скачать книгу бесплатно
Тот кивнул, в знак понимания, что она хочет спросить и сказал: – Кути.
– Первое слово запомнила, – очаровательно улыбнулась Вероника.
– И как ты его запомнила? – удивился Степан.
– По аналогии конечно. Мы же тоже говорим «кутёнок» на щенка, – обезоружила Вероника и затеяла игру с Дандамисом, ходя по его жилищу и тыкая пальцем на всё вокруг.
Тарас любовался этой шустрой девчонкой, которая так задорно прыгала по дому.
«Какая детская непосредственность. Сколько же эмоций она может извлечь из любого действа» – умилялся он.
И тут он увидел, как лицо Вероники исказилось.
– Что случилось? – подскочил Тарас.
– Смотри! Он выбросил мои грибы в огонь! – обиженным голосом возмутилась Вероника.
Дандамис догадался причине её возмущения и пожал плечами.
– Может он не знает, что это съедобные грибы? – предположил Тарас.
Он подошёл к огню и взял один гриб прутиком из костра, показывая, что намеривается его съесть. Дандамис с удивлением посмотрел на Тараса, закачал головой и встал. Тарас остановился и стал наблюдать за хозяином, который закопошился в тряпичных мешочках, висячих на стене. Через мгновение Дандамис протягивал огромный белый гриб, который даже засушенным в несколько раз превосходил по размеру того, что был на прутике. Тарас одобрительно кивнул и показал жестами, что хочет кинуть его в котёл. Но Дандамис тут же выхватил гриб и положил его обратно в мешок.
– Может они ему для другого нужны? Моя бабушка говорила, что они вроде лечебные, – сказал Степан.
– А тогда ладно, – улыбнулась Вероника и снова стала играть с хозяином, пополняя свой лексический запас его чудными словами.
Глава 3
Дождь зарядил на несколько дней, превратив окружающую почву в непроходимые дебри, на которые вот-вот угрожали обрушиться селевые потоки. Степан и Тарас целыми днями уныло смотрели в окно. Дандамис умудрялся по такой погоде возвращаться с добычей с охоты. Ни разу не было так, чтобы в его походной сумке было пусто. Как опытный охотник, он знал, как жить в лесу и находить пропитание. Вероника тоже маялась от безделья. Она прибрала всё в доме. До блеска начистила котёл. Даже углём нарисовала картину на одной из стен, чем очень изумила хозяина, который от неожиданности достал нечто похожее на амулет и сжал его в кулаке. Но разобравшись, что это творение Вероники, а не кого-то ещё успокоился.
Вероника выпросила у Дандамиса посмотреть диковинку и довольная собой принесла похвастаться Степану с Тарасом: – Вот смотрите. Как думаете, что это обозначает?
– Это иконка, ты же сама видишь Богоматерь с младенцем, – усмехнулся Степан.
– Как бы ни так, – хихикнула Вероника и перевернула амулет другой стороной вверх.
– Как это может быть? – промямлил Степан.
– Я тоже весьма удивлена и поражена, как может быть так, что с одной стороны христианский символ, а с другой какая-то мадам с руками и ногами в виде не то крыльев, не то змей, – сказала Вероника и протянула ладонь ближе к Тарасу: – А ты что скажешь?
– Видно, что это отлито в единой форме. Исполнение для меня непонятное, – промямлил Тарас от такого неожиданного жеста Вероники.
– И это всё? – захлопала она ресницами, уставившись в его лицо пронзительным взглядом, полным надежды, что именно он даст хоть какое-то разумное объяснение.
В эту же секунду самооценка Тарас поднялась до небес. Он протянул руку и, стараясь не касаться девичьей ладони, взял амулет. Подойдя к единственному источнику света, он стал около окна и задумался, а Вероника притихла, ожидая, что скажет Тарас. Тщеславие едва не застелило ему глаза. Смахнув головой наваждение, Тарас стал вспоминать, где он мог видеть нечто похожее.
И словно вспышка молнии озарила его: – «Ну конечно. Эта штуковина называлась змеевик».
В одной статье когда-то попавшейся ему на глаза в интернете, говорилось о том, что эти амулеты были распространены на Руси в период двоеверия. Он тогда ещё попытался порассуждать, что значит двоеверие. И понял, что современное празднование Масленицы вполне вписывается и сейчас как признак сохранившихся былых верований. Следовательно, период двоеверия это перманентное состояние.
– Я могу ошибаться, но эта женщина, на обратной стороне может быть богиней Апи, – наконец произнёс Тарас.
– Апи, Апи! – закивал Дандамис, услышав Тараса.
Восхищению Вероники не было предела. Её взгляд наполнился одобрением.
– Ты такой рассудительный! Ты всё знаешь! До всего можешь додуматься! – захлопала она в ладоши.
Выпятив грудь колесом, возгордившийся собственной значимостью Тарас продолжил: – Это богиня, которая заведует плодородием. Ей подчиняются птицы и звери. И если мне не изменяет память, то она также является родоначальницей скифов.
Степан уловил новую эмоциональную окраску напарника и с завистью сказал: – Гордыня это грех.
Тарас почувствовал обжигающую боль в сердце, словно его полоснули ножом.
«Этот человек никогда не станет мне другом» – проскочила мысль, которую он тут же поспешил отогнать.
– Завидуешь? – подмигнул Тарас Степану.
– Кто я? Кто-то же должен тебя одёргивать, когда ты умничать пытаешься? – попытался отшутиться Степан.
– Если вы хотите поговорить о семи смертельных грехах, то можете смело ко мне обращаться, – мило и как-то по-детски заявила Вероника.
Ребята посмотрели на эту юную особу, которая предвосхитив их вопрос сказала: – Я дочь священника.
– Э-э-э, – завис Степан, но видя, что Тарас готов что-то сказать выпалил: – А почему семь? Заповедей вроде десять основных?
– Божьи заповеди это своего рода моральный ориентир совести человека. А семь смертных грехов это базовые пороки, которые могут привести к появлению других пороков и нарушению заповедей, – сказала Вероника.
– Расскажи нам о них? – попросил Тарас и устроился поудобнее возле очага.
Степан облокотился на стол и тоже приготовился слушать. Дандамис, всё это время наблюдавший за гостями, продолжал готовить ужин, поглаживая своего пса. Было заметно, что он с любопытством вслушивается в незнакомую речь.
Вероника, увидев, что трое мужчин смотрят на неё встала в центре комнаты, так чтобы каждый мог её рассмотреть, поправила выбившиеся локоны и начала повествование: – Гордыня считается самым опасным, подстерегающего каждого из нас грехом. Можно сказать, что все беды начинаются с гордыни. У кого-то гордыня начинается с презрения или с превозношения собственного величия перед окружающими. Возгордившийся собой человек обречен на одиночество. Его покинут не только друзья, но и близкие родственники. К тому же этот человек черствеет так, что не способен полюбить даже самого себя. Он потеряется в гонке с себе подобными.
На этих словах Вероники Тарас перестал выпячивать грудь, и даже как-то съёжился.
Вероника продолжала: – Далее идёт зависть. Это стартовая платформа для совершения преступлений и библиотека размером с целое море вредоносных пакостей, на которые только способны люди. Сможете удержать эмоции, промолчите или не сделаете проступок, а отрава всё равно будет медленно точить вас изнутри. Только истинное человеколюбие и всепрощение поможет в борьбе с этим грехом.
Теперь пришёл черёд Степана почувствовать стыд за свои эмоции. Он стал переминаться и ёрзать по лавке, желая избавиться от внутреннего напряжения.
– Когда говорят о чревоугодии, забывают, что оно делиться на три вида. Первый вид это о тех, кто не может вытерпеть до положенного часа. Второй, когда переедают. А третий, когда человек ищет, чем полакомиться. Простая еда без излишеств, которую употребляет человек, соблюдая режим, давно даже учёными принята как оздоравливающая. А про вред лакомств различных я вообще молчу и так понятно, что кроме проблем хоть для зубов, хоть для желудка они ничего больше не дают, – сказала Вероника и многозначительно оглядела окружающих.
– Человек ест, чтобы жить, а не живёт, чтобы есть, – выпалил Степан.
– Правильно, – кивнула Вероника, затем театрально прокашлявшись, сказала: – Следующий грех блуд. Я на нём подробно останавливаться не буду. Если мужчина смотрит на самку только как зверь, точнее хуже зверя, то он деградирует, что тут ещё скажешь.
– Почему хуже зверя? – удивился Тарас.
– Потому что зверь страсть к самке испытывает только тогда, когда думает о получении потомства, – тоном учительницы сказала Вероника.
– Вопросов нет, – хохотнул Степан.
– Просматривание различной специфической литературы, фильмов и так далее, тоже относиться к этому греху, – сказала Вероника, прищурившись в сторону Степана, который под её взглядом сложил руки одна на другую как на уроке в школе.
– Следующий грех это гнев кажется, – спас ситуацию Тарас, переключив внимание Вероники на себя.
– Верно. Гнев дал нам Господь, чтобы мы могли отвергнуть всё неподобающее. А вместо этого человек обратил полезный гнев в разрушительное оружие, как против самого себя, так и своего окружения. Далее идёт корыстолюбие. В наше время любят говорить, что не в деньгах счастье, а в их количестве. Так думают только наивные люди. Чем больше денег, тем больше проблем. Человек среднего достатка или даже нищий в чём-то более счастливы, чем богачи. У них нет тех головных болей, когда чахнешь над златом, на которое у всех свои виды. Эти люди никогда до конца не уверены в искренности близких людей. Их мучает вопрос, «За что их любят?» За то, какие они сами или за то, что у них есть деньги. Честно говоря, и врагу такого не пожелаешь. Ну и седьмой грех – лень. Между прочим, те, кто предаются унынию, тоже поддаются этому греху. Это болезнь от разбалансированного состояния телесных и духовных сил. Человек может загнать себя до изнеможения своими пессимистичными думами. А если бы человек помнил, что можно довольствоваться малым, как, и предписано Богом, то ни кто и никогда не смог бы его соблазнить земными радостями. А у нас, куда не глянь сплошные бартерные отношения «ты мне – я тебе» – поведала Вероника.
Она вышла из центра комнаты и устроилась на краю лавки у окна. Ей вспомнились родные. Грусть окутала её с головы до пят от беспокойства за них: – «Как они все сейчас переживают. Мать, наверное, вообще себе места не находит».
Тарас погрузился в глубокие размышления – «Образованный и разумный человек может быть приверженцем разной религии или называть Бога информационным полем Земли, но истина остаётся в том, что нет тех, кто вообще ни во что не верит. Человек, это высшее создание, но не потому, что он сам о себе так думает, а потому что его создал Высший разум. А где я в этой так сказать пищевой цепочке? Могу ли я себя назвать человеком грамотным, умеющим справляться со страстями?»
В наступившей тишине было слышно, как поскуливает хозяйский дог, ожидая своей миски с едой. Дандамис наблюдал за изменившимся общим настроением, и хотел даже спросить, что произошло, но эти отроки изъяснялись на неведомом ему языке.
«Смышлёная девчонка уже старательно выговаривает новые слова. Совсем скоро она заговорит. Они почитают Апи и этого пока достаточно» – думал Дандамис, успокаивая пса лёгкими похлопываниями в холке.
– Вероника, извини за нескромный вопрос. А сколько тебе лет? – с интересом спросил Степан.
– Шестнадцать, а что? – залилась краской Вероника.
– Умна не по годам, – замотал головой Степан, словно не веря услышанному.
Глава 4
Ночью Вероника проснулась от того, что стало тихо. Дождь перестал поливать землю. Ветер прекратил свой заунывный вой. Она вздохнула и повернулась на другой бок, но сон больше не шёл. В маленькое окошко под крышей падал лунный свет. Степан спал на первом этаже на сдвинутых лавках, покрытых циновкой и подобием матраца с сеном. Тарас и сама Вероника ночевали на втором этаже, на таких же матрацах, которые лежали на выстланном камышом помосте. За загородкой было место хозяина, где виднелось выполненное из плохо обтёсанных брёвен широкое спальное ложе. Вероника встала. Она хотела спуститься вниз и выйти во двор. Краем глаза она заметила, что хозяйское ложе стоит нетронутым.
«Наверное, на ночную охоту пошёл» – решила Вероника и направилась к входной двери.
Над лесом висела жёлтая луна, периодически скрываемая редкими облаками. Птицы и звери мирно спали, не издавая ни звука. Влажный воздух заставил обхватить плечи обеими руками.
«А тут свежо. Надо идти обратно, а то взбодрит так, что до утра ворочаться буду» – подумала Вероника.
Она развернулась уходить, но неожиданно ей показалось, что, что-то происходит перед домом. Она вжалась в косяк двери и стала вглядываться в кромешную тьму перед собой.
«Показалось» – выдохнула про себя Вероника.
Она повернулась, чтобы войти в дом и с размаху врезалась в хозяина. Дандамис резко схватил Веронику и зажал ей рот рукой. Она затрепыхалась словно пойманная птаха, но силы были не равны. Уступив в борьбе, она с мольбой посмотрела в глаза Дандамиса, которые в свете луны отливали янтарём. Его лицо было спокойным и безмятежным. Вероника удивлённо уставилась на Дандамиса. Он отпустил её и поднял указательный палец к губам.
«Он всего лишь хотел, чтобы я не шумела» – догадка озарила лицо Вероники.
Дандамис улыбнулся и показал ей рукой наверх. Вероника тут же кивнула и помчалась спать.
Утром она бы и не вспомнила о ночном происшествии, если бы не увидела огромное количество следов перед жилищем. Дандамис по обыкновению ушёл на охоту. Степан попросил вывести его на свежий воздух и устроился на завалинке под домом рядом с Тарасом. Вероника хотела прогуляться, но поняла, что грязь не позволит ей этого сделать. Она прыгала от одного местечка к другому, стараясь не замочить сандалии, пока не обнаружила характерные волчьи следы. Рядом были следы хозяйского дога, более округлой формы, что резко контрастировало с продолговатыми отпечатками и более выступающими когтями. Вероника жила вблизи природы и с детства могла отличить след собаки от волка. Неприятный холодок пробежал по её спине.
«Он что приручил волков, и они здесь логово устаивают по ночам?» – нахмурилась Вероника.
– Что ты тут рассматриваешь? – услышала она, подошедшего Тараса.
– Да вот тут следы имеются, – быстро проговорила Вероника.
– Я бы сказал, что это какое-то скопление следов, – насторожился Тарас, а затем повеселевшим голосом добавил: – Так это дог Дандамиса тут прыгал. Смотри, его отпечатки ведут к самому входу.
– Да, наверное, – сделала вид, что согласилась Вероника и стала прохаживаться дальше.
Теперь она вглядывалась в следы более внимательно и старалась их не затоптать. Через какое-то время она насчитала примерное количество ночных посетителей.
«Дог с хозяином приветствовали порядка десятка волков! Да это же целая стая! Теперь понятно, почему он всегда с добычей возвращается!» – обрушилось на неё откровение.
Дандамис вернулся раньше обычного, как всегда, не с пустыми руками. Пока он освежёвывал косулю Вероника сделала новое открытие. Дандамис охотился на основные виды животных, которыми питается волк. Он не ловил птиц. Зайцы также были редки. Он приносил в основном кабанов, косуль, лосей. Дандамис почти не ел за столом. Он больше пил бульон, в котором варилось мясо. Другой странностью было то, что, несмотря на достаточно аскетические условия, он всегда был чист и опрятен даже тогда, когда возвращался с охоты. Его борода и волосы выглядели так, как будто он только что их завил.
«Кто ты?» – задавалась вопросом Вероника, наблюдая, как Дандамис готовит ужин.
Он словно почувствовал её взгляд и обернулся. Вероника не потупила взор, а лишь глубже стала всматриваться в его бездонные глаза. По лицу Дандамиса промелькнула неуловимая эмоция. Он улыбнулся только уголками рта и жестом пригласил Веронику сесть рядом с очагом.
Тарас и Степан были заняты обсуждением вариантов своего возвращения в часть, потому не обращали внимания на творившееся вокруг них действо.
Дандамис на пальцах попытался что-то объяснить Веронике. Она долго хмурилась, стараясь понять. Однако ничего не получалось. Неожиданно она взяла ветку из огня и, притушив горячий конец начала рисовать на стене. Вероника изобразила три силуэта: человека с луком, собаку и волка. Затем она указала веткой на Дандамиса и на рисунки на стене. Видя непонимание на его лице, Вероника изобразила человека и дорисовала платье. Затем она указала на себя и на рисунок женщины, прошептав: – Это я. Это Вероника.
Дандамис кивнул. Он взял из костра новую ветку и нарисовал рядом с художеством гостьи силуэт охотника, у которого на груди начертил две головы: собачью и волчью. Вероника ошарашенная смотрела на рисунок.
«Сама придумала эту шарараду. Вот теперь и разбирай, что он имеет в виду» – пронеслось в её хорошенькой головке.
«Может это какой-то орден воинов, которые могут приручить волка?» – думала Вероника, вспоминая один из визитов во Владикавказ. Когда она с матерью гостила у местной осетинской семьи, и однажды вечером глава дома дядюшка Аслан рассказывал о предках аланах, которые произошли от скифских и сарматских племён. Это были молодые воины клана ордена волков, у которых были мощные боевые псы, похожие на догов – алаги. Молодёжь вела кочевой образ жизни и совершала воинственные набеги, как часть посвящения в воинское сословие.
Дандамис видел, что Вероника не может разобраться с его попыткой объяснить свою сущность. И тогда он сделал следующее. Он сложил обе ладони и положил на них голову, показывая спящего человека. Затем он указал пальцем на Веронику и перевел её взгляд на дверь.
«Он хочет, чтобы сегодня ночью, я снова пришла сюда» – догадалась Вероника и, улыбаясь, кивнула.
Когда все уснули, Вероника вышла из дома. На полянке под светом луны ровным рядом сидели несколько волков. Дандамис общался с ними, издавая какие-то рычащие звуки. Его дог спокойно сидел подле хозяина.
«Видимо он не так давно произошёл от волка, что не нападает на них» – подумала Вероника о хозяйской собаке. И вдруг поняла, что ни лошадь, ни пёс не имеют имён. Дандамис им посвистывает в разных тональностях, чтобы подозвать к себе.
«Он заклинатель животных что ли?» – осенила Веронику новая догадка.
И вдруг из леса вышла женщина. Она одета была также как Дандамис. Её лицо было взволновано. Вероника открыла рот, но не издала ни звука. Она пыталась понять происходящее. И вот Дандамис заметил женщину. Его лицо приобрело маску глубокой печали. Он прикрыл глаза, постоял так и затем снова их открыл. Было видно, что он удивлён. Женщина всхлипывая, что-то сказала, и они бросились друг другу в объятия.
Глава 5
Дандамис не верил своим глазам. Арга снова обнимала его, как будто не было этих двух лет разлуки. Как будто не было их соперничества. Она нашла его волчью трапу. Какой же сильной она стала! Но он нужен ей. Они снова будут вместе. Вдруг Арга отстранилась. Её глаза горели огнём, испепеляя что-то позади его. Дандамис оглянулся. Вероника стояла на пороге дома.
– Она носит в волосах твои знаки! – закричала в бешенстве Арга и, откинув с дороги как щенка Дандамиса, устремилась к Веронике.
– Это лишь невинное дитя! – воскликнул Дандамис, догадавшись о причине вспышки ревности.
Но было слишком поздно. Арга уже размахивала своим клинком. Акинак взмыл над головой Вероники, сверкая лезвием в свете луны. Девушка подняла глаза и уставилась не мигающим взглядом на красивую женщину, пытающуюся её убить. В глазах не было страха. Только какое-то капризное любопытство, подсказывающее сознанию, что всё это не может происходить на самом деле.
Арга выругалась. Она схватила Веронику за руку и потащила за собой в лес.
