скачать книгу бесплатно
Держали на палубе крепче всего,
И в ливень, и в качку, и в шквал.
И он никогда не снимал их с ног,
Даже помыться решив.
Он этим нечасто грешил, видит Бог,
И чаще бороду брил.
И этой обувке почти вышел срок,
Истерлись подошва и швы.
И вот уже Честь протекает чуток,
И Доблесть подмокла, увы.
Взглянул себе на ноги наш капитан,
Его сапоги словно драный кафтан.
Он крикнул: «О, горе!» – и кинул их в море.
И скрылся во тьме капитан.
1
10 апреля 1912 года
Когда мой брат-близнец, Джейми, покидал меня, он поклялся, что это не навсегда. Всего за неделю до того, как комета Галлея прочертила небеса над Лондоном, он поцеловал меня в щеку и ушел. Одна комета появилась, вторая – скрылась. Но двух лет вдали от дома было более чем достаточно, чтобы прочистить голову даже в черном от угольной пыли трюме парохода. И раз уж сам он не спешит домой, пришло время ухватить эту комету за хвост.
Изо всех сил стараясь не ерзать, я жду своей очереди у трапа для пассажиров первого класса новейшего из океанских лайнеров компании «Уайт Стар Лайн». Крытый коридор, защищающий богатеев от солнечного света, ведет из депо «пароходного поезда» прямо к верхнему трапу. По крайней мере, отсюда далеко до крыс, кишащих в саутгемптонских доках, тянущихся под нами.
Вообще-то, некоторые здесь, наверху, и меня сочли бы крысой.
Супружеская пара передо мной косится на меня с опаской несмотря на то, что на мне одно из элегантнейших дорожных платьев миссис Слоан – серое, цвета акульей шкуры, что как нельзя лучше подходит к ее характеру, с шарфом из черного сетчатого газа, закрепленным на плечах. Но целую жизнь прожив под прицелом подозрительных взглядов, учишься их игнорировать. Разве не удалось мне уже пережить поездку из Лондона? Путь длиною в полдня в битком набитом вагоне дымящего поезда, бок о бок с пропахшим сардинами соседом. И вот я здесь, настолько близко к цели, что, кажется, чую запах Джейми – запах растоптанной травы и молочного печенья, которое он так любит.
Морской бриз остужает мои щеки. Несколькими палубами ниже вся пристань, куда ни глянь, забита зеваками, пялящимися на пароход, шестипалубной громадиной возвышающийся над ними. Над бортами, сверкающими черной полированной обшивкой, поднимаются четыре паровых трубы, настолько большие, что сквозь них легко может проехать поезд. Солидные буквы на борту гласят: ТИТАНИК. На трапе третьего класса в сотне футов слева от меня царит настоящее буйство костюмов: тюрбаны, расшитые кафтаны, ажурные шали с бахромой, тюбетейки соседствуют с привычными котелками и соломенными шляпками. Но я не могу разглядеть там ни одного китайца. Неужели Джейми уже на борту? В такой толпе я легко могла его пропустить.
С другой стороны, он ведь путешествует не один, а с семью другими китайцами – работниками его компании. Их всех отправляют на Кубу, на новый маршрут, поскольку их пароход встал здесь на прикол после забастовок угольщиков.
Холод разливается у меня внутри. Последнее письмо от него я получила месяц назад. С тех пор все могло измениться. Что, если компания Джейми решила отправить их вместо Кубы куда-нибудь еще, к примеру в Азию или Африку?
Очередь движется. Передо мной теперь всего несколько пассажиров.
Джейми! – зову я мысленно, как частенько играла в детстве. Слышит он не всегда, но меня утешает мысль, что услышит обязательно, если это будет по-настоящему важно.
В Китае появление на свет мальчика и девочки – двойняшек, олицетворения пары «феникс и дракон», – считается удачей, поэтому в честь нашего рождения Ба принес двух молочных поросят, зажаренных бок о бок, как символ общей доли. Кому-то это может показаться жутковатым, но для китайцев смерть – всего лишь продолжение жизни на высшем уровне, вместе с нашими предками.
Джейми, твоя сестра здесь. Найди меня.
Станет ли для него сюрпризом мое появление? Вряд ли, скорее шоком – у Джейми с сюрпризами всегда были сложные отношения, – но я заставлю его понять, что настало время ему… нам отправляться на поиски лучшей, более достойной судьбы, о которой всегда мечтал наш отец.
Мне вспоминается телеграмма, которую я отправила брату после смерти отца пять месяцев назад:
Ба ударился головой о бордюр и умер. Пожалуйста, возвращайся домой. Всегда твоя, Вал.
Джейми в ответ написал:
Получил извещение, надеюсь, ты в порядке.
Жаль, контракт еще на восемь месяцев, бросить не могу. Напиши подробно. Твой Джейми.
Джейми наверняка догадался, что отец был пьян, когда ударился головой, и я была уверена, что скорбеть, как я, он не стал. Когда ты живешь с человеком, чья страсть – бутылка, прощаться приходится задолго до того, как он уйдет на самом деле.
Кто-то за моей спиной откашливается, прочищая горло. Женщина в полосатом костюме мужского покроя, сидящем на ее ладной фигуре, как полосы на зебре, смотрит на меня, изогнув в ироничной улыбке губы с зажатой в них сигаретой. По виду я дала бы ей не больше двадцати с небольшим. Каким-то образом мужской костюм лишь подчеркивает ее женственность, кремовую кожу и темные локоны, ласкающие изящный подбородок. Этим самым подбородком она указывает вперед, туда, где застыл как столб грозного вида офицер с озадаченным лицом.
Я едва ли не прыгаю вперед на носочках, тренированных многолетними упражнениями на канате. Ба стал учить нас с Джейми искусству акробатики, едва мы начали ходить. В иные времена лишь наши представления приносили семье кусок хлеба.
Грозный офицер пристально наблюдает за тем, как я достаю свой билет из бархатной сумочки.
Миссис Слоан, моя нанимательница, подобно дракону сидевшая на куче денег, тайно купила нам обеим билеты. Собственному сыну и невестке она не сказала ни о путешествии, ни о том, что на неопределенное время может остаться в Америке, подальше от их загребущих ручонок и жадных взглядов. И я просто не могла позволить этим билетам пропасть после ее внезапной кончины.
– Доброго дня, сэр. Я – Валора Лак.
Офицер поглядывает на имя, написанное на моем билете, я – на его скулы, такие выдающиеся, что на них вполне может усесться по птице. Его фуражка с броской эмблемой компании – золотой венок вокруг красного флага с белой звездой – приподнимается, когда он пристально изучает меня.
– Пункт назначения?
– Нью-Йорк, как и у остальных.
Это что, вопрос с подвохом?
– Нью-Йорк, хм. Документы?
– Они прямо у вас в руках, сэр, – заявляю я, лучась радостью и чувствуя, как тревожаще качается под ногами трап.
Он обменивается настороженным взглядом с матросом, держащим журнал регистрации пассажиров.
– Лак?
– Да.
На кантонском наша фамилия звучит как «Луук», но британцы предпочитают произносить ее как «Лак». Ба решил произносить ее так же в надежде привлечь удачу. Еще он выбрал претенциозные имена – Валор для Джейми и Виртэ для меня[1 - Valor (англ.) – честь, virtue (англ.) – доблесть. Здесь и далее, если не указано иное, примечания переводчика.], вдохновленный матросской песенкой о паре сапог, но мама-британка пресекла его порыв на корню. Вместо этого брата назвали Джеймсом, а мне досталась Валора. Для кого это стало большим облегчением – вопрос спорный.
– Вы китаянка, так?
– Лишь наполовину. Мама вышла за Ба вопреки воле своего отца, викария в местном приходе.
– Тогда как минимум одной вашей половине требуются документы. Вы разве не слышали об Акте исключения китайцев[2 - Акт об исключении китайцев (1882–1943 годы) – особый закон конгресса США, изданный 6 мая 1882 года в ответ на массовую иммиграцию китайцев на запад страны.]? Вы не можете отправиться в Америку без особого разрешения. Вот такие дела.
– Чт… что?
Меня пронзает укол страха. Акт об исключении китайцев. Что это еще за безумие? Нас недолюбливают и здесь, в Англии, но, очевидно, там, в Америке, просто терпеть не могут.
– Но на этом корабле должен плыть мой брат и другие работники «Атлантической паровой компании». Все они китайцы. Они уже поднялись на борт?
– Я не слежу за посадкой третьего класса. А вам нужно очистить мой трап.
– Но моя хозяйка будет ждать меня..
– Где она?
К этому вопросу я подготовилась.
– Миссис Слоан хотела, чтобы я прибыла первой и проследила за подготовкой ее каюты.
Конечно, она уже отплыла к совершенно другим берегам, откуда назад не вернуться, и тем самым доставила мне кучу неудобств.
– Мы отправили сюда ее багаж еще неделю назад. Я должна разложить ее вещи.
В этом багаже Библия моей мамы, а среди ее страниц – единственная оставшаяся у меня фотография родителей. Наконец-то моя семья снова будет вместе, пусть даже родителей заменит всего лишь их фото.
– Ну, на этот корабль без специального разрешения вам не попасть. – Он помахал билетом. – Я сохраню это до тех пор, пока она не поднимется на борт. Следующий!
Очередь позади меня начинает роптать, но я не обращаю внимания.
– Нет, пожалуйста! Я должна попасть на борт! Я должна…
– Роберт, выведи девчонку прочь.
Матрос, стоящий рядом с грозным офицером, хватает меня за руку.
Я стряхиваю его руку, пытаясь добиться хоть немного уважения.
– Я сама уйду.
Женщина в мужском костюме позади меня отступает в сторону, позволяя очереди идти вперед в то время, как ее глаза цвета янтаря с любопытством оглядывают меня.
– Я видела, как группа китайцев садилась на этот корабль сегодня рано утром, – заявляет она резковатым, уверенным тоном, привычным для американцев. – Может быть, вам удастся проверить, был ли ваш брат среди них.
– Спасибо вам, – отвечаю я, признательная за внезапную любезность.
Мимо меня протискивается какая-то семья, и я теряю собеседницу из виду в вихре людей, чемоданов и шляпных коробок. Вскоре я обнаруживаю, что меня вытеснили назад в депо, словно я кусок неперевариваемого мяса. Миссис Слоан ни за что не потерпела бы такого безобразия. Возможно, богатой леди вроде нее удалось бы убедить их пропустить меня на корабль. Но теперь за меня было некому заступиться. Я спускаюсь по лестнице, а затем выхожу из депо на пристань. Яркий луч, прорвавший хмурые тучи, бьет мне прямо в глаза.
Я полагала, что самым трудным для меня будет попасть на корабль без миссис Слоан. И даже вообразить себе не могла подобных сложностей. Что же теперь? Мне нужно на этот корабль, иначе пройдут месяцы, а то и годы до нашей с Джейми следующей встречи.
Что-то задевает мой ботинок, и меня передергивает. Крыса. Здесь они определенно кишмя кишат, привлеченные продавцами орехов и мясных пирогов. Я отшатываюсь от горы ящиков, в которой стайка грызунов разделывается с дынной кожурой. Речные волны ритмично бьют в обшивку «Титаника», и мое сердце ускоряет ритм от этого звука.
Следуя совету американки, я иду к трапу для третьего класса, расположенному дальше по набережной, ближе к носу. В отличие от первого класса, здесь пассажиры толпятся на трапе, сдвигаясь плотнее при виде меня. Я одергиваю пиджак.
– Прошу прощения, мне всего лишь нужно спросить, на борту ли мой брат. Пожалуйста, позвольте мне пройти.
Мужчина с темными усами резко отвечает мне на незнакомом языке, а затем машет головой в конец очереди. Вокруг кивают, кидая на меня подозрительные взгляды, а затем толпа движется, отрезая мне путь. Кажется, здесь мой костюм леди из первого класса пользы мне не принесет.
Возможно, все было бы совсем по-другому, если бы я была больше похожа на маму, а не на Ба. Я выдыхаю свою обиду на этот и сотни других беспричинных отказов, преследующих меня всю жизнь. А затем иду дальше, к концу очереди, проходя мимо докеров, воюющих с канатами, и офицера в синем мундире, светящего фонариком в глаза людям. Первый класс на болезни они не проверяют.
За носом корабля пара буксиров выстраивается в линию, готовясь выводить «Титаник» с причала. Голоса становятся громче, когда люди видят громадный кран на носу, опускающий грузовую платформу на пристань в десяти шагах от трапа. Ревет гудок, и очередь сдвигается, уступая дорогу блестящему автомобилю «рено» цвета корицы. Он останавливается прямо перед платформой.
Отсюда до трапа я доберусь не раньше чем через час. Но даже если Джейми и на борту, они все равно не позволят мне сесть на корабль без документов. Потом «Титаник» уплывет, и брат будет потерян для меня, возможно, навсегда. Его письма ко мне будут по-прежнему идти к Слоанам, и я никак не смогу узнать, на какой новый маршрут его назначили. Джейми – единственная семья, которая у меня осталась. Я не позволю ему прозябать в котельной парохода, когда он рожден для лучшей судьбы. Великой судьбы.
Женщина с огромными ноздрями бросает на меня подозрительный взгляд, а затем притягивает своего сынка поближе, отчего у того из кулька рассыпаются орехи. Из-за ящика выскальзывает крыса и спокойно принимается за нежданное угощение.
– Держись от этой подальше. Я слышала, они собак едят.
Едва взглянув на меня, мальчишка снова прикипает взглядом к «рено».
Матрос подает сигнал докерам, вставшим по обе стороны от авто.
– Потихоньку. Грузим ее.
Я попаду на этот корабль – со щитом или на щите. Там Джейми, и я не позволю ему уплыть без меня. А что до Акта об исключении китайцев, так пусть сначала из своего глаза все бревна уберут, прежде чем в чужом соломинки искать. Но как мне попасть на борт?
Грузовая платформа покачивается на крюке, и ее размеры как раз дают возможность разместить на ней автомобиль. Матрос дотягивается до платформы и направляет ее, опуская на пристань.
На щите.
Я разгибаю спину, чувствуя, как напрягаются мышцы. На «Титаник» попасть можно не только по трапу.
2
Я прикрываю глаза от солнца. Путь наверх тянется на несколько сот футов, здесь нет ни стен, ни страховочной сетки, на случай если что-то соскользнет с платформы. Мне нужно будет затаиться, пока платформа не начнет подниматься. Автомобиль со своим открытым верхом представляет собой плохое укрытие, но я могу проскользнуть под днище и надеяться, что никто меня не увидит.
Как было в те времена, когда мы с Джейми тайком катались на городских повозках, заскакивая и спрыгивая незамеченными. Лондон полон отвлекающих внимание вещей. Само собой, обычно нам требовалось всего лишь отвлечь возницу. Корабль с кучей иллюминаторов внезапно нависает надо мной, заставляя воображать сотни следящих глаз. Но еще сильнее давят взгляды сотен глаз здесь, на пристани.
Я судорожно оглядываюсь в надежде найти способ отвлечь их. Может, у кого-нибудь из них есть ружье и мне удастся заставить его выстрелить в воздух. Точно. А там, глядишь, и стая фламинго прилетит прямо из Африки, и военный оркестр пройдет маршем.
Еще одна крыса принюхивается к моему ботинку, голый хвост шевелится позади. Я собираюсь отпихнуть ее, но останавливаюсь. Крыс я не люблю, но в истерику при виде них не впадаю, как невестка миссис Слоан, от криков которой я однажды чуть не оглохла. Хотя, возможно, теперь истерика ждет и меня.
Отойдя от вагонного депо на несколько шагов, я опираюсь спиной о стену и потуже перевязываю ленты шляпки. Миссис Слоан подарила мне эту шляпку, заявив, что из-за узких полей она похожа на садовую тяпку. Я вытаскиваю жестянку с молочным печеньем из сумочки и кладу сумочку на землю, завещая все ее содержимое – в основном дорожные припасы – тому бродяге, который ее найдет. Высыпаю печенье из банки у стены, кроша его каблуком ботинка.
Докеры толкают автомобиль на место, и матрос машет руками.
– Стоп. Жми тормоз! Закрепляем… Шустрее!
Давайте, печеньки, проявите свою масляную магию поскорее.
Мужчины работают быстро, прикрепляя колеса к платформе. Конечно, когда крыса нужна, ее не доищешься. Паника когтями впивается в мое сердце. Я покидаю свой пост, обшаривая самые темные уголки пристани в поисках отвратительных тварей. Спустя несколько минут поисков я замечаю пару крыс, догрызающих сосиску, – по крайней мере, я надеюсь, что это сосиска. К горлу поднимается кислота. Я делала и более отвратительные вещи, но, жизнью клянусь, сейчас на ум не приходит ни одна из них.
Я медленно наклоняюсь, разминая пальцы. Прежде чем нахлынут сомнения, я хватаю толстую тварь за загривок.
– Поймала.
Она извивается и шипит, сверкая красными глазками и, вероятно, источая заразу и мерзость. Держу ее, поджав губы от отвращения. Спешу назад к подъемной платформе, обегая глазами набережную. Нужно найти кого-то с расстегнутой сумкой или большим карманом. Женщина с заколотыми в пучок волосами, открыв рот, смотрит на фок-мачту, закрепленную на носу корабля, капюшон ее старомодного плаща откинут на спину.
Простите меня, мэм, за то, что я собираюсь сделать, и помните, что это ради светлой цели.
Я прячусь за спинами длиннобородых мужчин в бордовых шляпах, идущих в ее сторону. Крыса дергается в моей руке. На цыпочках я подкрадываюсь к женщине и, молясь про себя, опускаю крысу ей в капюшон.
В четыре широких шага я возвращаюсь к платформе, которая уже начала подниматься.
