
Николай не видел, как маленький друг нахохлился, но было ясно, что в ближайшее время ничего хорошего ждать не следует.
– Чив-чив! Я предлагаю облететь акации так высоко, как только сможем, а вниз смотреть не будем!
– Умная ты птица, Чир, и товарищ надежный, – угрюмо похвалил кот.
– Да, – подумав, согласился щегол, – а по-нормальному, с уважением, не скребя за ухом, ты это сказать не мог?
– Тимоха, – пробурчал Николай, – я понимаю, что вид у меня дурацкий, когда Чир на кепке сидит. Но все-таки хотелось бы узнать, в чем проблема, и принять участие в дискуссии.
– Не люблю я это место, каждый раз хочется назад повернуть. Коля, обещай нам: если мы заорем, чтобы ты стоял, то будешь стоять. А смотреть – можешь. Мы подождем, пока ты насмотришься.
– Зачем он будет смотреть? – возмутился Чир. – Я сам зажмурюсь!
– Нет, Коля должен это испытать. Вдруг он когда-нибудь один здесь пойдет.
– Коля, я бы на твоем месте здесь один не ходил!
– Хорошо, не буду. Я правильно понял, что мне лучше нож достать? Правда, я его вчера не нашел, – вспомнил Николай, – чехол мне сразу под руку попался, а нож я нигде не нащупал и не хотелось все из рюкзака выкладывать.
– Что ты резать собираешься? – удивился щегол. – Коля, мы тебя к столу не пустим! Подожди, мне музы шепчут… тихо, не фыркайте, не шоркайте лапами… теперь слышу: «Я знаю, брат, ты не богат и рад в лесу вдруг колбасу и прочий закусон узреть, но это сон, и это смерть!»
Все помолчали из уважения к музам или еще по какой-то причине, потом кот рассудительно замяукал:
– А я тебе, Коля, про женщин скажу. Я ведь всех твоих видел, за исключением, может быть, одной-двух. Ни по какой из них я не тоскую. Во всяком случае, не забывай, что они сон и… Чир уже сказал. Не хочу это слово повторять, особенно здесь.
– Спасибо, мужики, вы всё подробно объяснили – и стихами, и по-всякому!
Николай тряхнул головой, прогоняя щегла, и решительно пошел вперед, но через несколько шагов вздрогнул и остановился. Неподвижными глазами он смотрел на… в это невозможно было поверить, однако он ясно видел Веру – единственную женщину, которую когда-то любил.
В двадцати шагах от него она сидела на столе рядом с акациями. Непонятно было, как она здесь оказалась, да еще с двумя столами – на втором лежала кралька копченой колбасы и стояла литровая бутылка перцовки, через мгновенье вдруг появились буханка черного хлеба, круг пастушьего сыра, зеленый лук и солонка… потом шиповниковый сок и большая коробка трюфелей для Веры.
Стульев не было, а вот две табуретки стояли за вторым столом. Просто Николай их не сразу заметил, потому что он во все глаза смотрел на Веру.
Она была удивительно юной, немного похудела, и на ней были те же самые блузка и юбка, в которых Николай семнадцать лет назад ее впервые увидел. Вместе с младшей сестрой она сидела тогда на старом деревянном мостике, там в одном месте перил уже не было. Девушки смеялись и болтали ногами, стараясь дотянуться до воды. Николай робко подошел, и они притихли, посмотрели на него настороженно. Ему стало стыдно, что он непрошено вторгся в их светлый, безмятежный мир. Почему-то Николай не мог даже одного слова сказать, только виновато кивнул и хотел уйти, но тут сестренки снова засмеялись, и он понял, что ему позволено остаться.
Теперь Вера нежно улыбалась. Она его простила, все ему простила! Ну, конечно, как же иначе, ведь он ее любит! Если человек любит, то не обижает и подлостей не делает, только иногда ошибается, но любую ошибку можно простить. Жизнь прожить – не поле перейти.
По щекам Николая потекли две слезинки, и как-то шее стало больновато. Он хотел ее потереть и уткнулся пальцами в щегла – тот бешено клевал его в шею. «Как он обиделся, что я его с кепки прогнал! Сильно у него в лесу характер испортился», – удивленно подумал Николай и услышал яростное шипение кота:
– Коля, еще один шаг – и начну драть твою ногу выше сапога!
– Отвали, Тимоха, не до тебе сейчас! Мне с Верой мириться надо!
– Проснись, брат! Она же к Лехе-шоферу ушла! Нет ее здесь!
О Лехе-шофере кот очень вовремя сказал, лицо Николая исказилось гримасой отвращения. Лицо Веры тоже исказилось, поплыло и растаяло, так же как оба стола с табуретками.
– Да-а-а… – сказал Николай. – Ну, хватит, Чир, кино кончилось. Ты что, совсем оглох? Хватит, всю шею мне исклевал!
– Прости, Коля!
