скачать книгу бесплатно
Сказание о Синей птице
Ли Цююань
Земля Легенд. Мифы Азии
На берегу реки Тумэньцзян ученые обнаруживают древний храм с фресками исчезнувшего много тысяч лет назад народа муя и шкатулку с таинственным амулетом-полуптицей. Археолог дарит находку своей дочери Ланьсинь и пропадает без вести во время очередной экспедиции.
Проходят годы, и девушку то ли наяву, то ли во сне начинают посещать видения, будто она птица с белоснежным оперением, которая поет и танцует среди снегов священной горы Энигмы, где обитает суровый бог, играющий в вэйци. Передвигая черные и белые камни на игральной доске, он вершит судьбы народов древнего Китая.
Ланьсинь отправляется на поиски отца – и в этом мистическом путешествии находит себя и раскрывает тайну музыки муя, когда-то хранившую мир от страшных бед.
Ли Цююань
Сказание о Синей птице
Mystery Land Blue Bird
Text © Li Qiuyuan
Cover and illustrations © Yao Li
First published in 2019 in China by China Children’s
Press & Publication Group Co., Ltd.
All Rights Reserved.
© Сафронова Д., перевод на русский язык, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Предисловие
Возвращение к тайне
Я никогда не забуду таинственную Энигму. Лэй [1 - Лэй, или Лэй-гун (кит. ?) – в китайской мифологии бог грома. (Здесь и далее прим. ред.)], сын этой Священной горы, обнаружил в Долине Снегов божественную птицу, чье сердце было заковано в лед миллионы лет назад. Именно в Энигму Ланьсинь вместе с Цзян Ли отправилась на поиски пропавшего отца. Там Лэй, обняв окровавленное тело Ланьжэ и бросив взгляд на небо, обратился в золотой песок. Там Дань Чжу [2 - Дань Чжу (кит. ??) – в китайской мифологии сын легендарного правителя Яо; известен своими заносчивостью и непочтительностью к старшим.] с тоской расстался с отцом и отправился в холодную Долину Снегов, а его теплая человеческая кровь, постепенно сгущаясь, превращалась в лед. Там игральная доска горного бога раскололась под мелодичное пение Синей птицы… Я не могу забыть истории этой загадочной земли, которую создала чернилами на бумаге, а также о персонажах, населяющих тот край.
Когда-то мне приснился сон, который и побудил меня написать эту историю, – я увидела бескрайнюю безмолвную пустыню. Проснувшись, вспомнила фильм из своего детства о Западной Ся [3 - Западная Ся (кит. ??) – мифическая династия, правящая в Древнем Китае приблизительно с 2020 по 1765 г. до н.?э.]. Сюжет большей частью позабылся, но одна сцена произвела на меня глубокое впечатление и помнится до сих пор: после многих дней боев из войска остался лишь один воин, который с восходом солнца встал один против многочисленного противника и без колебаний бросился на коне в атаку… Огромная пустыня молчаливо наблюдала за этой схваткой.
Лэй – первый персонаж, появившийся в романе. Он воплощает мои воспоминания о воине, в одиночку сражающемся в бескрайней пустыне. Так сон, увиденный мною в детстве, из расплывчатого воспоминания превратился в фантастический роман.
Страну, за которую сражался Лэй, я назвала Энигма, что означает «тайна», «потерянная мечта». Какое же это красивое место: светло-голубое небо и кристально-чистая, прозрачная вода. Под облаками высятся изумрудные горы, укутанные туманом, воздух наполнен ароматом мяты и лилий. Река Юань Хэ, берущая начало в снежных вершинах Священной горы, несет свои воды в долину. Там монарх справедливо управляет страной, чтит церемонии и музыку, в его владениях царят мир и безопасность.
Я начала писать историю о поиске затерянного древнего государства муя [4 - Муя – одна из народностей, проживающих на территории Тибета.]. Принцесса народа муя, кулоны с полуптицей, загадочные надписи, посланник из Долины Снегов и, конечно же, Лэй, сын Священной горы. Они вступили в мир слов из моих воображения и снов, обрели собственный характер и вместе влились в эту романтическую историю. Моя фэнтези-повесть «Земля бога Энигмы» завоевала любовь многих читателей. Они обращались ко мне с сообщениями в надежде на продолжение.
Осенью 2011 года, по предложению моего редактора Ван Су, я решила расширить повесть «Земля бога Энигмы» до полноформатного романа. И вот спустя год мне вновь потребовалось открыть старые записи. Задумав книгу, я обычно собираю информацию, связанную с предысторией событий, которые лягут в основу сюжета, – так ко мне приходят новые идеи и вдохновение. В повести упоминалась вэйци [5 - Вэйци (кит. ??, досл.: «окружающие шашки») – логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае, по разным оценкам, от 2 до 5 тысяч лет назад; инвентарем для игры служат расчерченная на мелкие квадраты доска и черные и белые камни.], поэтому я в первую очередь стала узнавать как можно больше об этой игре. В процессе сбора информации мое внимание привлек факт, что, согласно легенде Чжу, сын императора Яо [6 - Император Яо (кит. ?) – в китайской мифологии идеальный и мудрый правитель, чье царствование представлялось золотым веком.] был создателем вэйци, поэтому я решила найти в легендах и сказаниях что-то про самого Чжу. Сбор дополнительных материалов всегда преподносит сюрпризы, словно волшебный калейдоскоп с разными стеклышками. Узоры постоянно меняются, добавляется все больше красок. Старшего сына императора Яо – Чжу – в «Книге гор и морей» [7 - «Книга гор и морей», или «Шань хай цзин» (кит. ???) – памятник древнекитайской литературы, датируемый III – нач. II в. до н.?э.; описывает реальную и мифическую географию Китая, черпая сведения из географии, космологии, медицины, а также из мифов, легенд и верований.] прославляли как великого императора Дань Чжу, но в более поздних легендах его называли не иначе, как «недостойный». После я перешла к другим материалам: спорам вокруг древнего обычая отречения от престола в «Бамбуковых анналах» [8 - «Бамбуковые анналы» (кит. ????) – один из важных письменных источников по истории Древнего Китая, созданный ок. 300 г. до н.?э.] и «Хань Фэй-цзы» [9 - «Хань Фэй-цзы» (кит. ???) – древнекитайский трактат Хань Фэя, ведущего идеолога древнекитайских легистов, отстаивавших преимущества деспотической формы правления.]; истории об исчезновении «Книги музыки» [10 - «Книга Музыки», или «Юэ цзин» (кит. ??) – древнекитайская книга о музыке, сгоревшая в пожаре в 212 г. до н.?э.], одной из «Шестикнижия» [11 - «Шесть классических произведений», или «Шестикнижие» (кит. ??) – древнекитайский конфуцианский канон, состоящий из книг «Пятикнижие» и утраченной «Юэ цзин» – «Книги Музыки».]; легенде о Черной птице Сюань-няо [12 - Сюань-няо (кит. ??) – китайский мифологический персонаж, одно из высших женских божеств; дочь верховного бога Тянь-ди (Небесного Императора) и повелительница Девяти небес. Исходно имела облик архаического тотема шан-иньцев «таинственно-темной птицы», идентифицируемой с ласточкой.], создавшей династию Шан [13 - Династия Шан (кит. ??) – другое название государства Инь, или Шан-Инь; ранее китайское царство, существовавшее с 1554 по 1046 г. до н.?э.]; описаниям найденных в деревне Цзяху провинции Хэнань костяных флейт… Все эти многочисленные факты и истории слились в моем сердце, медленно рождая собственные голоса. Они самостоятельно развивались, не противореча друг другу.
Я могла лишь следить за этими звуками, разъединять их и собирать воедино. Усложняясь, сюжет преподносил мне все новые сюрпризы, отчего работа над книгой становилась еще увлекательнее.
В 2012 году была опубликована «Легенда об Энигме». На это название меня навел читатель. Раз «Энигма» означает «тайна», то почему бы так не назвать роман? – предложил он, и я согласилась. А в 2018 году я пересмотрела и дополнила изданную книгу. Так появился на свет роман «Сказание о Синей птице», повествующий о загадочной Энигме. В ней содержится большое количество отсылок к древнекитайским мифам и легендам. История получилась очень «китайской», с восточным характером, поэтому и название у нее должно быть с отсылкой на мифологию. Спустя много лет «Сказание о Синей птице» переиздали, чему я очень рада.
То, о чем я пишу, ни в коем случае не претендует на историческую точность, не является правдивой историей Китая или человечества, ведь роман создан не историком и не знатоком литературы. В этой книге я хотела лишь напомнить читателям, что история человечества полна убийств и войн. Борьба между добром и злом никогда не прекращается. Ничего нового, этот трагический сюжет всегда повторяется. В книге человеческая история представлена как игра в вэйци, которую ведет бог Энигмы. На самом деле никакого бога Энигмы не существует, а, как говорится в романе, «из века в век войны происходят из-за людской жадности. Успех одного строится на жертвах многих. Я [бог Энигмы] тьма и кровь мира людей, и те сами вручили мне свою погибель…»
Борьба со злом с помощью хороших манер и музыки – красивая иллюзия. Это слишком романтично, но я не могу придумать силы лучше для противодействия злой воле вэйци. А мифы и легенды как будто поддерживают мою идею. Согласно древним легендам, в эпоху императора Яо придворным музыкантом Чжэн Куем была создана «Дачжан» [14 - «Дачжан» (кит. ??) – название древнекитайской мелодии.] – нежная и умиротворяющая музыка, трогающая сердца многих и несущая умиротвоение. К сожалению, эта мелодия была утеряна. «Книга музыки», одна из «Шестикнижия», также бесследно исчезла в пламени войны. Утрата этих произведений, вобравших в себя мудрость предков, – невосполнимая потеря для китайской культуры. В романе я провела параллель между потерянной «Книгой музыки» и потерянной «Небесной музыкой» и сделала так, что на костяной флейте можно исполнить утерянные мелодии. Тем самым я выразила надежды о мире.
Мне всегда было интересно творчески осмыслять такие понятия, как реальность и иллюзия, ложь и истина, поэтому «Сказание о Синей птице» не стало исключением. Я вложила свои размышления в спор между Черной и Синей птицами, затронула тему войны и мира, воплотившуюся в противостоянии вэйци и «Небесной мелодии», поставила героев перед выбором между истинным богом и ложным, между подлинным предназначением и мнимым, изобразила настоящий и похожий на настоящий народы муя…
Я сопоставляла сюжеты древних легенд с археологическими свидетельствами и была удивлена четкой связью между ними; тогда мне вдруг вспомнилась чья-то фраза: «Истории всегда дремлют, а писатель – это тот, кто пробуждает их ото сна и выводит на свет с помощью пера».
«Для Синей птицы вот-вот наступит вечная ночь, а для Ланьсинь вновь взойдет солнце…»
«Сказание о Синей птице» рассказано, но в таинственной стране наверняка есть другие истории, которые дремлют и ждут пробуждения.
Ли Цююань
Когда свет и аромат Энигмы воссоединятся, птица с человеческой головой пробудится ото сна…
Я – Ланьсинь
Синяя птица,
Шашка на игральной доске,
Но и надежда.
Удастся ли увидеть давно застывший кровавый след в знакомых сценах прошлого и настоящего, в сюжете трагикомедии, что так близок к реальности?
Для Синей птицы вот-вот наступит вечная ночь,
а для Ланьсинь вновь взойдет солнце…
Глава первая
Храм
– 1 ~
Мне снова снилось, как я падаю глубоко-глубоко.
В забытьи, я продолжала падать в безбрежно-белом хаосе. Вокруг – ни единого звука, ни одного образа, я парила в бескрайнем небытии. Я забыла, откуда я, где моя цель, и главное – я не помнила, кто я.
Ни радости, ни печали, ни сожалений, ни забот…
Когда падение прекратилось, я поняла, что лежу на снегу.
Мои снежно-белые крылья были тяжелые, как будто сделанные из свинца. Снежинки безучастно летели сквозь неоглядную высь, морозным пухом укрывая мое тело. Было до дрожи холодно, но я не могла проснуться.
Время тянулось медленно-медленно, и, казалось, не будет конца этому сну.
Пара теплых рук подняла меня со снега, и я очутилась в уютных объятиях.
Тук-тук, тук-тук…
Следуя за биением сердца этого человека, мое сердце забилось быстрее, гулко разгоняя кровь по телу. Вскрикнув, я высвободилась из объятий и, распахнув снежно-белые крылья, начала танцевать. После падения это были мой первый танец и моя первая песня.
Уже не помню, как я начала свой танец. Инстинктивно распахнув крылья среди снежинок, что кружились в небе, я дышала и пела, следуя за ритмом ветра. Хорошо помню ощущение уюта и покоя, которые, подобно лучу света, согревали мое сердце. Я хотела поймать это ощущение, но оно вдруг исчезло. Со вздохом сожаления я сложила крылья.
Кто я? Откуда пришла и куда направлялась?
– Где это мы? И кто вы? – спросила я, взглянув на человека передо мной.
– Это Долина Снегов Священной горы Энигма, самое спокойное и уединенное место на земле. Я сын этого благословенного края. – Его глаза были чисты и спокойны, напоминая мне снег. – А вы? Откуда вы?
– Не знаю. – Я прикрыла глаза.
– Вам известно, насколько прекрасна ваша песня?
– Нет. – Я распахнула глаза. Я говорила правду: я не слышу звука собственной песни, для меня она звучит как долгие и монотонные завывания ветра. – Ах…
– Сколько вы пролежали в снегу?
– Не знаю. – Шмыгая носом, я нахмурилась.
– Кто вы?
Не знаю, ничего не знаю. Перед закрытыми глазами безмолвная тьма, мысли и воспоминания вызвали у меня ужасную головную боль. Я резко вскрикнула и взмыла на крыльях в туман. Внезапное головокружение, мельтешение снежинок в небе, образ этого человека, – и я снова погрузилась в хаос, не разбирая, что сон, а что туман, и кто я.
* * *
Когда я очнулась, уже забрезжил рассвет. Небо за окном окрасилось в торжественный темно-синий цвет, на окрестностях лежала таинственная тишина, какая бывает, когда день встречает ночь.
Скрестив руки, я глубоко вздохнула. Мои руки были гладкие и нежные, крылья исчезли. Прислушиваясь к собственному дыханию, я смотрела, как небо цвета индиго за окном постепенно теряет свою глубину и торжественность, становится все светлее и светлее. Вслед за ним поблекли Долина Снегов и Священная гора из моего сна.
– 2 ~
Мне часто снятся необыкновенные сны, а с уходом отца они стали еще чаще.
Во сне я нередко вижу прекрасную знатную даму. Она величественна, словно императрица. Роскошные одеяния, однако, не могут скрыть ее истощенного и болезненного тела. Она учит меня читать иероглифы. Протянув шелковый свиток, исписанный золотом, дама велела выучить его наизусть.
– Выучи, выучи это, – говорила она мне, а ее глаза смотрели с бесконечной надеждой и печалью.
Во сне я неожиданно понимала, что вижу сон, и будила себя словами «запомни, запомни, запомни все». Но как только просыпалась, облик женщины из сна и содержание шелкового свитка ускользали от меня.
Полководец в белых доспехах на поле боя также много раз являлся мне во снах. Я видела, как в кровавых лучах закатного солнца на земле лежали убитые воины, ветер колыхал сухую траву, клубилась пыль, вокруг было пустынно и тихо. Полководец в белом, весь в крови, вскочил на коня, закричал и, подняв алебарду, в одиночку бросился в атаку. Десятки копий вонзились в его тело, хлынула кровь… Этот сон повторялся вновь и вновь.
Я не всегда различала, где сон, а где реальность. То ли сны серьезно влияли на мои воспоминания, то ли я во сне вспоминала ранее забытое…
Однако отца в моих снах не было.
Он пропал без вести десять лет назад. За все это время я ни секунды не скучала по нему, ведь он всегда был в моем сердце, и я чувствовала его присутствие. Я знала, что отец где-то там, в незнакомом месте, ждет меня.
2 июня 2040 года историк Сюэ Сюй вместе с группой археологов отправился в глубь пустыни Энигма на северо-западе от Тумэня, где, по легенде, располагался таинственный древний город Энигма. Песчаная буря застала группу врасплох, а как только она стихла, ученые обнаружили, что сбились с курса. Спустя две недели запасы питьевой воды и еды закончились. Сюэ Сюй отправился на поиски колодца или родника и не вернулся. Через три дня группу спасли, а ученый так и не появился в лагере. Еще одним таинственным исчезновением в пустыне Энигма стало больше…
Это газетная заметка про моего отца, его звали Сюэ Сюй.
Я собираю все связанные с ним публикации, аккуратно вырезаю их и складываю в папку, которую храню под замком. Отец оказался заперт в этих заметках в ящике стола. В то время как мой мир меняется, становясь все ярче и красочней, отец пребывает в темном, безмолвном мире.
Я не верю! Не могу смириться с тем, что он застыл в этой тишине. Я никогда не оставлю попыток найти способ связаться с ним. Я изучила множество книг из разных областей и каждый вечер молюсь о том, чтобы встретить отца во сне. Вот только все мои усилия тщетны. Он не принадлежит миру грез.
– Ланьсинь, попрощайся со мной. – Раз за разом вспоминаю, как десять лет назад отец присел на корточки передо мной, восьмилетней, и взглянул мне в глаза.
– Не хочу! – Я крепко обхватила его за шею, не желая отпускать.
– Ланьсинь, отпусти, мне надо идти.
– Когда ты вернешься?
– Скоро… – протянул он в ответ.
Я расплакалась, ведь каждый раз, когда отец уходил, мы прощались надолго. Я молча плакала и держалась за него.
Он снял с шеи оберег в виде птицы с человеческой головой и надел его на меня. Оберег еще хранил его тепло. Я перестала плакать, постепенно выпуская отца из объятий, потом взглянула на кулон. Казалось, он был деревянный, а в то же время и нет: источая древесный аромат, фигурка отливала мрачным металлическим блеском.
– Сюэ Сюй, оставь его себе, Ланьсинь он не нужен, – сказала мать.
Отец поправил оберег на моей шее, бросил взгляд на мать и, рассмеявшись, ответил:
– Этот кулон теперь принадлежит Ланьсинь. – Он повернулся и поднял дорожную сумку.
Выражение лица матери изменилось, ее взгляд наполнился холодом.
– Я буду очень по тебе скучать, – желая казаться взрослой, медленно произнесла я ему вслед. Отцовские плечи напряглись. Обернувшись, он посмотрел на меня вдруг помутневшими глазами.
– Ланьсинь… – Он поставил сумку на пол, опустился передо мной на колени и, крепко обняв, прошептал: – Я скоро вернусь, запомни это!
И я запомнила.
Многие говорили мне, что отец погиб, и никто не верил в обещание, которое он дал напоследок.
Только я продолжала верить его словам.
– 3 ~
За последние десять лет мы с матерью несколько раз переезжали с одного места на другое, пока наконец не добрались до южного острова Циси, теплого и уединенного. Здесь никто не знал, что я дочь пропавшего Сюэ Сюя, и никто не смотрел на меня с жалостью.
Я не нуждалась в жалости.
Моя мать была выдающимся археологом, в таланте и известности не уступала отцу. Она одной из первых начала изучать культуру муя, но после моего рождения ушла из мира археологии. Сейчас она хозяйка постоялого двора «Гости во снах». Постояльцам нравятся уют и тепло нашей гостиницы. Мне тоже. Слушая шум волн и смотря на море, я чувствую, что ритм моей жизни становится размереннее.
Я полагала, что дни на острове Циси будут похожи друг на друга, но однажды к нам пришла гостья…
Мать долго разговаривала с ней в стеклянной оранжерее. Женщина сидела, прислонившись к прозрачной стене, и мне был виден лишь ее стройный силуэт. На улице постепенно смеркалось, а свет внутри еще не включили. Гостья закурила сигарету, и та посверкивала маленьким красным огоньком.
Проснувшись на следующий день, я увидела мать, все так же сидящую в зале оранжереи.
