скачать книгу бесплатно
– Отлично, – вздохнула Козетта, – я полезу.
И полезла. Правда, с лопатами управлялись Куница и Бен, а Козетта стояла рядом и напряжённо вглядывалась в чрево земли. Очень скоро показался край грязной простыни, и девушка протянула к нему дрожащую руку.
– Подожди, – одёрнул её Куница, – мы слегка расчистим.
Но Козетта боялась, что ей не хватит прыти на второй заход. Стиснув зубы, она покрепче ухватила мокрую ткань и потянула на себя. Простыня поддалась неожиданно легко, даже слишком легко. Очень скоро девушка вытянула из ямы всё содержимое. Её сердце билось часто и неровно: она уже чувствовала, что тела экономки в самодельном мешке нет.
– Надо её развернуть, – глухо промолвил Куница. И, не дожидаясь помощи Козетты, сам принялся развязывать узлы.
В простыне лежало скомканное синее платье, какие-то нитки, деревяшки и пучки соломы. И голова Доротеи со страшной пробоиной на виске. Улыбающаяся голова.
– С меня хватит, – объявила Козетта, – я ухожу отсюда. Я не буду ждать, когда вернётся этот Бодлер с десятью телегами. Я пришла сюда пешком и уйду пешком.
– Я с тобой! – тут же вызвался Бен.
– Мы все уйдём, – тихо сказал Куница, – нам нельзя здесь оставаться. Уходить надо прямо сейчас, чтобы успеть добраться до ближайшей деревни засветло. Все согласны?
Возражений не было.
– Тогда собираем вещи и в путь. Берите только самое необходимое! – распорядился Куница.
Все разбежались по комнатам. В два счёта Козетта наполнила сумку, не забыв захватить пистолет. Нарядные платья, шляпки и панталончики она, скрепя сердце, решила оставить в особняке.
Не прошло и четверти часа, как беглецы сгрудились в холле у входной двери. Не хватало только Куницы и малышки.
– А немая девочка? – спохватился Бен. – Не можем же мы её оставить?
– Я поищу, – откликнулась Козетта. Она сбегала в гостиную, пробежала по верхнему этажу, заглянула во все двери. В одной из комнат обнаружила Куницу, неподвижно стоящего над письменным столом.
– Ты собираешься или нет?
– Сейчас буду, – напряжённо отозвался юноша.
– Мы все тебя ждём, между прочим.
Козетта снова спустилась вниз, повертела головой, вздохнула, подошла к двери в коридор, ведущий на кухню, открыла. На одном из подоконников сидела Доротея и держала на коленях зеленоглазую малышку. Девочка нежно обвивала руками её шею.
Прежде чем Доротея повернула голову и увидела нежданную гостью, Козетта звонка захлопнула дверь и отскочила назад.
– Уходим без девчонки, – отрезала она, – девчонка не пропадёт.
– А что с ней случилось? – взволнованно спросил Бен.
Козетта не ответила. Она накинула на плечи и голову шаль, решительно толкнула дверь и вышла в осенний сад. Ей в лицо сразу же ударил порыв ветра, до того сильный и промозглый, что она покачнулась. Но отступать было некуда.
Последним из дома вышел Куница. Маленькая группа подростков, кутающихся в шали и куртки, начала быстрым шагом спускаться с холма. Идти пока что было нетрудно: трава, хоть и мокрая, хорошо пружинила под ногами, а солнце пригревало спины. Каждый понимал, что впереди лес, где дорога не будет такой лёгкой, и каждый не хотел ничего говорить об этом.
– Мы проехали там на автомобиле! – Ли постарался перекричать ветер. – Значит, можно и пешком пройти!
– Если будем двигаться быстро, то до темноты будем в деревне! – Бен протянул Козетте руку, чтобы помочь ей перебраться через лысый куст чертополоха, но девушка справилась и без его помощи.
– Я пойду впереди. – Куница опередил всех и решительно зашагал вперёд. Козетта не возражала: в конце концов, этот парень собирался в какой-то там лагерь скаутов. Теперь пусть проявит свои способности.
Вот и лес. Хвойные деревья сомкнулись над головами почти сразу, заглушив ветер и погасив солнце. Сохранять быстрый темп стало гораздо труднее: дорога была глинистой, неровной, очень ухабистой и грязной.
– Как вы тут все колёса не потеряли, – хмыкнула Козетта, обращаясь к Ли.
– Это потому, что у моего отца лучшие в мире автомобили! – наследник Морганов задрал нос и тут же поскользнулся. Бен с трудом его удержал.
Позади всех тащилась японская девица. Эта малахольная не взяла с собой ничего, кроме своей ненаглядной куклы. А может, она и прибыла без вещей? Что взять с дурочки. Козетта сразу решила, что своим провиантом делиться с японкой не будет.
Куница уверенно шагал вперёд, и Козетта почему-то верила, что он выведет их куда надо. Есть же дорога, в конце концов! Главное – не сходить с неё. Чего уж проще, да?
Но что-то всё-таки не давало ей покоя. То ли навязчивая мысль об упущенной возможности стать героиней настоящего приключения, то ли неразгаданная тайна… Козетта усмехнулась про себя: уж чего-чего, а приключений в её жизни было предостаточно. И тайн тоже.
Два часа прошли в почти полном молчании. По расчётам Козетты, время перевалило за полдень, но Куница не собирался останавливаться и делать привал. А у девушки пока терпимо, но уже отчётливо начали ныть ноги. Попробуй-ка пробираться по зарослям в юбке и туфлях!
– Хина устала, – вдруг выговорила японка, тащившаяся позади, – Хине надо отдохнуть.
Опять она со своими сумасбродствами! Но сейчас Козетта была ей, пожалуй, благодарна. Сама она не решалась сказать Кунице, что хочет сесть и вытянуть гудящие ноги.
– Мы ещё мало прошли, – не оборачиваясь, буркнул Куница.
– Мальчики, а вы не забыли, что мы в юбках? – громко спросила Козетта. – К тому же, вы слышали: Хина устала.
– Ну хорошо, – Куница резко остановился, – давайте сделаем привал.
Все попадали кто куда. Ну… на самом деле Козетта, метнувшись в сторону, заняла самый удобный и относительно сухой ствол поваленного дерева, Ли присоседился к ней, Сора отряхнула от влажной листвы пенёк и села на него, уложив куклу к себе на колени, а Бен достал из своей сумки покрывало, аккуратно постелил его на жухлую траву и опустился сверху. Куница остался стоять, прислонясь спиной к высоченной пихте.
Козетта, тяжело дыша, подумала, что в прошлый раз эта дорога далась ей гораздо легче. Конечно, большую часть пути она проделала на телеге. Но ведь три мили с лишним ей пришлось идти пешком, продираясь через бурелом, в полной темноте. И вышла-таки! А сейчас день, дорога под горку, не приходится шарахаться от каждой ветки, боясь выколоть глаза. И всё равно идти почти невозможно.
О чём думали остальные, она не знала.
Четверть часа спустя Куница велел всем подниматься. В ответ раздались приглушённые стоны, но спорить никто не стал. Дорога продолжилась. Лес становился всё гуще и гуще, всё темнее и темнее. Или это солнце уже начало клониться к закату? Никаких признаков человеческого жилья поблизости не было.
Ещё через два часа они остановились, чтобы поесть. Яблочные пряники, прихваченные со стола, утолили голод, но не жажду. Воды ни у кого с собой не было.
– Напьёмся в деревне, да? – спросил Ли.
– Если дойдём, – Козетта была уже ни в чём не уверена.
И они снова пошли дальше. Сначала дорога шла под уклон, потом стала относительно ровной, потом отчего-то поползла вверх. Куница невозмутимо шагал вперёд, а Козетта тупо смотрела на его спину, стараясь ни на что больше не обращать внимания. В этом сомнамбулическом режиме она прошагала ещё, должно быть, миль пять, прежде чем Ли споткнулся, упал в грязную лужу, заныл и потребовал привала.
– Уже темнеет, – негромко напомнил Куница.
– Но ведь деревня должна быть уже совсем близко! – Ли выглядел так, будто собирается вот-вот разрыдаться.
– Ну хорошо, – Куница скинул с плеч рюкзак, – только не жалуйтесь, если в деревню мы явимся ночью.
А Козетте было уже всё равно. Она села на покрывало рядом с Беном и положила голову ему на плечо. Бедняга Бен сидел напряжённый, как струна, и боялся шелохнуться.
Потом они снова двинулись дальше. Силы были на исходе, лес стал совсем тёмным, и только Куница, казалось, до сих пор понимал, в какую сторону они идут. Остальные просто шли, чтобы согреться, ведь стало ещё и холодно.
Не хватает только дождя, подумала Козетта. И тут же сверху что-то зашелестело.
– Дождь, – сообщил Куница.
– Ну всё, я больше не могу! – Ли закрыл лицо руками и принялся всхлипывать. – Я этого не заслужил! Я устал, у меня ноги отваливаются! Я весь в грязи! Я больше никуда не пойду!
– Здесь останешься?
– Да! И пусть меня лучше волки съедят! – всхлипы перешли в настоящий плач.
– А здесь есть волки? – вполголоса спросил Бен.
– Это лес, почему бы здесь и не быть волкам? – Куница подошёл к Моргану и потрепал его по плечу. – Потерпи ещё немножко, дружище. Сам понимаешь, мы не можем тебя тут бросить.
Ли благодарно посмотрел на него и вскоре затих. И они снова начали шагать вперёд, всё чаще оскальзываясь на мокрой земле и уже почти ничего не видя.
– Кажется, выходим, – вдруг объявил Куница.
Козетта подняла голову и различила впереди какие-то смутные просветы: лес начал редеть. И откуда только силы взялись! Она обогнала всех, обогнала Куницу и, задыхаясь, бросилась к выходу из леса. Остальные поспешили за ней.
Небо, усыпанное звёздами, было задёрнуто тонкой вуалью туч. На вершине холма стоял старый знакомый особняк, его окна приветливо светились.
За спиной послышался чей-то истерический хохот. Козетта обернулась и увидела, что Бен старается успокоить вопящего и бьющего себя кулаками по коленям Ли.
– Куница, – хрипло проговорила Козетта, – что это значит? Ты куда нас завёл?
У Куницы было странное лицо, вроде бы даже довольное. Впрочем, в полумраке трудно было разглядеть, радуется он или плачет.
– Я не знаю, как это получилось, – ответил он, – мы же шли по дороге.
– И что теперь? – Бен обхватил Ли за плечи и посмотрел на Куницу.
– Нам придётся вернуться в дом. Дождь усиливается. – с этими невероятными словами Куница передёрнул плечами и зашагал вверх по тропе.
Козетта поняла, что уже ничего не понимает. И это ощущение ей очень не понравилось.
Глава 6
Сора
Я не люблю видеть сны о прошлом. Они всегда приходят в неподходящий момент. Вот сейчас, именно сейчас для них совсем не время: я на краю пропасти и меня стремительно тянет вниз. Прошлая жизнь закончена навсегда, я никогда больше не вижу тех людей, которые были со мною рядом, и никогда не вернусь в страну, которая была моей родиной. Сейчас я в большой опасности. Я должна бы не спать ночами от ужаса, но я сплю, и сплю крепко. Видения о прошлом приходят ко мне лишь под утро. Я ворочаюсь, но не могу проснуться.
Картина первая. Я шарю руками в пыли, вытаскивая рисинки. Какой-то прохожий просыпал рис из мешка прямо возле нашего дома. Он громко выругался, затопал ногами, втаптывая просыпанное в дорожную грязь, и пошёл себе дальше. Соседи ходят вокруг и поджимают губы: они и сами собрали бы рис, но им стыдно поднимать то, что топтал босыми ногами какой-то чужак. Тогда мать посылает меня и делает вид, что я сама это придумала – выколупывать зёрна риса из пыли и мусора. Мне три года. Вечером мне дадут немного варёного риса в глиняном черепке.
Картина вторая. Мать лежит на тощем футоне и стонет. В хижине сумрачно, дождь льётся сквозь дыры в потолке и на полу собираются лужицы. Я поджимаю ноги, чтобы не касаться воды. Перед матерью на коленях стоит пожилой мужчина. Это доктор. Его прислали соседи – они устали слушать, как стонет и кричит моя мать. Одежда матери распахнута, и доктор ощупывает короткими толстыми пальцами её шею и грудь. При этом он качает головой и что-то бормочет.
Картина третья. Я плачу: у меня болит живот. В приюте, куда меня забрали, кормят только редькой и изредка чем-то другим, чему я не знаю названия. Мы все мучаемся животами от такой еды, но взрослые учат нас быть благодарными. На улице, говорят они, есть совсем нечего. Выбирайте сами, что вам больше нравится – мусор и объедки или эта свежая, приготовленная на огне еда.
Картина четвёртая. Я живу у торговки рыбой. Я совсем не помню её лица, но помню, что живот у неё был круглый, а пальцы на ногах кривые. Целыми днями я перебираю и чищу рыбу. Мы встаём очень рано, чтобы успеть купить у рыбаков их ночной улов, и идём на рынок с полными корзинами рыбы и моллюсков. Рыба долго лежит на солнце и начинает пованивать, над ней кружатся мухи, а хозяйка ругается, будто это я виновата. Мне кажется, что я вся провоняла рыбой так, что этот запах не отвяжется от меня и в старости.
Местные ребятишки кличут меня Рыбьей Кишкой. «Гляди-ка, снова Рыбья Кишка пришла!» А ведь меня зовут Сора, это значит – Небо. Но в реальности я редко вижу что-то кроме пыльных дорог и дощатых прилавков.
Картина пятая. Я попадаю в школу для бедных детей. Теперь я уже не живу у торговки рыбой: мы, три десятка маленьких девочек, обитаем все вместе в узком, длинном здании, в котором имеются только два маленьких окна с торцов. Днём мы тут учимся, вечером разворачиваем наши тюфяки и спим. Кормят нас однообразно, но вполне сносно, одевают в уродливую форму, в которой невозможно дышать, заставляют носить башмаки. Мне совсем не нравится учиться: я не понимаю, как живой человек может запомнить столько иероглифов. Но нерадивых учениц больно бьют палкой по ладоням.
Мне часто достаётся: я молчалива, замкнута, у меня нет подруг. Моё прозвище «Рыбья Кишка» просочилось даже в стены школы, так меня здесь все и называют. Даже учительница – за глаза. Она считает меня дурочкой и потому особенно любит меня наказывать. Она убеждена, что я никому не пожалуюсь.
Картина шестая. Меня снова побили, и я сбежала с уроков. Начало марта, но уже тепло, так что я в одной рубашонке долго-долго бегу по дороге мимо каких-то зданий и деревьев, задыхаясь от плача. И вдруг попадаю в прекрасный сад, весь розовый от цветущих слив. Иду по саду медленно, осторожно, боясь спугнуть это волшебство, и выхожу к небольшому, но красивому и, видно, старинному дому. На нарядном мостике через ручей стоят очень красивая молодая дама в шёлковом кимоно и девочка в школьной форме – не такой уродливой, как у меня, а светлой и праздничной. И в руках у девочки кукла. Ах, какая это кукла!
Зрение у меня острое, я хорошо вижу издалека. Раньше я думала, что куклы – это деревянные раскрашенные чурбанчики, у которых иногда вращается голова. Но у меня и таких-то никогда не было… А эта кукла была похожа на живую девочку: тёмные чуть вьющиеся волосы, настоящие ручки и ножки, пышное синее платье. Я сначала так и подумала, что это живая девочка, только очень маленькая.
Дама в кимоно и школьница увидели меня. Дама что-то сказала и ласково помахала мне рукой, а девочка сбежала с мостика и направилась в мою сторону. От страха у меня ноги к земле приросли: я ещё никогда не видела ничего настолько нежного, чистого и счастливого.
– Здравствуй! Как тебя зовут? – улыбнувшись, спросила девочка.
«Рыбья Кишка» – захотелось сказать мне. Но я промолчала. Никто не учил меня разговаривать с красивыми и богатыми девочками.
– А меня зовут Хина-тян. А это моя новая кукла, – продолжала девочка, ничуть не смущаясь моего молчания.
Кажется, в этот момент у меня на лице даже выступил пот. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
– Ты из школы для сироток, да?
Я кое-как кивнула. Хоть на это у меня хватило соображения.
– Ты бедняжка! – воскликнула девочка.
Тут на её личике отразилась какая-то борьба. Она нахмурилась, покусала губки и вдруг… протянула мне свою красавицу-куклу.
– Вот, бери! Я же вижу, что она тебе нравится!
Я в ужасе замотала головой и спрятала руки за спину.
– Бери! – настаивала девочка, толкая мне куклу. – У меня ещё есть. Возьми, пожалуйста, а не то я обижусь!
Этот аргумент на меня подействовал. Я протянула руки, взяла шёлковую, хрупкую, душистую куклу и прижала её к груди.
– Меня мама зовёт. Пока! – довольно улыбнулась девочка и побежала обратно к красивой даме. Отступая в тень, я слышала, как женщина сказала дочери:
– Ты хорошо поступила, Хина-тян. Эта бедная девочка во все глаза смотрела на твою куклу.
Хина что-то ласково проворковала в ответ. Но ведь я смотрела не на куклу. Я смотрела на неё.
Вчера Бодлер так и не вернулся. Мы не увидели свежих следов от колёс, поэтому решили, что во время нашего отсутствия никакой транспорт не приближался к дому. Мы так замёрзли, намучились и устали, что рады-радёшеньки были увидеть натопленную гостиную и накрытый к ужину стол. Светящаяся радушием Доротея и не подумала поинтересоваться, куда это мы пропадали. Смешно: после нашей неудачной прогулки мы и сами обрадовались ей, как родной.
После ужина мы разошлись по комнатам. Я была так счастлива оказаться в чистой постели, что уснула в один миг, обняв Хину. Этой ночью я даже не слышала скрип, как раньше. Я просто спала и видела сны о прошлом.
