скачать книгу бесплатно
Глава 1. Небеса ждут
Обчистить могилу Зеленой кости – полное безумие. На такое решится разве что человек, который в грош не ставит собственную жизнь, но такому человеку эта ночь предоставила шанс. Прохладные и сухие дни конца зимы еще не сменились бесконечными весенними дождями, а низкие облака закрыли луну, восходящую над деревьями парка Вдов. Улицы Жанлуна были необычно тихими – из уважения люди отложили привычные дела и остались дома, вывесив в окнах церемониальные фонари по поводу кончины Коула Сенингтуна, национального героя, патриарха Равнинного клана, Факела Кекона. Беро и Мадт из предосторожности не взяли фонарики, но все равно никто не заметил бы их появления на кладбище.
За пять минут до закрытия могильщик Нуно встретил их у ворот.
– Вот, держи. – Он сунул Беро черный пакет для мусора. – И давайте поживее. Ночной сторож придет через полчаса.
Они были одни, однако Нуно торопливо шептал. Его запавшие глаза на сморщенном от солнца лице с опаской шныряли по теням от кустов и могильных камней. Воры – отребье Кекона, а расхитители могил – даже ниже. Пуля в затылок и отправленный родным счет за расходы – такое наказание они получили бы по закону на следующее же утро, если бы их схватили.
Беро взял у Нуно пакет. Пригнувшись у каменной стенки, он вытащил две синие рубашки и кепки с логотипом кладбища «Небеса ждут». Они с Мадтом наскоро надели рубашки и нахлобучили кепки на головы. Нуно быстро повел их по тропе вверх по склону к одному из крупнейших и самых заметных мемориалов на кладбище. Перед зеленым мраморным монументом выкопали новую могилу. Завтра Коула Сенингтуна положат рядом с внуком, Коулом Ланшинваном, бывшим Колоссом Равнинных, убитым и похороненным шестнадцать месяцев назад. Шестнадцать месяцев! Целая вечность для Беро, пока он строил план, в нетерпении дожидаясь своего нефрита.
Днем Нуно лично вырыл могилу, рядом с ней до сих пор стоял трактор с экскаваторным ковшом. Беро встал на краю аккуратной прямоугольной ямы. У его ног шелестел травой ветерок, от земли поднимался резкий запах сырости. По спине Беро пробежали мурашки предвкушения. Вот что ему было нужно – чтобы кто-то сделал бо?льшую часть работы за него. В первый раз, когда они с Мадтом проникли на кладбище с лопатами, их вспугнула группа пьяных подростков, которые нетвердой походкой бродили по округе в темноте; во второй – пошел проливной дождь, и они едва успели копнуть раскисшую землю, как их чуть не схватил сторож. После этого Беро решил, что следует действовать по-умному, разработать план получше и дождаться нужного момента.
К удивлению Беро, Мадт первым присел и спрыгнул в пустую могилу. Он поднял голову и вытер руки, его глаза блестели. Беро сбросил с плеча вещмешок и вытащил инструменты. Он передал их Мадту и последовал за ним, подметки шлепнули по свежевскопанной земле. Подростки переглянулись, завороженные собственной смелостью. А потом вместе атаковали стенку ямы лопатами, как кроты прорывая тоннель в сторону соседнего гроба.
Нуно стоял на стреме у трактора, жевал порцию бетеля и делал вид, будто отдыхает от тяжелой работы по выкопке могилы. Обычно он не использовал экскаватор, кеконцев по большей части кремировали, а урны помещали в колумбарий или хоронили в вырытых вручную небольших могилах. Даже богатых кеконцев, которые могли себе позволить купить целый участок, укладывали буквально вплотную, и потому уже вскоре лопата Беро ударилась о твердую поверхность за земляной стенкой. Приглушив триумфальный вопль, Беро удвоил усилия. Земля отлетала прочь, заляпав потные ладони, и, когда он остановился, чтобы вытереть лоб, оставила на лице грязные разводы. Беро не чувствовал усталости, лишь восторг и почти невыносимое предвкушение, а все потому, что принадлежащий ему по праву нефрит уже так близко, взывает к нему из гроба человека, которого Беро убил.
– Коул Лан был Колоссом Равнинного клана, – приглушенно, но с живостью сказал Мадт, впервые заговорив после прибытия на кладбище. Мадту было всего пятнадцать, на три года меньше, чем Беро, руки совсем тощие, и он почти выдохся, а узкое лицо пылало в сумерках. – У него ведь больше нефрита, чем у любого другого, да? Даже больше, чем у братьев Маик.
В глазах Мадта сверкнула мстительность. У него имелись собственные причины желать этот нефрит.
– Это уж точно, – отозвался Беро, не переключая внимания.
В шепоте Мадта послышались тревожные нотки:
– Как мы вообще можем быть уверены, что нефрит здесь?
Нефрит Зеленой кости передается его семье, если только камни не забирает враг, победивший его в бою. Воинов часто хоронят с церемониальным нефритом, но в гробу Коула могут оказаться лишь несколько камешков или вообще ничего. Учитывая общественную и религиозную нетерпимость к воровству у покойников и смертную казнь за это преступление, расхищение могил редко стоит риска и усилий, даже для грабителей с нефритовой лихорадкой.
Беро не ответил Мадту, он не мог подкрепить свою уверенность ничем, кроме внутреннего чутья, к которому всегда прислушивался. И сейчас он чувствовал, что судьба ему улыбнулась. Капризные волны удачи мотают людей то туда, то сюда, но Беро решил, что удача его заметила и он оседлал волну. Да, с той минуты, когда он с воплем выскочил из утробы недолго прожившей матери, Беро хлебнул немало горя, но все-таки жив, хотя многие его знакомые уже мертвы, а теперь еще и находится так близко к нефриту.
Уже показалась боковина гроба. Полированная и сверкающая поверхность из вишневого дерева превратилась под черной землей в тускло-бурую. Подростки отложили лопаты, плотно обмотали платками нижнюю часть лиц и вытащили тяжелые рабочие рукавицы. Беро достал беспроводную пилу.
– Посвети-ка мне, – велел он. Голос из-под ткани звучал глухо.
Мадт вынул узкий фонарик и направил его на гроб. Когда Беро запустил пилу, от визга инструмента Мадт подпрыгнул и выронил фонарик. Луч заметался, но в конце концов опять стал ровным. С колотящимся сердцем Беро взрезал гроб насквозь и начал пилить.
Он прорезал кусок размером примерно с телевизионный экран, выключил пилу и отложил ее. Затем они вместе с Мадтом отодрали кусок дерева. В воздухе закружилась пыль и клочки набивки из полиэфира. Что-то упало на землю к ногам Беро. С радостным воплем Беро опустился на колени, едва сдерживаясь, чтобы не схватить мерцающее в лучах фонаря неземное сокровище: нить нефритовых бусин, все камни безупречные и сияюще-зеленые, нанизаны на серебряную цепочку с черными разделителями. Украшение и оружие могущественного предводителя Зеленых костей, часть его личности. Бесценный предмет, который можно купить только кровью.
Мадт опомнился первым и схватил Беро за плечо.
– Они вшиты в подкладку. Наверняка есть и другие, – сказал он.
Они снова начали копаться в драной обивке и почти тут же нашли два кожаных браслета с камнями. Коул носил и тяжелый от нефрита пояс, вероятно, он тоже там, где-то в гробу.
Прежде чем они возобновили поиски, на краю могилы показалась встревоженная пергаментная физиономия Нуно.
– Вылазьте. Я послал сторожей проверить сломанный замок на воротах, но они вернутся. Надо тут подчистить.
– Скинь вещмешок, – велел Беро.
Нуно повиновался. Беро и Мадт вставили вырезанный кусок древесины на место и утрамбовали вокруг землю, как сумели. Беро с болью думал о нефрите, который они там бросают, но лучше поскорее убраться отсюда с тем, что есть. Он выучил несколько болезненных уроков, какова расплата за излишнюю алчность.
Стараясь не дотрагиваться до нефрита кожей, он завернул драгоценные находки в несколько слоев мешковины и запихнул их в вещмешок вместе с инструментами. Беро вытер изгвазданные руки о штаны, перекинул вещмешок через плечо и протянул руку к Нуно, чтобы тот помог выбраться из могилы. Могильщик отпрянул, с отвращением выпятив измазанные губы.
– Я и близко не подойду к краденому нефриту.
Они сумели подкупить Нуно лишь потому, что он влез в серьезные долги, а запросил он столько, что Беро долго раздумывал над порцией припрятанного «сияния», которую предстояло продать для финансирования этого предприятия.
Мадт подставил руки, и Беро оттолкнулся от них, как от ступеньки, и прыгнул. Поднявшись на ноги, Беро посмотрел вниз на Мадта, стоящего в грязи с протянутой рукой, и на миг испытал искушение бросить его там. Когда он наконец получил свой нефрит, к чему делиться с парнем? Но Мадт может его выдать. А кроме того, он не робкого десятка и до сих пор был полезен, надо отдать ему должное.
Беро нагнулся и помог Мадту вылезти. Нуно завел экскаватор и принялся укладывать разрытую землю на место. Когда он закончил, могила выглядела как прежде. Проницательный взгляд заметил бы следы ног на земле и неровную стенку, но никто не будет рассматривать так тщательно. Беро и Мадт сняли платки и обтерли с лиц пот и грязь, пока Нуно быстро вел их обратно вниз по склону. Уже совсем стемнело, и никто не обратил на них внимания, но если бы кто и обратил, они были похожи на трех работников кладбища, закончивших смену.
У ворот Нуно сказал:
– Верните рубашки и кепки, живей.
Они сорвали с себя замаранную маскировку и запихнули ее в мешок для мусора.
– Вы нашли то, за чем пришли, да? Прокляли свои души и все такое. – Нуно сплюнул. – А теперь давайте вторую половину денег.
Беро кивнул и присел, расстегивая карман на вещмешке. Мадт со всей силы ударил Нуно камнем по затылку и толкнул на землю. Беро дважды выстрелил из компактного пистолета – первая пуля в лоб, а вторая в щеку.
Когда затихло эхо выстрела, три или четыре долгие секунды оба ошалело пялились на труп. В вытаращенных глазах Нуно застыли тревога и удивление, входные отверстия были до странности маленькими, сухая земля уже впитала кровь.
Первым делом Беро подумал о том, что план прошел на удивление хорошо и в конце концов он оказался прав, что не бросил Мадта. Вторая мысль была о том, как удачно, что могильщик – человек некрупный, иначе его трудно было бы перетащить. Подростки пыхтели и обливались потом от напряжения и страха, оттаскивая тело в углубление под кустом. Беро наскоро обшарил куртку Нуно в поисках бумажника.
– Часы тоже возьми, – шепнул он Мадту. – Чтобы сошло за ограбление.
Они выудили из кармана могильщика связку ключей, накидали на тело листья и ветки и побежали к воротам. Пока Беро ругался, возясь с замком, Мадт наклонился, оперевшись ладонями о колени и тяжело дыша, из-под свисающей сальной шевелюры просвечивали белки глаз.
– Вот же блин! Блин, блин, блин!
Наконец ворота распахнулись. Беро и Мадт закрыли за собой тяжелые металлические створки, Беро стиснул вещмешок, и они припустили в укрытие парка Вдов, опережая мерцание фонариков охраны, к сверкающим огням внизу.
Глава 2. Прощание с Факелом
Коул Хилошудон стоял во главе многочисленных скорбящих, которые пришли отдать последнюю дань уважения его деду. Сегодня многие будут пристально его рассматривать и заметят, если он рассеян или взбудоражен, и потому Хило не сводил взгляда с обернутого в дорогую белую ткань гроба и усердно шевелил губами вместе с нараспев читающими молитвы монахами. И все же ему сложно было не отвлекаться от церемонии, невозможно блокировать Чутье в присутствии такого количества врагов.
Его дед прожил долгую и значимую жизнь. Коул Сен сражался за освобождение страны, а позже с помощью политики, деловой хватки и созданного им клана выстроил кеконскую государственность. В почтенном восьмидесятитрехлетнем возрасте он тихо скончался посреди ночи, сидя в неизменном кресле у окна семейного особняка. Безусловно, знак благоволения от богов. Если в последние годы жизни, когда у него развились деменция и непереносимость нефрита, дедушка стал жестоким и несносным стариком, полным горькими сожалениями, и не нашел ни одного доброго слова для самого нелюбимого внука, ставшего во главе Равнинного клана, – что ж, об этом простые смертные не знают.
Два дня и ночи в Храмовом квартале продолжались открытые для публики бдения, и Хило казалось, что на похороны явилось полгорода. Другая половина, вероятно, смотрит церемонию по телевизору. Смерть Факела Кекона отметила конец эпохи, уход краеугольного поколения, обеспечившего Кекону свободу от иностранной оккупации и позаботившегося о его процветании. Все значимые публичные персоны собрались здесь, чтобы принять участие в торжественной церемонии, включая Айт Мадаши.
Колосс Горного клана стояла с другой стороны, в окружении своих людей, она была в белом жакете и белом шарфе. Хило почти не видел ее со своего места, но в этом и не было нужды – он с легкостью Чуял густую нефритовую ауру. Приход Айт Мады на то самое место, где лежал, обращаясь в прах, его старший брат Лан, взбесил бы Хило, если бы он позволил себе об этом задуматься, но он не собирался доставлять сопернице такого удовольствия.
Вчера Айт выпустила публичное заявление с похвалами Коулу Сену, национальному герою, отцу нации, ближайшему другу и соратнику ее покойного отца Айта Югонтина, да узнают обоих боги. Она выразила огорчение по поводу недавней стычки между кланами этих двух великих людей и надежду, что печальные разногласия скоро разрешатся, дабы страна двигалась вперед в духе непоколебимого единства, когда-то продемонстрированного воинским братством Людей Горы.
– Брехня, – объявил Хило.
Он ни на секунду не верил, что Айт Мада откажется от стремления убить его и всю его семью и уничтожить Равнинных, получив полный контроль над поставками нефрита. Кровавый счет не сотрешь пресс-релизами.
– Это хороший ход на публику, – сказала Шаэ. – Напомнить людям о партнерстве дедушки с ее отцом и таким образом связать себя с наследием всех Зеленых костей.
Не считая этого краткого анализа, его сестра в последние семьдесят два часа говорила мало, даже после официальных двухдневных бдений. Хило взглянул на стоящую рядом сестру – спина прямая, но под белой траурной пудрой еще видны набрякшие круги под глазами. Обычно резкая нефритовая аура приглушена. Шаэ любила деда и всегда пользовалась его благосклонностью. Она горько рыдала, когда он умер.
Хило перевел внимание на толпу. Другие лидеры Горных тоже присутствовали, рядом с Айт Мадой стоял невысокий человек с прилизанными волосами – Ри Тураху, Шелест клана, а подле него – мужчина с резкими чертами лица и коротко стриженной бородкой с проседью, под стать волосам. Хило довольно мало знал о Нау Суэнцзене, который занял пост Штыря Горных после Гонта Ашченту, но слухи и лазутчики сообщали, что Нау обладает репутацией отчаянного партизанского бойца, занимавшегося диверсиями и убийствами для Айта Ю во время шотарской оккупации. Когда закончилась Мировая война, ему было всего двадцать три. Но то ли из-за непритязательной внешности, то ли из-за мягкой и прохладной текстуры ауры он не производил такого же сильного впечатления, как предшественник. Хило подозревал, что это обманчивое впечатление – само по себе повод для тревоги.
Монахи-дейтисты в белых похоронных одеяниях (по случаю таких важных похорон и такого количества людей монахов было двадцать) завершили долгую религиозную церемонию, несколько раз повторив «и да узнают его боги», и толпа подхватила слова. Хило закрыл глаза и сфокусировал усталое Чутье, прорываясь сквозь ментальные шумы дыхания и биения сердец многотысячной толпы. Вот оно: где-то за спинами Горных – знакомая дымная аура человека, которого он когда-то называл дядей. Бывший Шелест Равнинного клана, предавший семью Коулов. Юн Дорупон здесь, и он скорбит.
– Не дергайся, сегодня мы не станем его трогать, – сказала Шаэ полушепотом.
Вероятно, заметила сосредоточенное выражение его лица или просто Почуяла исходящую от него враждебность, но Хило удивился. Ему не пришло в голову, что она заметила Дору, что вообще обращает на что-то внимание.
Она, конечно же, права. В присутствии монахов и в день похорон деда они не могут развязать насилие, но есть и более прагматические соображения – слишком много здесь собралось воинов Горных, сотни Кулаков и Пальцев выстроились напротив бойцов Равнинных.
Тогда Хило расширил границы Чутья, и ауры всех Зеленых костей вокруг слились в гул нефритовой энергии, как бесконечная болтовня на оживленной улице. Кланы демонстрировали силу и численное превосходство, но сегодня соблюдали перемирие в честь одного человека.
Толпа начала редеть. Хило собрался с духом, приготовившись к долгой и неизбежной процедуре: принимать соболезнования от внутреннего круга клана и влиятельных сторонников – Фонарщиков, политиков, главных семей Зеленых костей. Чуть раньше у ворот кладбища возникла какая-то суета, и Маик Кен послал Кулака разобраться. Сейчас Кен появился рядом и тихо сказал:
– Говорят, ночью на кладбище нашли мертвеца.
Хило скривил губы.
– Только одного? Остальные восстали из могил и ушли?
Штырь фыркнул (единственное подобие смеха, которое Хило когда-либо от него слышал) и дернул широкими плечами.
– У ворот нашли могильщика с пулей в башке. Говорят, из-за долгов. Не похоже на что-то важное, но ты же знаешь людей – как выпьют чарку хоцзи, так начинают голосить про дурную примету.
Хило кивнул. Похороны Факела не должны омрачаться плохими новостями.
– Поговори с управляющим кладбища, чтобы замять дело. – Он с неохотой взглянул на длинную вереницу соболезнующих, с которыми придется встретиться. Айт и Дору он больше не Чуял. – Скажи Тару, через час я поеду домой, сколько бы желающих поцеловать меня в задницу здесь ни осталось.
Хило вернулся в поместье Коулов через два с половиной часа. Вся длинная подъездная дорожка и разворотный круг были уставлены машинами – за похоронами, открытыми для публики, последовал частный прием для членов семьи и Зеленых костей самого высокого ранга. Через приоткрытое окно машины Хило слышал музыку и чувствовал запах барбекю со двора. Если человек дожил до восьмидесяти – это повод для радости, это считалось знаком одобрения богов, постижением Божественных Добродетелей, гарантировало восхождение на небеса в день Возвращения. Хило подумал, что подобные верования имеют больше смысла во время войн и плохой медицины, но все же теперь, после окончания официального траура по Коулу Сену, белую драпировку сняли, а неформальный прием слегка отдавал духом праздника. Похоже, он продлится довольно долго.
Маик Тар подкатил «Княгиню Прайзу» прямо ко входу в главный дом. Помощник Колосса остановил машину и оглянулся через плечо.
– Хило-цзен, те люди, которых ты согласился сегодня принять, еще здесь. Послать их к тебе или избавиться от них?
– Где моя сестра? – спросил Хило. – Она уже дома?
– Ждет тебя внутри.
Смирившись с неизбежным, Хило погасил сигарету в пепельнице.
– Пришли их ко мне.
Тар бросил на босса сочувственный взгляд.
– Я приберегу для тебя тарелку с угощениями. Хочешь чего-то конкретного?
– Копченой свинины.
Хило вылез из машины, прошел к дому и с неохотой поднялся в кабинет. Когда-то это была любимая комната Лана, и Хило до сих пор не чувствовал себя здесь уютно. В конце концов он внес кое-какие изменения – убрал книжные полки, поставил телевизор и мини-бар побольше, а также удобные кресла, но каждый раз, когда он здесь находился, обстановка услужливо и безжалостно напоминала, что он не должен был стать Колоссом клана.
И потому обычно, встречаясь с подчиненными, Хило предпочитал кухню или внутренний двор, но сейчас там не уединишься. К тому же он не мог не признать, что кабинет всем своим видом заявляет о власти, а значит, больше подходит для встреч со сторонниками клана и просителями, перед которыми Хило следует приглушить свою репутацию юнца и уличного забияки и подчеркнуть семейное могущество и наследие.
Шаэ уже сидела там в кожаном кресле. Она смыла с лица пудру, снова накрасилась и переоделась в темную юбку и бежевую блузку, но глаза были запавшими и усталыми, смотрели почти с укоризной. «А любил ли ты дедушку?»
– Тебе не обязательно присутствовать, – сказал Хило. – Я сам разберусь.
– А если Фонарщик попросит тебя надавить на Королевский совет по поводу предстоящего закона об ограничении налогов на топливо? – отозвалась Шаэ.
Хило прищурился.
– Никто меня о таком не попросит.
– Ты прав. Никакого закона о налоге на топливо нет и в помине. Я только что его выдумала. – Она еле заметно улыбнулась, но в этом уколе не было и следа от их обычного доверия. – Я остаюсь.
Хило нахмурился, но воздержался от ответа – только лишь приняв во внимание ее горе. Это правда – он не разбирается в бизнесе и политике так же хорошо, как она, но тыкать его в это носом? Эту резкость и нелюбезность сестра наверняка унаследовала от дедушки.
Хило едва успел снять галстук и расстегнуть воротник, когда в дверь постучал Тар и впустил мужчину в сопровождении женщины с ребенком на руках. Увидев их, Хило тут же просветлел и тепло обнял гостя.
– Эйтен, дружище, – сказал он. – Как выросла твоя дочка! Ей точно всего девять месяцев? Да она уложит на землю двухлетнего!
Эйтен не обнял Колосса в ответ и не поднес сложенные ладони ко лбу в традиционном почтительном приветствии, но от слов Хило в его глазах засветилась гордость, и он слегка кивнул. Он был в накрахмаленной белой рубашке с короткими рукавами, прикрывающими обрубки отсутствующих рук, и мягких черных сандалиях.
– Она просто сущий кошмар, Хило-цзен, часами орет и все время требует, чтобы ее носили на руках.
Он сердито покачал головой, но тон отнюдь не был недовольным.
– Уж конечно, она будет такой же Зеленой, как ее папа, – сказал Хило.
Заметив кивок жены Эйтена, он улыбнулся. Обычно старое поверье, что из непоседливых детей вырастают хорошие воины, относилось только к мальчикам, но в нынешние времена в Академии Коула Душурона училось двадцать процентов девочек, появились женщины-Кулаки и даже женщина Колосс, так что буйная малышка вызывала гордость, а не тревогу.
– Вот только я волнуюсь, не будет ли она слишком Зеленой для замужества, – сказал Эйтен жене.
Хило поймал ее быстрый взгляд на Шаэ, а потом она опустила глаза.
– Может, к тому времени, когда она подрастет, люди не будут так думать, – слегка улыбнулась Шаэ.
– Шелест права, а кроме того, еще слишком рано об этом волноваться, – сказал Хило, положил руку Эйтену на плечо и провел семью к креслам. У ног Эйтена скакала коричневая обезьянка. Когда Эйтен сел, она прыгнула на подлокотник и уселась рядом, почесывая грудь.
Хило вытащил из мини-холодильника несколько бутылок газировки и поставил на кофейный столик. По приказу Эйтена обезьянка прыгнула на столик, открыла бутылку, вставила соломинку и принесла лимонад хозяину. Эйтен вынул ногу из сандалии и твердо зажал горлышко бутылки между пальцами. С лодыжки, которую он положил на колено другой ноги, свисал нефритовый браслет.
Хило сел напротив бывшего Кулака. Теперь он заговорил серьезно:
– Как ты справляешься? Тебе нужна еще какая-то помощь клана?
