Натурщик для художницы

Лиа Вампи

Натурщик для художницы

В воздухе кружились снежинки разных форм и размеров: все такие непохожие друг на друга, они одинаково ложились на землю, образуя белый покров, слегка хрустящий под зимними ботинками с меховой подкладкой. Покрепче перехватив сумку с продуктами и шмыгнув носом, Вэнди Санчез натянула шарф до носаи уткнулась в него. Кругом пахло морозом и ожиданием праздника – сочельник всего через несколько дней, из придорожных кафе пахло имбирём и сливочным пивом, дети украшали придомовые территории и, заливая улицу воистину звенящим смехом, включали гирлянды, которые переливались всеми цветами радуги. В их глазах стоял восторг; кажется, будто они впервые праздновали Рождество, впервые наряжали ёлку и ждали свои первые подарки, но нет. На вид им было лет восемь-девять, все одинаково закутанные в тёплые вещи, но разные, как снежинки, опадающие на длинные ребячьи ресницы.

Вэнди вновь шмыгнула носом. Ступив на тонкую полоску льда, она слегка скользнула по ней вперёд: с детства так делала, как только центральные улицы Уистлера, что располагался в лесу у подножья гор в такой замечательной и родной для неё стране, как Канада, заметались снегом и леденели. По левую руку мимо прошла мама с дочкой, говорящей, что обязательно нужно написать письмо Санте, а то она из-за мальчика по соседству никак не может сконцентрироваться. Мама улыбнулась – у её малышки было хорошее настроение впервые за несколько дней, и даже подмигнула мимо проходящей Вэнди, которая растерянно уставилась на пакет с карамельными тросточками в руках девочки. Надо бы тоже таких купить, на ёлку повесить.

Сегодняшний день пах лёгким морозцем на волосах: едва уловимо, приятно. Он рисовал на щеках людей узоры цвета свежих ягод рябины, которыми питаются свиристели в середине зимы. Суровые рабочие, глубоко уставшие за день, не обращали внимания на зимние красоты: для них солнце было серым, едва появившимся из-за облаков, а воздух, вылетающий изо рта – белым и загораживающим от других людей, таких же раздражённых, как и они сами. Транспортом почему-то не пользовались, поэтому будто каждую минуту заходили в тёплое кафе, говорили с официантками, которые поправляли форменные передники, и просили стакан горячего молока, разливающегося в желудке теплом.

Засигналила машина – Вэнди чуть ли не упала, всё же поскользнувшись. Обернулась, заметив красный бампер, остановившийся в метре от неё, подняла взгляд на фары, капот, а потом и на лобовое стекло. Лица водителя не было видно в салоне – молодой парень высунулся до плеч в окно, выдыхая сгусток белого пара. Его лицо было маленьким, глаза хитрыми, будто кошачьими, но Санчез прочитала по губам его призыв. Спустя пару секунд девушка вспомнила и водителя – да, именно фотографию этого парня она заприметила на доске почёта старшей школы города, где говорилось, что Джонни Мейсон является весьма амбициозным парнем, увлекающимся фигурным катанием. Ему пророчили место в сборной страны, но парень то ли смущался, то ли не хотел покидать уютный городок у подножья гор. А как же любимые кафе, где делают самые вкусные рождественские пряники? А как же тот самый каток глубоко в лесу, построенный для туристов, к которому прирос не только коньками, но и душой? Джонни не был к этому готов.

Зато был готов к встрече с обворожительной девушкой, которая жила на соседнем участке.

– Вэнди, забирайся! – Он махнул левой рукой в белой варежке, и Санчез улыбнулась, кивая. Схватившись за ручку двери озябшими пальцами, она рванула её на себя и быстрее залезла в пропахший одеколоном парня салон. Сам молодой человек закрыл окно, повернувшись к соседке, и улыбнулся. – Ну что, ждёшь Рождество?

– Конечно же. – Голос у девушки был приятным, внушающим доверие, и её никто не боялся. Даже ученики, которым она преподавала рисование, лишь наслаждались слегка певучей манерой учительницы говорить. – С кем проведёшь праздник?

Они были не настолько близки, чтобы спрашивать друг друга о проблемах, но, в принципе, как соседи, могли хорошо общаться на общие темы. Они заговорили о празднике – будут поддерживать эту тему разговора. Вэнди знала, что Джонни задаст встречный вопрос с таким же содержанием – с кем она отметит праздник. А вот не знает. Елизавета, старшая сестра, вместе с мужем и детьми уезжает на курорт, где они разопьют сок и откроют подарки, к родителям уже в двадцать пять лет не хочется идти праздновать, а с канадскими учителями-коллегами страшно: Вэнди почему-то настороженно относилась к людям старше себя, но и на это были свои причины.

– На пока только знаю, что компанию мне будет составлять бутылка хорошего шотландского скотча и наряженная ёлка. – Водитель был обворожительным, и это Вэнди отметила с почему-то особенным удовольствием, тем более ей было приятно, что в столь приятной компании она доедет до дома. – А ты?

– С котом и бутылкой шампанского, – врала, ведь никакого кота не было. Да вроде и пить не планировала, художники – люди с летящей музой, и её можно очень легко потерять.

Джонни знал, что никакого кота у соседки не было, но из вежливости всё равно кивнул. До дома оставалось ехать мало – вот уже показался зелёный забор его участка, который скрывал за собой обычный маленький домик, в зимнее время напоминающий пряничный. Так и хотелось порой тронуть языком снежную глазурь, насладиться вкусом и улыбнуться. По соседству же располагался немного другой дом – чуть больше, с балконом на втором этаже. Зачем такой большой дом для одной учительницы – никто не знал, но в по крайней мере двух помещениях на первом этаже были мастерские. Места требовалось много для мольбертов, макетов и прочего, что съедало пространства, даже были специальные тумбы и подставки для натуры.

– Мы приехали. – Зелёные ворота показались перед глазами, и Вэнди с благодарностью улыбнулась водителю. Не каждый день они пересекались, но если их пути совпадали – шли или ехали вместе, разговаривали. Джонни даже пару раз звал девушку к себе на чай, но та отказывалась, говоря, что они не особо близки для такого. Правда, чувствовала, что ещё пара таких встреч – и точно если не сама к нему согласится прийти, то позовёт к себе.

– Спасибо, что подвёз. – Тёплая улыбка озарила лицо, и Вэнди выскочила из машины, закрывая за собой дверь и слегка махнув на прощание ладонью. А в стекле она увидела чётко отпечаток улыбки водителя.

Тот день заканчивался относительно спокойно – поднимались конспекты уроков, которые были напечатаны на компьютере, подготавливались краски для рисования у средней школы. Поправив очки в тонкой оправе и заплетя в высокий хвост высветленные волосы, Вэнди принялась печатать некоторые раздаточные материалы, которые можно было бы скачать из интернета, но она лёгких путей никогда не искала – всё делала сама. Отвлеклась она лишь один раз за вечер – конечно же, кто не среагирует, если в окно второго этажа, рядом с которым она сидела, попадёт чей-то меткий снежок. Девушка сразу же подскочила, уронив на пол органайзер с разными ручками, и выглянула на улицу.

Хоть и было холодно, окно раскрылось нараспашку, и красное от злости лицо девушки уже собиралось отчитать детвору, как она увидела Джонни. Что он делал на её дворе, оставалось загадкой. На его руках были перчатки, с которых он стряхивал белый снег, нос скрывался за тёплым шарфом, которого в машине у него не было. На русых волосах осели снежинки, которые парень время от времени стряхивал, качая головой. Однако девушке в окне хотелось знать, что этот молодой человек делает на её участке в то время, в которое она собиралась поужинать лёгкими круассанами с джемом и арахисовой пастой.

Ну не гнать же соседа.

– Вэнди, выходи, – чуть сложив ладони рупором, произнёс Джонни. Ветер подул в окно, принеся с собой его слова, и Санчез кивнула на крыльцо, мол, подойди, я сейчас ненадолго выйду.

Запахнувшись в тёплый платок, который мог служить пледом, Вэнди всунула ноги в тапочки и устало пошаркала вниз, на первый этаж. Надо бы предложить гостю глинтвейна, а то явно давно на морозе стоял, щёки покраснели, а ногами он притопывал от холода. Входную дверь открыла быстро, впустив в свою обитель зимний ветер и Джонни, который принялся стряхивать с ботинок и волос снег. Надо же, опять придётся вытирать лужу.

– Прости, что так неожиданно, просто у меня отключили воду и я хотел спросить, не отключили ли у тебя тоже, – сбивчиво объяснил Мейсон, на ходу стягивая с лица шарф. Его губы немного подрагивали, было видно, что он замёрз. Кажется, глинтвейн тут действительно бы не помешал. А ещё плотный ужин вместо круассанов.

Чёрт, лёгкий ужин отменяется, пора делать жаркое.

– Сейчас посмотрю, пойдём. – Вэнди невесомо махнула компаньону в сторону кухоньки рядом с мастерской и плывучей походкой последовала по коридору. Джонни пошёл за ней.

Так непривычно было слышать за собой чьи-то шаги. Когда в последний раз какой-либо человек был дома у художницы? Давно не было гостей. Давно она никого не принимала у себя, хоть, в принципе, не была против – заварит вкусный фруктовый чай, согревающий нутро, если это лето, то можно выйти на заднюю террасу и смотреть на лес, такой большой, манящий, но одновременно и опасный, ведь он таил в себе множество диких зверей, которых так хотелось нарисовать, и секретов.

Из крана тонкой грязной струйкой лилась вода. Видимо, недавно включили. Джонни наклонился над раковиной, слегка касаясь рукой тела Вэнди. Хмыкнув, он слегка растрепал светлую чёлку, а девушка вздрогнула и хрипло выдохнула. Она не рисовала людей, нет, никогда после обучения в художественной школе, но эти руки с выпирающими венами, эти тонкие нежные пальцы хотелось зарисовать. А потом прорисовывать складки рукавов тёмной кофты, переходя к широким плечам и крепкой груди. Снова выдохнула, пытаясь спрятать волнение за маской спокойствия.

Её тянули к себе люди. Вэнди их боялась в какой-то мере – они принесли ей много боли в своё время, много разочарований, и доверие к ним всем восстанавливалось с трудом. В школе с учениками было легче: они слушают её, делают, как она скажет, исправляют, если что сделано неправильно. Но семья так или иначе не примет Вэнди к себе обратно, не исправит собственные ошибки. Поэтому она живёт буквально на окраине, около леса, в котором волки выли и олени рогами ветки задевали, а рядом Джонни.

Такой же изгнанник, не оправдавший надежд семьи.

– Не хочешь глинтвейна? – Голос чуть не сорвался, но девушка вовремя взяла себя в руки. Она готова была сгореть дотла и восстать из пепла, как феникс, когда Джонни посмотрел на неё. Да, девушкаиспугалась. Нет, лица не потеряла. – Я как раз купила новую смесь, хотела попробовать сделать…

– А потом мы пойдём. – Мейсон кинул взгляд на часы, висящие на кухонной стене, – семь вечера, за окном темень, лёгкие снежинки ложились покрывалом на землю. Приятное спокойствие окутало его, и когда включился свет, Джонни сощурил глаза, наблюдая за Вэнди, которая аккуратно придерживала чуть дрожащими пальцами тёплый платок. Она выглядела донельзя хрупкой, донельзя милой. И не скажешь, что эта девушка старше него, что она преподаёт в школе. – Ты ведь умеешь кататься на коньках?